— Понимаю и буду краток.
— Хорошо. Так что там, черт возьми, насчет какого-то жульничества? Никто меня не обжуливал!
Я смотрел на него и молчал. Мистер Макрейнолдс выдержал всего секунд пять, после чего снова взорвался:
— Вы собираетесь мне что-нибудь сказать или нет? Я не могу стоять здесь целый день.
Я взглянул на его личную помощницу, потом снова на него. Он понял.
— Э-э-э… я хочу иметь свидетеля тому, что здесь будет сказано. Девушка останется.
Я пожал плечами, вынул из кармана диктофон, включил его и поднял так, чтобы был виден красный огонек.
— Тогда я тоже должен обеспечить себе свидетельство.
Макрейнолдс взглянул на диктофон, и я заметил озабоченность в его взгляде. Его голос, его слова будут документально зафиксированы. В таком месте, как Голливуд, это может оказаться опасным. В голове пронесся образ Мэла Гибсона.
— Ладно. Выключите это, и Дженни уйдет.
— Клегг! — запротестовала девушка.
Макрейнолдс опустил руку и звонко шлепнул ее по мягкому месту.
— Я сказал — иди.
Униженная, девушка засеменила прочь, словно школьница.
— Иногда приходится действовать вот так, — объяснил Макрейнолдс.
— И уверен, они усваивают урок.
Макрейнолдс согласно кивнул, не купившись на сарказм, прозвучавший в моем голосе.
— Ну так что там у вас, Холлер?
— Это не у меня, а у вас: Герб Дэл, ваш партнер по сделке, касающейся Лайзы Треммел, надул вас.
Макрейнолдс энергично затряс головой:
— Исключено. В этой сделке все законно. Она безупречно чиста. Даже сама женщина ее подписала. Треммел. Я могу представить ее в фильме хоть трехсотфунтовой шлюхой — любительницей черных членов, и она ничего не сможет поделать. Это идеальная сделка.
— Так-то оно так, вот только для того, чтобы эта сделка стала законной, ей недостает одной маленькой детали: дело в том, что ни один из них не имел права продавать вам эту историю. Авторские права, так уж случилось, принадлежат мне. Треммел официально передала их мне до того, как появился Дэл и занял вторую позицию. Он думал, что сможет передвинуться на первую, выкрав у меня оригиналы договоров. Но это не пройдет. У меня есть свидетель кражи и отпечатки пальцев Дэла. Ему грозит суд за мошенничество и кражу, и вам решать, хотите ли вы оказаться на скамье подсудимых вместе с ним, Клегг.
— Вы мне угрожаете? Это что, вымогательство? Никто не смеет вымогать у меня деньги.
— Нет-нет, это не вымогательство. Я хочу лишь вернуть то, что по праву мне принадлежит.
— Слишком поздно. Я подписал договор. Мы все подписали. Дело сделано.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Вы ему заплатили?
Он снова повернулся ко мне.
— Шутите? Это Голливуд.
— Значит, то, что вы подписали, является лишь меморандумом о намерениях, правильно?
— Правильно. Контракт — через четыре недели.
— Тогда ваша сделка объявлена, но не заключена. Так ведь принято в Голливуде? И если вы передумали, то имеете право отказаться. Если вы хотите найти предлог, отменяющий сделку, он у вас имеется.
— Ничего подобного я не хочу. Мне нравится этот проект. Дэл принес его мне. И я заключил с ним сделку.
Я кивнул — дескать, понимаю его дилемму.
— Поступайте как знаете. Но завтра утром я иду в полицию, а в полдень подаю иск. Вы будете упомянуты в числе ответчиков как человек, замешанный в мошенничестве.
— Ни в чем я не замешан! Я даже ничего не знал до того, как вы явились и рассказали.
— Верно. Но я рассказал, а вы ничего не предприняли. Вы предпочли и дальше участвовать в воровстве, несмотря на открывшиеся факты. Это называется тайным сговором в ущерб третьей стороне, и на этом будет основываться мой иск.
Я вынул из кармана диктофон и поднял его так, чтобы он видел, что красная лампочка по-прежнему горит.
— Я собираюсь добиться приостановления съемок этого фильма на время суда, а с управлением студией пока справится девушка, которую вы только что так изящно шлепнули.
На сей раз повернулся, чтобы уйти, я. Он окликнул меня:
— Подождите минутку, Холлер.
Я обернулся. Он смотрел на север, туда, где высоко на горе виднелась знаменитая надпись, всех сюда привлекавшая, — «Голливуд».
— Что я должен сделать? — спросил он.
— Заключить такую же сделку со мной. О Дэле я позабочусь сам. Он кое на что имеет право, и он это получит.
— Дайте свой номер телефона для моего юридического отдела.
Я достал визитку и вручил ему.
— Помните: они должны связаться со мной уже сегодня.
— Свяжутся.
— Кстати, какие цифры значатся в контракте?
— Два с половиной против одного миллиона. И еще четверть миллиона авансом.
Я кивнул. Четверти миллиона долларов, разумеется, хватит, чтобы обеспечить защиту Лайзы Треммел. Может, останется даже кусочек и для Дэла. Все зависит от того, как я собираюсь с ним обойтись и насколько захочу быть справедливым по отношению к вору. Конечно, парень заслуживает того, чтобы оставить его с носом, но все же это он нашел проекту законного исполнителя.
— Вот что я вам скажу. Видимо, я единственный в этом городе человек, который способен так поступить, но я не хочу продюсировать. Пусть эта часть сделки останется за Дэлом. Это все.
— Если только его не упрячут в тюрьму.
— Внесите в контракт имя продюсера.
— Это что-то новенькое для здешних мест. Надеюсь, юридический отдел сумеет это уладить.
— Приятно иметь с вами дело, Клегг.
Я снова повернулся и направился к машине. На этот раз Клегг догнал меня и зашагал рядом.
— Но с вами можно будет связаться, да? Вы понадобитесь нам в качестве консультанта. Особенно на стадии написания сценария.
— У вас есть моя визитка.
Я подошел к «линкольну», Рохас уже держал для меня дверцу открытой. Я снова осторожно скользнул внутрь, удобно устроил свои cojones[7] и, высунув голову, взглянул на Макрейнолдса.
— Еще одно, — сказал он. — Я подумывал пригласить на вашу роль Мэтью Макконахи. Он очень хорош. Но кто, по-вашему, мог бы вас сыграть?
Потянувшись к дверной ручке, я улыбнулся:
— Вы видите этого человека перед собой, Клегг.
Я закрыл дверь и сквозь тонированное стекло с удовольствием понаблюдал, как недоумение разливается по его лицу.
Рохасу я велел ехать в Ван-Нуйс.
14Рохас сообщил, что, пока я разговаривал с Макрейнолдсом, мой телефон беспрерывно звонил. Я проверил и не увидел никаких сообщений. Тогда я открыл журнал звонков: там значилось четыре вызова от абонента с неопределяющимся номером, сделанные в течение десяти минут, пока меня не было. Интервалы между ними были слишком неравномерными для автоматического повтора вызова. Кто-то дозванивался до меня, но, видимо, это было не настолько срочным, чтобы оставить сообщение.
Я позвонил Лорне, предупредил, что еду, ввел в курс дела относительно заключенной с Макрейнолдсом договоренности и велел ждать звонка из юридического отдела «Арчуэй» до конца дня. Вероятность того, что деньги начнут прибывать, вместо того чтобы только постоянно утекать, взволновала ее.
— Что нового? — спросил я.
— Андреа Фриман звонила дважды.
Я вспомнил о четырех непринятых вызовах на своем мобильном.
— Ты дала ей номер моего сотового?
— Да.
— Наверное, я не мог в тот момент разговаривать, но она не оставила сообщения. Должно быть, что-то происходит.
Лорна продиктовала мне номер, который назвала Андреа.
— Может, ты застанешь ее, если позвонишь прямо сейчас, поэтому я отключаюсь.
— Хорошо, только скажи, где сейчас кто?
— Дженнифер здесь, в офисе, а Циско только что звонил, сказал, что возвращается после какого-то дела.
— Какого дела?
— Он не сказал.
— Отлично, значит, по возвращении я всех застану в офисе.
Отсоединившись, я набрал номер Фриман. От нее ничего не было слышно с тех самых пор, как на меня напали мальчики в черных перчатках. Даже Керлен навестил меня и потом справлялся о моем здоровье. Однако от моего уважаемого оппонента не пришло даже открытки с пожеланием скорейшего выздоровления. И вот шесть звонков за одно утро — но никаких сообщений. Я, признаться, был заинтригован.
Она ответила уже после первого гудка и сразу перешла к делу.
— Когда вы могли бы заехать? — спросила она. — Я бы хотела кое-что обсудить, прежде чем мы нажмем на газ и тронемся.
Таким способом она хотела сказать, что открыта для обсуждения возможности досудебной сделки, прежде чем машина правосудия, заскрипев шарнирами, придет в движение.
— Кажется, вы утверждали, что никаких предложений с вашей стороны ждать не следует.
— Ну, давайте скажем, что холодный рассудок взял верх. Я не отказываюсь от того, что думаю по поводу ваших действий, но не вижу причины, почему ваша клиентка должна за них расплачиваться.
Что-то происходило. Я это чуял. У нее возникла какая-то проблема. То ли утеряно вещественное доказательство, то ли кто-то из свидетелей изменил показания. На память пришла Марго Скейфер. Может, проблема с ней? В конце концов, на предварительных слушаниях Фриман ее почему-то не выставила.
— Я не хочу ехать в прокуратуру. Можете сами приехать в мой офис, или давайте встретимся на нейтральной территории.
— Я не боюсь войти во вражеский лагерь. Где находится ваш офис?
Я дал ей адрес, и мы договорились встретиться через час. Захлопнув крышку телефона, я постарался сосредоточиться на том, что у обвинения пошло не так на данной стадии игры. И мысли мои снова вернулись к Скейфер. Наверняка дело в ней.
Телефон завибрировал у меня в руке. Я посмотрел на дисплей: «Номер не определяется».
Фриман звонила снова, вероятно, чтобы отменить встречу, тогда все это некая шарада, очередной маневр из прокурорского учебника психиатрии. Я нажал кнопку связи.
— Да?
Тишина.
— Алло.
— Это Майкл Холлер?
Голос мужской, мне неизвестный.
— Да, кто это?
— Джефф Треммел.
Почему-то я не сразу понял, кто такой Джефф Треммел, и лишь спустя несколько секунд до меня дошло: блудный муж.
— Джефф Треммел? Как поживаете?
— Можно сказать, хорошо.
— Откуда у вас этот номер?
— Я сегодня утром разговаривал с Лайзой. Звонил ей. Она сказала, что я могу с вами связаться.
— Что ж, рад, что вы так и сделали. Джефф, вы знаете, в каком положении оказалась ваша жена?
— Да, она мне рассказала.
— А в новостях вы этого не слышали?
— Здесь нет ни телевизора, ни чего другого. А по-испански я не читаю.
— Где конкретно вы находитесь, Джефф?
— Я бы предпочел этого не говорить. А то вы скажете Лайзе, а я не хотел бы, чтобы она сейчас это знала.
— Вы приедете на суд?
— Не знаю. У меня денег нет.
— Мы могли бы достать вам денег на билет, чтобы вы приехали и были рядом с женой и сыном в это трудное время. Вы могли бы выступить и в качестве свидетеля, Джефф. Рассказать о доме, о банке и обо всех ваших трудностях.
— Э-э-э… нет, я не смогу. Я не хочу выставлять себя на всеобщее обозрение, мистер Холлер. Со всеми своими неудачами… Мне это будет тяжело.
— Даже ради жены?
— Она мне скорее бывшая жена. Просто мы не развелись официально.
— Джефф, чего вы хотите? Денег?
Наступила долгая пауза. Значит, я угадал. Но он меня удивил.
— Я ничего не хочу, мистер Холлер.
— Вы уверены?
— Единственное, чего я хочу, — это чтобы меня во все это не впутывали. Это больше не моя жизнь.
— Где вы, Джефф? Какая жизнь теперь — ваша?
— Этого я вам не скажу.
Я раздраженно тряхнул головой: словно коп, я пытался удержать его на линии, чтобы выследить, но никакого следа не обнаруживалось.
— Послушайте, Джефф, мне неприятно говорить об этом, но моя профессия состоит в том, чтобы держать под контролем все базы, вы понимаете, что я имею в виду? Если мы проиграем дело, Лайзу осудят. Еще есть время, чтобы ее близкие и друзья могли обратиться к суду и замолвить за нее слово. Мы будем иметь возможность предъявить то, что считаем оправдательными факторами. Например, ее борьбу за сохранение дома. Мне бы хотелось рассчитывать, что вы придете и выступите в суде.
— Значит, вы думаете, что проиграете?
— Нет, я думаю, что у нас есть чертовски хорошие шансы выиграть. Действительно думаю. Это дело полностью основано на косвенных доказательствах и показаниях единственной свидетельницы, которые мы сможем легко опровергнуть. Но я обязан быть готовым и к противоположному результату. Джефф, вы уверены, что не хотите сказать мне, где находитесь? Я могу сохранить это в тайне. Просто я должен знать, куда в случае необходимости посылать деньги.
— Мне сейчас надо идти.
— А как насчет денег, Джефф?
— Я вам перезвоню.
— Джефф?
Но он уже отключился.
— Рохас, я почти дожал его.
— Простите, босс?
Я положил телефон на подлокотник и выглянул в окно, чтобы определить, где мы находимся. Шоссе в районе Кауэнга-Пасс. У меня оставалось еще минут двадцать.
В последний раз, когда я упомянул деньги, Джефф Треммел не сказал «нет».
Следующий звонок я сделал своей клиентке. Когда связь включилась, я услышал звук работающего телевизора.
— Лайза, это Микки. Нужно поговорить.
— Хорошо.
— Вы можете выключить телевизор?
— Да, конечно. Простите.
Я ждал, вскоре на другом конце наступила тишина.
— Ну вот.
— Прежде всего — мне только что звонил ваш муж. Это вы дали ему мой номер?
— Да, вы сами велели мне это сделать, помните?
— Да, хорошо. Я просто проверяю. Разговор не удался. Похоже, он не хочет ввязываться.
— Мне он сказал то же самое.
— А сказал он вам, где находится? Если бы я это знал, я бы послал Циско уговорить его нам помочь.
— Он мне этого никогда не скажет.
— Думаю, он еще может быть в Мексике. Он мне сказал, что у него нет денег.
— Мне тоже. Он хочет, чтобы я послала ему часть денег от кино.
— Вы ему рассказали про кино?
— Но ведь кино будет, Микки. Он должен это знать.
— И куда вы собираетесь посылать ему деньги?
— Он сказал, что я могу просто поместить их на депозит в «Вестерн юнион», а он сможет получить их в любом их отделении.
Я знал, что начиная от Тихуаны и южнее отделений «Вестерн юнион» — пруд пруди. Мне доводилось и прежде посылать деньги своим клиентам. Мы могли сделать перевод, а затем сузить зону поиска, проследив, в каком отделении Джефф Треммел их получит. Но если он не дурак, он не пойдет в ближайшее к месту жительства отделение, и мы останемся ни с чем.
— Ладно, — сказал я. — О Джеффе поговорим позднее. Я хотел также вам сообщить, что условия сделки, которую Дэл заключил с «Арчуэй», изменены.
— Это как?
— Теперь она заключена со мной. Я только что из «Арчуэй». Если они действительно будут когда-нибудь снимать кино, Дэл сможет выступить в качестве продюсера. И его не посадят в тюрьму, так что дорога у него теперь свободна. А у вас дорога свободна потому, что теперь есть деньги, чтобы оплатить работу вашей адвокатской команды. Вы получите остальное — что, кстати, будет гораздо больше, чем вы когда-либо получили бы от Герба.
— Микки, вы не можете так поступить. Это он заключил сделку!
— Я только что расторг ее, Лайза. Клегг Макрейнолдс не заинтересован в том, чтобы оказаться соответчиком по иску, который я готов был обрушить на голову Герба. Можете сообщить ему об этом или, если хотите, скажите, чтобы он позвонил мне.
Она молчала.
— Есть еще одна вещь, и это важно. Вы меня слушаете?
— Да, слушаю.
— Я сейчас еду в офис, где у меня назначена встреча с прокурором. Об этой встрече попросила она. Думаю, что-то у них случилось. Что-то пошло не так. Наверняка она хочет поговорить о сделке, иначе никогда не согласилась бы приехать ко мне в офис. Просто я хотел, чтобы вы это знали. После встречи с ней я вам позвоню.
— Никаких сделок, Микки, если только она не скажет, что готова выйти на ступени Дома правосудия и заявить перед камерами Си-эн-эн, «Фокс» и всеми прочими, что я невиновна.
Я почувствовал, что машина свернула с дороги, и выглянул в окно. Рохас съехал с автострады из-за пробки.
— Не думаю, что она приедет, чтобы предложить именно это, но я обязан уведомлять вас обо всем, чтобы вы имели возможность сделать свой выбор. Я не хочу, чтобы вы стали своего рода мученицей этого… этого вашего дела. Прислушивайтесь ко всем предложениям, Лайза.
— Я не признаю себя виновной. Точка. Вы еще о чем-нибудь хотели поговорить?
— Нет, пока это все. Позвоню позднее.
Закрыв, я положил телефон на подлокотник. Довольно разговоров. Я закрыл глаза, чтобы дать себе несколько минут отдыха, и попробовал пошевелить загипсованными пальцами. Попытка была болезненной, но удалась. Рентгенолог, изучавший снимки, сказал, что, судя по характеру переломов, кто-то наступил мне на руку, когда я уже лежал на земле и был без сознания. «Мне повезло, — подумал я. — Доктор заверил, что пальцы полностью восстановятся».
На фоне черноты, царившей под опущенными веками, я увидел приближавшихся ко мне мужчин в черных перчатках. Этот эпизод повторялся вновь и вновь, словно был записан на закольцованной пленке. Я видел их бесстрастные взгляды. Для них это был просто бизнес. Ничего личного. Для меня же — сорок лет уверенности в себе и высокой самооценки, растоптанные, как мелкие косточки на асфальте.
Через некоторое время я услышал голос Рохаса с переднего сиденья:
— Эй, босс, приехали.
15Когда я вошел в приемную, Лорна сделала предупреждающий жест из-за своего стола, после чего указала на дверь моего кабинета. Этим она хотела сказать, что Андреа Фриман уже ждет. Я быстро отклонился в сторону другого кабинета, коротко стукнул в дверь и открыл ее. Циско и Баллокс сидели за своими столами. Я подошел к столу Циско, положил на него телефон и сказал: