Когда я спросила у своего врача, почему в Соединенных Штатах нет подобных процедур, она ответила очень просто: «Ваше общество слишком пуританское».
Лично мне пуританство совершенно не свойственно. Я с радостью выбросила свои «бабушкинские» послеродовые штаны и вновь вернулась к соблазнительным трусикам».
Я просто обязана спросить: почему, ну почему молодые матери в Америке лишены подобных процедур?! По личному опыту знаю: нас выписывают из больницы через пару дней, выдают малыша в коляске, а когда мы приходим на первый гинекологический осмотр, врач мельком спрашивает: «Вы делаете упражнения Кегеля?» Не знаю, как вы, но никто не объяснял мне, как нужно выполнять эти упражнения и насколько это важно. После родов я думала только о ребенке. Я любила свою девочку точно так же, как любая энергичная американская женщина. Но вспоминая этот опыт сейчас, когда за плечами уже столько лет и столько стран, могу твердо сказать:
нам надо гораздо больше внимания уделять тому, чтобы тела молодых мам возвращались в прежнюю форму.
В Америке мы думаем только о внешности. Мы видим большие глянцевые фотографии наших кинозвезд на обложках женских и развлекательных журналов. Мы обсуждаем, как Джессика, Риз, Джулия или Кейт вернулись к прежней форме после беременности, как классно они выглядят! Но мы сосредоточены только на внешности. Мы забываем о тех органах, которые остаются невидимыми для мира – и вспоминаем о них только тогда, когда нам уже за пятьдесят, и Вупи Голдберг напоминает нам о специальных прокладках, которые избавят нас от мелких, но неприятных проблем.
Должна сказать, что в Америке есть нечто подобное – лазерное влагалищное омоложение, но ведь к нему прибегают лишь тогда, когда точка невозврата пройдена, когда необходима серьезная и дорогая процедура. И никто не просвещает женщин, не рассказывает им о том, что они сами могли бы позаботиться о своем сексуальном здоровье.
Мне кажется, что наша система здравоохранения не направлена на то, чтобы полностью взять на себя заботу о женском здоровье. Это большой бизнес, который, используя наши незнание, извлекает из этой ситуации прибыль.
Но, возможно, что права та женщина-врач, к которой обратилась Сильвия. Мы не предлагаем молодым матерям десять сеансов вагинального возрождения не потому что нам нет дела до женского здоровья. Просто подобные процедуры кажутся нам слишком сексуальными. А что произойдет, если каждая молодая американская мать получит собственный «электрический дилдо»? Вы думаете, она начнет думать о сексе?! Или отправится покупать себе сексуальное белье? Вы думаете, она будет получать удовольствие?
Да!!! И именно поэтому мы не предлагаем молодым матерям (и любым другим женщинам) эти десять сеансов. В этом и есть разница между жизнью во Франции и жизнью в Америке. Удовольствие во Франции – это нечто хорошее и полезное. Удовольствие в Америке – это нечто грязное и недопустимое.
Мне стало интересно: «А не в этом ли заключен секрет ooh la la?» Может быть, все так же просто, как вагинальное возрождение? Я думала об этом, спускаясь по лестнице, шагая по залитой солнцем улице и направляясь в метро. На глаза мне попался рекламный плакат: Джулия Робертс в фильме «Ешь. Молись. Люби». Во Франции фильм вышел в прокат довольно поздно, но все же вышел. На плакате Джулия Робертс сидела на скамейке в итальянском парке и ела мороженое. Она выглядела счастливой – пластиковая ложечка зажата в губах, чувственное наслаждение пронизывает все ее существо. Но все же чего-то не хватало. Я остановилась перед плакатом и задумалась. Ешь. Да, Джулия ест мороженое. Ей нравится ее мороженое, а в Италии она выглядит очень сексуально. Значит, Люби на плакате тоже так или иначе отображено. Но где Молись?
Я вспомнила американский плакат этого же фильма. В американском варианте на той же скамейке рядом с Джулией сидела монахиня, а на заднем плане виднелся величественный собор. В американском варианте монахиня тоже ела мороженое. Может быть, именно оно и должно было символизировать «молитву», а всем нам следовало считать, что в поедании мороженого есть некий символический духовный опыт? И в следующий раз, когда я найду повод, чтобы купить мороженое – итальянское или огромный стакан американского, – я тоже смогу пережить духовное просветление?
Но на французском плакате к фильму «Ешь. Молись. Люби» монахини не было! Что же это значит? Я не знала. Но я не могла оторвать взгляда от Джулии Робертс, которую фотограф показал в момент наслаждения: ложечка во рту, рассеянный взгляд, носки туфель без каблуков смотрят внутрь – невинное наслаждение, маленькая радость жизни. И никакой монахини рядом! Никакого искупления! Только наслаждение!
В этом и заключен секрет французского отношения к жизни – секрет ooh la la. Француженки не терзаются чувством вины.
Если вы спросите меня, то я скажу, что в этом и заключается серьезнейшее различие между американской и французской культурами: когда мы испытываем наслаждение, за нами наблюдает монахиня. Думаю, нам нужно бороться с этим подходом. Мы стремимся получать духовное, физическое и эмоциональное наслаждение от радостей жизни. Мы не умеем наслаждаться просто так. Для нас нет удовольствий ради удовольствия. Поэтому в Америке рядом с Джулией Робертс появилась монахиня – только так она могла по-настоящему наслаждаться мороженым, помня, что нужно будет отмаливать собственные грехи. Во Франции мороженое – это мороженое. И никто не должен стоять за твоим плечом и напоминать, что мороженое мороженым, но потом придется расплатиться. И никто не говорит, что сегодня ты заслужила небольшую радость. В конце концов, раньше или позже ты все равно будешь страдать, так что можешь немножко расслабиться.
Вот в этом-то и заключен секрет французского отношения к жизни – секрет ooh la la. Они не терзаются чувством вины. Недавно я разослала французским женщинам небольшую анкету. И один из вопросов был таким: «Что вы делаете, когда терзаетесь чувством вины?» Я думала, что можно винить себя за переедание, за покупку слишком дорогих туфель или за отношения с мужчиной, который не заслуживал любви. Но большинство француженок просто не ответило на этот вопрос! А одна написала: «Чувство вины за что?»
Я поняла, что идея вины абсолютно чужда французским женщинам. Они не склонны к излишествам, поэтому не чувствуют себя виноватыми. Но есть и другая причина. Они не чувствуют вины, поэтому не позволяют себе излишеств. А поскольку в их жизни нет излишеств, они не терзаются чувством вины.
А что, если и нам избавиться от чувства вины? Представьте, что мы решили наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас. Разве это не революция?
Найдите способ доставлять себе удовольствие и не терзаться чувством вины. Начните с малого. Качество важнее количества. Но, чтобы стать по-настоящему чувственной женщиной, вы должны доставлять себе эти маленькие радости постоянно, каждый день. Выберите время, когда можно предаться чему-то приятному и чуть-чуть сексуальному. Возможно, это будет восхитительное мороженое, а может, ванна с пеной. А возможно, это будет сон после обеда или встреча с подружками в кафе. Это может быть и нечто такое, что вызывает смущенный румянец на щеках – но лишь чуть-чуть.
Для начала проведите небольшое исследование. Постарайтесь понять, что именно доставляет вам истинное наслаждение. В конце концов, не все женщины готовы душу продать за мороженое. Очень важно осознать, что вселяет в вас ощущение восхитительной чувственности. Мы живем в стране, где вознаграждение получают только за упорный труд, борьбу и страдания. Но у такого подхода есть и обратная сторона – мы не умеем по-настоящему расслабляться и радоваться жизни, и тогда переходим в другую крайность и предаемся излишествам. И в результате возникает чувство вины.
Пообещайте себе каждый день себя немного баловать. Поймите, что приносит вам истинную радость, что дает вам возможность почувствовать, что вы действительно любите себя.
И, наконец, не забывайте о внутреннем состоянии собственного тела. Не ограничивайтесь одной лишь внешностью. Спросите у врача, как можно укрепить тазовые мышцы. Подумайте, не помогут ли вам определенные позы йоги. И даже если вы не можете пройти курс вагинального возрождения и у вас нет специального электрического оборудования, думаю, ваш муж не откажется помочь вам на пути к наслаждению и жизни в стиле ooh la la!
Глава 6 Мой ужин с Коко
На Париж спустился вечер. Я иду на встречу со знаменитой Коко. Я в восторге, потому что очень много слышала об этой женщине. Как утверждает моя американская подруга Мелани, Коко – воплощение ooh la la! А Мелани можно верить: ведь она когда-то была замужем за Питером, который сейчас женат на Коко. И все же Мелани искренне восхищается французской женой своего бывшего мужа.
Глава 6
Мой ужин с Коко
На Париж спустился вечер. Я иду на встречу со знаменитой Коко. Я в восторге, потому что очень много слышала об этой женщине. Как утверждает моя американская подруга Мелани, Коко – воплощение ooh la la! А Мелани можно верить: ведь она когда-то была замужем за Питером, который сейчас женат на Коко. И все же Мелани искренне восхищается французской женой своего бывшего мужа.
– Ты просто обязана познакомиться с Коко! – заявила она мне по телефону. – Она – живое воплощение француженки. Она всегда великолепно одета, всегда с шарфом! Когда будешь в Париже, тебе нужно с ней встретиться. Я обо всем договорюсь!
И вот я в Париже. Я подхватываю купленную в подарок коробочку шоколада и спешу в Фобур Сен-Оноре, где живут Коко с Питером. Вечер прекрасный, небо ясное, снова стало тепло.
Харизма – это свобода быть самой собой.
Мишлен ТангиЗа большую медную ручку я открываю тяжелую дверь, вхожу во внутренний двор старинного здания, прохожу через него, подхожу к лифту и поднимаюсь наверх. Дверь открывает Питер – симпатичный, хорошо одетый мужчина средних лет. Очень ухоженный. И это неудивительно – ведь он много лет работал в журнале Vogue Hommes. Он проводит меня в квартиру, и у меня перехватывает дыхание. Квартира более всего напоминает декорацию к фильму. Очень романтическому фильму – если бы мне нужно было бы снимать сцену соблазнения, то я выбрала бы именно эту квартиру. Все выдержано в бордовых и красных тонах. Одна стена целиком выкрашена в красный цвет. Повсюду лежат ярко-розовые атласные подушки. На стенах – зеркала и маленькие лампы, украшенные хрустальными подвесками. А какая музыка звучит! Соблазнительный джаз. И, судя по всему, на кухне готовится что-то вкусное. Острое. Питер говорит, что он готовит отличные ребрышки.
– Как вам нравится наш город? – вежливо интересуется Питер.
Я отвечаю, что прекрасно провожу здесь время. Я не спрашиваю, где его жена, потому что не хочу показаться навязчивой. Но на какую-то долю секунды мне кажется, что я оказалась в Марокко, перенеслась через Сену, и теперь меня соблазняет настоящий султан. Питер невероятно обаятелен. Он проводит меня в гостиную, берет мой жакет и исчезает с ним, а потом неожиданно появляется вновь. Говорит он очень быстро: сообщает, что Коко, ее сестра Изабелла и их мать вот-вот придут. Он проходит к бару – и открывает холодное шампанское. Питер наполняет высокий, узкий бокал, ждет, когда спадет пена, и передает бокал мне. Потом наливает шампанское себе, предлагает мне попробовать и придвигает ко мне маленькую тарелочку с самой тонко нарезанной салями, какую я когда-нибудь видела.
И еще оливки. Очень по-французски. Питер свободно переходит с английского на французский, с Парижа на Кейп-Код, с Мэна на Нью-Йорк и снова на Париж. Я вся в предвкушении встречи с Коко.
– О, вас ждет истинное наслаждение, – говорит Питер.
Я рада, потому что мечтаю об этой встрече. Но время идет, а Коко все нет.
– Коко великолепна, – продолжает Питер. – Она – истинная француженка!
Он поднимает свой бокал, мы чокаемся, и он говорит:
– Santé!
Я отпиваю шампанского и смеюсь над шутками Питера. Я представляю, как Коко входит в дверь. Что она подумает, увидев меня на барном стуле, распивающей шампанское и обсуждающей французское белье с ее американским мужем? Эта мысль меня немного тревожит. Я же слышала, что Коко очень непредсказуема. Она может взорваться. А вдруг ей не понравится дружеское общение мужа со странной женщиной, которая приехала неизвестно зачем? Вдруг она начнет кричать на меня по-французски, а я даже не пойму ее? А вдруг она вцепится мне в волосы, повалит на пол, разобьет бокалы…
Пока я так размышляла, хлопнула дверь, и появилась благоухающая духами Коко со множеством пакетов в сопровождении своей сестры Изабеллы и матери. И тут же начались bisou bisou – поцелуи, поцелуи. Расцеловав меня в обе щеки, Коко начала тараторить по-французски. Впрочем, наверное, мне лишь показалось, что она говорит очень быстро – сама-то я едва свожу слова со словами, а для Коко этот язык родной.
– Enchantée![20] – говорит она.
И я тоже очарована ею.
На Коко идеально сшитый жакет, юбка-карандаш, туфли на высоких каблуках. Она говорит без умолку – рассказывает, как много сегодня было работы, что говорили судьи в палатах и так далее, и тому подобное. При этом она расхаживает по квартире, снимает жакет. Я чувствую, что она сказала мужу что-то смешное о своей работе, но что именно – не понимаю. Коко и Изабелла – адвокаты. У обеих есть частная практика, но у них общий офис и секретарь. После работы сестры встретились с матерью и отправились купить продукты к ужину. Коко проходит на кухню, проверяет ребрышки в духовке, хвалит Питера за то, какой он великолепный шеф-повар.
– Я люблю тебя, mon mari[21]! – восклицает она, посылая ему воздушные поцелуи из кухни.
Раздается шум воды, стук дверцы холодильника, шелест пакетов. На столе появляются тарелки. Я и опомниться не успеваю, а стол уже накрыт, свечи зажжены, мы сидим за столом, а перед нами тарелки с роскошной едой – ребрышки элегантно сервированы, в большой салатнице haricot vert – зеленая фасоль – и молодой картофель.
Коко очень оживлена. Она жестикулирует, смеется, а то и хмурится – сурово, но очень соблазнительно. Питер искренне восхищается этим вечным двигателем – своей женой. Я тоже. И наша трапеза продолжается. Мы пьем красное вино, потом белое вино. Потом наступает очередь салата и еще одного вина – на этот раз дижестив к сырной тарелке. А этот сыр! Я никогда не пробовала ничего подобного! Такой нежный, ароматный, с тонким лимонным вкусом. Коко, Изабелла и их мать рассказывают мне о своей маленькой ферме на юге, где они разводят коз и делают собственный сыр. Надо же! Этот восхитительный сливочный, пикантный козий сыр – их собственный! Эта женщина – высокооплачиваемый адвокат, женщина, имеющая обо всем свое мнение, такая стильная и сексуальная на каблуках и в кашемировом свитере – делает собственный сыр!
– Мы не из Парижа, – объясняет Коко. – Мы приехали из маленького городка Сен‑Жюльен-сюр‑Шер.
– У семьи Коко есть собственная ферма экологически чистых продуктов, – поясняет Питер. – Этот сыр – с семейной фермы.
– Он просто восхитителен! – искренне хвалю я.
– Он называется «Сель-сюр‑Шер», – говорит Коко. – У нашей семьи семьдесят пять коров, сорок коз и еще куры!
– Beaucoup[22] кур! – добавляет Питер.
– Мы – деревенские девушки! – объявляет Коко, отрезает еще сыра и хохочет.
И я понимаю, что
в этом и заключен секрет ее ooh la la. Она веселая, шумная, и чувствуется, что эта женщина живет в ладу с собой. Она совершенно не похожа на наше стереотипное представление о француженке. И тем не менее она – настоящая француженка. Она неуловима. Ее невозможно отнести к какой-то категории. Она совершенно уникальна. И, кроме того, весела, жива и энергична!
Коко, ее сестра и мать любят поесть! Как это не похоже на наше представление о французских женщинах. Нам кажется, что они должны нехотя щипать листик салата и закуривать сигарету на десерт. А мы уплетаем яблочный пирог, хотя я и пытаюсь сказать, что больше не в состоянии съесть хотя бы кусочек. Меня никто не слушает. Пирог нарезан и разложен на элегантные маленькие тарелочки. Разговор продолжается, а мы пьем эспрессо. Питер позволил жене блистать в огнях рампы, а сам принес гитару и начал что-то наигрывать. Я узнаю песню Леонарда Коэна Hallelujah. Да, да, «Аллилуйя»!!!
Какой дивный вечер!
Возвращаясь на такси к другой моей французской подруге, я размышляла. Изабелла называет такие моменты Тайным Садом – то время, когда можно просто смотреть из окна, мечтать, думать и расслабляться. Она говорит, что очень важно не упускать эти моменты и не портить их другими занятиями – проверкой электронной почты, к примеру. Я бы сейчас непременно стала просматривать свой ящик, если бы у меня был Интернет. Но я решила путешествовать по Франции вообще без телефона, поэтому Тайный Сад был к моим услугам.
Я думаю о Коко. Она не вписывается в стандартное представление об идеальной француженке. Она очень дружелюбна и гостеприимна. Но при этом она остается истинной француженкой – очаровательной и интригующей. Ей не свойственна красота американских кинозвезд. Ее нельзя назвать очень худой. Ослепительно красивой и привлекательной ее делают уверенность и чувство собственного достоинства, страсть и любовь к жизни. И ее муж обожает ее за это – и за многое другое. Коко – такая сложная женщина!
Об этом я думаю, пока такси везет меня по бульвару Сен-Жермен, а потом по узким улочкам, где снуют парижанки, постукивая каблучками по тротуарам.