Знаменитый раввин Эльханан
О раввине Эльханане из Бибрки рассказывали истории. Когда он приезжал на своей бричке во Львов, люди сходились отовсюду послушать, что скажет мудрый человек. А много было и таких, которые ждали чуда. И великий раввин никогда не скупился на чудо для всех, кто его боготворил. Он воскрешал мертвых, исцелял больных, а с Господом разговаривал так, как вот я с вами.
Немая девушка
Однажды обратился к нашему раввину хасид.
– Ай, раввин, какое у меня горе! У меня глухонемая дочь, я водил её ко всем врачам Галичины – никто не помог. Вся надежда на вас, раввин!
И раввин обещал, что вылечит её. Он надел свой колпак, развернул Тору, ударил трижды палкой по земле и воскликнул таким голосом, что казалось, не только немая девушка заговорит, но и камень начнёт петь:
– Сарра, дочь Лея, приказываю тебе – говори!
А та молчит.
– Сарра, дочь Лея, говори!
Молчит.
Когда же он и в третий раз произнёс свои слова с таким же успехом, а девушка продолжала упрямиться и молчать, наш раввин – долгих лет ему жизни – не на шутку рассердился.
– Ага! Так вот ты как! Ну, раз ты такая упрямая ослица, то пусть до самой смерти ни звука не вылетит из твоих уст!
И что вы себе думаете? Произошло чудо: девушка по сегодняшний день немая и глухая!
Львов за шаг от гибели
Пригласила как-то наша община раввина Эльханана во Львов. Поздним осенним вечером остановилась бричка раввина возле корчмы на Лычаковской рогатке. Раввин приехал чуть раньше, и никто его не встретил. Уже одно это могло испортить ему настроение, но на самом деле испортило кое-что другое. Когда он попросил в корчме ночлега, хозяин развел руками:
– Ой, вей мер! Нет у нас мест.
– Как это нет? – пришёл в негодование раввин. – Для раввина из Бибрки нет места? Это он тебе приказывает найти мне место!
– Ну и что с того, что он мне приказывает, если сейчас у нас ярмарка, и в корчме уже все кровати заняты.
Ох как раввин рассердился! Словами не передать!
– Ну, раз так, то пусть сгорит твоя вшивая корчма вместе со всем городом.
Как раз в это время, когда он произнёс эти страшные слова, прибыли достойные мужи встречать уважаемого гостя. Бог мой, какой ужас охватил их, когда они услышали это проклятие! Испуганный корчмарь наделал шуму, и вскоре все, кто были в корчме, высыпали на улицу с узлами, потому что в любой миг всё могло вспыхнуть. Часть людей разбежалась по тёмным улицам, галдя и ойкая, чтобы львовяне бросали дома и спасались в лесах и горах.
Всех охватил страх. И только раввин стоял суровый и невозмутимый.
Тогда достойные мужи совершили последнюю попытку умилостивить святого – упали к его ногам:
– Ай, раввин, раввин, разве виновны дети, набожные женщины, добродетельные панны? Разве виновны калеки и больные? Чем провинились старые люди?
Раввин некоторое время молчал, и никто не смел даже выдохнуть. Слышно было, как жужжат комары и на главную станцию прибывает поезд из Вены.
– А чем провинились гости нашего города? – несмело произнесли встречающие.
И тогда раввин заговорил, и каждое слово его звенело в воздухе, как колокол.
– Только ради этих невиновных я прощаю вас всех! И хотя Ангел Огня, которого я вызвал, уже в дороге, я отправлю его назад!
И так вот Львов спасся. Разве это не чудо?
Грешница
А какие знаменитые проповеди произносил раввин Эль-ханан! Вот какую проповедь услышали верные в синагоге Золотая Роза.
– Слушайте меня внимательно! Странствовал я от села к селу и от города к городу, пока не привела меня дорога в Жовкву. И обнаружил я там очень набожных женщин, очень скромных женщин, очень опрятных женщин, кошерных женщин! Они ходили в баню, стригли себе ногти, пекли халы, благословляли субботние свечки. Одним словом – образцовые женщины.
Но потом я поехал в Христинополь, а там жила страшная грешница родом из ада. Женщина, которая не ходила в баню, спаси нас Бог! Женщина, которая не стригла себе ногти, спаси нас Бог! Женщина, которая не пекла хал, спаси нас Бог! Женщина, которая не благословляла субботних свечек, спаси нас Бог! Грешница, грешница, одним словом – грешница!
И вот, когда она умерла, и хотели её похоронить на кладбище, то земля не приняла её. Когда хотели сжечь её, то огонь не брал её. Когда бросили её псам на съедение, то псы не хотели её жрать…
Но вы, скромные, набожные, опрятные, кошерные львовские женщины, если будете ходить в баню, стричь ногти, печь халы и благословлять свечки субботние, то и земля вас примет, и огонь вас сожжёт, и псы вас пожрут!
Сокровище из сна
Жил когда-то у нас раввин Айзик Бен Екель, человек добрый и богобоязненный, но невероятно бедный.
Как? Чтобы раввин был бедный? Э, раввин должен быть бедным, если его приход бедствует. А потому наш Айзик жил в постоянных хлопотах: за что его жена купит рыбу на шаббат? Где взять деньги на ремонт синагоги? Как заплатить за новый свиток Торы?
А тут ещё жена покоя не даёт и ругается:
– Ай вей, Айзик! Всего у нас мало, только долгов много! Уже есть нечего, а ты ничего не делаешь, будто чуда ждёшь.
Соберись! Сделай что-нибудь, в конце концов! Если Элияш Гасофер изменил русло реки, то отчего бы Господу и тебе не помочь?
Ну, видите, какие женщины бывают? С ума посходили! Кого вспомнила – самого ребе Элияша Гасофера! Об этом великом человеке знали все львовские евреи. Много лет назад, когда краковские студенты устроили евреям судный день и бросали в Вислу их детей, вышел Элияш на берег реки и приказал реке вернуть невинных детей назад. И река послушала его, выбросила детей на берег живыми, а жестоких студентов захлестнула волнами и засосала в водоворот.
Но краковскому ребе этого было мало. Он ещё возжелал, чтобы даже после его смерти еврейским детям не угрожала опасность, и приказал Висле изменить русло и течь мимо участков, не заселённых евреями. Так оно и произошло.
Но это был Элияш – святой человек. А что мог совершить простой раввин Айзик? Мог только отмалчиваться и надеяться на чудо.
Однажды осенней ночью несколько раз подряд начал ему сниться странный сон, и каждый раз появлялся в том сне старый человек в большой меховой шапке, какую носят галицкие евреи, и произносил:
– Айзик, отправляйся в Перемышль и начинай копать под мостом через Сян. Найдёшь там огромное сокровище.
Айзик не верил снам, но сон повторялся снова и снова, и наконец наш раввин начал собираться в дорогу. Взял узелок с сухарями, прихватил маленькую лопатку и поплёлся в Перемышль. А поскольку за душой у него не было ни крейцера, он пошёл пешком. Идти пришлось долго – один день, второй, только на третий оказался он возле моста через Сян.
Как увидел Айзик тот мост, то сильно опечалился, потому что мост был длинный, а к тому же его охранял часовой. Если бы даже он копал здесь с утра до вечера каждый день, на это ушли бы месяцы. А ещё этот часовой! Как можно копать так, чтобы не привлечь его внимания?
Раввин Айзик крутился вокруг моста целый день и даже заночевал под мостом. А на следующий день окончательно удостоверился в том, что верить в сны – напрасное дело. Если здесь и есть сокровище, то добраться до него невозможно. Наконец он решил вернуться домой. Но неожиданно позвал его часовой.
– Долго я к вам присматривался, и интересно мне стало, чего вы здесь крутитесь?
Что было Айзику говорить? Врать не было смысла. Всё равно из его затеи ничего не вышло. И раввин рассказал всё о своих снах часовому. Тот громко рассмеялся:
– Как же вы позволили себя так одурачить? Да если бы я верил в сны, то сам бы уже давно был во Львове!
– В самом деле? А что же вам снилось?
– Представьте себе. Снилось мне, будто должен я найти во Львове некоего Айзика Бен Екеля, прокрасться в его дом и копать под печью. Потому что там зарыто сокровище. Ну, приходилось ли вам слышать больший бред? Как может быть бедным тот, у кого в доме сокровище запрятано, а? А где бы я должен был этого Айзика искать? Всё равно, что иголку в стогу сена!
После этого разговора раввин отправился в обратный путь. Нёсся, как корабль с попутным ветром. А когда попал домой, то схватил лопату и, не говоря жене ни слова, начал копать под печью. И что же – чудо произошло! Лопата звякнула о крышку сундука. А когда его вытащили из земли и открыли, то дом сразу же озарился сиянием тысяч дукатов.
С тех пор уже ни раввин Айзик, ни его приход не бедствовали. Раввин выстроил новую синагогу, а каждого, кому в жизни не повезло, щедро одаривал. А на своих проповедях любил часто повторять:
– Бог нас оберегает, но только он знает, что для человека лучше всего. Одним говорит покинуть отчизну, чтобы на чужбине найти счастье, других отправляет в странствия, чтобы им показать, что счастье нужно искать под собственной крышей.
И все ему верили, потому что знали его историю.
Холмские умники
И все ему верили, потому что знали его историю.
Холмские умники
Таких умников, как жили в Холме, надо было ещё поискать. Весёлые повествования о евреях из Холма любили послушать евреи Вены, Варшавы, Кракова, Львова и даже Коломыи, хотя у коломыйских евреев было с холмщаками много общего. Все они охотно приплетали к услышанным историям свои собственные россказни так, что теперь невозможно уже узнать источники того или иного рассказа. Но именно во Львове местные евреи считали себя наиболее авторитетными знатоками холмского житья-бытья. Хочешь услышать, над чем сейчас сушат голову евреи в Холме? Спроси у львовянина!
А вы слышали когда-нибудь, как холмщаки договариваются о встрече? Это выглядит приблизительно так:
– Слушай, Юзя, если завтра пополудни будет идти дождь, то я приду к тебе вечером.
– А если вечером будет дождь?
– Ну, тогда я приду пополудни.
А если кто-нибудь нанимал служанку из Холма, то уже мог быть уверен, что не умрёт от скуки. Одна хозяйка послала служанку к мяснику узнать, есть ли у него телячьи ноги. Служанка вернулась и говорит:
– Я не увидела, потому что он был в сапогах.
Наша история о холмских мудрецах начинается в момент создания мира. Иначе нельзя. Потому что тогда же, когда Господь сотворил мир, он сотворил и человеческие души. Души мудрых людей высыпал в один мешок, души дураков – во второй, и позвал ангела, чтобы тот взял мешки с душами и равномерно рассыпал по земле. Ангел взял мешки и полетел. Облетел все края и всюду сыпал по пригоршне мудрых душ и по пригоршне дураков, чтобы мудрых и глупых рождалось поровну.
И вот, когда он подлетел к какой-то высокой горе, покрытой сосновым лесом, то мешок с мудрыми душами зацепился за верхушку сосны. Ангел дёрнул, и мешок разорвался, а все мудрые души высыпались на землю. Ну, теперь вы знаете, почему в Холме живут одни только умники. Потому что эта гора и дала название городу, который основал король Данило.
Итак, холмщаки жили своим умом и не желали никого слушать. Мир, по их представлениям, был именно таким, каким они его видели в детстве, и они не обращали внимания на то, что было написано в книжках и школьных учебниках.
Нигде, кроме Холма, не считалось, что луна важнее солнца. Почему? Потому что холмщаки уверяли, что благодаря луне было видно ночью, а без солнца можно было обойтись, ведь днём и так светло, как… ну, ясное дело, как днём.
Холмщаки свято верили, что летом тепло только потому, что всю зиму топили печи, и благодаря этому воздух нагрелся. А зимой холодно, потому что летом в печах не топили.
Как Холм строился
Однажды решили холмщаки выстроить прочные дома из толстых брёвен. Дерева у них было много, вся гора заросла крепкими стройными соснами. Срубленные стволы мужчины брали на плечи и несли наверх, спотыкаясь и качаясь от тяжёлого груза. Носили они те стволы месяц, носили второй, намучились ужасно. Но тут попался им купец из Львова, увидел, как они тяжело работают, и говорит:
– А чего же это вы так мучаетесь? Разве не легче брёвна катить сверху вниз?
Мужики очень обрадовались, услышав такой совет, и во весь дух побежали к старейшинам. Те ужасно удивились:
– Кто бы подумал! Можно катить!
Но мудрые холмщаки не были бы мудрыми холмщаками, если бы что-нибудь решали без дебатов. Семь дней и семь ночей заседал совет общины. Одни поддерживали совет львовянина, другие – порицали, а третьи – ставили вопрос так:
– Катить не штука. Но с какой стороны должен быть более широкий край: с правой или с левой?
Тем временем, все семь дней, как и раньше, мужики тягали колоды на плечах. На восьмой день совет постановил, что будут-таки те брёвна с горы спускать, и записали это в книгу, чтобы и следующие поколения могли воспользоваться таким ценным советом. После этого совет старейшин отправился к горе и обнародовал своё постановление. Обрадовавшись, мужики, чтобы убедиться, что новый способ в самом деле удобнее, взяли колоды, которые перед тем снесли вниз, и стали их тянуть на плечах снова на гору. Жилы вздувались от напряжения, пот заливал глаза, но они таки подняли несколько брёвен и, под восхищенные возгласы всех жителей, которые собрались внизу, покатили колоды вниз. Радости не было границ, толпа кричала и хлопала в ладоши, играл оркестр и развевались флаги.
С того дня работа начала продвигаться намного быстрее, и вскоре они собрали столько брёвен, что дома начали расти как грибы после дождя. Но дома эти были особенные. Их не строили одинаковыми. Каждый холмщак следил, чтобы дом был и не слишком высокий, и не слишком низкий, а как раз для его роста. Все это для того, чтобы сэкономить дерево.
И когда уже они выстроили все дома, то вдруг вспомнили, что забыли о синагоге. Снова подались лесорубы на гору, рубили сосны и катили их сверху, а когда собралось достаточное количество колод, то все самые сильные мужчины разбились на десятки. Каждая десятка взяла на плечи по одному бревну и, выстроившись шеренгой, двинулась на место стройки через весь город. А поскольку несли они те колоды не вдоль, а поперёк, то первые же дома, которые встретились по пути, преградили им путь. Ведь, строя свои дома, холмщаки сделали улочки такими узенькими, что по ним могла проехать только одна телега, а две телеги разминуться уже не могли. Если бы они несли колоды, идя гуськом, трудностей бы не возникало, а так им пришлось снова совещаться, что делать дальше.
Старейшины сошлись на совещании и совещались семь дней и семь ночей, а мужики с колодами стояли и ждали, обливаясь потом. И вот наконец выход нашли. Синагогу нужно было построить любой ценой, а потому все дома, которые преграждали движение колодам, нужно снести.
Так они и сделали, разрушив полгорода. Отнесли колоды на то место, где должна была стоять синагога, а потом дома отстроили снова.
Холмская баня
Когда в Холме появилась синагога, то осталось только выстроить ещё баню, чтобы каждый правоверный еврей мог искупаться перед шаббатом и перед праздниками. Место для бани выделили у ручья. Выбрали добровольцев, которые должны были выкопать яму для бассейна, и начали планировать, как это здание должно выглядеть.
Копатели взялись за работу, но через миг призадумались.
– Ну хорошо, а куда мы денем ту землю, которую выкопаем?
– А куда же её девать? Складывать у бассейна.
– Это невозможно. Неужели мы оставим посреди бани такую гору земли?
Тогда они отправились к совету старейшин. Семеро мудрецов целый день и целую ночь совещались и наконец решили:
– Гениальное решение всегда единогласно. Возле бани выкопаем другую яму, такую же глубокую и широкую, и туда сбросим землю.
Наконец баню таки выстроили, и когда дошло до столярки, евреи разбились на два лагеря. Одни считали, что пол нужно стелить из тёсаных досок, чтобы занозы не повредили ноги, а другие возражали, потому что, дескать, в бане всегда мокро, и гладкий пол будет скользким – можно удариться, а то и сломать ногу.
Общий совет долго заседал и наконец решил:
– Правы и те и другие, и поэтому нужно угодить обеим сторонам. Будем чередовать тёсаные доски с нетёсаными.
Брандспойт
Как только в Холме узнали, что в каждом большом городе должна быть своя противопожарная охрана, еврейская община тут же закупила на собранные средства помпу и брандстпойт (резинового ужа) и передала их на хранение синагогальному шамесу[11].
Шамес был мужчиной практичным и решил, что резиновый уж – это очень удобное место для хранения таких ценных вещей, как лук, хрен, чеснок. Прошло несколько лет, и в Холме начался пожар. Пожарники сразу установили помпу и начали качать воду, но вдруг оказалось, что шланг туго набит всякими овощами. Пока его чистили, дом сгорел.
На следующий день собралась община и стала размышлять, как же дальше быть со шлангом. Молодёжь кричала, что шамес не имел никакого права использовать его в своих частных целях. Старшие считали, что за то время, пока шланг находился у шамеса, он уже получил на него полное право. Молодёжь согласилась, что на основании продолжительного пользования шлангом шамеса можно считать его хозяином, но он должен поклясться бородой и пейсами, что никогда больше не будет хранить в нём овощи. На это старшие спросили: а где же ему в таком случае держать овощи?
Три дня и три ночи они спорили и наконец пришли к общему решению. Итак, шамесу разрешается держать в шланге всё, что ему захочется, но ровно за три дня до пожара он должен освободить брандспойт от посторонних вещей.
Гора
Так город Холм рос, разрастался, людей в нём прибывало, детей рождалось всё больше, а количество домов не увеличивалось, потому что уже не было места, где их ставить. Что же делать? Вся долина уже заселена. Где найти место для новых зданий? Собрали старейшины совет и совещались семь дней и ночей, пока не пришли к соглашению. Главной преградой для того, чтобы город мог разрастаться, признали гору, а потому решили её передвинуть.