— Объявим их в розыск. И поговорим с парнями из отдела по борьбе с наркотиками.
— Парнями и девушками, — поправила Петра.
Конрад вздохнул:
— С парнями и девушками.
Все дети Петры были девочки, поэтому она так активно ратовала за права женщин. Конрад знал, что втайне Петра считала, что женщины во всем лучше мужчин, но безопасней было вообще не заговаривать с ней на эту тему. Так что он старался держать свои мысли при себе.
— Какое ужасное зрелище, — покачала головой Петра.
— Кажется, выстрелов было много. Его продырявили насквозь.
— Как думаешь, сколько это все стоит? — Она обвела взглядом роскошно обставленную гостиную. — Дом, конечно, шикарный. И пожить этот Вестер успел неплохо. Но все знают, что это плохо заканчивается. Сколько он пролежал в этой постели, напичканный свинцом, пока его не нашли?
— Нам таких людей не понять. — Конрад поднялся с дивана. — Они едут.
— Хорошо. Посмотрим, что скажут парни.
— И девушки, — улыбнулся Конрад.
* * *— Что будем делать? — расстроенно спросил Йоста. — Судя по всему, говорить с этими «Орлами вне закона» опасно.
— Да… к этому мы прибегнем только в самом крайнем случае.
— Но что тогда будем делать? Мы считаем, что «Illegal Eagles» стоят за избиением и убийством, но не отваживаемся поговорить с ними. Что мы за полицейские?
— Пока поговорим с другими коллегами с прошлого места работы. Мы общались только с Лейлой, но надо послушать, что и другие скажут. Это единственное, что мы можем сделать в данной ситуации.
Они поехали во «Фристад». Пустили их сразу, но видно было, что Лейла недовольна.
— Мы, конечно, хотим помочь, но я не вижу как! — всплеснула она руками. — Мы дали вам документы, ответили на вопросы. Больше мы ничего не знаем.
— Я хотел бы поговорить с другими сотрудниками, — решительно заявил Патрик.
Он, конечно, прекрасно понимал ее беспокойство, но ему было нужно больше информации. Матс оставался для него загадкой, и где, как не в организации, на которую он проработал четыре года не ради денег, искать о нем сведения?
— Хорошо. Можете сесть в столовой, — вздохнула Лейла. — Я пришлю вам Томаса, а когда закончите, позову Мари. А потом попрошу вас оставить нас в покое. Нам нужно работать. Я понимаю, что вам нужно вести расследование. Мы соболезнуем семье Матса. Но у нас много работы. Матте работал здесь четыре года, но нам мало известно о его личной жизни — и совсем ничего о том, кто мог его убить. К тому же он давно уже не работает у нас и даже переехал из города.
Патрик кивнул.
— Я понимаю. Надеюсь, что после разговора с коллегами мы оставим вас в покое.
— Благодарю. Не сочтите за грубость.
Лейла удалилась. Патрик с Йостой устроились в столовой. Вскоре вошел высокий мужчина лет тридцати пяти. Патрику показалось, что он мельком уже видел его в офисе раньше.
— Вы работали с Матсом? — спросил он, опершись локтями о колени.
— Да, я начал работать вскоре после прихода Матса, так что скоро будет четыре года.
— Вы общались вне работы?
Томас покачал головой. Отвечал он спокойно и естественно, не задумываясь над вопросами.
— Нет. Матте был скрытным человеком. Понятия не имею, с кем он общался. Разве что с племянником Лейлы. Но и то недолго.
Патрик вздохнул. Где-то он это уже слышал.
— У него были какие-нибудь проблемы? Дома или на работе? — вставил Йоста.
— Нет, ничего подобного, — ответил Томас. — Матте… он всегда был спокойным, неконфликтным человеком. Я заметил бы, если бы что-то было не так. — Он смело встретил взгляд Патрика.
— Как Матс реагировал на проблемные случаи, с которыми сталкивался по работе?
— Конечно, работа у нас тяжелая. Мы работаем с женщинами с очень трудной судьбой. Поэтому так важно держать дистанцию. Матсу это всегда хорошо удавалось. Он был очень добрым и душевным человеком, но при этом умел не принимать вещи слишком близко к сердцу.
— Как вы попали на работу сюда? Как я понял, «Фристад» — единственная организация подобного рода, которая принимает на работу мужчин. Лейла сказала, что она очень тщательно подходит к выбору сотрудников.
— Да, Лейле нелегко пришлось из-за меня и Матте. Я устроился сюда по знакомству. Моя мать — лучшая подруга Лейлы, так что я знаю ее с детства. Я работал волонтером в Танзании, а когда вернулся в Швецию, Лейла спросила, не хочу ли я работать с ней. Я согласился, о чем не жалею. Но это большая ответственность. Если мы совершим ошибку, у наших противников появится аргумент в пользу отсутствия сотрудников мужского пола в женских приютах.
— Был ли кто-то, с кем Матс общался больше других? — спросил Патрик, пристально следя за реакцией на лице Томаса.
— Это строго запрещено. С женщинами здесь у нас исключительно профессиональные отношения. Это правило номер один.
— Матс соблюдал это правило? — спросил Йоста.
— Мы все это делаем, — оскорбился Томас. — Мы должны заботиться о своей репутации. Одна ошибка, и социальная служба перестанет с нами сотрудничать. А это значит, что сотни женщин не получат помощи. Это накладывает на нас, особенно на мужчин, большую ответственность.
В голосе появились резкие нотки.
— Мы вынуждены задавать эти вопросы, — сгладил напряжение Патрик.
Томас кивнул.
— Я знаю. Извините за бурную реакцию. Но нам очень важно, чтобы наша репутация не пострадала. Лейла сильно переживает из-за этого. Люди могут подумать, что нет дыма без огня. Лейла многим рискует. Как и все мы. «Фристад» — уникальный эксперимент, единственный в своем роде.
— Мы понимаем, но, к сожалению, вынуждены задавать неприятные вопросы. Как, например, следующий… — Патрик набрал в грудь воздуху. — Вы замечали, что Матс принимал наркотики или торговал ими?
— Наркотики? — изумился Томас. — Да, я видел эту чушь в газетах. Безумие и абсурд. Матс не мог быть замешан ни в чем таком!
— Вы слышали об «Орлах вне закона»? — Патрик заставил себя продолжать, хотя это было ему неприятно.
— К сожалению, да.
— У нас есть свидетель, который утверждает, что члены этой банды избили Матса перед его домом, хотя тот утверждал, что это дело рук подростков-хулиганов.
— Вы уверены?
— Да, — сказал Йоста. — Что вам о них известно?
Томас пожал плечами.
— Их жены и подруги попадали к нам. Но у нас с ними было не больше проблем, чем с другими мужчинами.
— Матс общался с кем-то из этих женщин?
— Нет, насколько я знаю. Наверное, просто оказался не в том месте и не в то время.
— Да, это его собственная версия. Не в том месте, не в то время…
В голосе Патрика сквозил скепсис. Томасу прекрасно известно, что такие банды просто так не избивают случайных прохожих. Зачем он говорит эту чушь?
— Это всё. Не могли бы вы дать нам номер телефона, чтобы мы могли позвонить, если появятся вопросы? Чтобы мы не надоедали вам своими визитами, — криво улыбнулся Патрик.
— Конечно.
Томас набросал на бумажке цифры и протянул Хедстрёму.
— С Мари тоже хотите поговорить?
— Да, спасибо.
Пока ждали, вполголоса обсуждали только что состоявшийся разговор. Йосте Томас показался внушающим доверием. А Патрику — нет. Он хоть и отвечал спокойно на все вопросы, но все равно у Хедстрёма возникло ощущение, что он что-то скрывает.
— Здравствуйте!
Женщина — даже скорее девушка — вошла в столовую. У нее были потные руки и красное от волнения лицо. В отличие от Томаса, она откровенно нервничала.
— Сколько вы здесь работаете? — спросил Патрик.
Мари теребила юбку. Она была похожа на куколку. Курносый нос, длинные светлые волосы, лицо сердечком, голубые глаза. На вид ей было лет двадцать пять. Но с годами Патрику становилось все сложнее определять возраст людей моложе его. Наверное, инстинкт самосохранения.
— С год, — она покраснела еще сильнее и сглотнула.
— Вам нравится работа?
Патрик пытался сделать так, чтобы она расслабилась. Йоста предоставил ему право задавать вопросы и только слушал.
— Да. Мне нравится помогать людям. Хоть иногда это и нелегко, если вы понимаете, о чем я.
Видно было, что ей сложно формулировать ответы.
— Что вы думали о Матсе как о коллеге?
— Матте был очень милый. Все его обожали. И коллеги, и подопечные. С ним они чувствовали себя в безопасности.
— У Матса не было особых отношений с кем-то из женщин?
Мари так сильно покачала головой, что ее светлые волосы растрепались. Патрик посмотрел на Йосту, чтобы убедиться в том, что коллега думает то же, что и он. Но на Йосте лица не было. Что с ним?
— Простите, можно нам пару слов сказать друг другу наедине? — Он дернул Патрика за руку.
— Да, мы выйдем на секунду, — Хедстрём показал на дверь. Йоста кивнул.
— Простите.
— Да, мы выйдем на секунду, — Хедстрём показал на дверь. Йоста кивнул.
— Простите.
Видно было, что Мари рада этой передышке.
— Что с тобой? Видно же было, что она может расколоться, — прошипел Патрик, как только они оказались в коридоре.
Йоста изучал свои туфли. Откашлявшись, он испуганно взглянул на Патрика:
— Мне кажется, я сделал большую глупость.
Фьельбака, 1871 год
Как только лодка с Карлом и Юлианом отчалила от берега, наступили самые счастливые дни в жизни Эмели. Только теперь она могла вздохнуть спокойно. Дагмар ее баловала. Эмели даже было неловко от того, как сильно тетушка о ней заботилась и как мало ей нужно было делать по дому. Она пыталась помогать с посудой и готовкой, чтобы приносить пользу, но Дагмар приказала ей отдыхать, и у Эмели не было сил противиться сильной воле тетушки.
Впервые в жизни она отдыхала, и отдых оказался весьма приятным занятием. Тем более что на ней уже сказывалась беременность: болели ноги, спина и живот от тяжести и брыкания младенца. Усталость была такой сильной, что Эмели могла проспать двенадцать часов ночью и еще прилечь после обеда — и при этом не чувствовать себя бодрой. Но было здорово иметь рядом Дагмар. Тетушка готовила чай, варила странные напитки, которые должны были придать Эмели сил, и кормила ее разными странными продуктами. Но они не особо помогали. Усталость не проходила. Зато Дагмар чувствовала себя нужной. Поэтому Эмели покорно выпивала и съедала все, что ей предлагали.
Больше всего Эмели нравились вечера. Вечерами они усаживались в гостиной и вязали и шили одежду ребенку, болтая за работой. Рукодельница из Эмели была неважная — на хуторе ей приходилось заниматься другими вещами. Но опытная Дагмар быстро ее всему научила. Стопки с детскими одежками росли с каждым днем. Там были шапочки, распашонки, носочки и все остальное, что нужно младенцам. Самым красивым, на взгляд Эмели, было одеяло из кусочков ткани, которое они шили вместе. Каждый квадратик они вышивали разными мотивами. Эмели очень нравилось вышивать розы. При виде их сердце у нее сжималось от тоски по острову Она тосковала по Грошеру. Не по Карлу или Юлиану — век бы их не видеть, — только по Грошеру. Он навеки поселился в ее сердце.
В один из вечеров она попыталась поговорить с Дагмар об острове с его странностями. Но это оказалось единственной темой, которую тетушка отказалась обсуждать. Сжав губы, она отвернулась. Эмели поняла, что Дагмар не хочет ничего слышать о том, что она, Эмели, видела на острове. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Она и сама не могла объяснить, что именно видела и почему это казалось ей таким простым и естественным на острове. Были и другие запретные для Дагмар темы. Эмели пыталась расспрашивать ее о Карле и его детстве, о конфликтах с отцом. Но ответом ей была та же мина. Единственное, что сказала тетушка, — это что отец Карла слишком требователен к сыновьям и что Карл его часто разочаровывал. Но подробностей она не знает, сказала Дагмар, и не хочет об этом говорить. Эмели не стала настаивать. Ей не хотелось нарушать атмосферу покоя в доме тетушки, где так приятно было сидеть по вечерам и вязать носочки малышу Грошер и Карл подождут. Они находились словно в другом мире. В ее же мире не было ничего, кроме спиц и белой пряжи, сверкавшей в свете керосиновой лампы. Жизнь на острове снова станет реальностью. Но позже, не сейчас. Пока еще пусть длится этот сладостный сон.
— Как вы ее нашли? — спросила Паула, при помощи Петера поднимаясь на борт спасательного катера.
— Нам сегодня позвонили и сказали, что лодку прибило к берегу в заливе.
— А почему вы ее раньше не нашли? Вы же искали? — спросил Мартин, откровенно восхищаясь катером. Он мог делать тридцать узлов. Может, удастся уговорить Петера поддать газу на пути к заливу.
— Да тут заливов тьма-тьмущая, — ответил Петер. — Так что вам еще повезло, что она вообще нашлась.
— А вы уверены, что это та лодка?
— Лодку Гуннара я знаю.
— А как мы ее доставим в гавань? — спросила Паула, любуясь видами. Она так редко выходила в море. Надо делать это почаще.
— Возьмем на буксир. Я так и хотел сделать, но потом решил, что вы, наверное, захотите ее сначала осмотреть.
— Вряд ли мы много там найдем, — ответил Мартин, — но небольшая морская прогулка нам не помешает.
Он бросил взгляд на педаль газа, но попросить так и не отважился. Движение было довольно интенсивное, да и топливо тратить нечего.
— Можешь как-нибудь сплавать с нами подальше, тогда и проверишь лошадиные силы, — улыбнулся Петер, словно прочитав мысли Мартина.
— С удовольствием! — просиял тот.
Паула покачала головой. Мальчишки с их игрушками.
— Вон там! — показал Петер.
Между камней они заметили небольшую деревянную лодку без видимых повреждений.
— Это лодка Гуннара. Вне всяких сомнений, — сказал Петер. — Кто ею займется?
Паула притворилась, что не поняла вопроса. У нее, выросшей в асфальтовых джунглях Стокгольма, не было никакого желания прыгать по мокрым скалам и вязать морские узлы. Пусть Мартин это делает. Поняв намек, тот прошел на нос и спустился первым, чтобы поймать брошенный Петером канат. Последний выключил мотор и помог Пауле спуститься из лодки. Она чуть не поскользнулась на водорослях, но удержалась. Упади она в воду, Мартин дразнил бы ее всю жизнь. Они осторожно пробрались к лодке.
— И как она сюда попала? — почесал затылок Мартин.
— Ветром прибило, — ответил Петер.
— Из гавани? — спросила Паула и тут же поняла по лицу Мартина, что вопрос глупый.
— Нет, — отрезал он.
— Паула из Стокгольма, — пояснил Мартин, за что получил злобный взгляд Моралес.
— В Стокгольме тоже есть шхеры, — возмутилась она.
Мартин с Петером приподняли брови.
— Это болото, а не шхеры, — сказали они в один голос.
— Эх…
Паула решила, что жители западного побережья безнадежно косные. Если она еще раз услышит, что «Стокгольм — это задворки Швеции», даст наглецу по морде.
Петер поднялся на борт «МинЛуиса», а Мартин ловко прицепил лодку на буксир. Потом он позвал Паулу к себе:
— Иди, подтолкни.
И начал толкать лодку в воду.
Паула осторожно пошла к нему, стараясь не поскользнуться на мокрых скалах. После некоторых усилий они столкнули лодку в воду.
— Вот и хорошо, — сказала Паула и пошла к катеру.
Внезапно почва ушла у нее из под ног, и Паула оказалась по пояс в воде. Черт. Теперь над ней долго будут издеваться коллеги.
* * *Теперь они были с ней постоянно. От этого ей было как-то спокойно, хоть и увидеть их можно было только краем глаза. Иногда ей казалось, что мальчик похож на Сэма. У него были кудряшки и глаза маленького бесенка. Но Сэм был брюнетом, а мальчик-призрак — блондином. И взгляд его был всегда прикован к матери. Ее Энни скорее чувствовала, чем видела. Она угадывала ее присутствие по знакам. Юбка, подметавшая пол, упреки ребенку, предостережения об опасности… Видно было, что она очень переживает из-за ребенка, как и сама Энни. Настоящая мать-наседка. Женщина пыталась заговаривать с Энни. Она что-то хотела ей сказать, но та отказывалась слушать. Мальчику нравилось бывать в комнате Сэма. Иногда Энни казалось, что они разговаривают, но она не хотела проверять. Не хотела им мешать, если это действительно так. Потому что это давало ей надежду на то, что Сэм когда-нибудь заговорит и с ней тоже. Энни начала понимать, что у сына она ассоциируется со всем негативным, что ему пришлось пережить в жизни. Внезапно ее охватила дрожь. Что, если здесь, на острове, они не в безопасности? Что если однажды к ним приедет лодка? И привезет все то зло, от которого она попыталась сбежать?.. Но тут она поняла, что ее напугало. Из комнаты Сэма доносились голоса. Страх испарился. Светловолосый мальчик говорил с Сэмом, и тот отвечал. Сердце сжалось в груди от счастья. Так сложно определить в жизни, что хорошо, а что плохо. Приходится полагаться на инстинкты. Любовь к Сэму говорила, что надо дать ему время. Покой и тишина излечат все раны.
Лодка не придет. Энни повторяла это как мантру, глядя в окно на кухне. Лодка не придет. Сэм разговаривает, а это хороший знак. Снова раздался голос мальчика. Энни улыбнулась. У Сэма появился друг.
* * *Под пристальным взглядом Патрика Йоста рылся в кармане куртки.
— Будь так добр — объясни, что происходит.
Йоста наконец нашел то, что искал, и протянул Хедстрёму.
— Что это? Или, точнее, кто? — спросил тот, разглядывая фото.
— Не знаю. Но я нашел это дома у Сверина.
— Где именно?
Йоста сглотнул.
— У него в спальне.
— А что оно делает у тебя в кармане?
— Я решил, что оно может пригодиться, и взял с собой, но потом забыл, — отвел глаза Йоста.
— Забыл? — От злости у Патрика потемнело в глазах. — Как ты мог забыть такое? Мы же постоянно твердим, что ничего не знаем о Матсе и о людях, с которыми он общался.