– Ладно, – кивнул Мейсон. – Слежка за Этель Гарвин, я надеюсь, продолжается?
– Конечно. Мой человек сидит в машине и ведет круглосуточное наблюдение за гостиницей.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Дай бог, чтобы ничего не сорвалось. Утром я тебе позвоню, Пол.
Повесив трубку, Мейсон вышел из будки и спросил сеньору Мигериньо, сидевшую за столиком:
– Простите, пожалуйста, в каком номере поселился мой друг? Мне надо сказать ему перед сном пару слов.
– Ну коне-ечно! Это нале-ево по коридо-ору. Прямо на-про-отив вашей комнаты, через па-атио. Два угловых но-омера: пятый и шестой. Поня-ятно?
Мейсон сказал:
– Придется постучаться. Жалко, что нет телефона.
– Да-а, телефона не-ет. Ведь мы на ночь закрываем оте-ель, и внизу никого не остается, та-ак?
Мейсон кивнул и, пройдя по коридору, постучался.
Ответа не последовало.
– Гарвин, на минуточку! – громко позвал Мейсон и опять постучался.
Гарвин чуть-чуть приоткрыл дверь и спросил, тщетно пытаясь скрыть раздражение:
– В чем дело, Мейсон?
– Я только что говорил по телефону со своим агентом Полом Дрейком.
– И что?
– Полагаю, мы обнаружили причину, по которой ваша бывшая жена на некоторое время от вас отстала. Эту причину зовут Элман Белл Хэкли. Сейчас он проживает на ранчо в паре миль от Оушенсайда. У него есть еще одно большое ранчо в Неваде. Судя по всему, парень – великий сердцеед. Девицы, приезжавшие в те края, все без исключения сходили по нему с ума.
– Вот это да! – воскликнул Гарвин, не в состоянии скрыть восторга. – Это как раз то, что нам нужно. Он сейчас в Оушенсайде?
– Да, у себя на ранчо, – кивнул Мейсон. – Мне объяснили, как туда проехать.
– Где это?
Мейсон повторил объяснения Пола Дрейка.
– Сегодня предпринимать ничего не будем, – добавил адвокат, – а завтра утречком надо будет голубчиком заняться.
Гарвин просунул в полуоткрытую дверь правую руку.
– Мейсон! Я знал, что могу рассчитывать на вас! – воскликнул он. – Отличная, отличная работа! Это подтверждает мою излюбленную мысль: доктора и адвоката надо нанимать самых лучших.
Внезапно из спальни донесся голос Лоррейн:
– Наверно, не стоит затевать переговоров с Этель, пока мы не разберемся с последними новостями. Вы со мной согласны, мистер Мейсон?
– Согласен, – сказал Мейсон. – Увидимся завтра утром. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – отозвались супруги Гарвин.
Мейсон отошел от двери. Гарвин захлопнул ее и закрыл на щеколду.
Чтобы добраться до своей комнаты, Мейсону нужно было опять пройти через холл.
Яркий свет уже выключили. Горела только лампа на конторке. Сеньоры Иносенте Мигериньо поблизости видно не было.
Неожиданно Мейсон вспомнил, что оставил в телефонной будке авторучку.
Осторожно миновав полутемный вестибюль, Мейсон заглянул в будку, но не успел взять ручку, как через тонкую перегородку до него донесся женский голос.
– Да, дорогой, – говорила женщина. – Ты был совершенно прав... Да, дорогой, в Тихуане, это через границу.
Дальнейших слов Мейсон не смог разобрать, однако через некоторое время женщина опять повысила голос:
– Да, милый... Нет... Хорошо, сделаю... У меня от этой слежки даже глаза заболели.
Мейсон потихоньку выскользнул из автомата, подумав, что впредь надо быть поосторожней: нельзя забывать, что тоненькая перегородка между двумя мило оформленными телефонными будками обладает идеальной звукопроницаемостью.
Добравшись до своего номера, Мейсон затворил за собой дверь и начал раздеваться.
Часы в патио, сыграв несколько мелодичных тактов, пробили десять.
Мейсон выключил свет, открыл окна, выходящие на западную сторону, – именно об этих окнах сеньора Иносенте Мигериньо столь патетично заявила: «За ними нет ни-че-го». И лег спать.
8
Из окна, выходившего на западную сторону, доносился какой-то резкий металлический скрежет. Мейсон решил, что это какая-то южная птица, но какая – определить не смог. И что самое страшное, птица эта, подобно дятлу, беспрерывно долбила клювом в стену гостиницы.
Рассвирепев, Мейсон встряхнулся, откинул одеяло, сел на кровати и хмуро уставился в окно на голую, выжженную солнцем землю и как бы приплюснутые сверху горы, золотившиеся в лучах рассветного солнца.
И вдруг адвокат понял, что стучат вовсе не в стену и дятел тут совершенно ни при чем...
Тук-тук-тук – тихо, но упорно стучал кто-то в его дверь.
Прошлепав босиком по полу, Мейсон распахнул ее. На пороге стоял мальчишка-мексиканец с непроницаемым лицом.
– Сеньор Мейсон?
Адвокат кивнул.
– Telefono, – сказал мальчишка и пошел прочь, скользя подошвами сандалий по красным блестящим кафельным плитам.
– Эй, поди-ка сюда, – позвал Мейсон. – Кто меня спрашивает?.. Что-что?..
– Telefono, – бросил через плечо, не останавливаясь, мальчишка.
Мейсон рассмеялся, надел брюки прямо на пижаму... С носками он возиться не захотел, а всунул ноги в ботинки и, даже не завязав шнурки, отправился по коридору в холл.
В холле было пусто, но дверь в телефонную будку оказалась открыта, и трубка лежала на полочке.
Мейсон вошел в будку, взял трубку и осторожно произнес:
– Алло!
– Это мистер Мейсон? – раздался нетерпеливый возглас.
– Да.
– Мистер Перри Мейсон?
– Да.
– Вас вызывает Лос-Анджелес. Не кладите трубку, пожалуйста.
Мейсон потянулся к двери и прикрыл ее. Через секунду его соединили с Полом Дрейком.
– Алло, Перри!
– Да-да! – воскликнул Мейсон. – Привет, Пол!
– Черт-те сколько до тебя дозванивался, – сказал Дрейк. – С пяти утра прорываюсь. И до последней минуты ни ответа ни привета. Потом наконец мне сообщили, что связаться с тобой можно, но сообщили по-испански, а значит, разговор пришлось записать на пленку, переводить... В общем, целая эпопея... Угораздило же тебя поселиться без телефона!
– А что случилось? – прервал его Мейсон.
Дрейк вздохнул.
– Я решил, что надо поставить тебя в известность. Один из моих ребят оплошал. Понять его можно, однако вся работа пошла насмарку.
– В чем дело? – спросил Мейсон.
– Мы упустили Этель Гарвин.
– Растяпы чертовы!
– Да уж.
– Как это вышло?
– Могу рассказать длинно, но понятно. А могу коротко, но непонятно. Если выбираешь второй вариант, то, пожалуйста: мы ее упустили – и весь сказ.
Мейсон на мгновение задумался, потом махнул рукой.
– Ладно, давай длинно... Хотя погоди, погоди секунду, Пол. Тут такая тонкая перегородка между будками, как картон! Секундочку, я сейчас проверю... Подожди у телефона.
Положив трубку на полочку, Мейсон открыл дверь, заглянул в соседний автомат, убедился, что он пуст, и вернулся обратно.
– О’кей, Пол. Это я так, для страховки... А то вчера вечером до меня через стену доносились обрывки телефонного разговора. Ладно, давай выкладывай, что там у тебя.
– После десяти, – начал рассказывать Дрейк, – я сократил число наблюдателей до одного человека. Решил, что работы особой не будет: мало кто в такой поздний час входит и выходит из здания гостиницы. Я велел парню следить за тем, кто покажется ему подозрительным, и записывать номера машин, попутно отмечая время их приезда и отъезда.
Вот тут-то я и совершил ошибку, Перри. Я навалил на одного человека слишком много работы. Он, конечно, припарковался в очень удачном месте: прямо напротив входа в отель. Гаражей поблизости нет, и местные жители оставляют машины прямо на улице.
– Да не тяни резину, ближе к сути! – нетерпеливо воскликнул Мейсон.
– Ты сам выбрал длинную версию, – напомнил Дрейк. – Я только выполняю твое пожелание. Ну так вот... Хорошо одетый мужчина, сидевший за рулем «Бьюика», вывернул из-за угла и медленно поехал, явно выбирая место, где бы припарковаться. Глядя на его поведение, мой агент подумал, что мужчина, судя по всему, не живет в гостинице «Монолит». А тот, наконец припарковавшись, выключил фары и торопливо направился к отелю. И тут моему парню показалось, что это как раз и есть долгожданный клиент: во-первых, хорошо одет, а во-вторых, спешит, словно опаздывая на свидание. Поразмыслив, агент решил записать номер его автомобиля. Подъезжать к нему парень не стал, боясь потерять место на стоянке. Он просто вылез и побежал к «Бьюику». Но не успел добежать, как откуда-то из-за угла вынырнуло такси. Оно остановилось у входа в отель, и Этель Гарвин – видимо, поджидавшая его в холле – впрыгнула на переднее сиденье и умчалась... Разумеется, по закону подлости, в противоположном направлении... Мой агент бросился к машине, но второпях недостаточно прогрел мотор, забрызгал карбюратор и... в общем, вышло черт знает что такое. Он упустил Этель. Парню удалось запомнить только цвет такси – желтый. Но даже номера разглядеть он не сумел, вот какие ужасные дела. Он кинулся к телефону и доложил о случившемся в контору. Дежурный тут же принялся собирать информацию о желтых такси, пытаясь выяснить, куда могла поехать Этель. Минут через пятнадцать-двадцать мы это узнали, но было поздно. Она успела добраться до гаража, где стояла ее машина, юркий двухместный автомобильчик, способный отмахать за час бог знает сколько миль. Куда она едет, Этель не сказала. В дорогу ловкачка взяла только маленький саквояж. Из одежды на ней были какая-то темная накидка, жакет и юбка. Агент утверждает, что видел у нее на голове маленькую шляпку, надетую слегка набекрень, на левое ухо. Но полной уверенности у него нет.
– Сколько тогда было времени? – спросил Мейсон.
– Девятнадцать минут одиннадцатого. Мой парень тут же побежал в гостиницу и заявил, что она перехватила его такси. Но дежурный администратор уверял, что это ее такси. Вроде бы она заказала его по телефону, а потом спустилась и ждала внизу. Он сказал, что Этель пробыла в вестибюле гостиницы минуты три-четыре. Правда, особой разговорчивостью администратор не отличался. И немудрено: вся эта бодяга показалась ему подозрительной. Выуживать из него какие-то сведения было примерно так же легко, как вскрывать зубочисткой сейф.
Мейсон призадумался, нахмурил лоб.
– Ты меня слушаешь? – спросил Дрейк.
– Да-да, – откликнулся Мейсон. – А ты снял наблюдение с отеля?
– Нет, конечно.
– Этель не возвращалась?
– Нет... Кстати, погоди минуту! Чуть не позабыл... Клерк сообщил еще вот что: спустившись вниз и поджидая такси, Этель дала ему для размена два доллара и попросила две десятицентовые монеты, одну пятицентовую, а остальные – по двадцать пять центов. Причем от более крупных монет она отказалась... Очевидно, должна быть какая-то причина.
– Понятно, – сказал Мейсон. – Она собиралась позвонить из автомата.
– Ага, ей нужно было поговорить с другим городом.
– Любопытно, – протянул Мейсон.
– Да, но к несчастью, – продолжал Дрейк, – секретарша, дежурящая в моей конторе по ночам, порой слишком много на себя берет. Зная, что я устал и нуждаюсь в отдыхе, она запретила ребятам звонить мне, и они смогли связаться со мной только после пяти утра. Дежурный управляющий, один из старейших работников нашей конторы, сделал все, что полагается в подобных случаях: занялся гаражом, получил описание автомобиля Этель Гарвин, чьего он производства, какой марки, записал номер... Выяснилось, кстати, что, когда она уезжала из гаража, бензобак автомобиля был наполовину пуст. Может, это нам что-то даст?.. Потом, придя в пять часов утра на работу, я вызвал другого оперативника и приказал ему сесть в машину и отправиться в Оушенсайд. Ему велено осторожно разведать обстановку возле дома Хэкли и выяснить, нет ли там каких-либо следов машины Этель. Если нет, то помотаться по побережью: вдруг на круглосуточно работающих бензозаправках служащие вспомнят похожий автомобиль? Тогда мы вышли бы на след... Мой парень очень скоро прорежется, с минуты на минуту.
– О’кей, – кивнул Мейсон. – Ты сделал все, что в твоих силах. Есть еще какие-нибудь новости?
– Пока нет.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Я буду тут. Надеюсь, меня позовут к телефону, хотя сейчас еще очень рано и вокруг мертвое царство. Но ты все равно позвони, если что узнаешь, а если не позвонишь – я сам свяжусь с тобой. Через час.
– Хорошо, – согласился Дрейк. – Извини меня, Перри.
– Ничего страшного, – вздохнул Мейсон. – От подобных эксцессов нельзя застраховаться.
– Значит, я тебе позвоню, если что, – пообещал Дрейк.
Адвокат повесил трубку, вышел из автомата и огляделся. В вестибюле никого не было. Тогда он подошел к выходу, распахнул дверь и окинул взором дорогу и автостоянку. За ночь к автомобилям Мейсона и Гарвина, стоявшим на обочине, прибавилось еще с полдюжины машин. Мальчишка-мексиканец с непроницаемым лицом истукана – тот самый, что разбудил Мейсона, – сидел на верхней ступеньке крыльца, нежась в лучах утреннего солнца.
– Как звать тебя? – спросил Мейсон.
– Панчо, – бросил мальчишка, не поворачивая головы.
Мейсон вынул из кармана доллар, шагнул вперед, и подросток с готовностью подставил жадную ладонь. Мейсон положил в нее доллар.
– Gracias[1], – сказал мальчик, но встать не встал.
Мейсон улыбнулся.
– А ты не так туп, как может показаться на первый взгляд. Раз ты смог ответить по телефону, узнал, в какой я комнате живу, и позвал меня, значит, ты очень даже смышленый мальчуган. А поэтому будь любезен: посиди здесь, у телефона. Если опять позвонят – ответишь. Спросят меня – быстренько позовешь. Понял?
– Si, senor[2].
– Ладно, – кивнул Мейсон. – Когда снова позвонят и позовут меня, ты получишь доллар.
Пройдя через холл, Мейсон вернулся к себе, принял душ, побрился, надел чистое белье и совсем уже было собрался справиться о завтраке, как вдруг в коридоре послышалось шлепанье сандалий и осторожный стук в дверь.
Мейсон открыл.
В коридоре стоял все тот же паренек.
– Telefono, – сообщил он.
– Momentito[3], – ухмыльнулся Мейсон.
Мальчик выжидающе молчал.
Мейсон вынул из кармана второй доллар.
Лицо паренька озарилось улыбкой.
– Спасибо, – сказал он по-испански и пошел, шаркая ногами, по коридору.
Мейсон двинулся за ним, увидел, что дверь в телефонную будку открыта, заглянул на всякий случай в соседний автомат, убедился, что он пуст, поднял трубку и, сказав «алло», подождал, пока его соединят с Полом Дрейком.
– Привет, Пол! – поздоровался Мейсон. – Что новенького?
Дрейк затараторил с такой скоростью, что слова, казалось, готовы были выпрыгнуть из телефонной трубки.
– Слушай, Перри! Слушай внимательно. Мы сидим на пороховой бочке. Мой человек обнаружил Этель Гарвин.
– Где? – заволновался Мейсон.
– Возле Оушенсайда. В двух милях от города. Автомобиль стоит в футах в пятидесяти – семидесяти пяти от дороги. Этель мертва, убита выстрелом в левый висок! Выстрел произведен под таким углом, что самоубийство очень маловероятно. Тело слегка высунуто из окна, и вид, конечно, жуткий: море крови и прочие удовольствия. Оконное стекло опущено, а на земле валяется револьвер – очевидно, тот, из которого ее застрелили. Этель, конечно, могла повернуть револьвер и выстрелить в себя снизу, но это какое-то ненормальное положение, обычно люди таким способом с собой не кончают.
– А что полиция? – поинтересовался Мейсон.
– Это самое главное, – сказал Дрейк. – Мой человек сейчас находится на месте происшествия. Он был первым, кто обнаружил труп. Больше никто об убийстве не знает... пока. Оперативнику удалось связаться со мной. Сообщил он о своей «находке» и в полицию, но сделал это, так сказать, окольным путем: позвонил в контору шерифа в Сан-Диего. Ведь убийство за чертой Оушенсайда, а значит, парень имел формальное право обратиться к шерифу и к следователю... Да, еще, Перри! У моего парня хватило ума не притрагиваться ни к револьверу, ни к чему бы то ни было. Но, разумеется, он тщательно осмотрел место происшествия. Похоже, что рядом с машиной Этель, почти вплотную, стоял второй автомобиль, который потом уехал... Кроме того, наклонившись, мой агент сумел осмотреть револьвер. Это «cмит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, а на рукоятке номер S64805. Я сейчас пытаюсь выяснить, кому он может принадлежать. Мы должны хоть на полшага опередить полицию!
– О’кей, – кивнул Мейсон. – Я сейчас выезжаю в Оушенсайд. А ты опереди полицию и смотри, чтобы расстояние между вами не сокращалось.
– Гарвин и его жена с тобой?
– Они здесь, в отеле, – сказал Мейсон, – но не со мной.
– Куда ты их денешь?
– Да никуда, черт побери! – раздраженно поморщился Мейсон. – Пусть остаются тут. Гарвину нельзя пересекать границу Соединенных Штатов – его немедленно арестуют по обвинению в двоеженстве. А я этого не хочу.
Дрейк сказал:
– Вообще-то дозвониться до тебя было нелегко. Наверно, потому, что это за границей... Кстати, я на свой страх и риск кое-что предпринял. Надеюсь, не зря.
– О чем ты?
– Получив донесение агента, я тут же связался с Деллой Стрит и велел ей срочно одеться, сесть в машину и нестись в Оушенсайд... Мой парень всячески старается заморочить голову полиции, и, может быть, ему удастся оттянуть приезд шерифа. Позвонив в контору шерифа в Сан-Диего, мой агент должен был представить случившееся как обыкновенное, заурядное самоубийство. Наверное, у шерифа есть в Оушенсайде свой представитель. Ему позвонят и велят разобраться. Потом он увидит, что дело больше смахивает на убийство, и снова свяжется с начальством. Но пока шериф со следователем доберутся до места происшествия, пройдет некоторое время. До приезда следственной группы тело трогать не станут. Так что, если ты поторопишься, у тебя есть шанс...
– Лечу! – воскликнул Мейсон. – Я рад, что ты отправил туда Деллу. Может, потребуется кое-что записать...
– Я ей велел как следует все рассмотреть и разнюхать, – сказал Дрейк. – Тебе ехать из Тихуаны примерно столько же, сколько ей из Лос-Анджелеса. Может, даже меньше... это зависит от скорости. Правда, мой звонок тебя задержал...
– Ничего, – сказал Мейсон. – Я выезжаю прямо сейчас.
Положив трубку, он бегом кинулся в номер, поспешно побросал вещи в сумку и опрометью помчался вниз.
Панчо сидел на крыльце.
Мейсон выпалил:
– Панчо, у меня тут остается двое приятелей: мистер и миссис Гарвин из пятого и шестого номера. Когда они проснутся, передай, что я уехал по делу. Скажи, что одна особа, из наших общих знакомых, умерла. И добавь, что они должны сидеть здесь и ждать от меня известий. Никуда нельзя отлучаться! Пусть ждут меня в гостинице. Понятно?