Постепенно она начала яснее слышать топот ног, звон металла, свист рассекаемого воздуха и прерывистое тяжелое дыхание. Судя по звукам, где-то рядом двое дуэлянтов яростно бились на шпагах, причем занимались они этим давно, так давно, что силы у них явно были на исходе.
Хватит бояться! Если уж решила идти до конца, то не стоит делать остановок… Спокойствие… Только спокойствие. И тут к ней явилось решение, от которого она была не в силах отказаться. Принцесса вернулась в свои апартаменты, взяла со столика поднос со своим завтраком, состоявшим из нескольких замысловатых канапе и кофейника с остывшим кофе, и вновь направилась в коридор. Но теперь она шла вперед, не озираясь по сторонам, легким и уверенным шагом. Даже кромешная тьма за углом теперь ничуть не смутила ее, тем более что два мечущихся светящихся силуэта уже обрели довольно ясные очертания. Это было похоже на театр теней, вывернутый наизнанку. В смертельном поединке сошлись двое мужчин в широкополых шляпах с перьями и мушкетерских плащах, и это не было просто видением или иллюзией, поскольку до нее донеслись не только звуки, но и явственный запах пота.
– Не желаете ли перекусить, господа дуэлянты? – спросила она, почти поравнявшись с ними, и те вдруг замерли в нелепых позах.
Только тут до принцессы дошло, что они ее не видят в темноте, а потому неожиданное предложение произвело еще более сокрушительный эффект, чем она ожидала. При свете от нее могли отмахнуться, сказать что-то вроде «уходи, девочка, не мешай», могли и заколоть в запале схватки, могли просто проигнорировать. Но от голоса, доносящегося из темноты, эти двое буквально окаменели и лишь через пару секунд начали затравленно озираться по сторонам. Они даже не моги на слух определить, что к ним кто-то приближается – мягкие тапочки делали ее шаги совершенно бесшумными. Но вскоре на нее упал отраженный свет флюоресцирующих «мушкетеров», и это заставило их мгновенно сменить позиции. Обе шпаги едва не уперлись остриями в ее грудь, но она заставила себя сделать еще один медленный шаг.
– Кофе, правда, остывший, но вам, думаю, именно такой и нужен. – Анна пыталась говорить спокойно, и, похоже, ей это удалось.
Искрящиеся капли пота стекали по их лицам, и в глазах читалась растерянность.
– Убить? – предложил один из дуэлянтов.
– А может, и правда, глотнем по чашечке? – отозвался другой.
– А вдруг отрава…
– Уйдем от греха подальше…
Они подняли острия клинков и по стеночкам, боком, двинулись прочь, вскоре скрывшись за углом. Едва они исчезли из виду, до нее снова донесся звон металла и тяжелое дыхание. Когда всё стихло, в коридоре вспыхнул верхний свет.
Прямо на нее шел мерзкий косматый низкорослый старикашка с кошачьим взглядом. Из копны седых волос и длинной, до пупа, всклокоченной бороды торчал только нос, над которым светились два нечеловечески огромных зеленых глаза. Длинная зеленая хламида волочилась по полу, узловатая рука сжимала простой деревянный посох. Он казался еще менее реальным, чем светящиеся в темноте дуэлянты, но чувствовалось, что мимо него просто так не пройти.
– Здравствуйте, чудовище! – громко воскликнула принцесса, надеясь таким образом смутить этого странного старика.
Его седые брови вздернулись вверх, он вдруг захохотал, обнажив неожиданно ровные белые зубы.
– Здравствуй, красавица, – ответил он сквозь смех и попытался дотянуться ладонью до ее плеча, но принцесса поспешно отступила на пару шагов. – Только не думай, что ты успела меня чем-то удивить. Пока всё, что ты делаешь, абсолютно предсказуемо.
– Я вовсе не пытаюсь никого удивить, – вполне искренне ответила Анна, – я всего лишь хочу, чтобы все от меня отвязались.
– Желание вполне естественное, но совершенно невыполнимое, – отозвался старикашка, – по крайней мере, сейчас. Кстати, позволь представиться – Чатул Мау, твой учитель.
– Я… Мне… Мне не нужен никакой учитель! – От того, что ей придется постоянно общаться с этим странным существом, принцессе стало не по себе.
– Конечно, сейчас тебе кажется, что тебя окружают враги, и все, с кем тебе приходится встречаться, вызывают у тебя раздражение, неприятие и страх.
– Я ничего не боюсь! – поспешно, слишком поспешно заявила Анна.
– Не смеши меня. Ты боишься, но в этом нет ничего зазорного. Все чего-нибудь боятся, даже те, что обладают исключительным мужеством и бесстрашием. Но ты при этом прекрасно держишься. Но я тебе скажу, чего тебе действительно стоит бояться: собственного невежества и неумения сделать правильный выбор. Я научу тебя чувствовать настоящую опасность, ходить по лезвию ножа, не поранив нежных пяточек. Ты просто не представляешь себе того, что тебе предстоит, но скоро, очень скоро ты поймешь, что здесь у тебя есть только один друг… Ну, пусть не друг, а просто доброжелатель – это я и никто другой.
– Почему я должна тебе верить?
– О нет! Ты ничего никому не должна. Чувство долга – самый скверный советчик. Оно может привести к самым нелепым и противоестественным решениям и поступкам. Есть только два достойных мотива для действия – целесообразность и нравственный ориентир, избранный исключительно добровольно, не имеющий ничего общего с чувством долга.
– Не грузи меня, старик… – Фразочка, подслушанная однажды от дочери одной из кухарок, показалась ей весьма кстати.
– Не пристало принцессе так изъясняться.
– Отстань от меня!
– Это можно. Но учти – без меня, без моей помощи ты обречена. Без меня у тебя не больше шансов выжить, чем у тех дуэлянтов, от которых ты так ловко избавилась.
– А кто они такие? – поинтересовалась принцесса.
– Пара невежд, которые думают, что ловкость, агрессивность и уверенность в себе открывает любые двери. Один из них намерен пройти Лабиринт, а другой мнит себя Учителем. Впрочем, мотивы Лабиринта непредсказуемы, и порой он дает послабление наивным неумехам. Но всякий, кто делает ставку на жалость, на «счастливую звезду», на ловкость или расчет, многократно сокращает свои шансы.
– И чему же ты собираешься меня учить?
– Начнем с того, что я просто загружу в твой маленький мозг массу полезной информации – о боевых искусствах и природных катаклизмах, о дипломатии и дворцовых интригах, об устройстве вселенной и психологии бестелесных сущностей, о вере, которая превращает иллюзию в реальность, о разумном скептицизме, который помогает избежать непродуманных поступков. Всё это пригодится тебе и после прохождения Лабиринта – чтобы обустроить свой мир. Если, конечно, ты сможешь избежать смерти и получить свою награду. Так что извини, Высочество, но грузить придется. Причем ты не должна сопротивляться, иначе необходимая информация не усвоится или будет искажена до неузнаваемости.
– Это больно?
– Это не больно, но довольно мучительно… Но ты справишься.
– Учитель…
– Вот так ко мне и обращайся.
– Учитель… Кто ты, Учитель? Ты не похож на человека.
– Надеюсь, что ты сама поймешь. Когда будешь знать больше.
– Зачем такие сложности?
– Всякое знание должно прийти своевременно и лечь в готовую почву.
– Мне кажется, я уже готова ко всему.
– Это тебе только кажется.
Глава 10
В переходном шлюзе его обменяли на толстую пачку переводных талеров, причем тысячными купюрами. Капитан, засовывая ее за пазуху, вполголоса пробормотал, слегка наклонившись к уху пленника:
– Ты это… Не думай, что так дешево. Это только мне премия, и с братвой поделиться надо… А на самом деле там о-го-го какие деньжищи. – Он подтолкнул Матвея навстречу двум бойцам в странной лоснящейся атласными переливами синей униформе и чешуйчатых бронежилетах с золотым напылением. Оба были вооружены тяжелыми ручными лучеметами, причем один держал свою «пушку» наизготовку, а у другого она висела на ремне за спиной, но, видимо, исключительно потому, что руки у него были заняты – он, широко, открыто, по-дружески улыбаясь, отстегивал от пояса наручники. Оружие, которое имели при себе конвоиры, было здесь совершенно бесполезно, поскольку даже на минимальной мощности пробивало насквозь любую броню, а обшивку шлюза разнесло бы в клочья. Впрочем, несмотря на нелепость формы и неуместность вооружения, они проявили завидную сноровку – первый упер ему ствол под ребра, а второй стремительным неуловимым движением защелкнул один «браслет» на запястье Матвея, а другой пристегнул к своему.
Было совершенно непонятно, к чему такие предосторожности… Бежать здесь некуда, помощи здесь тоже ждать не приходится. Правда, корабль, на который его перевели, был, похоже, немаленький, судя по тому, как долго ползет вверх грузовой лифт. Круизный лайнер или крейсер – не меньше. Значит, если обезвредить конвоиров, то теоретически есть, где спрятаться. И то вряд ли – наверняка всё утыкано датчиками движения и камерами слежения. За бесшумно отворившимися створками двери лифта была полная темнота. Конвоиры буквально втолкнули его в этот непроглядный мрак, провели несколько шагов и усадили в невидимое кресло, не забыв пристегнуть обе руки к подлокотникам. Они, вероятно, остались стоять за спиной, поскольку шагов больше не было слышно, и даже казалось, что они перестали дышать. Что ж, пусть стоят, пусть не дышат – может, задохнутся от усердия… Похоже, те, к кому его привели, не торопились на встречу со своим пленником. Дела-дела… У больших людей – большие дела, у маленьких – делишки. Что ж, сидеть в темноте и ждать неведомо кого – тоже дело ничем не хуже других. А может быть, они уже давно здесь, сидят себе во мраке и пялятся на него сквозь приборы ночного видения? Но это вряд ли. Нет там никого. Пустая темная комната, где жарковато, довольно душно, да и подванивает какой-то гнильцой. Явно не то место, где собираются важные персоны, так что, судя по всему, дознание будет вести какая-то шестерка, мелкий клерк из тех, что слюной истекают от усердия, поскольку, кроме усердия, нет у них ничего – ни ума, ни таланта, ни личного мужества… Впрочем – какая разница… Пока жив, есть возможность на что-то надеяться, к чему-то стремиться, чего-то ждать. И кто знает, куда заведет этот нежданный поворот судьбы. По крайней мере, прежняя жизнь оставляла только два возможных исхода – гибель при исполнении долга или долгую, спокойную, размеренную и никчемную жизнь в отставке. Того ли ты, командор, вообще хотел от жизни? Разве стоит выеденного яйца то, на что было нацелено всё твое существование? Будешь ли ты счастлив тем, что однажды все оставят тебя в покое? Может быть, всё-таки стоит рассматривать то, что произошло, не как трагедию или просто неприятность, не как повод для смертельной обиды на весь мир, а как шанс, тот самый, единственный и неповторимый, который судьба дарит редкому счастливчику. Можно до бесконечности оглядываться назад – на все трудности, опасности, испытания, радость побед, горечь поражений – но есть ли в этом смысл? Нет – оглянуться, конечно, стоит. Но лишь затем, чтобы в полной мере осознать, насколько ничтожны и мелки были страхи и желания прошлых лет. Как говорил Марк Аврелий – он был императором, а значит, знал, что сказать, – важна не ситуация, выпадающая на нашу долю, какой бы сложной она ни казалась, а наша способность достойно реагировать на нее. Сама ситуация по сути своей ни хороша, ни плоха. Какой она окажется в итоге, в конце концов, зависит от того, какие уроки мы из нее извлечем и какой толчок в будущее она нам даст…
Только теперь до командора дошло, что под его черепной коробкой мечется рой чужих мыслей, которые пытаются маскироваться под его собственные. Он даже захотел тряхнуть головой, чтобы из нее вывалился этот навязчивый шепот, но сдержался: пусть тот, что сидит во мраке, думает, что фокус удался, что сознание пленника под контролем, что всё идет по плану…
И тут в глаза ударил ослепительно яркий свет. Он даже инстинктивно попытался заслониться от него рукой, но помешали наручники. Этот свет пробивался даже сквозь сомкнутые веки, но за ту долю мгновения, что он закрывал глаза, в памяти отпечаталась картинка: черный силуэт стола, за которым сидят двое – мужчина со стоящими дыбом короткими волосами и женщина, стриженная наголо.
– Фамилия? Имя? Должность? Звание? – потребовал ответа жесткий, явно привычный вести допрос мужской голос.
– Как будто вы не знаете…
– Знаем-знаем, – негромко и почти ласково отозвалась женщина, – но есть процедура, и я бы вас сердечно попросила не нарушать порядка и просто отвечать на заданные вопросы.
Ясно… Старинная игра в доброго и злого полицейского. Наивно, но это и к лучшему. У противника, который прибегает к таким дешевым трюкам, мозгов, видимо, негусто…
– Я слушаю! – рявкнул мужчина.
– Вайгач Матвей, командор, ведущий шестой эскадрильи отдельного двадцать пятого патрульно-истребительного полка Звездного военного флота Земной Федерации! – четко и без запинки ответил пленник, не забыв изобразить легкую дрожь в голосе. Пусть думают, что ему страшно. На самом деле бояться раньше надо было – когда еще можно было отказаться от участия в этой авантюре. Ах, советник-советник… Наверное, сейчас кофе с барышнями кушает… Или выговор получает за срыв операции. А сорвалась ли она – операция-то? Может быть, всё идет по плану? Только с теми, кто на смерть шел, планом поделиться не удосужились…
– По чьему личному приказу вы действовали во время последней операции? – спросила женщина.
– Старшего инспектора Совета Безопасности Земной Федерации, советника первого ранга Лин Тао, – без промедления, но и не торопясь, ответил командор.
Похоже, столь скорый и честный ответ привел дознавателей в некоторое замешательство. Они явно ожидали, что пленник заговорит только после того, к нему будут применены «меры убеждения» – хотя бы угрозы.
– При каких обстоятельствах был получен приказ? – поинтересовался мужчина.
– В буфете, – не задумываясь, отозвался Матвей, – за рюмкой кефира.
– Постарайтесь припомнить, как он был сформулирован, – предложила женщина.
– Советник сообщил нам, что в указанной точке пространства состоится встреча пиратской эскадры с кораблем-заправщиком. Его надо уничтожить, а потом заняться пиратами.
– Почему же вы напали на мирное транспортное судно?! – гневно рявкнул мужчина.
– Оно находилось вне поля нашего зрения и случайно попало в сектор обстрела, – вдохновенно соврал Матвей.
Тут раздался чей-то сдержанный смешок, явно не принадлежащий ни одному из дознавателей, которые тут же вскочили, повернулись к пленнику спинами и согнулись в поклоне, приветствуя кого-то невидимого, стоящего позади бьющего в глаза прожектора. До Матвея донеслась фраза на незнакомом языке, после чего дознаватели четко, со щелчком каблуков повернулись кругом, слепящая лампа погасла, а под потолком зажегся похожий на луну желтый шар тусклого светильника.
– Сейчас с вами будет говорить… – начала женщина.
– Председатель совета директоров… – продолжил мужчина, и дальше они начали произносить реплики поочередно, отчего казалось, что идет репетиция на подмостках какого-то любительского провинциального театра.
– Корпорации «Орго»…
– Его Превосходительство…
– Господин Дуайт Стронг.
– Вам дозволяется…
– Слушать, молчать…
– И открывать рот лишь для ответа на заданный вопрос.
– Вам следует понимать, что Его Превосходительство…
– Личность, которая по своим возможностям…
– По своему политическому весу и общественному статусу…
– Равна президенту Земной Федерации.
– Вам оказана величайшая честь…
– Да заткнитесь же вы наконец, – раздался откуда-то сверху спокойный мужской голос. Находящийся где-то «за кадром» Его Превосходительство господин Дуайт Стронг говорил тихо, почти шепотом, но голос, многократно усиленный акустической системой, заставил Матвея вздрогнуть, а дознавателей – немедленно убраться. Стронг помолчал, дожидаясь, пока в темноте, окружающей «блюдце света», в центре которого находился пленник, не стихнут шаги и не раздастся щелчок дверного замка.
– Итак, – продолжил господин президент, – вы знаете, что врете. Я знаю, что вы врете. Пожалуй, и вы знаете, что я знаю, что вы врете, и всё-таки это вас не останавливает.
– Я… – попытался вставить слово командор, но попытка успехом не увенчалась.
– То, что я выгнал этих балбесов, вовсе не значит, что вам не следует соблюдать данную ими инструкцию! Итак, господин командор, вы хоть знаете, какой ущерб вы нанесли мне и моему бизнесу?
– Это прямой вопрос?
– Это вообще не вопрос! Молчите, несчастный. Так вот – я тоже не знаю точной суммы, но она примерно равна годовому бюджету средней планеты с населением в полмиллиарда человек. Конечно, вы будете говорить, что выполняли приказ и пусть за всё отвечает тот, кто этот приказ отдал. Чтобы избежать лишних пререканий, я сразу скажу: никакого приказа не было, и вы это прекрасно знаете! Вы же могли отказаться, но приняли предложение, хотя и сознавали, на что идете. Разве не так?
На этот раз Матвей сдержался и промолчал. Теперь, по крайней мере, было ясно, что его эскадрилью подставляли с самого начала, что так всё и было задумано. Оставалось понять, ради чего был затеян весь этот цирк…