Индивид воспринимает только те семантические поля, предрасположенность к которым заложена в нем природной структурой посредством модуля константы «Н»[154], выступающей в роли матрицы отбора формы и среды.
Восстановление собственной организмической целостности в соответствии с модуляциями константы «Н» позволяет осознать всеобщее поле, с которым мы, в силу природной структуры, постоянно поддерживаем связь.
Благодаря этой способности осознавать как свои мысли, так и свою суть, я не только интуитивно постигаю рациональную вербализацию, но и получаю информацию обо всем, что существует во взаимодействии с моим бытием.
Когда я решаю приступить к анализу какой-либо проблемы, то при ее изложении устанавливается контакт, который обусловливает подтверждение достоверности природной информации семантического языка (для этого, разумеется, необходима еще и техника, отточенная годами исследовательской и практической клинической деятельности). Кроме того, я обращаюсь и к другим языкам: сновидениям, языку симптома, изучению анамнеза и кинетико-проксемическому языку[155].
Человек использует различные языки – вербальный, знаковый, образный и т.д. Выразить себя он может, используя не только вербальную форму, но и телесную физиогномику (тип физической конституции, структурное строение, руки, глаза), которая также отражает смену эмоций. Это можно заметить, наблюдая различия между счастливым, удовлетворенным человеком и человеком печальным, пребывающим в напряжении, не нашедшим решения. Физиогномика уверенного в себе человека и человека, сомневающегося в себе, человека абсолютно здорового и человека больного, совершенно различна.
Лично я отношусь к медицинским исследованиям и диагнозам равнодушно, но пользуюсь ими в диалоге с клиентом, чтобы придать ему больше уверенности, то есть применяю соответствующий язык для уточнения соматического эффекта и объяснения причины.
Точным языком является сновидение, но вершина точности – имагогический образ, представляющий собой формализацию действия, освобожденного абстрактным сознанием от своих комплексов и напрямую связанного с сублиматами онто Ин-се[156].
Семантическое поле позволяет увидеть всю картину полностью и детально, раскрывая топографию и способ утверждения данного действия, что в переводе на язык рациональности означает время, личность, место, образ действия и семиологическую коннотацию (дополнительное значение).
Затем на основе полученной формализации действия надо интерпретировать «впечатление» в соответствии с другими кодами, присущими сознательной рациональности индивида. В природе также происходит преобразование знаков, которые при точной направленности способны изменять и идентифицировать континуум определенного действия[157].
Историческая индивидуация воспринимает не все возможные языки, а только те, которые необходимы данной индивидуальной цивилизации, для самоутверждения и синхронизации действия.
Анализ сновидения позволяет обнаружить причину такой, какой ее представляет организмическое самого субъекта. Например, в случае психосоматического микоза анализ сновидения показал, что причиной инфекции стали неправильные – в аффективном и эротическом плане – отношения с имеющимся партнером. Это не означает негативности партнера, а говорит об ошибочности самой этой связи. Брак – это юридический институт, обуславливающий сохранение общественного блага и признающий определенные общепринятые ценности. Эта фиксация, однако, не предусмотрена природой как некая гарантия, поэтому она редко совпадает с внутренне присущим вещам порядком.
Природа, будучи расчетливой в дружбе, в интересах, в витальности, в успехе, в функционировании, в выгоде, делает свой выбор.
Подобную ситуацию нельзя разрешить простым разводом, поскольку возникновение данного симптома может быть обусловлено каким-то определенным обстоятельством. Поэтому в реальности, прежде всего, необходимо выявить причину появления этого симптома в соответствии с тематическим отбором комплекса. Субъект либо вступил в брак, следуя матрице, которая уже с детства готовила его к модели собственной семьи, либо попал под влияние более сильной личности, использующей его как подпитку, к которой он, однако, в любом случае, был тематически предрасположен. Субъект полагает, что это он выбрал нужную ему женщину, а на самом деле он сам был выбран, поддавшись притяжению личности, не совместимой с его витальностью.
Симптом, порожденный ошибками ментального поведения, локализовался во рту (у субъекта микоз языка), поскольку в нем сконцентрированы разнообразные вкусовые ощущения любого человека. Помимо оральной функции язык выполняет функцию наивысшего органа чувств, обладая не только вкусом, но и осязанием.
Необходимо помнить, что каждый приходящий в этот мир человек учится познавать ртом: ребенок сует в рот руки, землю, камешки – все, что попадется, даже собственные испражнения, исключительно с целью познания. Это – первые фазы метаболизации познания, закладывающие основу дальнейшего развития посредством сублимации. Ребенок вначале обладает максимально объективным познанием реальности именно благодаря рту, который обеспечивает также интроекцию объекта. От интроекции младенец переходит к фазе сублимирования объекта: он постигает форму, извлекая ее из содержания.
Таким образом, вначале ребенок пытается соматизировать объект, интроецируя материю, отделенную от ее специфической формы, и путем повторения постепенно приходит к уточнению формы объекта: он уточняет форму в образе, не обращая внимания на материальную предметность.
В приведенном мной случае необходимо рассмотреть вид вкусовых ощущений, вид сексуального опыта, тип близости субъекта и его партнерши, которыми нередко мотивируется этот оральный аспект.
То же самое происходит при встрече с неприятным человеком, с которым, однако, приходится разговаривать: через некоторое время возникает ощущение горечи у основания языка. Именно так проявляется первый признак нетерпимости. В подобных случаях необходимо усиление защиты без каких-либо дальнейших вложений. Могут возникнуть также головная боль, расстройство желудка, сухость во рту. Рот реагирует первым; в дальнейшем возникает странное ощущение в руках, желудке, анусе. Дойдя до желудка, это ощущение охватывает весь гинекологический аппарат (трубы, матку, яичники и т.д.). Женщина в этом отношении особенно восприимчива.
Постижение сущности эротизма происходит целиком: определенный тип слюноотделения, запах и т.д. Кроме того, какие образы возникают при сексуальном контакте? Воображение стремительно мчится по замкнутой или бесконечной, ужасающей или райски прекрасной сфере секса. Что на самом деле несет в себе поцелуй? Укус змеи или просто контакт на уровне языка? Что это – глоток хорошего вина или заглатывание жука-скарабея?
За интенциональностью партнера, пусть только воображаемой или бессознательной, могут скрываться вводимые изменения, которые организм сразу же чувствует и от которых он содрогается. Он не видит образа, например, скарабея, но нормальные, обычные электромагнитные проводящие пути, обеспечивающие витальность, изменяются и дезорганизуются: клетки, нейроны, синапсы изнашиваются, намертво сцепляются, вызывая микоз, то есть инфекцию, указывающую на повреждение определенной части. Например, может случиться, что субъект во время совокупления заметит это, но, в силу своей убежденности идти до конца, продолжает подчиняться коитусу без особого желания. Однако совокупление требует от человеческого организма полной отдачи. Наша жизнь совершает такие непостижимые переходы, которые официальной науке распознать не удается, но они, тем не менее, происходят.
Ошибка происходит тогда, когда имеет место посредничество монитора отклонения. Следовательно, необходимо разрядить монитор отклонения, который всегда вмешивается после экзистенциальной ошибки субъекта, включаясь благодаря тому, что человек сознательно говорит своей ошибке «да», причем сделать это может в любом возрасте, даже в двухлетнем. Поэтому, для того чтобы исправиться, надо сказать жизни всеобъемлющее «да», решительно отрекшись от совершенной внутри себя ошибки. В этом – истинная концепция метанойи: ответить на дары жизни творческой жизнью. Это не мораль и не философия, а пропорционально модулированное квантовое отношение.
Когда субъекту плохо, сновидение всегда указывает на самую болезненную проблему, требующую немедленного решения. Однако, пока не будет снят самый сильный симптом, невозможно увидеть более слабый. Тем не менее, человеческое существование не ограничивается только исправлением ошибок – оно требует и творчества.
Обычно в сновидении бессознательное, кроме самой проблемной ситуации и вызвавшей ее причины, указывает путь выхода. Если же сновидение и подсказывает выход, значит, его главный герой полностью зависит от своей проблемы, оставаясь ее рабом и, следовательно, не занимаясь поисками решения. Даже если внешне он старается что-то предпринять, в глубине души, в какой-то своей части, он потворствует ей своим попустительством.
Больной субъект является самым плохим агентом своей жизни: он ставит собственное существование в зависимость от ментальных убеждений, которые на самом деле представляют собой идеологические фиксации, заранее установленные монитором отклонения.
Вступив в контакт с клиентом и обнаружив посредством клинического анализа проблему, я активизирую расследование причин, стараясь помочь субъекту осознать тот процесс, который откроет ему, кто же осуществляет вмешательство. Я указываю пациенту психическую причину и советую ему, например, как в упомянутом случае микоза, прежде всего, заново проанализировать свое супружество. Он должен разрешить диаду, те отношения, в которых находится с женой. Естественно, не жена является причиной возникновения проблемы – в этом всегда повинна давно возникшая субъективная рефлективная матрица, перестроившаяся на основе данной ситуации. Для того чтобы симптом развился в патологию, ему нужен удобный случай[158].
Необходимо всегда требовать от клиента ответственности, поскольку ему самому придется делать выбор, даже при ошибочности актуальных ситуаций или «негативности» окружающих, вызванной неприятием его витальности. Несчастье, болезнь приходят не потому, что другой сближается с субъектом, а потому, что субъект сам выбирает его как близкого человека.
Внешние ситуации могут быть угнетающими, тяжелыми, но основное – сделать выбор. Речь идет о выборе собственной жизни. Существует много уровней жизни, но высшие уровни требуют очень высокой социальной платы.
Есть люди, предпочитающие болеть, чтобы их больше любили. Многие прикованные к постели паралитики довольствуются такой жизнью, поскольку образ жизни здорового человека предполагает ответственность, работу, созидание. Логика инвалида заключается в том, что ему все чем-либо обязаны. Необходимо всегда стремиться понять, что скрывается за каким-либо дефектом: неправда, что больной действительно хочет выздороветь, потому что за каждой болезнью всегда стоит какой-то интерес в сопротивлении[159].
Весь онтопсихологический анализ направлен на исследование, в первую очередь, этиологического аспекта проблемы. Если этого не сделать, то субъект будет и дальше жить, постоянно ощущая внутреннее беспокойство – ту странную симптоматику, которая обуславливает его попадание в невыгодные ситуации. Чтобы разрешить наболевшую проблему, следует искать ее причину не в сегодняшнем дне, а лучше обратиться к тому, что произошло с субъектом много лет тому назад, предопределив некий пробел, который расширился и превратился в его разуме в дурную привычку. Непосредственно тело поражает не эта дурная привычка или спровоцированная ее следствием болезнь: дурная привычка сначала вмешивается в ментальную сферу, которая затем, согласно абсолютно точной информации, соответствующим образом программирует определенное пространство в организме.
Любое психосоматическое заболевание всегда формализуется точной информатикой церебральных нейронов. Следовательно, чтобы понять и устранить симптом, необходимо снова призвать разум к ответственности за тот факт, который он не признает. Именно разум отвергает это конкретное событие, даже если он его физически воспринял.
То же самое происходит и во внутренней логике злокачественной опухоли. Субъект посредством своего организма как бы интроецирует другого, точно так же, как он поступал, будучи ребенком, чтобы потом нанести ему удар, пробуждая его образ внутри себя. С материальной точки зрения речь идет о нашем органе, следовательно, ни что иное как психика становится судьей внутри собственного соматического пространства. В нашем соматическом пространстве мы убиваем образ другого. В результате, чтобы устранить опухоль, необходимо постоянно прибегать к растворению того образа, по которому мы продолжаем наносить удары в нашем органическом пространстве.
Итак, при проведении анализа не следует сосредотачиваться на феноменологических проявлениях, но необходимо осуществить вмешательство в интенциональность породившей недуг причины. Если говорить о средствах достижения этого, то абсолютное первенство принадлежит разуму.
Неизвестно, как будет реагировать субъект, осознав с помощью психотерапевта этиологию своего заболевания. Необходимо посмотреть, как он любит, свободен ли его разум, потому что человек задумывается: «Это мой сын, моя мать, мой брат. Их нельзя бросить!» Это – очень трудный выбор. Правильным окажется тот путь, которой позволит субъекту в соответствии с его возможностями ощущать себя состоявшимся в этой жизни. В этом – истинная этика, ибо так движется вперед жизнь, записанная в клетках нашего организма.
5.3. Пример из клинической практики: головная боль[160]
Для того чтобы понимать и лечить эту форму психологической дистонии, необходимо раскрыть значение связанной энергии. Невроз, шизофрения и психосоматика проявляют некий инстинкт, оставшийся блокированным. И тогда психотерапевт погружается в бессознательное клиента, интерпретируя его сновидения и слушая, как он говорит.
Когда какой-то импульс Ин-се блокируется из-за наличия решетки, он фиксируется, но продолжает жить. Этот «блокированный» импульс не проявляется через реальность «Я», живя, таким образом, вытесненным, но говорит о себе с помощью символов, сновидений, болезни.
Итак, прежде всего, необходимо найти изначальный смысл комплекса: психотерапевт постигает общий смысл происходящего и, выявляя причину блокировки инстинкта, указывает метод лечения.
В момент обнаружения врачом болезни уже имеет место следствие: причины больше нет, поэтому он вынужден основываться на феноменологии. Отталкиваясь от следствий, врач никогда не сможет обнаружить причину.
В качестве примера приведу случай головной боли. В Санкт-Петербурге у меня была переводчица, которая работала со мной с утра до вечера. Заметив ее переутомление и беспокоясь за нее, я на время пригласил другую. Первая переводчица испытала ощущение ненужности и утраты своего личностного значения; это чувство фрустрации нашло выход в головной боли. Сначала она попыталась лечиться с помощью лекарств, а потом пришла ко мне на сеанс психотерапии. Я не обратил внимания на эту головную боль и не назначил ей никакого лечения. Я просто сказал: «Теперь, поскольку мы не вместе, ты заболеваешь!».
Врач никогда не поймет, что он должен искать скрытую мотивацию субъекта, который ради достижения определенной цели способен даже заболеть[161]. Врач, прежде всего, думает о снятии симптома, а это может быть опасным. Истинный психолог, задавая себе вопрос: «Для чего это нужно? Чем выгодна этому человеку его болезнь?», должен искать мотивацию – утилитарное назначение болезни. Переводчица прибегла к головной боли для того, чтобы снова уравновесить ситуацию, в которой, на ее взгляд, ее недооценили. Кроме того, имело место и стремление отомстить мне.
Этой стратегией индивид методично убивает себя. Болезнь – это язык бессознательного. Необходимо понимать, что она хочет сказать и кому адресованы ее слова. Переводчица этой болезнью хотела выразить с инфантильной агрессивностью собственную обиду, не задумываясь об общем благе контекста и своей конечной цели. Когда я объяснил ей, почему временно отстранил от работы, рассчитывая в дальнейшем на повышение ее профессиональной эффективности, она это поняла. Вот уже три года она не болеет, хотя раньше болезнь была ее стилем.
Предположим, что у нее вместо головной боли возникла бы какая-то обсессия: все равно надо было бы искать причину, выясняя, что же она сделала сама с собой. Как только причина становится известна, происходит беседа с пациентом, во время которой его учат тому, как сделать изначальный импульс сознательным и жизнеспособным. После этого симптом исчезает, потому что не получает более подпитки от жизни. Действительно, болезни для существования требуется постоянная подпитка со стороны жизни. Искусство психотерапевта заключается в умении обнаружить причину данной болезни – не только старую причину (истоки болезни), но и сиюминутную причину, которая вносит изменения в энергетические клеточные процессы.
Под «энергией» я понимаю нейтральную силу, если только речь не идет об энергии «Я», Ин-се или комплекса. Например, если субъект имеет нормальное, энергетически сильное «Я», но его комплекс энергетически сильнее, то комплекс всегда будет победителем, поскольку его энергия и воля превосходят энергию и волю «Я». Когда кто-то умирает от рака, это значит, что витальность опухоли превосходит витальность иммунной системы клеток, защищающих жизнь. Для любой вещи необходимо видеть ту ментальную перспективу, исходя из которой мы строим свои рассуждения.