Я не стал отказываться.
– Люблю слушать всякие истории.
– О «пого-стике» представление имеете?
– Конечно – детская забава, пружинная палка-прыгалка.
– А ещё это – кодовое название американского экспериментального военно-морского всепогодного истребителя-штурмовика с вертикальным взлётом.
– Попадалась как-то статья в журнале «Тайм». Подробности, правда, подзабыл.
– Сенат отказался выделить пятьдесят миллионов на его разработку.
– Теперь вспомнил.
– Два года назад, шестнадцатого августа, если точнее, опытный образец «пого-стик» поднялся с военно-воздушной базы на острове Рауано в Индийском океане. Он нёс на борту четыре ракеты «Косатка» класса «воздух—земля», оснащённые ядерными боеголовками тактического назначения.
– Убойный, должно быть, комплект.
Она утвердительно кивнула.
– «Косатка» – совершенно новое слово в ракетных вооружениях – предназначена для охоты за субмаринами, как на поверхности, так и под водой. Такая ракета способна уничтожить авианосец, а подводную лодку достанет и на глубине шести тысяч футов.
– Неслабо!
Я глотнул ещё немного виски – от слов Шерри ударило в голову.
– Где вы были шестнадцатого августа того года – на Святой Марии?
– Здесь вроде, но прошло много времени. Освежите-ка мою память.
– Циклон «Синтия», – подсказала она.
– Господи, точно. – Ураган с рёвом обрушился на остров, скорость ветра доходила до ста пятидесяти миль в час. Крышу бунгало снесло, «Плясунья» едва не затонула на стоянке в Гранд-Харбор. Циклоны в этих краях не редкость.
– «Пого-стик» поднялся в воздух с Рауано за несколько минут до того, как налетел тайфун. Через двенадцать минут пилот катапультировался, а самолёт упал в море с четырьмя ядерными ракетами и «чёрным ящиком» на борту. Радар на Рауано вышел из строя, и полёт не отслеживался.
Наконец что-то стало проясняться.
– При чём здесь Джимми?
Она нетерпеливо тряхнула головой.
– Не спешите. Вы представляете, сколько стоит такой груз на чёрном рынке?
– Миллионы. Сколько ни заломи, торговаться не будут, только спасибо скажут.
«Грязный Гарри» вмиг оживился – в последнее время он вёл здоровый образ жизни, силёнок у него прибыло.
Шерри кивнула.
– «Пого-стик» испытывал капитан ВМС США Уильям Брайс. На высоте пятьдесят тысяч футов, на границе зоны неблагоприятных метеоусловий, возникла аварийная ситуация. Выполняя свой долг, пилот пытался её преодолеть, но, когда до поверхности океана оставалось пятьсот футов, понял, что не справится, и катапультировался. Спускаясь, капитан видел, как самолёт ушёл под воду.
Мисс Норт говорила уверенно и технически грамотно – для женщины чересчур. От кого она этого набралась? От Джимми? А если ещё от кого-нибудь? «Слушай внимательно, Гарри, умнее будешь», – сказал я себе.
– Три дня Билли Брайс провёл на резиновом плоту в штормящем океане, прежде чем его обнаружил спасательный вертолёт с Рауано. У капитана было время подумать и, в частности, сопоставить стоимость груза с капитанской зарплатой. Давая показания комиссии по расследованию, Брайс умолчал, что самолёт затонул в пределах видимости острова, наиболее узнаваемую примету которого он сумел запомнить, до того как тайфун отнёс плот в открытое море.
Никаких уязвимых мест в рассказе я не заметил – звучало правдоподобно и очень интересно.
– Заключение следственной комиссии – «ошибка пилота» – положила конец карьере Брайса, он вышел в отставку, решил заработать себе пенсию и вернуть доброе имя. Капитан хотел заставить ВМС США выкупить у него «Косаток» и пересмотреть заключение комиссии на основании записей в «чёрном ящике».
Я попытался задать вопрос, но Шерри меня оборвала – ей хотелось договорить до конца.
– Выполняя заказ американских ВМС – инспекцию корпуса одного из авианосцев – Джимми познакомился с Брайсом. Они подружились, и Билли, естественно, к нему обратился. Чтобы снарядить экспедицию не хватало денег, рассчитывали найти кредиторов. Пока искали – не по объявлению в «Таймс», разумеется, – Билли Брайс разбился в своём спортивном «тандерберде» на скоростной автодороге у поворота к аэропорту Хитроу.
– Похоже, на всём этом лежит проклятие, – заметил я.
– Вы что, суеверны? – спросила она, глядя на меня раскосыми тигриными глазами.
– Не отрицаю.
Она, похоже, приняла информацию к сведению.
– После смерти Билли Джимми нашёл спонсоров, но не стал говорить, кто они, – не случайно, как я и догадывалась. Остальное вы знаете.
– Остальное знаю. – Я машинально помассировал грубый рубец шрама под шёлковой рубашкой. – Кроме места, где упал самолёт.
Мы уставились друг на друга.
– Он ничего не говорил? – спросил я. Она отрицательно покачала головой. – Что ж, история занятная. Жаль, не можем проверить, сколько в ней правды.
Шерри резко вскочила и подошла к перилам веранды. Обхватив себя руками, она стояла и злилась так, что будь у неё хвост, стегала бы им воздух, как львица. Наконец она успокоилась, пожала плечами и повернулась ко мне с улыбкой на губах.
– Ничего не поделаешь. Просто думалось, что можно на что-то рассчитывать. Я проделала долгий путь, разыскивая человека, которого Джимми любил и которому доверял, надеялась на вашу помощь. Но если вы хотите забрать всё, я вам помешать не в силах.
Она тряхнула своей гривой – волосы всколыхнулись и заиграли в свете лампы.
– Давайте отвезу вас в отель. – Я встал и прикоснулся к её плечу. Шерри обняла меня за шею, запустив пальцы в мою густую шевелюру.
– Это так далеко, – прошептала она и, привстав на цыпочки, притянула меня к себе.
Губы у неё были мягкие и влажные, язык неугомонный и требовательный. Немного погодя она откинулась назад, быстро и часто дыша, посмотрела невидящим взглядом и улыбнулась:
– Возможно, я не совсем зря прилетела?
Я подхватил её на руки – весила она не больше ребёнка – и понёс в бунгало, давно научившись не пренебрегать пищей, пока она есть: кто знает, когда настанут голодные времена. Шерри обхватила меня за шею и прижалась щекой к щеке.
* * *Она раскинулась под москитной сеткой на широкой двуспальной кровати. Мягкий свет раннего утра был к ней беспощаден: макияж размазался и раскрошился, рот открылся во сне, масса золотистых волос превратилась в неопрятную копну и резко отличалась цветом от треугольника тёмных завитков внизу живота. Ночью мисс Норт оказалась неуёмной садисткой и с утра вызывала у меня отвращение.
Я тихо выбрался из постели и несколько секунд тщетно выискивал в спящем лице сходство с Джимми Нортом. Нагишом спустился к берегу, окунулся в прохладные чистые воды прилива и, мощно загребая руками, быстро поплыл австралийским кролем к входу в бухту. Солёная вода жалила и разъедала глубокие царапины на спине.
Утро выдалось удачным. За рифом дожидались старые приятели – большие носатые дельфины. Косяк помчался мне навстречу, то перепрыгивая через тёмные волны, то рассекая их высокими плавниками, и через минуту дельфины со свистом и фырканьем окружили меня. Их огромные рты словно застыли в простодушно-глуповатой улыбке. Мы с удовольствием поиграли минут десять, а потом крупный старый самец позволил ухватиться за спинной плавник и взял на буксир. Вышла захватывающая прогулка – сопротивляясь, вода кипела и пенилась вокруг, а в полумиле от берега меня и вовсе оторвало от дельфиньей спины.
Назад я плыл долго. Дельфин описывал круги, время от времени дружелюбно подталкивая меня в бок, – приглашал прокатиться ещё раз. У рифа, посвистев на прощание, стая грациозно умчалась прочь, а я, счастливый, пошлёпал по воде к берегу. Немного побаливала рана, но ощущение было, скорее, приятным – рука заживала и набирала силу.
Постель опустела, дверь в ванную была заперта. Очевидно, она приводила в порядок подмышки моей бритвой. Это действовало на нервы – старый пёс перемен в жизни не любит. Я воспользовался душевой для гостей, и вместе с океанской солью поток горячей воды смыл и унёс раздражение. Посвежевший, но небритый и голодный, как питон, я отправился на кухню. К приходу Шерри на плите жарилась ветчина с кусочками ананаса, а я намазывал хлеб маслом.
Лицо мисс Норт снова выглядело безупречно, волосы уложены и покрыты лаком – должно быть, в сумочке «Гуччи» поместился целый прилавок косметики. На губах сияла улыбка.
– Доброе утро, любовь моя. – Шерри томно улыбнулась и подошла меня поцеловать.
Подаренное дельфинами солнечное настроение примирило меня со всеми живущими в мире тварями, и даже неприязнь к этой нарочито яркой женщине улетучилась. Мы много смеялись за завтраком и прихватили кофейник на веранду.
– Так когда за «пого-стиком» отправишься? – вдруг поинтересовалась она.
Я не ответил и налил ещё одну кружку крепкого чёрного кофе. Шерри, очевидно, решила, что, проведя со мной ночь, заполучила раба на всю жизнь. Может, я и не знаток женщин, но, лишившись невинности до знакомства с ней, кое-какой опыт имел и считал, что прелести мисс Норт не стоили четырёх ядерных ракет и бортового самописца с секретного истребителя-штурмовика.
– Так когда за «пого-стиком» отправишься? – вдруг поинтересовалась она.
Я не ответил и налил ещё одну кружку крепкого чёрного кофе. Шерри, очевидно, решила, что, проведя со мной ночь, заполучила раба на всю жизнь. Может, я и не знаток женщин, но, лишившись невинности до знакомства с ней, кое-какой опыт имел и считал, что прелести мисс Норт не стоили четырёх ядерных ракет и бортового самописца с секретного истребителя-штурмовика.
– Как только скажешь, где искать, – уклончиво сказал я.
Испокон веков женщины тщеславно считают, что если мужчина им почему-то нравится, то он у них в долгу. По мне, так должно быть наоборот.
Шерри коснулась моей руки, тигриные глаза расширились и потеплели.
– После прошлой ночи я знаю, что у нас всё впереди, Гарри, – хрипло шепнула она. – Мы должны быть вместе.
А я в ту ночь долго лежал без сна и принял решение. Самолёта в брезентовом узле быть не могло. Возможно, небольшая деталь или обломок – в доказательство, что на дне лежит именно он. Вряд ли это «чёрный ящик» или одна из ракет. У Джимми Норта не было времени извлечь самописец из фюзеляжа, даже если бы он знал, где искать, и захватил с собой инструменты. С другой стороны, громоздкий, округлый свёрток ничем не напоминал аэродинамические контуры ракеты.
Скорее всего завёрнутый в брезент предмет особой ценности не представляет. Подняв его со дна в присутствии Шерри Норт, я открою самую мелкую карту из тех, что у меня на руках, а примут её за козырного туза. Главного – места падения самолёта у Пушечного рифа – никто не узнает. В то же время я спровоцирую хищников на первые шаги, и будет крайне полезно посмотреть на действия мадемуазель Норт, вообразившей, что ей всё известно.
– Гарри, – снова зашептала она и придвинулась ближе, – поверь мне, пожалуйста. Со мной такого никогда раньше не было. Увидев тебя, я сразу поняла…
Я отвлёкся от раздумий и потянулся к ней, старательно изображая простофилю, изнывающего от страсти и нетерпения.
– Дорогая… – Я по-медвежьи облапил Шерри.
Смазанная помада и помятая причёска настроения ей не улучшили, и, чтобы ответить мне с той же пылкостью, Шерри пришлось напрячься.
– А ты? Ты тоже так чувствуешь? – Она задыхалась в объятиях, но продолжала играть роль.
Смеха ради, дабы досмотреть представление до конца, я подхватил её на руки и потащил на развороченную, неопрятную постель.
– Сейчас сама увидишь.
– Милый, – отчаянно запротестовала она, – только не сейчас.
– Это почему?
– У нас столько дел! Ещё успеем – впереди времени много.
Вроде бы нехотя, я оставил Шерри в покое, хотя, по правде говоря, был ей признателен. После всей съеденной на завтрак ветчины и выпитого кофе изжога была бы мне обеспечена.
В полдень я вышел из Гранд-Харбор, держа курс на юго-восток. Команда осталась на берегу, предупреждённая, что рыбной ловли не будет. Чабби посмотрел сверху вниз на Шерри, разлёгшуюся в бикини на палубе кокпита, нахмурился, но промолчал.
– Морская прогулка? – многозначительно подмигнул Анджело.
– У тебя одни грязные мысли на уме, – пожурил я. Он довольно рассмеялся, словно услышал комплимент в свой адрес, и сошёл вместе с Чабби на пристань.
«Плясунья» легко бежала вдоль вереницы атоллов и островков. В начале четвёртого я зашёл в глубоководный проход между островами Маленькой и Большой Чайки и свернул на открытое мелководье между восточным берегом Большой Чайки и Мозамбикским проливом. Довольно сильный бриз веял приятной прохладой и зыбил морскую гладь.
Осторожными манёврами я вывел «Плясунью» на нужное место, отыскал ориентиры, провёл лодку ещё немного против ветра, зная, что её отгонит назад, выключил двигатели и поспешил на бак – бросить якорь. «Плясунья» натянула цепь и замерла, как благовоспитанная леди.
– То самое место? – Шерри всё время следила за мной – хищно, по-кошачьи.
– То самое. – С риском переиграть роль потерявшего голову влюблённого я показал ей ориентиры. – Нужно совместить в одну линию две наклонившиеся пальмы с одинокой пальмой на горизонте, видишь?
Шерри кивнула, напряжённо запоминая полученную информацию.
– Что будем делать? – спросила она.
– В этом месте Джимми опускался на дно, – объяснил я. – На борт он поднялся очень взволнованный, пошептался с Мейтерсоном и Гатри, и, похоже, им передалось его возбуждение. Джимми снова нырнул – с верёвкой и брезентом – и пропал надолго. А как вернулся, началась стрельба.
Упоминание о гибели брата оставило её равнодушной. Она нетерпеливо мотнула головой.
– Нужно уходить отсюда, пока нас не заметили.
– Уходить? – Я вопросительно посмотрел на неё. – Разве мы не собирались посмотреть?
Она сообразила, что вышла промашка.
– Нужно как следует всё организовать. Подготовимся к подъёму и транспортировке, а потом вернёмся…
– Любовь моя, забраться в такую даль и даже одним глазком не взглянуть?
Я широко улыбнулся и открыл люк машинного отделения.
– Не стоит этого делать, Гарри, – настаивала Шерри. – Лучше в другой раз.
На стойке с баллонами сжатого воздуха я выбрал акваланг, проверил дыхательный клапан, втягивая воздух через резиновый загубник. Убедившись, что за мной не подсматривали, потайным переключателем обесточил электрооборудование, чтобы никто не запустил двигатели в моё отсутствие. Спустив с кормы трап, я надел неопреновый костюм для подводного плавания с короткими рукавами и капюшоном, грузовой пояс с ножом, маску и ласты. Потом закрепил на спине акваланг и пристегнул к поясу лёгкую нейлоновую верёвку.
– А что будет со мной, если ты не вернёшься? – Шерри впервые встревожилась.
– Такую потерю ты не переживёшь, – успокоил я и покинул лодку не эффектным переворотом назад, а чинно спустился по ступенькам, подобающе возрасту и положению.
Вода была прозрачной, как горный воздух, – каждая мелочь чётко виднелась на дне в пятидесяти футах подо мной, где расстилался коралловый ландшафт, испещрённый пятнами света и переливавшийся дивными красками. Колыхание подводной растительности размывало монументальные очертания коралловых глыб, вокруг которых кипела жизнь – мириады тропических рыб сверкали россыпями драгоценных камней. Там были глубокие лощины и стройные коралловые башни, поляны морской травы и обширные пространства ослепительно-белого кораллового песка.
Мои ориентиры оказались на удивление точными, особенно если учесть, что я был тогда в полубессознательном состоянии от потери крови. Якорь едва не задел брезентовый узел, лежавший на коралловом песке. Зелёный и бесформенный, обмотанный верёвками, свободные концы которых щупальцами шевелились в воде, свёрток походил на неведомое морское чудовище.
Я опустился на дно рядом с брезентом, и стайки золотисто-чёрных полосатых рыбёшек окружили меня в таком количестве, что пришлось отпугнуть их, выдохнув пузырьки воздуха, прежде чем приняться за дело. Отстегнув от пояса нейлоновую верёвку, я надёжно привязал к узлу один конец, медленно вытравил линь, поднялся на поверхность в тридцати футах за кормой «Плясуньи», подплыл к трапу и забрался в кокпит. Второй конец линя я накрепко примотал к подлокотнику рыболовного кресла.
– Что ты нашёл? – заволновалась Шерри.
– Пока не знаю. – Устояв перед искушением развернуть узел на дне, я наделся, что выражение лица Шерри при виде его содержимого будет стоить такой жертвы.
Сбросив снаряжение, я вымыл его пресной водой и аккуратно убрал на место – хотелось подольше её помучить.
– Чёрт побери, давай поднимать, Гарри!
Вспомнилась неимоверная тяжесть узла, но ведь силы мои были тогда на исходе. Привалившись грудью к планширу, я начал выбирать мокрый линь, сматывая его в кольца привычным движением кисти, как принято у рыбаков. Груз шёл тяжело.
Зелёный брезент показался у борта, с него потоками стекала вода. Я ухватился за верёвку, одним рывком втащил узел в лодку, и он с металлическим стуком упал на палубу кокпита.
– Разворачивай! – приказала Шерри.
– Одну минуту, мадам.
Из ножен на поясе я вытащил острый как бритва нож для наживки и рассёк верёвки – с одного удара каждую.
Шерри в нетерпении подалась вперёд. Я отворачивал в сторону негнущийся брезент, не сводя глаз с её лица. Алчное предвкушение сменилось бурным, триумфальным восторгом, едва она увидела то, на что надеялась, – и лицо её тут же приняло изумлённо-растерянное выражение.
Актрисой она была опытной, у неё это здорово получилось. Не следи я в оба глаза, ни за что бы не заметил молниеносную смену эмоций.
Посмотрев вниз на то, ради чего столько людей убили и изувечили, я был не только порядком удивлён и озадачен, но и немало разочарован. Нижняя половина находки выглядела ободранной пескоструйным аппаратом – блестящая, глубоко изъеденная бронза. Верхняя осталась нетронутой, хоть и покрылась толстым налётом зеленоватой патины. Сквозь коррозию проступал рисунок – геральдический герб или то, что от него осталось, – и надпись витиеватым старинным шрифтом, большую часть которой разобрать было уже невозможно.