Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс 61 стр.


Грудь трупа была раздута, она высоко вздымалась над постелью, будто по телу Садзаки бежали гальванические токи. Но сама грудная клетка была разодрана. На дне рваной раны, тянувшейся от грудины до лобка, запекалась кровь; как будто чудовищная ручища разорвала Садзаки почти пополам и вытащила все внутренности. Скорее всего, так и было.

Возможно, это произошло, когда триумвир заснул. Пытаясь удостовериться в этом, Хоури вгляделась в его лицо. Но различить выражения не удалось – слишком много крови.

Нет, Садзаки почти наверняка не спал.

Хоури почувствовала, как сзади приблизилась Паскаль.

– Я уже видела смерть, – сказала та. – На моих глазах убили отца.

– Но такого тебе видеть не приходилось.

– Ты права, – ответила Паскаль.

И тут грудь Садзаки будто взорвалась. Из нее что-то вылетело, неразличимое в фонтане крови, – а миг спустя плюхнулось на окровавленный пол и помчалось прочь, волоча за собой похожий на червя голый хвост.

И тут же еще три крысы высунули из Садзаки острые морды, раздувая ноздри и злобно тараща на Хоури и Паскаль черные бусины глаз. Эти зверьки тоже выскочили из разверстой груди мертвеца, шлепнулись на пол и последовали за первой крысой. Все они моментально скрылись в темном углу комнаты.

– Давай-ка сматываться, – сказала Хоури.

Не успела она договорить, как что-то сдвинулось. Стальная рука со слепящей быстротой устремилась к ней и схватила парой кривых, как клешни, с алмазными резцами инструментов, да так ловко, что она успела лишь пронзительно взвизгнуть. Клешни терзали куртку, а Хоури, напрягая все силы, пыталась вырваться из стального капкана.

Ей удалось высвободиться, но машина успела вцепиться в плазмобой и мощным рывком выдернула из рук. Хоури рухнула на пол, в жидкую грязь, успев заметить, что ее куртка в крови Садзаки. А вот несколько пятен поярче – это уже ее собственная кровь.

Хирургическая машина держала плазмобой на виду, как бы хвалясь захваченным трофеем. Парочка наиболее ловких манипуляторов начала ощупывать клавиши управления и поглаживать кожу приклада; аппарат явно испытывал при этом садистское наслаждение. Манипуляторы наводили ствол на Хоури.

Паскаль подняла свой лучевик и разнесла всю установку. Измазанные кровью металлические фрагменты рассыпались по останкам Садзаки. Плазмобой Хоури шлепнулся в слизь обугленным, от него шел зловонный дым, из разбитого корпуса вылетали голубые искры.

Хоури поднялась с пола, всем телом ощущая кровь и грязь, в которой успела выпачкаться с головы до ног.

Безнадежно испорченный плазмобой злобно жужжал, искры сыпались все гуще.

– Сейчас взорвется! – крикнула Хоури. – Бежим!

Они повернули к двери и только спустя секунду сообразили, что путь к отступлению отрезан.

Их были тысячи. Они шли в три слоя, утопая в скользкой жиже. Причем каждой крысе была безразлична собственная судьба: уборщицы перли безумной массой в предчувствии близкой победы. А сзади нажимали новые крысы – сотни, тысячи. Они лезли друг на друга; они покрывали весь пол коридора в пределах видимости.

Хоури выхватила оставшееся у нее оружие – маломощный иглострел, который она ценила только за точность боя. Ана водила стволом вдоль фронта крысиной волны, а Паскаль палила из лучевика, тоже не сказать что самого подходящего оружия в данной боевой ситуации. Крысы вспыхивали и взрывались, но каждую погибшую спешили заменить десятки живых. Первые ряды грызунов уже подступили вплотную к лазарету.

Внезапно коридор вдали залился ослепительным светом, а затем раздалась серия взрывов, таких частых, что они сливались в сплошной рев. Гром и вспышки приближались, ударные волны подбрасывали крыс в воздух. Вонь от горящих грызунов казалась невыносимой.

Постепенно крысиный натиск ослабел, а затем и вовсе прекратился. В дверях возникла Вольева. Ее автомат плевался дымом, дуло приобрело цвет свежей лавы. За спиной у Хоури вдруг прекратил шипеть ее испорченный плазмобой, и наступившая тишина казалась зловещей.

– Самое время убраться отсюда, – проговорила Вольева. Паскаль и Хоури бросились к ней, давя крыс – и дохлых, и в панике ищущих укрытие. А потом на Ану обрушилась сзади раскаленная волна чудовищной силы, и она почувствовала, что летит.

Глава тридцать вторая

На подлете к поверхности Цербера, год 2566-й

На этот раз ощущение амнезии прошло быстрее, хотя виды, открывшиеся Силвесту, были для человеческого глаза не просто дикими, а невообразимыми.

– Мы спускаемся к «Плацдарму», – проинформировал его скафандр лишенным всякой аффектации голосом, как будто это было самое заурядное событие в мире.

По визору скафандра бежали какие-то изображения, но глаза Силвеста не успевали сфокусироваться на них, и он приказал проецировать изображения прямо в мозг. Стало лучше: ложные контуры поверхности – теперь уже огромные, занимающие половину неба, – рисовались в сиреневых тонах, и этот мир казался еще более складчатым, еще более похожим на мозг, чем раньше. Естественное освещение практически отсутствовало, если не считать два слабых красных маячка: Гадес и Дельту Павлина. Скафандр это компенсировал, смещая почти инфракрасные фотоны в видимый спектр.

Что-то торчало над горизонтом, мигая в зеленых тонах.

– «Плацдарм», – сказал Силвест, желая хотя бы услышать человеческий голос. – Я его вижу.

Отсюда «Плацдарм» казался совсем маленьким – будто шальной осколок изувечил статую бога. Цербер имел в диаметре около двух тысяч километров, «Плацдарм» – всего четыре километра в длину, но бо́льшая его часть утонула в коре. Малая величина этого сооружения в сравнении с огромной планетой лучше всего говорила об искусстве Илиа, ухитрившейся загнать ядовитый шип в бок исполина. Даже отсюда поверхность вокруг «Плацдарма» выглядела воспаленной, даже ганг ренозной; к такой ране планета явно не была готова. Кора в радиусе нескольких километров от корабля больше не пыталась выглядеть реальной. Там Силвест видел гексагональную сетку, которая по периферии расплывалась, превращаясь в «камень».

Через несколько минут он должен был оказаться над открытым основанием конуса. Силвест уже ощущал, как гравитация потягивает за внутренности, хотя он по-прежнему находился в гель-воздушной среде. Сила тяготения составляла тут четверть земной, но падение с той высоты, на которой сейчас находился Силвест, закончилось бы плохо. Даже скафандр не спас бы.

Теперь, в конце пути, новый объект появился в непосредственной близости от Силвеста. Он затребовал увеличение и миг спустя увидел скафандр – точно такой же, как его собственный, серебряный на фоне черного неба и чуть-чуть опережающий его в полете. Скафандр тоже направлялся к «Плацдарму», вернее, к круглому отверстию в его корме. «Мы как планктон, – подумал Силвест, – который море несет в глотку кальмара, застрявшего между зубами кита».

«А пути-то назад нет», – мелькнуло в мозгу.

Три женщины бежали по коридору, выстланному ковром из крысиных трупиков и каких-то черных скорлупок – наверное, тех же крыс, только сгоревших. У них был один исправный автомат на всех, но он вполне мог уничтожить любого робота, высланного им наперерез. Впрочем, для такой задачи сгодится и пистолет, хотя к нему нужна опытная рука и немного удачи.

Время от времени под ногами дергался пол, и это здорово действовало на нервы.

– Что все это значит? – Хоури прихрамывала – ей серьезно досталось при взрыве в лазарете.

– Это значит, что Похититель Солнц экспериментирует, – ответила Вольева. После каждых двух-трех шагов ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. У нее мучительно болел бок, как будто открылись все раны, полученные на Ресургеме. – До сих пор он пытался покончить с нами простейшими средствами, вроде роботов и крыс. А потом сообразил: если научится управлять ускорением, находясь в безопасном месте, то сумеет убить нас резкими колебаниями тяги. – Задыхаясь, она преодолела еще несколько метров. – Именно так я избавилась от Нагорного. Но Похититель Солнц еще плохо знаком с кораблем, хоть и сумел завладеть контролем. Он меняет скорость постепенно, стараясь понять, как работает двигатель. А когда поймет…

– Неужели нет места, где бы мы могли чувствовать себя в безопасности? Куда не проникнут ни крысы, ни механизмы? – спросила Паскаль.

– Нет такого места, куда не проникнет ускорение.

– Тогда надо поскорее покинуть корабль. Ты это имеешь в виду?

Вольева остановилась и внимательно осмотрела коридор. Вроде он не из тех, которые прослушиваются.

– Не нужно иллюзий, – сказала она. – Если мы убежим с корабля, то вряд ли сможем потом вернуться. С другой стороны, мы обязаны остановить Силвеста, конечно, если имеется хоть один шанс.

– Но как мы доберемся до Дэна? – спросила Паскаль.

Очевидно, задачу остановить Силвеста она представляла по-своему: сначала разыскать его, а потом не пускать вперед.

– Не нужно иллюзий, – сказала она. – Если мы убежим с корабля, то вряд ли сможем потом вернуться. С другой стороны, мы обязаны остановить Силвеста, конечно, если имеется хоть один шанс.

– Но как мы доберемся до Дэна? – спросила Паскаль.

Очевидно, задачу остановить Силвеста она представляла по-своему: сначала разыскать его, а потом не пускать вперед.

– Думаю, твой муж забрал скафандр, – сказала она. – Если верить моему браслету, то все шаттлы на своих местах. К тому же у него нет опыта их пилотирования.

– А может, он получил помощь от Похитителя Солнц? – вмешалась Хоури. – Слушайте, не лучше ли нам поспешить? Мне кажется, мы бежим наобум, но все равно я предпочла бы двигаться, вместо того чтобы торчать здесь.

– Наверняка он взял скафандр, – сказала Паскаль. – Это в его стиле. Но он не смог бы в одиночку.

– А как насчет помощи Похитителя Солнц?

Паскаль затрясла головой:

– Исключено! Дэн в Похитителя Солнц даже не верит. Возникни у него мысль, что его кто-то к чему-то толкает, он бы от казался от такой помощи.

– А может, у него не было выбора? – произнесла Хоури. – Ладно, будем считать, он взял скафандр. Как же мы пой маем его?

– Только на Цербере. – Об этом не хотелось думать. Вольева прекрасно знала, как быстро можно преодолеть миллион километров, если человек способен выдержать постоянное ускорение в десять g. – Сами мы не можем взять скафандры, особенно того типа, которым воспользовался твой муж. Это слишком опасно. Придется лететь на шаттле. У него скорость меньше, но зато и меньше вероятность, что Похититель Солнц проникнет в его контрольную матрицу.

– А что ему помешает?

– Клаустрофобия. Шаттлы устарели на триста лет в сравнении со скафандрами.

– И чем это может помочь нам?

– Имея дело с паразитическими инопланетными разумами, я всегда предпочитаю пользоваться простейшими средствами. – Затем спокойно, будто ставила точку в конце разговора, Вольева прицелилась и застрелила крысу, которая осмелилась высунуть нос в коридор.

– Я помню это место, – сказала Паскаль. – Ты привела нас сюда, когда…

Хоури открыла дверь с изображением паука.

– Входи, – произнесла она. – Чувствуй себя как дома. Ну, еще можешь помолиться, чтобы я вспомнила, как Вольева обращалась с этой штуковиной.

– А где мы с ней встретимся?

– Снаружи, – ответила Хоури. – Я на это искренне надеюсь. – Она закрыла дверь «Паука» и, морща лоб, напряженно вгляделась в пульт с латунными и медными переключателями.

Глава тридцать третья

Орбита Цербера-Гадеса, год 2566-й

Подходя к капитану, Вольева вынула из кобуры иглострел. Она понимала, что необходимо поскорее добраться до ангара с шаттлами – любая ее задержка может сыграть на руку Похитителю Солнц, который сейчас целеустремленно занимается подготовкой убийства. Но прежде, чем покинуть корабль, необходимо кое-что сделать. В этом не было логики, но она понимала, что не переступит через свою совесть.

Илиа спустилась по трапу на капитанский уровень, в такую жуткую стужу, что казалось, воздух замерзает прямо в горле. Крысы тут не попадались: слишком холодно. Да и роботам сюда добираться трудно из-за риска превратиться в часть капитана, стать добычей чумы.

– Ты слышишь меня, подонок? – Перед этим она отдала браслету приказ слегка подогреть капитана, восстановить его мыслительный процесс. – Если да, то слушай внимательно. Наш корабль захвачен.

– А мы все еще крутимся у Пухляка?

– Нет… нет, мы не у Пухляка. Пухляк был очень давно.

Прошло несколько секунд, и капитан спросил:

– И кто же захватил наш корабль?

– Инопланетная сущность с весьма неприятными амбициями. Погибло большинство наших. Из тех, кого ты мог знать, – Садзаки и Хегази. Оставшиеся в живых собираются бежать с корабля. Не думаю, что мы когда-нибудь вернемся. Вот почему я собираюсь совершить то, что может показаться тебе чрезмерным.

Она навела пистолет на бесформенную глыбу криокапсулы с капитаном.

– Я собираюсь тебя подогреть. Несколько десятилетий мы считали, что надо держать тебя в холоде, при самых низких температурах. Это ничего хорошего не дало, – видимо, неправильным был сам подход к проблеме. Сейчас, мне кажется, будет правильным, если ты получишь возможность захватить этот проклятый корабль…

– Я не думаю…

– Капитан, мне неинтересно, что ты думаешь. Я все равно поступлю, как считаю нужным.

Палец напрягся на спусковом крючке. Она прикидывала, с какой скоростью Бренниген начнет распространяться по кораблю, когда разогреется, и цифры получались совершенно потрясающие… Экипаж никогда не предполагал, что пойдет на это.

– Илиа, пожалуйста…

– Слушай, ты, свинья! – выкрикнула она. – Может это сработает, может, нет. Но за свою многолетнюю помощь – должен же ты ее помнить – я прошу только одного: чтобы и ты для нас кое-что сделал.

Она уже была готова всадить заряд в криокапсулу, но что-то заставило ее повременить.

– Хочу сказать тебе еще кое-что. Насчет того, кем ты был… вернее, кем ты стал, чтоб тебе провалиться в ад.

Вольева ощущала во рту горечь и сухость и понимала, что теряет драгоценное время, но не могла не довести дело до конца.

– Что ты хочешь мне сказать?

– Ты вместе с Садзаки летал на планету жонглеров образами. Летал, я знаю. В команде об этом говорили, даже сам Садзаки рассказывал. Но вот о чем не было разговоров, так это о том, что сделали жонглеры с вами обоими. Кое-какие слухи, впрочем, ходили, но их запустил сам Садзаки, чтобы сбить меня с толку.

– Там ничего не произошло.

– Еще как произошло! В тот раз, много лет назад, ты убил Садзаки.

Насмешливо, будто просто не расслышал Вольеву, капитан переспросил:

– Я убил Садзаки?

– Ты заставил это сделать жонглеров. Уговорил стереть его сознание и записать твое на освободившуюся нейроматрицу. Ты стал им.

Пришлось умолкнуть, чтобы восстановить дыхание, хотя она уже почти выговорилась.

– Собственного существования тебе показалось мало. А может, ты понимал, что этого тела надолго не хватит. Тем более что кругом кишат вирусы. Поэтому ты вселился в своего помощника, а жонглеры послушно исполнили то, чего ты от них потребовал. Ведь они совершенно не похожи на нас; такое понятие, как убийство, для них совершенно непостижимо. Я правильно говорю?

– Но…

– Заткнись! Вот почему Садзаки не хотел, чтобы ты выздоровел, – к этому времени он уже стал тобой. И вот почему ему удалось денатурировать мою сыворотку против чумы – он обладал твоим опытом. Да я за одно это убила бы тебя, свинья, но ты и так уже мертв, ведь то, что осталось от Садзаки, сейчас гниет в нашем лазарете.

– Садзаки мертв? – Казалось, слова о других смертях в экипаже не достигли сознания капитана.

– Думаешь, тебя это оправдывает? Теперь ты один. Волен поступать как хочешь. И для тебя единственный способ защититься от Похитителя Солнц – это расти. Пока чума не захватит корабль целиком.

– Но… пожалуйста…

– Ты убил Садзаки, капитан?

– Это было… так давно…

Вольева выпустила целую обойму в криокамеру. Чудом сохранившиеся дисплеи мигнули в последний раз и погасли. В помещении быстро теплело, на капсуле лед заискрился влагой.

– Я ухожу, – шепнула она. – Мне нужно было узнать правду. Думаю, что имею право пожелать тебе удачи, капитан.

И Вольева поспешила прочь, боясь оглянуться и увидеть происходящее за ее спиной.

Скафандр Садзаки дразняще маячил впереди, пока они спускались в воронку «Плацдарма». Наполовину погруженный в тело планеты, конус, который еще несколько минут назад казался таким крошечным, теперь занимал все поле зрения, а его почти отвесные стены заслоняли горизонт со всех сторон. Временами «Плацдарм» содрогался, и Силвест напомнил себе, что этот механизм ведет смертельную битву с защитными системами Цербера, а потому слепо полагаться на него не следует. Стоит только «Плацдарму» проиграть поединок, и он будет переварен за считаные часы. Рана в коре планеты затянется, а с ней исчезнет и путь отступления.

– Надо пополнить запас реакционной массы, – сказал скафандр.

– Что?

Впервые с тех пор, как они покинули корабль, Силвесту ответил Садзаки:

– Мы израсходовали много топлива, чтобы добраться сюда. Необходимо запастись им до того, как окажемся на вражеской территории.

– Каким способом?

– Оглянитесь. Тут колоссальные залежи этой массы, они только и ждут, чтобы их кто-нибудь использовал.

Ну конечно! Никто не помешает им забрать часть запасов у «Плацдарма»! Силвест согласился, тем более что ему ничего не пришлось делать – Садзаки взял на себя управление и его скафандром.

Одна из крутых, слегка изогнутых стен поднималась совсем рядом, из нее торчали какие-то красные наросты и скопления механизмов. Величина этой стены поражала воображение. Она походила на дамбу, чьи стены, закругляясь, сходятся далеко-далеко. Где-то в этой стене, подумал Силвест, замурованы тела Алисии и ее друзей-мятежников.

Назад Дальше