– Здесь и только здесь можно рассчитывать на встречу с Шавхелишвили, – сказал Артемов. – В Тбилиси – нереально. Нам скажут спасибо и добавят «большое», если мы достанем только одного американца. Его зовут Гвидо Терон. Убийства премьер-министра и министра обороны не обошлись без его участия.
– Работает на ЦРУ? – спросил Марковцев.
– Да. Возглавляет отдел «Джи-Эл». Планирует операции у себя в Вашингтоне, обкатывает и воплощает их в жизнь в Грузии.
Они продолжили беседу за одиноким столиком. Хозяин этого самобытного кафе принес шашлыки и вино.
Вот так, «на ходу», вести беседу, отмечая мелочи и внося предложения, было несравнимо легче, чем в замкнутом пространстве пусть даже гостеприимного дома. Артемов назвал такие прогулки продвинутым моционом. Другой плюс – это наглядное пособие в масштабе. Вот тебе «Дом провокаций», где нередкий гость – Джемал Шавхелишвили. Кто знает, может быть Шерхан попадет в поле зрения разведчиков не раз и не два.
Одна из основных задач – отработка эвакуационного коридора. Но по глубокому убеждению Артемова, главное сейчас – пропитаться духом этого города; он ответит не одной подсказкой.
На связи с Артемовым в Гори был бывший военный, а ныне коммивояжер. Он представлял небольшую коньячную фирму и предлагал продукцию по образцам и каталогам. Разъездная работа позволяла ему завести множество связей в Южной Осетии и России, и в плане эвакуации многое зависело от него. Запасной вариант лег на агента ГРУ Николая Мамедкулидзе.
Впервые они встретились в Цхинвале, и между ними состоялся короткий разговор.
– Сергей – это твое настоящее имя? – поинтересовался Иосиф.
– Вымышленное, – ответил Марк. – На самом деле меня зовут Харви Ли Освальд. А это, – он боднул на Артемова, – второй стрелок – Эрнст Неизвестный.
В Гори они приехали порознь. Здесь Иосиф представлял так называемое подполье. Подпольщики были против режима Саакашвили, но также они были не в восторге от отделения Южной Осетии от Грузии.
Коммивояжеру было тридцать восемь, звали его Иосифом, но он просил звать его Сосо. В первую очередь он высмеял легенду российских разведчиков. Они несколько раз предъявляли полицейским украинские паспорта, и они, что называется, были здесь в ходу.
* * *Гвидо Терон впервые ступил на землю, некогда оккупированную российскими войсками. И вынужденно сделал существенные поправки. Войска он подменил армией и «присвоил» ей номер – 58. И, во-вторых, оккупация была применима ко всей Грузии.
На пути к Гори и в самом городе российская военная машина подмяла под себя три тысячи грузинских военнослужащих. Терон знал точную цифру и мог уточнить в ЦРУ до человека, – хотя грузинские власти сократили это число до трехсот человек, проконсультировавшись на этот счет в Вашингтоне. Терон легко представил себе главу Пентагона, под чутким руководством которого был написан план войны для Тбилиси, его возбужденный голос: «Ну не могла российская военщина уничтожить десятую часть регулярной грузинской армии». Он лично занимался доктриной вооруженных сил Грузии. Хотя грузинская военная доктрина была похожа на мертвую собаку: никто не знал, где она зарыта.
Больше десяти лет обучался личный состав грузинской армии иностранными военными инструкторами. И, на фоне колоссальных финансовых вложений в модернизацию, армия обладала крайне низким уровнем боевой подготовки. У Тбилиси отсутствовали структуры, обеспечивающие подготовку военных кадров. Грузия на деле доказала, что в военном отношении далека от идеала, которое пытался декларировать ее президент.
Разрушенные строения сразу бросились в глаза американцу еще и по той причине, что он выискивал именно разрушения, причиненный городу ущерб. И с места в карьер попросил Шавхелишвили отвезти его в район, который больше всего подходил под определение «спальный». Он возобновил разговор, начатый в машине:
– Значит, проблем с классными минометчиками у нас не будет.
– Все найдем, – еще раз обнадежил его Джемал. – В любом количестве. На двух военных базах осталось много вооружения: танки, БТРы, пушки, минометы. – Он мысленно выругался. Разговаривая с американцем по-русски, он чувствовал себя болваном. Фразы получались рублеными, порой несвязными. Ему так или иначе приходилось подстраиваться под своеобразный говорок Терона. Тот определил для себя нечто среднее между литературным и разговорным языками. Его часто выручали меткие фразы, которые он пополнял по мере их использования. Он редко повторялся в этом плане.
Шавхелишвили был одет в коричневатую кожаную куртку, темные широкие брюки. Он сегодня не выспался, и его чуть-чуть навыкате карие глаза прорезали красные прожилки. Джемал в гражданской одежде не был похож на военного. Вернее, не походил на военного в компании полноватого американца. Больше эта пара напоминала городских чиновников или членов комиссии. Они не скрывали, что их интересует. Задержались немного у одного разрушенного здания, у другого. Проявили интерес к быту простых горожан. Лет шестидесяти мужчина пожаловался им на перебои с электричеством. Еще две женщины – на водоснабжение.
Неожиданно для Шавхелишвили Гвидо Терон проявил инициативу и проследовал за женщинами во двор, образованный восемью двухэтажными и трехэтажными домами. Дворик был тесный, но уютный. Здесь, по определению самого Гвидо Терона, царило иное измерение. Мальчишки, разбившись на группы, бросали мяч в корзину, набивали футбольный мяч, ездили по кругу на велосипеде. Девочки были заняты своими делами. Как флагами, двор был завешан бельем. Причем, как показалось обескураженному американцу, женщины белье полоскали прямо на улице возле единственной колонки; допотопная, скрипучая, она исправно работала. Терона в этом убедил велосипедист, бросивший свой велик и набравший матери ведро воды. Когда он налег на рычаг всем телом, Терон был готов увидеть бьющий из крана бензин. А это у него ассоциировалось с легковыми автомобилями у каждого подъезда. Среди них не было ни одной иномарки, только российские «Жигули».
– Сколько семей здесь живут? – спросил он Шавхелишвили.
Тот пожал плечами и, оглянувшись и пожевав губами, прикинул:
– Около семидесяти.
– Семьдесят семей?! – не поверил Терон. – Просто невероятно. Тюремная плотность.
Впрочем, он сам подсчитал: только в одном двухэтажном доме проживало восемь семей, и домов было восемь.
Он еще раз огляделся. В этот раз увидел много больше. Белье сохло едва ли не в каждом окне, словно на дворе стояла середина лета. Крыши домов топорщились антеннами. Да еще фон... итальянского двора. И с этой минуты Терон мог сменить устоявшееся клише – грузинский двор.
Он сделал выбор в пользу этого густонаселенного квартала, в пользу четырех дворов, и в этой связи в его голове родилось название операции: «Каре». Но нет, не пойдет. Начальство одобрило другое – «Метро». И оно уже фигурировало в некоторых секретных документах в Лэнгли. Оно не было броским, как например, «Чистое поле», но соответствовало замыслу.
Гвидо Терон походил на гончую, обходя дворы. В его голосе просквозило беспокойство, когда он спросил:
– Мы сможем достать подробный план города и этого района? Мне это нужно больше для отчета.
– Ты глупости говоришь, Гвидо, – ответил Шавхелишвили. – Конечно, сможем.
* * *Парикмахерская находилась в тридцати метрах от «Филиала». Эти два строения разделяла проезжая часть. Ее в свою очередь разделяли два светофора, и расстояние между ними не превышало ста пятидесяти метров.
Парикмахер по имени Зия читал газету двухмесячной давности, издателем которой был то ли патриот, то ли предатель Грузии. Эту газету оставил, по словам Мастера, «специально или нарочно» один из клиентов. Статья, на которую обратил внимание Зия, называлась «Хроника войны, или Позорные дни в современной истории Грузии».
«7 – 8 августа. Грузинские войска начали массированный обстрел Цхинвала, а также югоосетинских сел... Начались ожесточенные бои силами югоосетинского ополчения, миротворческих батальонов. На оперативное направление были выведены дежурные силы 58-й армии; первая тактическая группа армии вышла из Рокского тоннеля примерно в час дня 8 августа...
...Был блокирован грузинский анклав Кехви-Тамарашени с флангов. Батальонные тактические группы обеспечили полное развертывание полков 19-й мотострелковой дивизии и артиллерии, изолирован район боевых действий бомбоштурмовыми ударами авиации...
...Корабли Черноморского флота России – крейсер «Москва», сторожевой корабль «Сметливый», три больших десантных корабля – встали на рейде в Новороссийске и потопили грузинский ракетный катер, пытавшийся их атаковать...
...В окрестностях Цхинвала взяты в плен две группы грузинских диверсантов... Российская авиация сбросила бомбы в районе села Патара Лило и на гору Махат в Тбилиси. Российские самолеты нанесли ракетно-бомбовые удары по Сенакской военной базе... В России задержали девять агентов грузинских спецслужб, которые вели разведку и готовили теракты на территории страны...
...Корабли Черноморского флота России – крейсер «Москва», сторожевой корабль «Сметливый», три больших десантных корабля – встали на рейде в Новороссийске и потопили грузинский ракетный катер, пытавшийся их атаковать...
...В окрестностях Цхинвала взяты в плен две группы грузинских диверсантов... Российская авиация сбросила бомбы в районе села Патара Лило и на гору Махат в Тбилиси. Российские самолеты нанесли ракетно-бомбовые удары по Сенакской военной базе... В России задержали девять агентов грузинских спецслужб, которые вели разведку и готовили теракты на территории страны...
...Некоторые грузинские военные, которые официально числятся пропавшими без вести, являются дезертирами и объявлены в розыск грузинской полицией...»
Вторая статья была перепечаткой западного издания и называлась «Саакашвили проиграл на поле битвы, но выиграл в эфире».
Парикмахер, обслуживающий лысоватого клиента, в очередной раз бросил взгляд в окно. Из машины, остановившейся напротив центрального входа, вышли двое. Небольшого роста полноватый мужчина не удостоился острого взгляда мастера. Он надолго, провожая до двери, приковал свой взгляд к высокому мужчине. Ориентировку на Джемала Шавхелишвили он помнил наизусть. Рост – 190 – 195 сантиметров. Вес – около ста килограммов. Телосложение атлетическое. Волосы черные, волнистые. Глаза карие.
Плюс, у него была фотография Шавхелишвили, которую ему лично передал Сосо. Это довольно четкий портретный снимок в три четверти. О могучем телосложении и высоком росте Шерхана говорило его продолговатое, за счет мощного подбородка, лицо. Такой вывод для себя сделал парикмахер.
– Я на секунду, – извинился он перед клиентом и прошел в служебное помещение. Оно было разделено на две половины; в одной хранились средства для уборки салона.
У него было два контактных телефона, по которым он мог сообщить о визите Шавхелишвили: Михаила Артемова и Сосо. Он не стал нарушать субординацию и набрал номер Сосо. Однако, здороваясь, он назвал его «взрослым» именем:
– Добрый день, Иосиф. Это Мастер. – И его губы растянулись в улыбке. Он впервые применил свой позывной «в обстановке, реально приближенной к боевой». – Узнал? – на всякий случай спросил он.
– Да, здравствуй, – ответил Сосо в обратном порядке. – Есть новости?
– Да. Он только что приехал. Понял, о ком я говорю?
– О господи... Конечно. Спасибо. Ничего не предпринимай.
В голосе Сосо Мастер различил нотки беспокойства. «Ничего не предпринимай». Он имел в виду опасную бритву?
С этими полушутливыми мыслями Мастер вернулся к клиенту. Глянув на него, он спросил:
– Ну-с, на чем мы остановились?
* * *Михаил Артемов, приняв телефонный доклад Сосо, несколько секунд провел в молчали, словно вытягивал из Марковцева хотя бы вопросительный кивок: «Ну что?»
– Джемал Шавхелишвили появился в городе. Мастер опознал его. Нужно расспросить Мастера... Блин, кто дал ему такую кличку?
– Сосо, – коротко ответил Сергей, вставая с уютной старинной тахты. – Лет восемь назад мне дорогу перешел человек с такой кличкой. Я застрелил его в прихожей его квартиры. Поедем расспросим и этого Мастера. Кто знает, может быть, он ошибся. Заодно постригусь.
Они арендовали у Георгия «пятерку» странного синевато-камуфлированного цвета. Как будто она была вся в дырках, и дырки заклеили кусками изоленты. За руль сел Артемов. Неплохо изучив город, он через десять минут неспешной езды затормозил напротив парикмахерской. Глянул в окно. Усмехнулся – впервые за много лет он увидел давно забытую картину: седого мастера за работой. И озвучил свои ностальгические мысли:
– Сейчас в салонах можно встретить разве что поседевшую мастерицу.
– О какой мастерице ты говоришь? – не понял Марковцев.
– Иди стригись, – напутствовал его Артемов. Сам он, выкраивая время, развернул газету на украинском языке...
Всего кресел в парикмахерской было два. И к настоящему времени оба пустовали. Мастер встал навстречу клиенту и коснулся спинки кресла:
– Сюда, пожалуйста. Куртку можете повесить на вешалку.
«Или бросить на подоконник», – мысленно добавил Марк, не видя другой альтернативы.
– Как будем стричься?
– В советские времена говорили «молча», – ответил Сергей, усаживаясь в кресло и снимая очки в тонкой оправе. – Полчаса назад ты звонил Сосо?
Короткая пауза, за время которой Мастер два раза изменился в лице, и он сказал:
– Как скажешь, дорогой.
Из-за занавески выглянул второй парикмахер и тут же скрылся.
– Модельную, – выбрал Сергей. Последние лет двадцать он выбирал именно эту стрижку, но его всегда стригли по-разному. – Виски косые, – на всякий случай добавил он.
– Сделаем модельную. – Мастер подвязал видавший виды клеенчатый фартук и вполголоса сказал: – Я видел его.
– Шерхана?
– Да. Как тебя сейчас.
– Значит, узнал?
– Это точно он! Рост, вес, овал лица, все совпадает. У него действительно мощный подбородок. Такой я видел только у Николая Дроздова из «В мире животных». С ним был еще один. Не грузин. Я бы сказал... русский. Полноватый. Светловолосый. Они приехали на «девяносто девятой». Она и сейчас у подъезда стоит.
Марковцев повернул голову и вгляделся в машину за окном. Весь бампер, а значит и номер, был покрыт ровным слоем грязи. Такое идеальное покрытие можно получить только на трассе и на высокой скорости. Наверное, если Мастер не ошибся, Шерхан приехал из Тбилиси.
– Во что он был одет?
– Коричневая куртка до середины бедра. Черные брюки. Коричневые... да, светло-коричневые ботинки. Рубашка в клетку. Прежде чем войти в подъезд, он расстегнул куртку, ключи от машины положил в карман брюк.
– Хорошая работа, – похвалил Сергей Мастера за его наблюдательность.
* * *Шавхелишвили пропустил Терона вперед и вышел из «Филиала» последним. «Филиал» имел номер: войсковая часть 1331. В данный момент там находились оперативная группа и подразделение спецназа госбезопасности. Можно сказать, Шавхелишвили «отметился» в этом подразделении. Хотя командир этой части – полковник Ашуба первым отдал ему честь, а на рукопожатие ответил. Если бы не тигриная кличка полковника Шавхелишвили, он бы назвал его псом министра госбезопасности. Он подумал, глядя в окно на «девяносто девятую», что если Шерхан не обделен скромностью, то она красит его. Ведь всего четыре года назад Рамзан Кадыров разъезжал по улицам Грозного на своей «девятке»...
Как назло, у него не оказалось карты Гори – с теми подробностями, которые интересовали Джемала Шавхелишвили. Если бы у него была возможность провалиться сквозь землю, он бы провалился. Самая подробная карта, которую он мог предложить полковнику, – это план эвакуации из «Филиала».
– Как же так? – спросил Шерхан, поймав насмешливый взгляд Гвидо Терона.
– Я запрошу карту у военных и полиции. – Ашуба покачал головой, предвидя еще один адрес: это музей Сталина. Там он точно мог найти все подробности.
– Да, запроси, – напутствовал его Шавхелишвили. – Только в темпе. Может, перекусим? – спросил он Гвидо Терона. – Я знаю место, где подают отличную жареную ягнятину. Только мясо и лаваш. Никакого гарнира. И соус. Красный, как кровь. И острый...
– Как твой язык, – опередил его Терон.
Джемал рассмеялся.
Сев за руль, он тронул машину с места. Глянув в окно, вдруг изменил планам. Демонстративно взъерошив волосы, он пояснил свои намерения:
– Я задержу тебя на пятнадцать-двадцать минут.
Если со стороны Гвидо Терона и последовали возражения, то Шавхелишвили их не услышал. Он вынул ключ из замка зажигания и вышел из машины. Перебежав дорогу, мельком глянул на синюю «пятерку», толкнул дверь и вошел в парикмахерскую.
– Спокойно, – тихо сквозь зубы процедил Марковцев. Он изучил внешность Шерхана по фотографиям и смог бы узнать его из сотни похожих людей. Фартук скрывал его движения: он вынул из кармана брюк нож и большим пальцем раскрыл широкое лезвие. Один шанс из тысячи, что Шавхелишвили зашел в парикмахерскую постричься, это с учетом того, что там в это время находился Марковцев. Сергей, глядя на свое отражение в зеркале, унял желваки. Разомкнул зубы, и мышцы его лица расслабились. С виду он был спокоен, но внутри него шла настоящая борьба. Он подумал о том, что Шавхелишвили в «Филиале», где он задержался на полчаса, получил подробную информацию о своем противнике.
Преимущество было на стороне Шерхана. Марковцев, упустив момент, был спутан. «Чужой против Хищника», – он снова, против воли, заиграл желваками.
Шавхелишвили снял куртку и повесил ее рядом с курткой Марковцева. «Ну-ну», – бросил тот под нос, увидев у него поясную кобуру. Джемал спросил что-то у Мастера на родном наречии. Получив ответ, сел в свободное кресло. Мастер громко позвал сослуживца, лет сорока мужчину, по имени:
– Зия, обслужи клиента.
Шерхан обратил внимание на Марковцева, когда оказался рядом и глядя на него в зеркало – одно на два места. Он спросил по-русски, когда их взгляды пересеклись: