— Но я хочу остаться! Ну подождут меня еще немного, не в первый раз! Перебьются! — Айлэмэ умоляюще заглянула в глаза Лави. — Ничего страшного не будет!
— Будет! — отрезала та, но посмотрев на готовую расплакаться девочку, мягко улыбнулась и легко коснулась кончиками пальцев ее щеки: — Сама подумай, пушистая. Тебя же отпустили на вполне понятных и четких условиях. Если ты не приедешь вовремя — могут быть неприятности. Могут тебя перестать отпускать на Эльфятник? Угу, вот видишь. А мне не хотелось бы лишиться замечательной возможности тебя видеть…
Айлэмэ просияла:
— Правда? Ты там бываешь? А… А я тебя не видела…
— Бываю, но редко. Обычно народ у меня дома толчется. Только избранные… — с улыбкой, — И тебя я тоже приглашаю. Только сейчас тебе надо уехать, а то, судя по твоим рассказам, родители у тебя те еще… Могут запретить ходить-ездить… Нет, сейчас езжай обратно, ага?
— Нуууу…
— Пушистая, не надо спорить. Пожалуйста. Ты говорила, к пяти тебя ждут? Так, до станции еще топать и топать, электричка у нас… Ага… — Лави достала из кармана джинсов расписание и углубилась в его изучение.
Игра уже час как закончилась, но Айлэмэ узнала, что никто не торопится ехать домой! Все, кому надо было спешить, уже уехали, но остальные явно никуда не собирались. Намечался общий костер, народ намеревался сидеть до ночи, а вообще-то, как сказала Нэр, и всю ночь, и разъезжаться игроки будут только на следующее утро. Айлэмэ готова была зареветь от досады: она-то сказала родителям, что будет дома именно сегодня, причем днем, а это означало, что остаться ей никак не получится. Может быть, она сама и рискнула бы, наплевав на все, но оказалось, что Лави (которой она имела несчастье рассказать о требовании родителей) решительно против.
Игра получилась чудесной, хотя по большей части Айлэмэ приходилось заниматься такими прозаическими делами, как приготовление еды (макароны, тушенка, каша, чай) и мытье посуды. Девочке запомнилось превращение в дриаду какой-то человечки из заблудившихся, захват в плен нескольких человек — двух приспособили "для выполнения особых обязанностей" и долго хихикали по этому поводу, третьего убили — картинно повалившись на землю, он долго хрипел и стонал, и успел всем порядком надоесть, потом все-таки застыл, а через пару минут поднялся, выудил из кармана белую тряпочку, повязал вокруг головы и проворчал, с упреком взглянув на дриад: "Подлые вы… Третий раз уже через вас мру…" Дриады дружно захохотали, а парнишка еще более обиженно посмотрел на них и печально убрел в мертвятник.
— В общем, собирайся. — Лави убрала расписание обратно. — Через двадцать минут тебе надо выходить.
— Но я не помню, как идти… — слабо попыталась сопротивляться девочка.
— А я тебя провожу, — усмехнулась Лави, — и помогу собраться. Кстати, у тебя моего телефона до сих пор нету? Сейчас напишу… И свой мне оставь… Ручка есть?
* * *Айлэмэ так и не решилась первой позвонить Лави — и через пару дней Лави позвонила ей сама.
— Пушистая, слушай — я хочу тебя лицезреть… Но в ближайшее время вряд ли получится, мы всей стаей исчезаем на Хибины. Я тебе звоню, чтобы ты знала — я тебя не забыл. Как вернусь — сразу же позвоню, и ты придешь ко мне в гости. Идет?
Краснея и бледнея, запинаясь от волнения, девочка выдавила, что да, конечно, что она будет ждать, что она будет рада…
— Вот и хорошо, пушистая. Я тоже буду ждать. Удачи тебе, муррр?
Прошел июль, прошел август, начался сентябрь. Айлэмэ продолжала ходить в Эльфятник, старательно избегала Айку, готовилась к началу учебы — а Лави все не появлялась. Поначалу, стоило телефону зазвонить, как девочка кидалась к несчастному аппарату, сворачивая все на своем пути, хватала трубку и кричала в нее срывающимся голосом: "Алё?!". Но это была не Лави… И опять не Лави… И снова не Лави. Айлэмэ тихонько хлюпала носом, стараясь, чтобы родители не заметили, и все продолжала ждать и надеяться. "Она обещала… Она позвонит. Обязательно…"
И однажды вечером, когда девочка уныло ковыряла вилкой остывший омлет и рассеянно скользила глазами по строчкам учебника истории, раздался звонок.
— Доча, возьми трубку! — голос матери из комнаты.
— Я ем! — возмущенно отозвалась Айлэмэ.
— А я занята. Возьми, возьми — все равно, наверное, это тебя…
— Ну щас… — девочка вскочила, с досадой швырнула вилку, плюхнула на стул несчастную книжку и кинулась к телефону. — Алё?!
В трубке, у самого уха — такой знакомый переливчатый смешок:
— Ка-акие мы бываем грозные… Привет, пушистая. Узнала?
— Ой… — только и смогла выговорить Айлэмэ.
* * *Переминаясь с ноги на ногу перед обитой потертой кожей дверью, девочка никак не могла решиться позвонить. В «глазке», старательно обведенном восьмилучевой звездой, был виден свет, а из квартиры доносились голоса и смех, и все же… Айлэмэ в который уже раз потянулась к звонку, но так и не нажала на кнопку и снова опустила руку, тяжело вздохнув. "Хоть бы кто-нибудь вы…"
Внезапно дверь отворилась — девочка даже шарахнуться не успела. На пороге возникла Нэр — в джинсах и мятой черной тунике, такая же лохматая, как и тогда, в лесу, и с мусорным ведром в руках. Завидев девочку, она сделала огромные глаза и заорала, не оборачиваясь:
— Ха, ни фига себе! Лав, к тебе тут пришли! — к Айлэмэ, уже нормальным голосом, — Ты чего тут торчишь, не заходишь? Давай быстро сюда, — и, не обратив ни малейшего внимания на тихий всписк девочки: "Да я только что…", схватила ее за рукав и втащила в залитую уютным желтым светом прихожую.
— Ау, там, встречайте! — снова закричала Нэр, и кто-то откликнулся: "Уже иду…", — Я ща… — и выскочила на лестницу. Ошеломленная такой бурной встречей Айлэмэ осталась стоять, оглядываясь по сторонам. Тесная прихожая плавно превращалась в широкий коридор, заставленный, впрочем, коробками с книгами. Стены — там, где еще оставалось место — были увешаны листочками с каким-то надписями и, кажется, даже рисунками. Девочка потянулась было посмотреть поближе, вспомнила, что еще не сняла обувь, замялась — и тут одна из дверей напротив распахнулась (плеснули голоса и смех), и из нее выскочила Лави:
— Ой, пушистые пришли! Муррррр! Класс какой! Давай, кысь, раздевайся, проходи…
— Вот… Привет… Держи… — Айлэмэ неловко сунула ей в руки пакет с коробкой конфет. Конфеты были такие, какие сама Айлэмэ любила, и оставалось только надеяться, что вкусы Лави не слишком отличаются от ее собственных.
— Ой, это мне-е? — Лави вытащила коробку, вгляделась в надпись ("Русская тройка, с ромовой начинкой"), — Класс! Спасибо, солнышко пушистое! Я такие обожаю! — потрепала девочку по волосам, — Ты прелесть! — обернулась и крикнула в комнату, — Гэлюшка, иди забери! — и снова повернулась к девочке, сияя улыбкой. Та расплылась в ответ и так бы и стояла дальше, зачарованно глядя в глаза эльфке, но тут подошедший Гэль молча забрал конфеты, а Лави ойкнула:
— Пушистая, что же ты стоишь! Давай я тебе помогу! — и, несмотря на протесты девочки, помогла ей раздеться, отобрала тяжелую промокшую ветровку и попыталась пристроить ее на вешалку, и без того уже жалобно прогнувшуюся под грудой курток. Все нижние крючки оказались заняты, и Лави запрыгала, стараясь достать до верхних. Напрасно — роста эльфки явно не хватало. Она сердито фыркнула (Айлэмэ внутренне сжалась), огляделась, встала одной ногой на полочку для обуви, свободной рукой уцепилась за какую-то закорючку наверху — и ловко повесила ветровку на единственный незанятый крючок.
— Оп! — она легко спрыгнула на пол и обернулась к Айлэмэ, отбрасывая со лба волосы и улыбаясь, — Вот так вот!
Окончательно смутившись, Айлэмэ опустилась на низенькую скамеечку и склонилась к ботинкам, радуясь, что волосы закрывают ее залитое краской лицо. Как назло, мокрые шнурки стянулись, запутались, и пальцы девочки напрасно скользили по тугим узлам.
— Ты чего, пушистая?
"Ой…" Закусив губу, Айлэмэ дернула за что-то — за что попало — и узел затянулся еще туже.
— Дай-ка я… — и Лави, к изумлению и ужасу девочки, опустилась возле нее на колени.
— Что ты! Я сама, честно! Не надо!
— Надо, кыса, надо. К тому же, — эльфка лукаво взглянула ей в лицо, — это ведь так приятно — сидеть у ног прекрасной девушки…
Айлэмэ ничего не ответила — больше всего ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Но все-таки как же приятно… Правда, когда в дверь ворвалась Нэр, девочка даже зажмурилась, но Нэр не стала ни хихикать, ни вообще что-либо говорить, а Лави только и сказала:
— Солнц, сделай нам чайку… — на что та деловито кивнула и умчалась.
Несмело войдя на кухню, Айлэмэ огляделась. Обычная маленькая кухонька: окно напротив двери, слева от окна — холодильник, древний пузатенький ЗИЛ, обшарпанный, но урчащий вполне исправно. У левой же стены — небольшой стол, и Айлэмэ, по знаку хозяйки, робко присела на табуретку между холодильником и столом. Сама Лави уселась напротив и ободряюще улыбнулась. Нэр скользнула к плите, защелкала зажигалкой — и спустя несколько секунд и несколько этажей шепотных ругательств синие огоньки весело обежали черный круг конфорки, а Нэр фыркнула что-то неразборчивое и загремела чайником.
— Солнц, сделай нам чайку… — на что та деловито кивнула и умчалась.
Несмело войдя на кухню, Айлэмэ огляделась. Обычная маленькая кухонька: окно напротив двери, слева от окна — холодильник, древний пузатенький ЗИЛ, обшарпанный, но урчащий вполне исправно. У левой же стены — небольшой стол, и Айлэмэ, по знаку хозяйки, робко присела на табуретку между холодильником и столом. Сама Лави уселась напротив и ободряюще улыбнулась. Нэр скользнула к плите, защелкала зажигалкой — и спустя несколько секунд и несколько этажей шепотных ругательств синие огоньки весело обежали черный круг конфорки, а Нэр фыркнула что-то неразборчивое и загремела чайником.
— Лимону порежь нам, ага? — негромко бросила Лави, и Нэр кивнула, не оборачиваясь.
Эльфка обвела взглядом стол:
— Так… А где пепелац, радость моя? Давай сюда. — она командовала, не сводя пристального взгляда с Айлэмэ; та отчаянно стеснялась, но глаз не опускала, а в свою очередь внимательно рассматривала эльфку, пытаясь как следует запомнить ее лицо, чтобы потом нарисовать.
Нэр поставила перед Лави тяжелую стеклянную пепельницу:
— Держи…
— Так, теперь Балрога дай… — перед эльфкой брякнулась серебристая зажигалка, — Муррр.
Вытянув из лежащей на столе пачки тонкую длинную сигарету, Лави закурила, с видимым удовольствием выпустила дым — колечком, но колечко быстро расплылось, и она рассмеялась и махнула рукой, а Айлэмэ, глядя на нее, не могла не заулыбаться в ответ.
Тем временем Нэр поставила перед ними две чашки, выложила на блюдечко печенье и принесенные Айлэмэ конфеты, пододвинула сахарницу.
— Сейчас чай заварится… Мы всегда заварной делаем, — пояснила Лави, — а то в пакетиках не чай, а бурда. Нэр у нас спец по заварке — ма-астер.
Колдовавшая над заварником Нэр обернулась, блеснула гордой усмешкой.
Вода закипела быстро. Айлэмэ заворожено наблюдала, как взъерошенная коренастая Нэр сполоснула кипятком крохотный белый заварничек, насыпала чай — по чайной ложке на чашку плюс одна, залила водой. Отсчитала одной ей ведомый промежуток времени — и осторожно разлила по чашкам изумительный ароматный чай.
— Ой, как пахнет! — восторженно прошептала Айлэмэ, и Нэр отозвалась:
— Мы еще и кофе сами варим, и глинт…
— А еще я на машинке могу, и крестиком вышиваю! — продолжила Лави, и все рассмеялись.
Улыбающаяся Нэр вернула чайник на плиту, поставила на стол блюдечко с аккуратно нарезанным и посыпанным сахаром лимоном, и направилась было к двери, но Лави отложила сигарету, поймала девушку за руку и промурлыкала:
— Спасибо, золото полосатое… — обняла за талию, привлекла к себе, прикрыла глаза, — Кыс-кыс-кыс…
Нэр обняла ее в ответ, и они замерли — только пальцы Нэр ласково перебирали густые волосы эльфки.
Айлэмэ на своем стуле боялась пошевелиться.
Наконец Лави оторвалась от Нэр, подмигнула ей — та улыбнулась в ответ и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Эльфка повернулась к девочке и серьезно произнесла:
— Пушистая… Глаза со лба убери.
Мгновение Айлэмэ хлопала глазами, потом до нее дошло, и она прыснула. Лави рассмеялась вместе с ней.
— Смотри сюда, пушистая, — говорила Лави, размахивая сигаретой, — я же тебе уже говорил, что мы умеем Видеть… Вот, а видим мы не только то, что вообще когда-то было… или будет… а еще и то, что было с нами. С на-ми. Понимаешь? Да ты пей, пей чай, остынет ведь, — и Айлэмэ послушно подносила чашку к губам, а эльфка продолжала, — То есть мы вспоминаем все — ну, все, это сильно сказано, — перебила она сама себя, — в общем, что можем, что дано вспомнить. О себе я уже говорил, и Чиаран себе имя не с потолка взял, там мы вообще были знакомы. Да и с Гэлем тоже, и со многими разными… Не только по ведьмачьему миру — по разным отражениям Арды нас много носило…
— Отражениям? — девочка озадаченно помотала головой.
— Ну да… Ты же знаешь, что иногда народ с ума сходит, спорит, разоряется — мол, наш Мелькорушка — всем лапам лапа, а другие орут — нет, гад последний, типа ужас, летящий на чем попало… А третьи вопят, что у них вообще он не тиран и не звезды в волосах, а правитель, да еще и интриган крутой… Как думаешь, с чего так?
— Ну… — смешавшись, Айлэмэ опустила глаза и принялась теребить край скатерти. В голове, как назло, не было ни одной умной мысли. — Может, перепутали?
— Ну да, все разом и перепутали… Еще, бывает, на вражьи наваждения сваливают. А не многовато ли будет? Суть в том, что у Арды, или там Арты, полно отражений. Вроде все похоже — а не то. Например, вот я с Аданэлью был в одном отражении, где с Сильмариллами все не так было. А я и Нэр — в другом… Там Нэр… Кстати, полное имя Вэанэр будет, но мы сокращаем обычно. Так вот, там Нэр был в мужском облике, он вообще везде в мужском, а тут вот не повезло… А я там с ним была, его вытаскивала… Ну ладно, это неинтересно.
— Интересно! Расскажи, пожалуйста! — попробовала протестовать Айлэмэ, но эльфка улыбнулась и взмахнула рукой:
— Да нет, в другой раз лучше. Сейчас надо про тебя подумать. Кстати, может быть… — тут Лави свела брови и отвернулась, склонив голову к левому плечу. На сигарете медленно нарастал серый столбик пепла. В тишине отчетливо прозвучал взрыв смеха откуда-то из глубины квартиры, прозвенела — и жалобно взвыла гитара. Айлэмэ ждала, не смея поставить чашку на блюдечко ("Еще звякнет…") и не шевелясь. Как назло, собственное дыхание казалось слишком громким, девочка попробовала задержать его — вроде бы получилось, но воздуха не хватило, и судорожный глубокий вздох все же прорвался…
Эльфка вздрогнула, вскинула голову — веки все еще опущены, подчеркнуто четкий, медленный поворот вправо, к Айлэмэ, взмах длиннющих ресниц — и пристальный взгляд огромных темных глаз в упор.
— Пушистая… — губы едва шевелятся, но шепот отчетлив, — кажется, я тебя… Помню…
— Знаешь, сдается мне, это что-то по ведьмачьему миру. — Лави говорила медленно, словно подбирая слова, — но пока точно не скажу… Это надо смотреть тебе.
— Мне?! — перепугалась Айлэмэ, — Я же не умею!
— А вот как раз и научишься. Практика — лучшее обучение! Да не шугайся ты так, все просто. Смотри сюда…
Минут через сорок основательно взмокшая от волнения Айлэмэ все-таки смогла поймать смутный, ускользающий образ ("Лес… Густой… И полянка, и цветы — крохотные, фиолетовые…"), Лави осыпала ее похвалами и скомандовала, отставляя чашку в сторону:
— А теперь пойдем в комнату, я тебя с народом познакомлю, — и, увидев мгновенно перепуганное лицо девочки, успокаивающе положила руку ей на плечо, — Не бойся, пушистая. Ты там многих знаешь, а кого не знаешь… Не кусаются они! Пойдем, пойдем — ты ведь с нами уже, правда? Муррр?
Айлэмэ кивнула.
— Привет, наро-оды! — Лави ворвалась во вторую комнату, обнимая девочку одной рукой за плечи, — Значит так, это Айлэмэ, можно просто Ай… — обратив смеющееся лицо к девочке, — Ведь можно, правда?
— Конечно, — шепотом.
— Ну и отлично! Так, ну Чиарана ты уже знаешь, Зю тоже… Вот, это Гэль, вот это — Тиаль, это Зарашад, это Ясень…
— Ясен пень! — крикнул кто-то, и вся компания залилась смехом.
— Ни фига, нечего нашего Ясюшку обижать! — погрозила кулаком Лави, — А этот вредный нос — Каэрлен, там Коиннеах в углу засел… Вроде все. Ну мур?
— Мур! — ответили ей, кто-то с дальней стороны стола принялся виртуозно мяукать, этого кого-то поддержали, и кошачий концерт продолжался до тех пор, пока Лави не взмахнула рукой:
— Сто-оп, хватит, а то сюда сейчас все коши сбегутся! Дайте место…
Дарки поспешила подвинуться, потеснив сидящих на диване.
— Ну, давайте, давайте, двигайтесь! Да побольше — нам с пушистой вдвоем сидеть…
Зю, которую едва не спихнули, обиженно взвизгнула, вскочила — и плюхнулась на колени Чиарану.
— Молодцы, вот и умницы! — Лави уселась на освободившееся место и потянула Айлэмэ к себе. — Садись, пушистая.
Девочка робко устроилась рядом. Поправляя растрепавшиеся волосы, она наконец-то смогла оглядеться — от волнения у нее всегда что-то случалось с глазами, и она видела лишь смутные расплывчатые пятна. Так получилось и в этот раз, и только сейчас окружающая обстановка начала обретать резкость и очертания. В ярко освещенной комнате с трудом помещалась кушетка, стол и несколько разномастных стульев, и те существа, кому не хватило места, сидели на полу или на коленях у тех, кому с местом повезло. Все стены были увешаны картами, рисунками и записями (кое-где писали даже на старых выцветших обоях), на двери фломастером были выведены загадочные руны, с люстры свисали фенечки и обереги. Стол уставлен чашками, бокалами, блюдцами, да еще несколько бутылок, и какие-то обертки, и куски хлеба, крошки, что-то еще съедобное…