— Бандиты Нассефа, возомнившие себя военачальниками. Это, Мегелин, хорошая новость. Когда мы ее распространим, Бич Пустыни ощутит себя не очень хорошо. Более того, Непобедимые могут его прикончить, если он что-то сотворил через голову Ученика.
Радетика подобная возможность почему-то не обрадовала.
— Наша сторона тоже уязвима, — заметил он.
— Деньги Абуда? Но они принадлежат только ему, и он может делать с ними все, что пожелает. Королевство он не грабил.
— Нет, не Абуд. Клирики. Они отправляют не меньше золота, чем банда Нассефа. Это означает, что они обдирают украшения храмов и переплавляют их в золотые и серебряные слитки. Как, по-твоему, поступят верующие, узнав, что их грабят их же духовные наставники? Эль Мюрид как-то может объяснить поведение Нассефа. Воины всегда грабят врагов. Мы же не можем отделить себя от клира. Многие и без того клеймят Нассефа, не осуждая Эль Мюрида. Они считают, что, приняв Нассефа к себе, Ученик вступил в вынужденный компромисс с судьбой. Эти люди верят, что Нассеф исчезнет, как только Королевство Покоя станет реальностью.
— Похоже, что Нассефа и его бандитов подобная перспектива тоже беспокоит, и они откладывают кое-что себе на старость.
— Ты не думаешь, что поведение священников приведет к Эль Мюриду массу новых сторонников?
— Убежден, что приведет. Я напишу Абуду.
— Он под каблуком у клира и даст тебе такой же ответ, который дает с самого начала заварухи. Если вообще ответит.
— Ты прав. Так оно и будет. Нам самим следует припугнуть монахов и священников. — Юсиф устало смежил веки и спросил: — Мегелин, что вы там у себя делаете, когда друзья досаждают вам сильнее, чем враги?
— Не знаю, валиг. Правда, не знаю. Могу сказать, что глупость и некомпетентность не остаются безнаказанными. Я лишь предвижу все большую и большую деградацию, главным образом в сфере морали. Может быть, Хаммад-аль-Накир действительно нуждается в очистительном пламени Эль Мюрида. Гарун потянул Радетика за рукав и произнес:
— Еще не время сдаваться, Мегелин.
Лицо Гаруна обрело выражение упрямой решительности, и мальчик сразу стал выглядеть гораздо старше своих лет.
Как жаль, подумал Радетик, что ребенок должен расти и закалять свой характер в этом хаотическом и неистовом пламени.
Глава 6 В чужие королевства
Отощавшие и дрожащие от холода, Браги и Хаакен стояли на последнем высокогорном перевале.
— А внизу уже весна, — заметил Браги. Он протянул руку, чтобы поддержать брата. — Та зеленая масса, наверное, лиственный лес.
— Сколько еще? — спросил Хаакен.
— Три дня. Может быть, пять. Одним словом, скоро.
— Ха!
Случались дни, когда они проходили не больше мили. Как вчера, например. Похоронив Сорена в мерзлой почве, они пробивались через горные снега до тех пор, пока их не оставили силы.
Сигурд умер дочти месяц назад. А весь переход через горы занял два месяца.
— Я не смогу, — с трудом выдавил Хаакен. — Иди без меня.
Он уже и раньше предлагал это.
— Мы прошли, Хаакен. Начиная с этого места, все время под гору.
— Я очень устал, Браги. Надо передохнуть. Иди, пока можешь. Я тебя догоню.
— Пошли. Шаг. Шаг. Еще один шаг.
В предгорье по сравнению с вершинами стояла жара. Мальчишки, чтобы восстановить силы, стояли там лагерем целую неделю. Дичь на охоте попадалась им крайне редко.
Когда они снова двинулись в путь, им стали попадаться следы обитающих в предгорье племен. Им пришлось даже миновать руины небольшой бревенчатой крепости, сожженной, судя по всему, не более месяца назад.
— Мы сейчас где-то вблизи итаскийского герцогства Грейфеллз, — произнес Браги, обгладывая кроличью лапу. — Эта тропа должна вывести на тракт, который отец называл Северной Дорогой. Дорога ведет прямо в Итаскию-Город. Королевство Итаския и его столица именовались совершенно одинаково. Это было типично для некоторых государств, возникших вокруг городов-крепостей, сумевших пережить Падение.
— И когда ты покончишь со своим дурацким оптимизмом? — пробурчал Хаакен. Он набросился на кролика, как помирающий с голоду медведь. — Мы Не говорим на их языке. Мы — тролледингцы. Если нас не убьют бандиты, то итаскийцы прикончат обязательно.
— А тебе следует быть полегче со своим пессимизмом. Готов поспорить, что ты начнешь толковать о неизбежной грыже, если мы наткнемся на большой горшок с золотом.
— Нельзя шагать по жизни, ожидая, что все получится как надо. Чтобы быть готовым ко всему, следует рассчитывать на худшее.
— И что же ты хотел бы сделать?
— Я перестал строить планы после смерти отца.
У Браги тоже не имелось никаких планов, если не считать намерения следовать довольно схематичным советам отца. Интересно, что произойдет, когда они отыщут этого самого Ялмара?
— Хаакен, я знаю лишь то, что сказал отец.
— В таком случае будем продолжать до тех пор, пока не произойдет какой-нибудь неприятности.
Неприятность произошла уже на следующее утро.
Хаакен задержался, чтобы помочиться. Браги брел один, когда на него, выскочив из кустов, набросились обитатели предгорий.
Их копья с каменными наконечниками не смогли пробить кольчугу, которую он по совету отца никогда не снимал в пути. Нападающие бросили его на землю и взялись за ножи.
Появился, размахивая боевой секирой, Хаакен. Он успел уложить двоих, прежде чем горцы заметили его появление.
Браги откатился в сторону, вскочил на ноги и лишь после этого сумел взяться за мёч.
Выживший горец пытался бежать, но секира и меч преградили ему путь к спасению.
— Что за дьявол? — тяжело дыша, спросил Хаакен.
— Думаю, хотели меня ограбить, — с трудом выдавил трясущийся Браги. — Еще немного и мне бы конец.
— А я ведь тебя предупреждал.
— Давай стащим их с тропы и припрячем.
— Слушай!
Стук копыт. Все ближе. Скачут сюда.
— В кусты! — предложил Браги.
— На дерево! — возразил Хаакен. — Рагнар говорил, что люди никогда вверх не смотрят.
Уже через минуту они уже сидели высоко в ветвях старого дуба. Когда они карабкались, им казалось, что вещевые мешки ничего не весят.
Мертвецы так и остались валяться на тропе.
Появились шесть всадников. Офицер, шесть солдат и один штатский.
— Итаскийцы, — прошептал Браги.
— Что за дьявол! — воскликнул офицер, натягивая поводья. Молодые люди итаскийского языка не знали, но смысл восклицания сомнения не вызывал.
Солдаты обнажили мечи. Штатский соскочил с лошади и осмотрел поле битвы.
— Люди Мажнерика, — сказал он. — Напали на двух путников. Несколько минут назад. Путники сидят на черном дубе на высоте тридцати футов справа от вас.
— Кто осмеливается здесь бродить, когда действует Мажнерик?
— Вы можете их спросить. Используйте луки. От такого приглашения они не посмеют отказаться.
— Правильно. Сержант!
Солдаты вложили клинки в ножны и приготовили луки.
— Говоришь, никто никогда вверх не смотрит? — прошипел Браги, глядя на четыре направленные на них стрелы. Следопыт поманил его пальцем.
Оказавшись на твердой почве, Браги увидел, как его сводный брат воинственно размахивает секирой.
— Да это же просто щенки, — заметил сержант.
— Дралась эта парочка? — спросил офицер.
— Они самые, — сказал штатский. — Похоже, что ребята из Тролледингии. Там их начинают обучать с младенческого возраста. — Следопыт поднял открытые ладони и произнес по-тролледингски, но с сильным акцентом: — Поговорим мирно.
— Что с нами будет? — спросил Браги, стыдясь своей непроизвольной дрожи.
— Зависит от вас. Что здесь произошло? Что привело вас на юг?
Браги рассказал все, как было. Следопыт переводил.
Итаскийцы обменялись короткими репликами, и лесной житель перевел:
— Сэр Клеве склоняется к великодушию. Из-за этого, — он показал на тела. — Мы гоняемся за бандой уже несколько недель. Мы отдадим их головы герцогу, и нас на некоторое время освободят от патрулирования. Но он ничего не знает о вашем претенденте и хочет осмотреть ваши мешки.
Хаакен негромко зарычал.
— Полегче, сынок. Он вас не ограбит.
— Хаакен, делай то, что они говорят.
Минутой позже:
— Хорошо, теперь сделайте пять шагов назад.
Офицер изучил их пожитки. Наследство Браги вызвало вопросы.
— Отец дал нам все это перед смертью. Велел отнести одному человеку в городе.
— Какому человеку?
— Кому-то по имени Ялмар.
— Как по-твоему, они говорят правду? — спросил офицер.
— Слишком напуганы, чтобы врать. Этот Ялмар, по-видимому, скупщик добычи у береговых пиратов. Их отец, очевидно, предвидел катастрофу и позаботился о детях заранее.
— Слишком напуганы, чтобы врать. Этот Ялмар, по-видимому, скупщик добычи у береговых пиратов. Их отец, очевидно, предвидел катастрофу и позаботился о детях заранее.
— Как нам с ними поступить?
— Мы не ссорились с мальчишками, сэр. И кроме того, они оказали нам услугу.
— Но они тролледингцы, — заметил сержант, — и их следует повесить в назидание другим.
— В этом что-то есть, — согласился офицер. — Но у меня духу не хватит. Детей не вешаю.
— Но они убили четырех человек, сэр.
— Людей Мажнерика.
— Что происходит? — нервно поинтересовался Браги.
— Сержант Везеркайнд желает вас повесить, — фыркнул следопыт. — Сэр же Клеве, напротив, склонен вас отпустить.
— Второе нас больше устроит.
— Следи за сержантом, — прошептал Хаакен, — он может попытаться нас прикончить.
Сержант тем временем о чем-то горячо спорил с офицером.
— Он предлагает сэру Клеве конфисковать ваши мешки.
— Дружелюбный тип.
— Он из Западного Ваппентейка, и на них там каждой весной нападают пираты.
— Берегись! — закричал Хаакен, сбивая с ног Браги.
Но стрела, выпущенная сержантом, предназначалась вовсе не его брату.
Из леса выбежали примерно двадцать вооруженных людей.
Первыми удар приняли на себя Браги, Хаакен и лесной житель. Мальчишки успели проявить себя, прежде чем в дело пошли итаскийские стрелы.
Этот урок они никогда не смогут забыть.
На некоторых горцах оказались трофейные доспехи, а в руках щиты. Вдобавок оказалось, что тяжеловооруженный бандит, первым добежавший до Браги, прекрасно владел мечом.
Боевая секира Хаакена, разрубив какого-то копейщика, вторым ударом спасла Браги.
Пока сэр Клеве и его солдаты строились в боевой порядок, Браги, Хаакен и следопыт успели уложить еще трех горцев. Оставшиеся в живых разбежались, и конники погнали их в лес.
— Прикончите раненых, пока они не расползлись, — приказал сэр Клеве.
— Отлично поработали сегодня, — заметил следопыт, после того как закончилось побоище. — Четверть людей Мажнерика полегли меньше чем за час. Получилось, что не зря мы гонялись за ними целую неделю.
— Почему? — спросил Браги.
— Что «почему»? А, понимаю. В горах наступили тяжелые времена, и Мажнерик повел своих людей в рейд. Не могу их осуждать. Им как-то надо содержать свои семьи. Жаль только, что за счет наших. Мы застали их около Мендалаяс и прикончили около дюжины. Они разбежались, и мы начали за ними охоту. Надо сделать так, чтобы каждый налет им стоил как можно дороже.
Вернулись солдаты, через их седла были переброшены тела, а пленники тащились на привязи за хвостами лошадей.
Сэр Клеве что-то сказал.
— Он благодарит вас за помощь. Говорит, что некоторые из нас погибли бы, не окажись вы на пути бандитов.
Похоже, что даже сержант сменил гнев на милость.
— Теперь, ребята, вы можете у него что-нибудь попросить. Сэр Клеве счастлив. Он верит, что его репутация возрастет, как только герцог узнает о наших подвигах.
— Не может ли он выписать нам какую-нибудь подорожную? Чтобы нас пропустили в город.
— Ты отлично мыслишь, малыш. Сейчас проверим.
К тому времени, когда рыцарь закончил писать, они уже были готовы возобновить путешествие.
Чуть позже, когда его губы перестали дрожать, Браги принялся насвистывать. Однако его брат постоянно оглядывался.
Хаакен опасался нападения вплоть до прихода в город.
Гостиница «Красное сердце» на самом деле оказалась трущобной таверной. Она была большой, шумной и очень старой. Казалось, что здание вот-вот рухнет. Вечерние тени скрывали ее наиболее отталкивающие черты.
Когда они вошли в зал, все клиенты внезапно умолкли.
— По-моему, нам здесь не место, — прошептал Хаакен.
— Спокойно, — ответил Браги, скрывая собственное волнение. — Ялмар!
Никакого ответа.
Он сделал еще одну попытку.
— Есть здесь человек по имени Ялмар? Я пришел от Рагнара из Дроконбринга.
Итаскийцы что-то забормотали промеж себя.
— Подойдите сюда, — произнес человек, стоявший в тени у дальней стены.
Шум голосов усилился. Браги старался не встречаться взглядом с жесткими, ненавидящими глазами. Надо сделать все, чтобы ненароком не оскорбить этих людей.
— Сюда.
Говорящий оказался тощим, сутулым и рыжеволосым человеком лет тридцати пяти. Он слегка прихрамывал, но выглядел таким же крутым, как и все остальные.
— Я — Ялмар. Ты назвал Рагнара из Дроконбринга. Это Волк, что ли?
— Да.
— Ну и что?
— Он нас прислал.
— Зачем?
— Откуда я знаю, что вы Ялмар?
— Откуда я знаю, что ты от Рагнара?
— Он дал мне доказательства.
— Карту? Кинжал и амулет Ильказара?
— Да.
Улыбка обнажила на удивление прекрасные зубы Ялмара.
— Ясно. Как поживает этот безумный выродок? Мы с ним провернули пару выгодных делишек. Я выбирал суда. Он брал их на абордаж. Я продавал добычу.
Хаакен приглушенно заворчал.
— Так что же с ним?
— Рагнар мертв. Мы его сыновья.
— А, два пакостника по имени Браги и Хаакен? Вы не представляете, как он меня достал, хвастая вашими подвигами. Умер, значит. Жалко. И не только потому, что я потерял выгодного партнера. Он был моим другом.
Ни один из молодых людей не ответил. Браги внимательно изучал Ялмара. Вот он, значит, каков, этот честный содержатель постоялого двора! Насколько можно ему доверять?
Молчание мальчишек вывело Ялмара из равновесия.
— Итак, что вы хотите? Или вы намерены сидеть здесь всю жизнь и молчать, как пара устриц?
— Я не знаю, что мы хотим. Отец, умирая, сказал, что вы его должник. Вот мы и пришли.
— Последнее я сумел заметить. Лучше всего начинайте с самого начала. Может быть, я сумею сообразить, что он имел в виду.
Браги рассказал о том, что произошло дома. Теперь он был способен воспринимать все события менее болезненно.
— Понимаю, — протянул Ялмар, когда Браги закончил рассказ. Он почесал нос, подергал себя за золотистые бакенбарды, подумал немного и спросил:
— Вы хоть чего-нибудь умеете делать? Может, ремесло какое знаете. Плотника? Каменщика? Кузнеца?
Браги отрицательно покачал головой.
— Так я и думал. Вы там у себя только драться умеете. Не самый безопасный способ зарабатывать на жизнь. Боюсь, для вас здесь не очень много вакансий. Живем в мире вот уже пятнадцать лет. В моем ремесле вас никто не возьмет. Слишком бросаетесь в глаза. В телохранители вы тоже не годитесь. Нет опыта. Вот что я вам скажу. Дайте мне пару дней. А пока я поселю вас у себя. Наверху. Старайтесь не болтаться на виду. Конечно, я шепну кому надо, что вы под моей защитой, но это не остановит пьянь, если она решит выпустить вам кишки. Да и полиция может нагрянуть с вопросом, с какой стати я держу у себя тролледингцев.
Поскольку другого выхода у них не было, Браги и Хаакен согласились с предложением.
В «Красном сердце» им пришлось провести целую неделю. Ялмар рассказывал им о Рагнаре такие вещи, которые им не доводилось слышать дома. Итаскиец оказался приятным человеком, хотя и ужасно тиранил мальчишек, заставляя учить чужой язык. По ночам Ялмара посещали странные, зловещего вида люди, хотя он отчаянно отрицал их существование. До Браги в конце концов дошло, что и Ялмар, со своей стороны, им не полностью доверяет.
Однажды Браги спросил:
— А что значат амулет, карта и кинжал?..
Ялмар приложил палец к губам. Проверив дверь и окна, он сказал:
— Они и означают мой долг вашему отцу. Я знаю, что если бы мне пришлось бежать, он бы предоставил мне убежище. И наоборот. Только забудьте об этом. Красным Братьям это будет не по нраву. Внутренний Круг боится дружбы вне Братства. А мы с вашим отцом были друзьями.
Немного позже он сказал:
— Простите меня, парни, но здесь для вас ничего нет. Советую двинуться на юг. Попытайте счастья в Гильдии Наемников. Я слышал, что Высокий Крэг набирает рекрутов.
На следующий день Хаакен начал ворчать.
— Безделье затянулось, Браги, — бубнил он. — Что-то надо делать.
— У нас еще остается Хэлин-Деймиель, — ответил Браги, прикоснувшись к материнскому медальону.
Еще через день Ялмар объявил:
— Я нашел для вас работу охранников в караване, отправляющемся завтра. Охраняя караван, вы и для меня можете сделать кое-какую работенку. С караваном пойдет человек по имени Магноло, он везет кое-какой мой груз. Я ему не доверяю. — Затем, сообщив некоторые подробности, Ялмар закончил: — Если он передаст вьюк не Ставросу, а кому-нибудь другому, убейте его.
В ответ Браги лишь мрачно кивнул.
* * *— Браги, — обратился Хаакен к брату.
— Что? — Браги поворошил палкой угли в костре и смотрел на разгорающийся огонь.