Вдруг землетрясение прекратилось. И люди так же внезапно остановились. Робкая надежда на спасение затеплилась в их сердцах, но через мгновение они увидели, как со стороны залива на город надвигается гигантская, почти до самого неба, волна, от которой уже точно было не спастись. Кто-то умер от разрыва сердца сразу, кто-то, упав на колени, неистово молился, отчаянно взывая о спасении, кто-то просто обнял родных, взял на руки малолетних детей и, набрав в грудь побольше воздуха, ждал развязки. Волна обрушилась на город, разбила его вдребезги, накрыла толщей соленой воды, будто заметая следы ужасного преступления, и двинулась дальше, уничтожая все живое и неживое на своем пути. Страна Раш погибла.
В это время в пещере, в специально оборудованном бункере, Белый Император вместе со своей семьей и ближайшими помощниками получал ежеминутные доклады о том, что происходит на Земле. Расчеты его ученых оказались верными: метеорит врезался в океанскую гладь на сумасшедшей скорости, выбил многокилометровую впадину в морском дне, вызвав невиданное по силе землетрясение и цунами. Это была катастрофа вселенского масштаба, и даже если он выживет, то никогда не увидит ни своей страны, ни всего того, что раньше можно было назвать словом «родина». Его цивилизация погибла, и все теперь надо было начинать сначала. Страна Раш более не существовала, а, значит, и он не был более Белым Императором. Теперь от его силы воли и духа зависит, сохранит ли он за собой лидерство, на которое могут покуситься все те, кого он раньше считал абсолютно преданными и лояльными. Впервые за много лет сжимая в объятиях младшую дочь, которой едва исполнилось семь, он шептал ей какие-то добрые слова. Жена смотрела на него с любовью и надеждой, а в углу тихо плакала прекрасная Танцовщица, которая только начала жить, а уже все потеряла. Белый Император с грустью и жалостью смотрел на свою возлюбленную. Сейчас он не мог ее утешить. Но он это обязательно сделает, как только утвердится в положении вождя этого маленького сообщества. Он снял со своей шеи массивную золотую цепь, на которой вместо медальона висел магический перстень власти, переданный ему Верховным Жрецом накануне эвакуации из обреченной столицы. Он надел его на указательный палец правой руки и почувствовал, как все естество наполняется невиданной доселе силой и уверенностью в своей избранности.
Глава XXI Труваровы
«Мигом единым пролетели столетия, когда попущено было Людям устраивать жизнь по своим желаниям, решать судьбу Рода Человеческого по несовершенным человеческим законам…
Как сон пустой времена Своеволия Человеков прошли и не вернутся…
Настает Время исполнения слов Пророков, а затем, после многих испытаний, и Вечные Времена Исполнения Воли Божией… Долгожданное Время, в котором нам с вами скоро жить, названо древними пророками:
ДЕРЖАВА БЕЛОГО ЦАРЯ…»
Буквально через несколько мгновений он очнулся, и теперь постепенно приходил в себя. Первое, что пришло в голову, были строки из «Слова надежды», написанного в начале века русским философом Олегом Залесовым. Потом понемногу его глаза стали воспринимать окружающую действительность: впереди, метрах в двухстах, рядом с обочиной догорала машина.
«Наверняка моя, — подумал Труваров. — Но почему я здесь?»
Голова потихоньку начинала включаться в мыслительный процесс, и он смог восстановить картину происшедшего: услышал звук разбиваемого лобового стекла, потом боковым зрением увидел, как разлетелась на части голова сидящего рядом с ним охранника, забрызгав его кровью, а вот что же случилось потом? Машина, наверное, потеряла управление, несколько раз перевернулась, а он каким-то чудом вылетел из нее и упал сюда, в эту гору полиэтиленовых пакетов с мусором, которые и спасли ему жизнь, смягчив удар. Он тщательно ощупал себя с головы до ног: никаких переломов, вывихов, сильных ушибов и даже кровоточащих порезов. Исцарапаны руки, побаливает голова — но это все.
«Легко отделался, — подумал Евгений Викторович. — Яснее ясного — целились в меня. И что дальше?» — Он на всякий случай похлопал себя по карманам. Однажды лишившись в Таиланде денег и документов, он с тех пор все самое ценное носил с собой. Вроде бы все цело. Не зная, кто устроил на него охоту, он не решался объявиться живым. Кто знает, а вдруг его заказали сами власти? Тогда ждать помощи от московской милиции не стоит.
В общем, воспользовавшись тем, что взгляды всех очевидцев были прикованы к месту трагедии, горящему автомобилю и искореженным машинам, которым не повезло оказаться в эпицентре аварии, Евгений Викторович, укрывшись за мусорной кучей, привел себя в порядок. Стерев кровь с лица и открытых участков тела, он скинул запачканный плащ, вышел на дорогу и через несколько минут уже беседовал с водителем видавшего виды «форда», который, шумно пыхтя от натуги, двигался по дороге. Проезжая мимо того, что осталось от белого лимузина, Труваров увидел, как милиционеры размахивали руками, пытаясь что-то объяснить строгому мужчине в черном, который смотрел на них, как на недоумков.
«Скорая» уже уехала, на месте работали криминалисты и эксперты. Евгений Викторович перекрестился, поудобнее устроился на переднем сиденье, закрыл глаза и под ненавязчивое бормотание водителя-пенсионера, поносившего нынешнюю московскую власть, решил обдумать план дальнейших действий.
Главное, конечно, то, что он все-таки в Москве. А ведь уже не надеялся. Для него это крайне важно, так как связано с семейным преданием, которое из поколения в поколение передавалось в их роду по мужской линии, от отца к старшему сыну. Он услышал его в 21 год. Отец позвал Евгения в свой кабинет и рассказал удивительную историю:
— Не буду тебя утомлять длинными разговорами о нашей родословной. Откуда мы вышли и чьими потомками являемся, ты знаешь не хуже меня. Ну, вот. Есть старое предание, в суть которого я бы хотел тебя посвятить. — Отец поднялся, подошел к книжному стеллажу, нажал на один из томов, приведя в действие потайные пружины, и стеллаж отъехал в сторону, открыв вход в небольшую комнату, забитую старыми вещами и книгами. Николай Павлович прошел внутрь, взглядом приказав сыну следовать за ним, после чего дверь так же бесшумно закрылась. Сев в глубокое кресло, Труваров-старший достал из ящика большого дубового шкафа свернутый в рулон свиток, судя по цвету и фактуре бумаги, весьма преклонного возраста, развернул его и начал читать записанный на нем текст:
«Пророчество
(Изборск, 1666 год от Р.Х.)
Свидетельство сие записано со слов князя Михаила Всеволодовича Труварова
Это день был похож на все предыдущие дни моего добровольного отшельничества. Погруженный в чтение старинных книг, я мирно сидел в своей светелке, когда услышал шум и брань, доносившиеся со двора. Время было смутное. Церковная реформа разобщила народ. То тут, то там сторонников старой веры силой принуждали принять новые уложения. Но люди не понимали, чего от них хотят, и убегали в леса, прятались на болотах, а если и это не защищало от преследований Москвы, прибегали к самосожжению.
Выглянув в окно, я увидел, как дворовой сторож пытается отогнать стоящего у ворот старика, лица которого я не мог разглядеть. Что-то привлекло меня в облике странника, и я приказал Пафнутию впустить его в дом. Как потом выяснилось, этот человек шел из самой Москвы, спасаясь от преследовавших его патриарших ищеек. Я распорядился дать ему кров и ночлег, накормить как следует и отпустить с миром. Наш род никогда не был согласен с воцарением на русском престоле Романовых, а то, что Тишайший и его духовник Никон сотворили с верой, вызывало глубокое отвращение.
На следующее утро слуга доложил, что старец перед уходом хочет поблагодарить меня за гостеприимство. Что ж, решил я, с меня не убудет. Коли сделал раз богоугодное дело, негоже теперь привередничать. После чего погрузился в чтение древней рукописи, доставленной на прошлой неделе из Пскова. Через какое-то время я почувствовал, что не один в комнате. Оторвав взгляд от книги, я увидел перед собой старика в светлых одеждах отшельника, похожего больше на сказочного лесного жителя, чем на обычного крестьянина. Не знаю, с чем это было связано, но с его появлением в комнате стало светлее.
— Позволь мне поблагодарить тебя, боярин, за доброту твою. Дал отдых ты костям старым, уставшим от бегства ради спасения. — Старик, не дожидаясь приглашения, сел на высокий табурет с резной спинкой и оперся на свою палку, весьма странного вида: внешне обычная лесовина при ближайшем рассмотрении напоминала искусно сделанный посох, украшенный замысловатым узором. Он долго молчал, сидя тихо с прикрытыми глазами, и только его едва шевелящиеся губы говорили о том, что он не спит. Судя по всему, старик молился. Я не хотел ему мешать, всецело пребывая в его власти. Эта встреча была необычной хотя бы потому, что негоже мне, наследственному князю, терпеть присутствие рядом с собой этого, хоть и благообразного, смерда. Я чувствовал какое-то оцепенение, но это не пугало, а наоборот, давало ощущение спокойствия и умиротворения. Постепенно я начал погружаться в дрему, а старик продолжал тихо напевать (именно напевать) какие-то молитвы. Всем своим обликом он напоминал мне колдунов-волхвов из старых сказаний и притч. Его присутствие действовало на меня самым чудесным образом. Я был удивительно спокоен, а потом вдруг почувствовал, что веду со старцем беседу, при этом мы обменивались не словами, а мыслями. Я почему-то открыл ему душу, рассказав о несчастиях нашего рода, претерпевшего за последнюю сотню лет царский произвол, преследования и казни, разорение и воровство.
— Позволь мне поблагодарить тебя, боярин, за доброту твою. Дал отдых ты костям старым, уставшим от бегства ради спасения. — Старик, не дожидаясь приглашения, сел на высокий табурет с резной спинкой и оперся на свою палку, весьма странного вида: внешне обычная лесовина при ближайшем рассмотрении напоминала искусно сделанный посох, украшенный замысловатым узором. Он долго молчал, сидя тихо с прикрытыми глазами, и только его едва шевелящиеся губы говорили о том, что он не спит. Судя по всему, старик молился. Я не хотел ему мешать, всецело пребывая в его власти. Эта встреча была необычной хотя бы потому, что негоже мне, наследственному князю, терпеть присутствие рядом с собой этого, хоть и благообразного, смерда. Я чувствовал какое-то оцепенение, но это не пугало, а наоборот, давало ощущение спокойствия и умиротворения. Постепенно я начал погружаться в дрему, а старик продолжал тихо напевать (именно напевать) какие-то молитвы. Всем своим обликом он напоминал мне колдунов-волхвов из старых сказаний и притч. Его присутствие действовало на меня самым чудесным образом. Я был удивительно спокоен, а потом вдруг почувствовал, что веду со старцем беседу, при этом мы обменивались не словами, а мыслями. Я почему-то открыл ему душу, рассказав о несчастиях нашего рода, претерпевшего за последнюю сотню лет царский произвол, преследования и казни, разорение и воровство.
— История твоя печальна, — не услышал, а почувствовал я голос старца. — Утешать тебя не стану, лучше расскажу, что со мной приключилось.
Сколько мне лет, сам не знаю. Родился я за тысячу верст от этих мест, в стороне иноземной, латинского корня. Учился много, сумев постичь то, что обычным смертным недоступно. Наставник же мой был человеком строгим и требовательным, владел тайными знаниями, позволявшими ему заглядывать в глубокое прошлое и прозревать будущее. По окончании учебы направил он меня в Царьград, который доживал тогда свои последние дни…
— Сколько же тебе лет, старик?! — изумился я, памятуя о том, что город сей пал двести лет тому назад.
— Не перебивай меня и слушай внимательно, — и я опять погрузился в полусон.
— Учитель знал, что вскорости турки захватят священный город. Я же должен был сохранить реликвию, дарующую силу. Нельзя было допустить, чтобы древний перстень страны Раш, дающий власть смертным, попал в руки к османам, — на какую-то минуту повествование прервалось.
— Похоже на сказку, — успел подумать я.
— Ты нетерпелив, — укорил меня старец и продолжил рассказ. — Этот перстень имеет очень древнюю историю. Его обладателем был персидский владыка Кир, потом наследник персидской славы и державы Александр, прозванный Македонским, затем он был переправлен в Рим, где со временем украсил перст Помпея Великого, а после его трагической гибели перешел к Цезарю. Почти пять столетий он принадлежал императорам Рима, а затем их правопреемникам — цареградским базилевсам. Но ничто не вечно под Луной. Тысячелетняя Византия должна была пасть, а реликвию следовало сохранить и передать третьему Риму, Москве. Вот я и был направлен в столицу восточного мира для этой цели. Придя в Царьград, я вскорости сумел войти в доверие к семье императора, который был человеком достойным, но несчастным. Чувствуя приближение гибели своего царства, он отправил своих близких в Рим, и с ними в обозе ушел и я, так как перстень был уже у Зои, племянницы императора. Ее судьба была предрешена — став женой московского князя и передав ему перстень, она выполнила свою миссию. Отныне новое царство должно было возникнуть здесь, в Московии. Оно и возникло.
Долгие годы мы добивались этого, и добились, венчав на царство Иоанна, отпрыска Рюрика. Но тот, передав перстень власти бесплодному Федору, предопределил судьбу реликвии. Я вынужден был снять его с пальца умершего царя и сохранять до лучших времен. Ни Годуновы, ни Шуйские, ни шведско-польские Вазы, ни тем более Романовы не могли быть носителями сакральной власти. И я ждал лишь знамения, которое укажет мне достойного. Недавно явлено мне было то, что редко кому из смертных доводилось увидеть. Внутренним взором своим узрел я страну сказочную, где мудрость управляет жизнью людей и где счастье действительно есть. Но не в богатстве оно и не в обладании. А в видении пути истинного и в пребывании в согласии с чистотой душевной.
— Ты, старче, больно мудрено говоришь. Не пойму я тебя. Что открылось-то тебе? — пытался уловить я смысл сказанного.
— Смири гордыню свою и позволь душе своей прозреть! — настойчиво потребовал он.
— И что же я тогда увижу? — Я был нетерпелив и невежлив. Но Мудрец не обратил на это никакого внимания. Он долго молчал, погруженный в какие-то свои, одному ему ведомые мысли, потом открыл глаза и голосом, полным суровой праведности, сказал: „Слушай меня, раб Божий. И слушай внимательно. Эта земля, которая родила тебя, благословенна. Пройдет какое-то время, смуты и войны закончатся, и на нее снизойдет благодать Божья. Народ, населяющий ее, станет воистину великим на всем протяжении от моря Варяжского до океана восточного. И долго дьявол будет искушать ее, и обрушатся на нее несчастия всякие, и голод, и мор, и войны несправедливые. Но за терпение и страдание вознагражден будет сей народ Отцом нашим небесным без меры. И воцарится здесь Белый Царь. И так возникнет предреченное пророками Белое Царство Правды“.
— Мне-то что от того, что это произойдет? Какое все это имеет касательство ко мне и к моей семье, в опале находящейся и властями преследуемой?
— В нетерпении ты живешь и в гордыне уязвленной, — сказал старец, затем стремительно поднялся и распростер свою длань над моей головой. — На тебе и на потомстве твоем благодать и предназначение великое. Будут дети детей твоих верой и правдой служить земле этой. Одни из них погибнут на поле боя, убив до этого в честном бою многих богатырей иноземных. Победа их возродит дух воинов войска праведного, и враг уберется с земли русской. Другие станут великими полководцами и не будут знать поражений ни на Востоке, ни на Юге, ни на Западе, и слава о них распространится по всему миру. Третьи с победоносной армией вступят в стольный град Антихриста, который до этого покорит полмира и погубит миллионы людей ради своей неуемной жажды власти, и уничтожат его, превратив логово бесовское в пепелище. Но самое главное, именно твой потомок станет избранником Божьим, Белым Царем, и воцарится во всей Державе, и превратит в сказочную страну Беловодье всю эту землю.
Я слушал старика, как завороженный, а перед моими глазами, словно наяву, возникали картины, одна удивительнее другой.
— А как он узнает о том, что он избранник?
— Держи перстень и храни его. В нем чудодейственная сила. Но он никогда не должен покидать земли русской, иначе власть уйдет в страны заморские, а на допустившего это обрушится кара небесная. Держи этот символ власти Белого Царя и славы рода твоего. И береги его пуще глаза своего.
— А почему не ты? Почему ты не можешь его сохранить для моего потомства? — Мне было страшно даже держать это кольцо в руках, не то что хранить его в доме!
— Я слишком стар. И гоним. Мне надо уходить отсюда. Мой путь лежит в Рим. Там я должен передать своим наставникам то, что здесь случилось. Поручить мне это некому. Ученики мои погибли в никоновских застенках. А кольцо уносить с собой нельзя. Иначе нарушится связь времен и не исполнится предреченное. Ты же перестань дрожать и запомни. Надевший перстень на палец будет править долго и праведно. И в его царствие возродится земля русская. Приход же его состоится через 250 лет от дня сего. Предрекут же его приход мужи многомудрые:
— старец, родившийся в Сибири и постигший тайны Небесного устройства;
— и другой, который в имени своем будет нести имя пророка великого Давида и знающий все о земле;
— и тот, кто в имени своем несет напоминание об Иисусе из Назарета;
— а также тот, кто именуется числом 9, а цвет у этого числа Белый, и это есть число Духа Святого;
— и будет среди них защитник славный, сокрытый под именем хищника лесного;
— и из залесья, из земель Волжских витязь великий;
— и потомок славный степных воинов;
— и тот, кто радость в имени несет.
Средь них будут и те, кто поклоняется Богу нашему, Христу Иисусу, и праведные последователи Последнего Пророка, и дети Великого Царства Израилева, и последователи мудрого учения Будды и вер иных. И скреплен их союз будет надеждой, надеждой на появление Державы Белой и на приход Белого Царя.
Это были последние его слова-мысли, то ли услышанные, то ли усвоенные моим сознанием, после чего я погрузился в долгий и глубокий сон. Когда я открыл глаза, то увидел, что сижу один в своей светелке. Старика рядом не было, и я крикнул холопа. Однако тот сказал, что никто ко мне не заходил, и никаких старцев мы не привечали. При этом он истово божился, и я сам уже начал было верить в то, что все это мне привиделось. Я успокоился и сладко потянулся, при этом мой взгляд упал на стоящий в комнате стол, где рядом с раскрытой накануне книгой лежало старинное кольцо из тусклого металла с крупным темным, таинственно мерцающим камнем».