Но не посмел вернуться.
Рыжеволосая девушка билась в рыданиях на полу у окна, рукой закрывая рот, пытаясь заглушить плач. Её фигура светилась золотом - мягким, тёплым. И слёзы, аккуратно собираемые во вторую руку, превращались в алмазины, прижимаясь друг к другу, образуя лучистую снежинку, словно сверкающую изнутри.
Всё ещё вздрагивая, девушка уселась на колени поближе к камину и, рассматривая снежинку, горько улыбнулась.
- То, что нужно.
***Всю прогулку Септимус молчал. Задумчиво теребил поводья. Ёжился, точно от холода.
Чуть позади Эдмунд бросал на принца тревожные взгляды.
Тоскливо выл в верхушках деревьев ветер. В панике бежали по серому небу обрывки облаков.
- Эдмунд, - позвал вдруг Септимус.
Хумара тронул поводья - его конь шагнул ближе к обрыву, где замер спешившийся принц.
Септимус отвёл взгляд от пейзажа внизу, протянул руку.
- Иди сюда.
Ветер колыхал сосны - точно гонял волны по зелёному морю. С мрачного неба сорвалась первая капля дождя.
- Возьми, - не глядя больше не хумару, произнёс принц.
Эдмунд вздрогнул, рассматривая крупную алмазную подвеску на серебряной витой цепочке.
- Я хочу, чтобы это всегда было на тебе, - глядя на тянущиеся к кронам струи дождя, приказал принц. - Это амулет, Эдмунд, не простая бирюлька. Он защитит тебя получше любого кинжала. Никогда, запомни, никогда не смей его дарить, отдавать... даже подержать никому не позволяй. Только тогда он будет верно служить тебе.
- Благодарю, Ваше Высочество, - растеряно произнёс хумара, непроизвольно любуясь подвеской.
Септимус дёрнул щекой, рывком обернулся.
- Обещай, что он всегда будет с тобой.
Эдмунд удивлённо моргнул.
- Обещай, - потребовал принц.
Хумара медленно кивнул, заворожённо глядя в карие глаза принца... на миг ставшие зелёными.
- Обещаю.
- Отлично, - хмыкнул принц, точно натягивая привычную маску. - Кстати, я жду тебя вечером на ужин. Постарайся на этот раз не опаздывать.
***Не замечая снующих туда-сюда слуг, Септимус толкнул дверь в столовую залу. И замер на пороге.
- Отец?
Дверь с глухим стуком закрылась, подтолкнув принца к седому, но ещё отнюдь не немощному мужчине.
- Ну, здравствуй, сын, - усмехнулся король Велиций - Септимус в старости. Даже жесты те же. - Вижу, ты меня не ждал.
- Если бы Вы заранее предупредили, я бы встретил Вас, как подобает, - процедил Септимус, подходя к накрытому столу. - Но раз уж Вы здесь - я приветствую Вас, Ваше Величество, - принц церемониально поклонился.
Король поморщился. Взял со стола два бокала, протянул один сыну.
-Оставим условности, Септимус, - произнёс он, делая глоток. - Хочу, чтобы ты знал: я тобой не доволен.
- Я в курсе, отец, - усмехнулся Септимус, отпивая вино. - Вы же три дня назад подписали приказ о наследнике. Кто им стал? Этот юный граф? Как там его... ну... имя ещё такое...
- У тебя отличные шпионы, - улыбнулся король.
- Да уж, не жалуюсь, - хмыкнул принц. - И сейчас Вы готовите целую речь о том, какой я мерзавец, недостойный сын и розги по мне плачут... А сами добавили яд мне в бокал.
Велиций поперхнулся очередным глотком.
- Ты... знал?!
- Ну конечно, знал, - рассмеялся принц. - Вся наша семейка такая - яд, засады, поединки, наёмные убийства, - он замолчал, снова делая глоток
- Но... как, - пробормотал король - и закашлялся.
- Вы перепутали бокалы, - улыбнулся Септимус, преспокойно допивая вино.
Побледневший король тяжело опёрся о стол.
- Т-т-ты... Как ты... Как ты посмел?! Меня! От...от... - снова кашель.
- Неправильный вопрос, Ваше Величество, - отодвигая тарелки и усаживаясь на стол, заявил принц. - Попробуйте ещё раз.
Велиций уставился на принца. Моргнул. Ещё раз.
- Кто ты?
- А вот это - правильный вопрос, - усмехнулась сидящая на столе рыжеволосая девушка в роскошном чёрном платье. - Позвольте представиться, Ваше Величество, - Илия. Ещё к моему имени иногда добавляет титул - Повелительница. Но Вам это всё равно ничего не скажет, потому объясню - я волшебница.
- Ведьма! - прохрипел король. - Где мой сын? Где Септимус?!
- В земле, - улыбнулась девушка, склонив голову на бок. - Давно уже. Он умирал, когда я его нашла. От стрелы, если я не ошибаюсь... Сикстуса? Впрочем, сейчас это уже неважно.
- Мерзавка, - выплюнул король, тяжело облокачиваясь о стол, почти ложась на него. - Ты... вознамерилась получить... мой... трон?
Девушка громко фыркнула.
- Сдался он мне! Нет, Велиций, вся эта история была затеяна, чтобы посадить на твой трон... а точнее, трон Империи, которую я создала, совсем другого... человека, - она улыбнулась, наклонилась, поймала взгляд умирающего. Потянулась и достала у него из-за пояса кинжал. Аккуратно приставила к своей груди. - Знаешь, папа, я уже давно разыгрываю такие вот пьески. Очень забавно, когда главный злодей в конце погибает. Из меня получился хороший злодей, правда? Итак, жестокий принц Септимус отравляет отца и тот в отместку закалывает сына кинжалом, - девушка перевела взгляд на клинок. - Неплохо, а? Род прерывается... а, да, забыла сказать: тот граф... как, бишь, его... ну, в общем, упал с лошади этим утром, - и сладко улыбнулась. - Плохой наездник. Бывает.
- Будь... ты... проклята! - выдохнул умирающий и тяжело рухнул на стол. Похоронно звякнули расколотые блюдца, тарелки и чашки.
- Да я уже, - грустно улыбнулась девушка, глядя на кинжал. - И давно...
Кусая губу, она чуть подвинула клинок. Вздохнула. И резко толкнула руку к себе.
Скрипнула, открываясь дверь.
- Ваше Высочество, прошу прощения, - произнёс Эдмунд, входя, - я не должен был...
И замер в двух шагах от стола, глядя на труп короля... на облокотившуюся о столешницу рыжеволосую девушку с кинжалом в груди.
Илия обессилено покачнувшись, рухнула на колени. Эдмунд непроизвольно шагнул вперёд и вздрогнул, поймав знакомый взгляд.
Девушка судорожно вздохнула, и тоже знакомо, горько улыбнулась. Рыжая прядь упала на грудь прикрыв рану.
- Ваше Высочество! - Раздалось за дверью. - Тревога, Ваше Высочество! Хумары...
Дверь снова распахнулась - Эдмунд отвёл взгляд, дёрнулся.
А когда снова посмотрел - на месте рыжеволосой лежал принц Септимус, глядя на Эдмунда стеклянным мёртвым взглядом.
***- Издалече ты, девица?
Девушка стянула капюшон, тряхнула рыжими волосами.
- Да уж, издалека. Будет у тебя варенуха для усталой путницы?
- Да уж как не быть! - улыбнулся трактирщик, поспешно закрывая дверь. - Я ж так и подумал - издалече, в такую-то погоду никто из местных носа наружу не кажет. Ты из этих... гонцов? Али нет? Лошадь у тебя больно хорошая.
Девушка устало улыбнулась, уселась за стойку.
- Сказительница я. Вот и путешествую из города да в село, да в другой город. Где больше повезёт, там и остаюсь. Как думаешь, нужна я здесь?
- Ну-у-у, - протянул трактирщик, отсылая выглянувшую, было, в зал, служанку. - Городок у нас маленький. Дворец императорский тут - тем и живём. Всякие... гонцы... послы проезжают. А во дворце тебе ловить нечего, даже не суйся.
- Знаю, - улыбнулась девушка, доставая медяшку. Трактирщик поглядел на неё и махнул рукой.
- Ты лучше историей какой расплатись. Да и девка ты видная...
Девушка фыркнула. Положила на стойку кинжал.
- Осторожней, папаша, как бы мне не сочинить историю про тебя.
Трактирщик хрипло хохотнул.
- Жаль. Ну, как хочешь.
Девушка криво улыбнулась. И вдруг попросила:
- А расскажи мне лучше сам - про императора. Издалека я, наслышана, но вы его здесь часто, поди, видите. Какой он?
- А-а-а! - рассмеялся трактирщик. - Ещё одна! Красавец - на нём же каждая повиснуть готова. Только он обычно носа из дворца не кажет. Хотя, - трактирщик хитро прищурился, - ты его верно найдёшь, если в лесок сейчас проедешь. Ты, я вижу, госпожа знатная, тебя, может и пропустят. А так его, знаешь, как берегут!
- Как? - поинтересовалась девушка.
- Да ты что же, не слыхала? - удивился трактирщик. - У него помимо солдат бирюлька есть заговорённая. От любой напасти загородит, да ещё и проклянёт так, что... Знаешь же, поди, как он Император стал? Как принц-то, Септимус, вместе с отцом помер, там, наверху, долго власть делили - пока демоны не явились и всех под себя не загребли. Ха, демоны на троне, над людьми! А я вот что думаю - пусть лучше демоны, чем всякие Септимусы.
Девушка, подперев щёку рукой, слушала.
- Вот только никто не знает, откуда у Императора эта бирюлька появилась, - продолжил трактирщик, - потому как не будь её, никогда бы демонам не победить.
- Я знаю, - улыбнулась девушка.
- Да ну? - улыбнулся трактирщик. - Расскажи.
Девушка отпила немного, причмокнула.
- Жила-была одна волшебница, над которой довлело проклятье... Долг... вынуждена она была путешествовать по мирам и менять их историю, переписывать судьбы, убивать или исцелять - как придётся. Появилась однажды и в бывшем Хотфолде. Она знала, что в будущем на этом месте появится столица Империи, что на её трон должен взойти хумара. Знала, что его будут звать Эдмунд. Тогда же на границе Хотфолды она встретила умирающего Септимуса и, - девушка улыбнулась, - приняла его облик. - А после нашла и того хумару, которого должна была сделать Императором. И знаешь что самое грустное, - усмехнулась она. - Волшебница влюбилась. Она прекрасно знала, что не должна. Отлично понимала, что вместе им не быть... И тогда она подарила хумаре амулет, чтобы тот защитил его...
- Знаешь, милая, никакая ты не сказительница, - перебил трактирщик, - выходит у тебя нелепица.
- Правда? - задумчиво переспросила девушка. - Это я просто...э-э-э... не в голосе. Вечером загляну, лучше получится. Возьми пока, - она катнула по стойке медяшку и встала.
- Если Императора караулить - то тебе лучше заручиться помощью этой ведьмы, про которую ты рассказала. И то, если гроза уже закончилась, - хихикнул трактирщик ей вслед.
Девушка только улыбнулась.
***Спрятавшись за деревьями, Илия смотрела на всадника внизу. Смотрела, как знакомо перебирает золотые волосы ветер. Как привычно хумара проводит рукой по лбу, отбрасывая мешающую чёлку.
Знакомо же бежали по серому небу облака, и гулко выл в лощине ветер.
Нетерпеливо всхрапнул конь, тряхнул головой. Всадник наклонился, мягко погладил его гриву, успокаивая.
Илия улыбнулась, сглатывая застрявший в горле комок.
- Я буду просто знать, что ты есть, - тихо произнесла она. - Там или здесь - неважно. Какая, в сущности, разница?
Единственный луч пробился сквозь облака, высвечивая её лицо.
Илия тряхнула головой, поймала скользнувшую по щеке слезу - и сжала в руке алмазину. Шаловливо улыбнулась и швырнула ею во всадника.
Эдмунд вздрогнул, разглядывая упавший под копыта коня камень. Вскинул голову. На мгновение ему почудились сверкающие на солнце рыжие волосы всадницы - на склоне сверху.
Но только ветер качал там сосновые лапы, да хрустальные струи дождя прошивали воздух.
***
- Ну, вот и я! - звонко прокричала по-хозяйски усевшаяся за стойку девушка.
Трактирщик - а вместе с ним и полный зал гостей - уставились на неё.
Заправски хлебнув варенухи, рыжая утёрла губы и протянула:
- Значит, сказка! Ну так вот... И было у короля Велициуса, правителя богатой и процветающей Хотфолды, семь сыновей...
Место секретаря - вакантно!
Впервые Вэл увидел Повелительницу на малом приёме у султана, в Серале.
Впрочем, неразбериха по поводу прибытия королевы магов началась ещё до её приезда. Конечно, ей автоматически отвели лучшие покои в женской половине, но буквально за день старший евнух засомневался, не обидит ли это великую госпожу, не решит ли сиятельная, что её поставили вровень с женщинами султана. На всякий случай спешно приготовили комнату в мужской половине. Здесь, конечно, пришлось потрудиться - чтобы и вид из окна был подобающий и обстановка, и окружение... Сразу же, безусловно, столкнулись с непреодолимыми трудностями: прислуживать госпоже должны непременно женщины, которых, понятное дело, на мужскую половину пускали только по особым случаям. Поразмышляв, первый евнух вернулся к ранней задумке: так что к приезду госпожи её должны были разместить на женской половине, но обособленно от остальных, то есть не в главной анфиладе, а там, где обычно султан принимал своих фавориток. Апартаменты безусловно отвечали всем удобствам и не могли оставить равнодушной даже самую взыскательную особу. А по слухам Повелительница была весьма взыскательна. А ещё злопамятна и жестока - прозвище "чудовище" просто так не дают, ведь так?
Её особу в мужской половине гарема обсуждали много и со вкусом - неудивительно, ведь одного из наложников султан, как гостеприимный хозяин, должен был предложить высокородной гостье. Так что с того момента, как стало известно, что королева Нуклия посетит Сераль, старший евнух делал всё возможное, чтобы узнать о её предпочтениях, а семерых специально отобранных невольников на всякий случай снова обучали тонкостям обольщения женщин, особенно уделяя внимание различным "отклонениям" в постели. Говорили, Повелительница весьма часто их практиковала.
Саму королеву представляли по-разному: от женщины средних лет до почти старухи. Ведь известно же, что возраст волшебниц редко влияет на их внешность - скорее уж магические дарования. Абсолютно никто не видел её красавицей - вряд ли у девы-воительницы, путешествующей по мирам (а ведь в этом и состоит Долг Повелительницы) хватает времени на себя.
Реальность как обычно обманула все ожидания. Сиренити Сладкоголосая выглядела весьма молодо - как двадцатилетняя девушка. И вряд ли только выглядела. Несмотря на магию возраст всегда выдаётся - то там, то здесь: морщинки на шее, выражение глаз, руки... Эта же волшебница действительно была ещё девочкой, очень похожей на фарфоровую куколку. Миленькие, выразительные черты лица, хорошенькая фигура, длинные тёмные волосы уложены в прихотливую причёску... Наряд - Повелительница, очевидно, старалась соблюсти здешнюю моду: в виде нежно-розовых полупрозрачных шальвар и коротенькой кофточки - выгодно выделял все прелести. Да, будь она обычной девушкой, её бы вне сомнения взяли в гарем - с такой-то миленькой внешностью! Но об этом не думал, конечно, даже последний из евнухов.
Повелительница сидела на возвышении, рядом с султаном и явно от души наслаждалась танцем наложниц. Или музыкой? Непонятно, чем больше. Периодически она закрывала глаза и как-то по-особенному улыбалась, склоняя голову на бок...
Султан вёл с ней тихую беседу - не о политике, о нет, зачем? Тоже иногда благодушно поглядывал на девушек и всё чаще - на королеву, периодически притопывающую ножкой в такт музыке. Словно готова была присоединиться к танцовщицам.
И такие мелочи жизни, как прислуживающие ей наложники, Сиренити Сладкоголосую вообще не волновали. На них она и внимания не обращала - только на подносимые ими сладости. Старший евнух, стоя у двери, всё больше хмурился, понимая, что кажется, не угадал, просчитался где-то... Может, и впрямь стоило прислать королеве девушку?
Султан как раз что-то рассказывал Повелительнице, какой-то анекдот, судя по выражению лица. Таращиться на господина - тяжкий грех, так что Вэл скромно потупив взгляд, вслед за остальными протянул королеве блюдо с медовыми пирожными. Госпожа, явно не любившая (или не умевшая) отказывать себе в еде, не глядя, потянулась за кусочком. Вэл, словно в чаду, следил, как аккуратная ручка королевы с непривычно длинным узкими пальчиками, коснулась блюда, не нашла пирожного, двинулась влево... Слегка дотронулась его руки.
Тогда Повелительница обернулась. И, глядя в её удивлённые серые глаза, Вэл понял, что сегодня ночью отвертеться ему явно не удастся. Он уже собирался было по обычаю поцеловать подлокотник кресла Повелительницы, но та решительно отвернулась и снова засмотрелась на танцовщиц.
Перехватив блюдо поудобнее и сгибаясь в поклоне, Вэл тихонько удалился.
Впрочем, это ничего не меняло. Королева могла просто не знать этикета Сераля, ей простительно. А, так как более ни на кого из наложников Сиренити не взглянула, Вэл оставался единственным кандидатом в "дар" Повелительнице. Так рассудил первый евнух и, после окончания приёма, султан с ним согласился.
Вэла же ждала долгая череда необходимых и отнюдь не самых приятных процедур до вечернего посещения покоев королевы.
***Звуки гитары слышались ещё за дверью апартаментов Повелительницы. И мягкий нежный голос выводил слова, гармонично сплетаясь с мелодией:
-Хочу, чтобы ты был здесь... разве ты не знаешь, что без тебя даже снег холоднее ... и я безумно по тебе скучаю ... так, что и впрямь схожу с ума...[1]
Вэл даже замер на пороге вместе с сопровождающими его евнухами. Сиренити действительно была сладкоголосой. Её игра бесцеремонно трогала что-то там, глубоко в душе, какие-то струны, о существовании которых лично Вэл предпочёл бы забыть навсегда.
Конечно, стоять на пороге вечно ему не дали. Осторожно, стараясь по возможности не шуметь и не потревожить госпожу, он зашёл в маленькую комнату, служившую здесь чем-то вроде прихожей. Оттуда арочный проход вёл в комнату побольше, отделанную со всевозможным богатством и изыском. Впрочем, Вэла внутреннее убранство давно не удивляло.