Для того чтобы скрыть эти операции, участниками была разработана изощренная схема оформления внутренних документов и движения накладных. Сбыт товаров происходил через крупнейшие универмаги Харькова. Задействованные в схеме директора, товароведы и заведующие отделов магазинов, принимая неучтенный товар, изготовляли фальшивые документы, где было занижено количество принятых к реализации изделий. Пальто, полушубки и прочая нелегальная продукция запускалась в торговый оборот. А затем та часть выручки, которая приходилась на его продажу, изымалась из касс и делилась между участниками предприятий. Оборот незаконного предприятия составлял около 300 000 рублей в год.
Следствие смогло проследить функционирование описанной выше схемы по крайней мере в течение всей первой половины 80-х. Скорее всего, нелегальный пошив одежды в Харьковском облпотребсоюзе процветал и до этого. Разве что с другими участниками. Они от кары ушли. Но тем, кто попал под раздачу в 1984 году, досталось по полной – десятки человек, включая пятерых директоров магазинов и трех организаторов процесса непосредственно на швейной фабрике получили сроки по пять-десять лет.
Ивановский текстильный комбинат, ткацкий цех по производству женских платков. В 1971 году выявлено – платки не соответствуют стандартам. На 18 квадратных сантиметров меньше, на 31 грамм легче. То есть на предприятии был создан канал по добыче сырья для нелегальных производств. Масштабы: годовой объем производства – 800 000 штук. На изготовлении каждого платка в пользу теневого сектора экономики изымался 31 грамм. Всего за год на всем производстве – около 25 тонн.
Крупнейший в СССР радиозавод имени Попова. В 1970 году обнаружилось, что в транзисторах ВЭФ (может быть, вы еще помните, были такие радиоприемники размером со школьный ранец) схема не соответствовала реальному количеству диодов – их было на один меньше. Стоимость одного диода – 82 копейки. В год завод производил 182 000 приемников. Результат – формировался тонкий ручеек нелегальных внеплановых поставок для сотен, если не тысяч мастерских по ремонту электротехники и бытовых приборов. И ведь кто-то эту схему построил и контролировал…
Московский Первый часовой завод. Он до сих пор работает, и в сером панельном здании на улице Марксистская, в паре минут ходьбы от метро «Крестьянская застава», до сих пор собирают часы. Правда, в на порядок меньших объемах, чем при советской власти. Делают все те же мужские часы «Полет». В конце 60-х их изготовляли по 750 000 пар в год. А в 1970 году разразился скандал. В механизм часов при сборке не ставилось по одному камню. Камушек стоит 42 копейки.
Масштаб хищений – порядка 300 000 рублей в год. Еще один сырьевой канал, питавший вторую экономику СССР.
Еще одно московское дело – 12 сентября 1986 года Московский областной суд приговорил несколько человек к длительным срокам заключения за нелегальное производство одного из культовых продуктов потребления позднесоветского периода – так называемых переводных картинок. Ну, вы помните – наклеиваешь их на школьный ранец, отдираешь верхний слой пленки, и на портфеле остается изображение.
Один из участников группы отгружал сырье – так называемую гуммированную бумагу, используя поддельные накладные. Другой за время существования схемы сменил четыре места работы, и на каждом из них – это были типографские предприятия, умудрялся налаживать теневое производство. Третий, работая в системе книжной торговли, организовал сбыт изделий. Всего за три года было продано около 3,5 миллиона переводных картинок по цене 18 копеек за штуку. Расплата – шесть лет с конфискацией имущества.
3
Конечно, можно было подумать, что все это лишь отдельные недостатки плановой системы советской экономики. Что действительно кое-кто «кое-где у нас порой…» Но представьте себе: выведенные из оборота сотни и тысячи тонн сырья где-то хранятся. Откуда-то берется оборудование, необходимое для левого производства. А что делать, если рабочий, выполняющий левый заказ, вдруг прозреет и поймет, что он и его товарищи по смене производят продукции фактически в два, а то и в три раза больше, чем положено по плану?
Конечно, можно задобрить их премиальными и прочим доплатами. Взять, по сути, в долю. Но проблема остается – разболтает или, того хуже, начнет шантажировать. Проблема в том, чтобы сделать разоблачение невозможным. Или, по крайней мере, маловероятным. Значит, должен быть сформирован периметр «благожелательности» из проверяющих, сотрудников надзорных органов, местных чиновников, на территории которых ведется бизнес. Они – если уж и не активные участники бизнеса, то уж точно его выгодоприобретатели.
...И действительно, если верить Земцову (а не верить оснований нет – он пользовался закрытыми документами, которые поступали по линии КГБ и МВД), весь подпольный бизнес в Азербайджане был тесно встроен в систему партийно-государственного управления. Начиная с самых низших ступеней административного управления и практически до самого верха, пишет Земцов. Чиновники живут отнюдь не на одну зарплату.
Они кормятся с подведомственной территории, отрасли. Кормятся сами, и часть денег передают наверх. Посмотрим, как это происходит.
...Остановка первая: милиция-прокуратура. Зарплата начальника районного отдела милиции в начале 70-х годов 200–250 рублей. Районного прокурора – чуть меньше, 150–180 рублей. Сколько надо платить каждому из них, чтобы платеж выглядел солидно и просителю не указали на дверь вместе с его подношением? Земцов пишет – начальнику райотдела надо предлагать 2000 рублей, прокурору хватит и половины этой суммы.
Им в свою очередь часть этих средств надо передать наверх. Это прямые расходы. Они учтены в цене должности. Для каждой из них, утверждает Земцов, была своя «котировка». В 1969 году кресло начальника райотдела милиции в Азербайджане оценивалось в 50 000 рублей. Должность районного прокурора – в 30 000 рублей.
Деньги отданы и взяты. Теперь надо платить ежемесячно. В набор оплаченных услуг входят предупреждение о грядущих проверках, блокирование анонимок и прочих доносов. При этом не стоит забывать, что у милиции и прокуратуры есть и свой план – по раскрываемости преступлений. И если найдется цеховик, который заплатит больше, или предложит другие, лучшие, условия – то старым клиентом можно и пожертвовать. Хотя, конечно, дело можно поправить, добавив к регулярным разовые платежи.
Движемся дальше – районный комитет партии. Это важный элемент в конструкции. Сюда приходят сигналы сверху и здесь «заземляются» жалобы снизу. Кто может правильно транслировать первые и складывать под сукно вторые – понятно. Это первый секретарь райкома. У него есть профильный зам – секретарь по промышленности. Этим двум людям надо платить. Сколько? Земцов говорит, что и здесь такса формируется, исходя из коэффициента 10 к зарплате. Первый секретарь в месяц может официально получать до 3000 рублей, секретарь по промышленности – около 2000 рублей. Неофициальные платежи, которые им стоит предлагать, составляют соответственно 30 000 и 20 000 рублей.
4
Разумеется коэффициент 1 к 10 – не догма. Тем, кто мало что решает, можно и платить меньше. Ставка колеблется между коэффициентом 3–4 к официальной зарплате, если речь идет, к примеру, о судье городского суда, и 2–3 – если нужно заплатить народному контролеру. Кому еще? Горкому партии – там есть заведующий отделом промышленности, в соответствующее министерство или главк. ОБХСС, городской, областной, республиканский прокуроры. Так или иначе в дело втягивается 30–50 человек. И создателю схемы остается едва ли 15–20 %. Да и те надо делить с компаньонами.
Получается, что создатель схемы, получая, конечно, на порядок большие, чем рядовые советские граждане, деньги, тем не менее сопоставимую со своим личным доходом долю отправляет всякого рода проверяющим и чиновникам. Кормит паразитирующую на нем прослойку.
Но, подождите, можете вы сказать. Если все обстоит именно таким образом, то чего бояться? Если можно так просто со всеми договориться, то откуда посаженные и расстрелянные?
Штука в том, что взятка – это не страховой полис с гарантированной выплатой. Это лишь способ решить проблему сегодня и с одним человеком. Советская государственная машина в целом частника отторгала. Ее репрессивные органы работали. И зачастую – работали эффективно. Кто именно попадется именно в этот раз? Это был скорее вопрос статистики. Или судьбы. Шанс на то, что вся карательная мощь государства обрушится сегодня именно на тебя, был и у самых, казалось, изворотливых и удачливых.
Глава IV Спецслужба
В советской системе борьбы с предпринимательством ключевую роль занимал орган под названием «ОБХСС». Хотя, строго говоря, называлась эта организация с 1947 года по-другому.
...Бороться с преступлениями в экономической сфере советская карательная машина начала практически с момента своего создания. Ведь перераспределение экономических благ было главным, что большевики обещали народным массам. Уже в созданной в 1918 году ВЧК функционировали многочисленные подразделения по борьбе со спекуляцией, злоупотреблениями в системе государственного управления и распределения. Впрочем, эффект от их деятельности, несмотря на суровые приговоры, стремился к нулю. И спустя четыре года после Октябрьского переворота перед большевиками стояли те же самые проблемы. Вот красноречивый «документ эпохи».
...В период НЭПа орудия борьбы с частнособственническими инстинктами и предпринимательством были временно зачехлены, репрессии против спекулянтов утихли. Это с одной стороны. А с другой – в феврале 1924 года были созданы многочисленные ведомственные подразделения милиции (торгово-промышленная милиция, кредитно-финансовая, горно-приисковая, фабрично-заводская, рыночная, курортная и т. д.). Они содержались за счет обслуживаемых и охраняемых объектов. Побочным результатом этого – а может, в реальности главным? – стало зарождение отраслевой инфраструктуры правоохранительных органов, формирование кадрового костяка из сотрудников, разбирающихся в различных секторах экономики.
Примерно с середины 20-х годов ведомственные подразделения милиции получили права не только по охране объектов, но и по ведению разыскной деятельности. Ну а в конце 20-х годов, когда НЭП был свернут и государственная собственность стала чуть ли единственной легально допустимой, разыскная деятельность ведомственных подразделений милиции стала фактически деятельностью по пресечению воровства и прочих видов злоупотреблений со стороны рабочих и государственных управленцев.
Прошли индустриализация и коллективизация. Режим «окуклился». Контроль над обществом приобрел тотальный характер. Таким же стал контроль и над собственностью.
...Отношение к собственности, если упрощать, свелось в основном к двум операциям – вымогательству государством всего, что можно было изъять у граждан, и попыткам граждан отщипнуть себе кусок от государственного пирога. Естественно, когда «все вокруг колхозное, все вокруг мое», масштабы хищений государственной (социалистической, колхозной, общественной – как ее ни назови, суть одна) собственности не могли не вырасти.
Советский принцип борьбы с явлением требовал создания для этих целей централизованного органа. И он был создан. 16 марта 1937 г. приказом НКВД № 0018 в составе Главного управления милиции НКВД СССР был образован Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией – ОБХСС ГУМ НКВД СССР, с многочисленными подразделениями на местах. В их состав влились и сотрудники ведомственных подразделений милиции. Как было сформулировано в «Положении» об ОБХСС, орган этот создан «для обеспечения борьбы с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промысловой и инвалидной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также для борьбы со спекуляцией».
В дальнейшем ведомство пару раз меняло название и подчиненность. К концу 80-х годов это были управления по борьбе с хищениями социалистической собственности в составе союзного и республиканских министерств внутренних дел. Согласно принятому в 1983 году положению о подразделениях БХСС приоритетными направлениями их деятельности стали борьба с хищениями, взяточничеством, незаконными валютными операциями и спекуляцией. Особый акцент при этом должен был делаться на выявление крупных и хорошо замаскированных преступлений, а также на оперативной работе.
1
Что значит оперативная работа? Обратимся непосредственно к первоисточнику. Помните, в самом начале я рассказывал о Владимире Дорофееве, обэхаэсэснике в отставке, который живет на даче в Подмосковье, ездит на старенькой «Волге»? У которого здоровый пес – немецкая овчарка? Сразу скажу. Это случай не вполне типичный. В свое время Дорофеев занимал одну из ключевых должностей в ведомстве борьбы с расхитителями и спекулянтами. Пик его карьеры пришелся на 1980–1986 годы. Тогда в центральном аппарате управления БХСС Министерства внутренних дел СССР было создано специальное подразделение – оперативно-розыскная часть (ОРЧ), – призванное заниматься расследованием значимых экономических преступлений, с которыми в силу разных обстоятельств не справлялись местные органы. Дорофеев возглавил один из его отделов. Он был одним из тех, на ком держалась система.
Чем он занимался? В ОРЧ стекалась информация по сложным делам, в которых фигурировали крупные чиновники или партийные органы. Следствие на местах начинало притормаживать. И тогда за работу брались специалисты из Центра, и в регион выезжала бригада, укомплектованная сотрудниками ОРЧ и работниками подразделений из других регионов – если ехали в Ставрополь, то людей брали из Красноярска и т. д.
В некоторых случаях дела возбуждались по информации непосредственно от ОРЧ, например, в случае, если их фигурантами были высокопоставленные сотрудники союзных министерств и других госучреждений. А «крыша» в Москве обнаруживалась практически по всем крупным делам. Именно в Москву, в центральный аппарат, в конечном итоге курьеры везли чемоданы наличности. Но чтобы распутать цепочки дел цеховиков, крупных спекулянтов и расхитителей, сотрудникам ОРЧа все равно приходилось ехать на места.