– Хозяйка спит до девяти, – когда-то откровенничала няня с Валечкой, – ей на работу к одиннадцати, а Настена в полвосьмого вскакивает. Я тихонько вхожу, и в детскую.
Уходила Аглая в одиннадцать вечера. Сильвия Яновна возвращалась домой в десять, и няня подавала ей ужин.
Но теперь Аглая приходила без четверти одиннадцать, а уходила сразу после того, как Сильвия поднималась в квартиру. Но самым странным, конечно, было то, что к больной девочке ни разу не приехал врач.
Недели через две после разговора Вали с Сильвией Яновной Мамаева, как всегда, вернувшись домой около одиннадцати, поднялась наверх. Но Аглая не спустилась, она вообще не появилась в тот вечер в подъезде! Примерно через час после прихода Сильвии Яновны к ней заявилась милиция, а потом приехала «Скорая помощь».
Валентина вся извелась, теряясь в догадках. Но потом к ней пришел мент, и Валя чуть не умерла, узнав правду. Оказывается, Настену похитили. Якобы в тот страшный день в квартиру позвонила служащая прачечной «Кристалл». Няня знала, что должны приехать за бельем, и беспрепятственно впустила женщину в квартиру. Больше девушка ничего не помнила, ее оглушили и крепко связали. А Настену, очевидно усыпленную, сунули в фирменный мешок с надписью «Кристалл», забросали сверху грязными простынями и вынесли из дома. Жильцы «Голубых просторов» пользуются этой прачечной, и служащие «Кристалла» не вызывают никакого удивления ни у лифтеров, ни у охраны.
Сильвия Яновна побоялась сообщить в милицию. Похититель позвонил матери на работу и велел:
– Хочешь увидеть дочь – не смей бегать в отделение. С тебя триста тысяч баксов. Даю две недели. Не соберешь деньги – пеняй на себя. За квартирой следят, жди нашего звонка, увидим ментов – ребенку кирдык придет.
Испуганная Сильвия Яновна сделала ужасную глупость: она послушалась киднепера и стала искать деньги. Аглае было велено сидеть весь день у телефона. Спустя четырнадцать дней негодяй сообщил адрес, куда следовало принести валюту.
Сильвия Яновна поехала на указанную улицу одна. Вернулась она без Настены и без денег. Встреча была назначена в каком-то сарае, идти к которому нужно было через гаражи. Когда Сильвия Яновна поравнялась с одним из боксов, двери распахнулись, вылетел человек, отнял чемоданчик…
Сами понимаете, в каком состоянии мать вернулась домой. Не сумев сдержаться, она налетела на рыдающую Аглаю.
– Это ты виновата!
Няня продолжала судорожно плакать. Сильвию Яновну понесло, она схватила девушку за плечи и заорала:
– Сволочь! Закончишь дни на зоне! Как я сразу не сообразила, что ты с преступниками заодно! Впустила их в дом, отдала ребенка!
Аглая только заливалась слезами, пытаясь вырваться из рук хозяйки. Но Сильвия Яновна от гнева стала во много раз сильней, наконец она отбросила бьющуюся в истерике няню, тщательно заперла входную дверь, демонстративно, на глазах Аглаи, опустила ключ в карман и пошла вызывать милицию. Через час прибыли стражи порядка. Аглая заперлась в ванной и не издавала ни звука. Посовещавшись между собой и получив согласие хозяйки, менты выбили дверь и обнаружили няню… висящей на трубе. Девушка покончила с собой – никакой записки она не оставила.
На следующий день Сильвия Яновна съехала из квартиры, апартаменты она выставила на продажу, но люди не спешат приобретать это жилье. Каким-то образом все покупатели узнают, что здесь произошло самоубийство, и шарахаются прочь.
– И где сейчас Сильвия Яновна? – тихо спросила я.
– Понятия не имею, – пожала плечами Валя, – живет где-то, только она ничего не взяла, ни мебель, ни вещи. Ну да денег много, небось новое себе купила. Борис вот все унес: дубленку Аглаи, сапоги, сумку…
– Кто такой Борис?
– А муж Аглаи, – пояснила Валя, – хороший такой паренек, вечерами за ней частенько приходил, наверх, к хозяйке, не поднимался, тут ждал, я его чаем угощала. Представь, вскоре после того как Аглая руки на себя наложила, я на этого Бориса возле своего дома, в Ясеневе, налетела. Оказывается, мы с ним соседи, живем в двух шагах друг от друга, он в доме, где аптека, а я в том, где супермаркет.
Валя остановилась поболтать с парнем.
– Ты, Боря, подай в суд на Сильвию Яновну, – посоветовала Валентина, – ясно же, что Аглая ни при чем! А в кодексе есть такая статья: доведение до самоубийства. Тебе деньги заплатят, за ущерб.
– Думаешь, заплатят? – мрачно спросил Борис.
– Конечно! – воскликнула Валя. – Знаешь, сколько с Сильвии Яновны содрать можно! Она тугрики не считает, как мы, требуй миллион компенсации, глядишь, дадут! Говорят, она за Настену миллион долларов выкупа несла.
– Так уж и миллион? – проронил Борис и, забыв попрощаться, быстрым шагом рванул к метро.
Я почувствовала, как между лопаток побежал холодок.
– Дайте мне адрес Бориса.
– Я не знаю, – ответила Валентина.
– Только что же говорили, будто рядом живете!
– Верно, он мне дом показал, а про квартиру ничего не сказал.
– Тогда объясните, как до места добираться.
– От метро «Ясенево» на маршрутке до остановки «Супермаркет», – затараторила Валя, – как выйдешь, прямо башня стоит, девятиэтажка, внизу аптека, там он и живет!
Я попрощалась с болтливой консьержкой и выскочила на улицу.
ГЛАВА 20
До нужного места я добралась без приключений. На улице уже стемнело, холод стоял страшный, поэтому рассчитывать на то, что около подъезда окажется парочка словоохотливых старушек с вязанием в руках, не приходилось.
В подъезде не оказалось консьержки. Поколебавшись секунду, я позвонила в дверь первой квартиры.
– Вам кого? – просипел кто-то из-за двери.
– Борис тут живет?
– Ступай себе, нет таких.
– А не знаете, в какой квартире живет Борис, он вдовец, его жена, Аглая, повесилась.
– Иди на… – посоветовал голос.
Я вздохнула и позвонила в следующую квартиру. Там разговаривали намного вежливее, но тоже ни о каком Борисе слыхом не слыхивали.
Поразмыслив, я поднялась на лифте под крышу и пошла вниз, методично названивая в квартиры. Удача улыбнулась мне на шестом этаже. Хорошенькая девушка ткнула пальцем в сторону двери, обитой жутким зелено-желтым дерматином.
– Боря там проживает, а он вам зачем?
На ум не пришло ничего оригинального.
– Страховая компания «Феникс», у него полис заканчивается!
– Скажите пожалуйста, голытьбой выглядит, а туда же! Страховаться решил, – пропела девушка. – Вы хоть у него были? Мебель – дрова, занавески – рвань! Смотрите, надует он вас.
– Каким это образом? – поддержала я разговор.
– Да просто, – пожала плечами соседка, – небось набрехал вам, что у него евроремонт и золотой унитаз. А потом подожжет квартиру и с вас денежки потребует.
В мозгу закопошилось какое-то воспоминание, что-то связанное со сгоревшей квартирой и страховым полисом, но я быстренько прогнала посторонние мысли и поинтересовалась:
– А он способен на такой поступок?
Девица закашлялась:
– Наш Боречка за две копейки маму родную удавит! Когда на благоустройство двора по сто рублей с квартиры собирали, знаете, что он сказал?
– Откуда бы!
– «Я через двор не хожу», – засмеялась соседка, – так и не дал, жадина! А Аглая его тоже штучка с ручкой была, хотя о покойниках плохо не говорят, но она – врунья…
Тут загрохотал лифт, и девушка, не закончив фразу, захлопнула дверь. Из кабины шагнул парень, одетый в черную дубленку и огромную лохматую шапку. Мрачно глянув на меня, он начал всовывать ключ в замочную скважину.
– Вы Борис? – обрадовалась я.
– Ну?
– Можно к вам зайти?
– Зачем?
– Я из милиции.
Неожиданно парень изменился в лице.
– Откуда?
Поняв, что он испугался, я быстро сказала:
– Вернее, не совсем из милиции, то есть вовсе даже не оттуда… я – частный детектив.
– Кто? – вытаращил глаза Борис.
– Такой человек, который расследует преступления за деньги.
– Какие преступления?
– Ну, всякие.
– И при чем тут я?
– Ваша жена работала у Сильвии Яновны, именно Аглая впустила в дом служащую «Кристалла», которая украла Настену…
Борис тревожно глянул в сторону двери, за которой спешно исчезла не любившая его соседка, и тихо сказал:
– Не надо на лестнице орать, идите в квартиру.
Если бы я не знала, что парень вдовец, то подумала бы, будто в доме есть хозяйка. Чисто убранная комната, служащая здесь и спальней, и гостиной, выглядела так, словно ее пять минут назад тщательно убрали. На ковре, покрывавшем софу, не было ни пылинки, а на спинки кресел были накинуты изумительно белые кружевные салфеточки. Я поняла, что соседка была необъективна, – видно, Борис чем-то ей досадил.
Борис сел на софу и мрачно повторил вопрос:
– При чем тут я?
– Аглая открыла дверь…
– Аглая умерла, а мертвых не судят.
– Никто не собирается подавать в суд.
Борис сел на софу и мрачно повторил вопрос:
– При чем тут я?
– Аглая открыла дверь…
– Аглая умерла, а мертвых не судят.
– Никто не собирается подавать в суд.
– Тогда чего пришли?
– Сильвия Яновна, разочаровавшись в правоохранительных органах, наняла меня для поисков Настены.
Борис скривился:
– Вот уж кому никогда не стану помогать, так это Сильвии! Она убила Аглаю!
Я помолчала немного и продолжила:
– Сильвия Яновна обещала заплатить миллион рублей тому, кто подскажет, где девочка. Она обещает сохранить тайну и никогда не выдаст информатора. Бедная мать понимает, что ребенка нет в живых, год уже прошел, ей просто хочется увидеть могилу, поставить памятник, понимаете?
В глазах Бориса мелькнул алчный огонек.
– Миллион рублей? А не обманет?
– Нет, конечно, – самым убедительным тоном заявила я, – как только кто-нибудь приведет ее к могиле девочки, он сразу же получит деньги: хотите в деревянных, хотите в долларах, по курсу.
По лицу Бориса промелькнула тень, и он вдруг спросил:
– А два миллиона не даст? Ведь Сильвия похитителям триста тысяч баксов отвалила. Что ей стоит еще немножко наскрести, а? Пара лимонов рубликов для нее не сумма, а так, тьфу.
Жадность парня возмутила меня, я раскрыла было рот, чтобы прочитать ему нотацию, но вдруг поняла: Борис владеет какой-то информацией. И потом, откуда он знает про триста тысяч?
– Если сведения ценные, то Сильвия Яновна не пожалеет ничего! – выпалила я.
– Сам знаю, – быстро сказал Борис, – но…
– Что?
– Вернее, могу узнать.
– У кого?
Парень мерзко ухмыльнулся:
– Пусть Сильвия даст задаток, триста тысяч рублей, вот тогда и продолжим разговор!
Следующие полчаса я и так и эдак пыталась «сломать» Бориса, но парень стоял насмерть, повторяя каноническую фразу: «Сначала деньги, потом стулья».
Не добившись никакого толка, я ушла. Но уже на лестнице меня осенило. Борис явно знает, кто убил Настену, у его покойной жены рыльце было в пуху, не зря она покончила с собой, услыхав про милицию. Аглая не от оскорбленного достоинства полезла в петлю, а от страха. Видно, хорошо знала, какая судьба ждет ее в заключении. Будучи женой милиционера, я в курсе того, как относятся в тюрьме и на зоне к насильникам и похитителям детей. Большинство из них от невыносимых издевательств предпочитает покончить с собой. Если я не ошибаюсь, сейчас жадный Боречка спешно звонит кому-то. Естественно, обсуждать возникшую ситуацию он по телефону не станет. Значит, надо притаиться, подождать, пока парень выйдет из квартиры, а он обязательно выйдет, проследить за ним…
Минуты текли медленно, дверь квартиры Бориса не спешила открываться. Я приуныла. Неужели ошиблась в расчетах и теперь стою тут абсолютно зря?
Промаявшись полтора часа, я уже собралась уйти, но тут из подъехавшего лифта выскочила ярко размалеванная девица и бросилась к квартире Бориса. Я прижалась к железной трубе мусоропровода. Все правильно, только парень никуда не собирался, к нему прибежала подельница.
– Чего так долго? – укорил Боря, распахнув дверь.
– Как могла, – окрысилась девица.
Парочка исчезла за дверью. Я заметалась по площадке. Как бы услышать, о чем они говорят? Взгляд упал на замок. Он был самый обычный, российского производства. Точь-в-точь такой «украшал» в свое время дверь в нашу с Раисой «двушку». Я, безалаберная школьница, пару раз теряла ключи, за что мне крепко доставалось от мачехи. Потом я наловчилась пользоваться пилочкой для ногтей. Это, в общем, просто, засовываешь железку в скважину, поддеваешь пружинку…
Я пошарила в сумочке, вытащила пилочку. Стоит попробовать, будем надеяться, что парочка сидит не в гостиной, а в кухне. Прямо у входа расположен туалет, юркну туда…
Дверь послушно распахнулась, не издав скрипа, я шмыгнула в санузел и чуть не вскрикнула от восторга. Спасибо вам, милые строители, спасибо за то, что возвели стены, сквозь которые слышно абсолютно все. Конечно, жить в такой квартире не особенно комфортно, зато подслушивать секреты в самый раз.
– Ты думаешь, это не обман? – спросила девица.
– Не похоже, – прогудел Борис, – раз ко мне пришла, значит, о чем-то догадывается.
– А если нас арестуют?
– Маловероятно.
– Мне так не кажется.
– Ты, Нюська, вечно всего боишься, а выходит всегда по-моему.
– Ага, – парировала Нюся, – в особенности Аглае повезло.
– Так она дура, – спокойно ответил «безутешный» супруг, – кто же думал, что Аглая так испугается! Я ей досконально объяснил: все схвачено, найти концы невозможно. Она потерпевшая, ты ее здорово по башке огрела, у нее такая гематома была! У ментов сомнений не возникло, что Аглая пострадавшая. Нет бы понять, что Сильвия просто так орет. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Аглая нас выдать могла. Приходила домой и каждый день ныла: «Сильвию жалко, убивается по Настене, может, намекнем, что девочка жива-здорова?»
– Лучше сказать ей, что мы ничего не знаем, – перебила его Нюся, – целый год прошел, все утихло.
– Она даст два миллиона рублей за любые сведения, – протянул Боря, – а если поторговаться, и три выбить можно. Представь, какая куча денег!
– Опасно это, – предостерегла Нюся, – лучше сделать вид, что ты ни при чем.
– Ерунда. Значит, так, завтра позвоню этой бабе, которая приходила, телефончик она оставила, и сообщу, что есть девка, которой известно место захоронения.
– Еще чего! – возмутилась Нюся. – Опять меня подставляешь! Я Настену выноси, я Аглаю лупи, а теперь еще и это! Нет уж, фиг тебе!
– Ты денежки получила?
– Ну.
– И еще поимеешь, неужели не хочется?
– Кто бы отказался от баксов, – рассудительно заявила Нюся, – только я боюсь очень, прямо до усрачки. Ладно, с Настеной по-твоему вышло, а вдруг сейчас нас на крючок менты ловят?
– Выбрось это из головы, – повысил голос Боря, – дело давно закрыто и забыто, была им охота нас искать! В городе каждый день кого-нибудь убивают или грабят. Слушайся меня, тебе что, пятьсот тысяч помешают?
– Сколько? – заорала Нюся. – Ты же говорил про три миллиона!
– Но нас ведь двое!
– Хитрый какой! Себе вон сколько заберешь.
– Я мозговой центр.
– А я собой рискую, меньше чем за половину не согласна.
– Семьсот пятьдесят тысяч!
– Полтора миллиона!
– «Лимон», и точка, – каменным тоном произнес Борис.
– Ладно, – недовольно согласилась Нюся, – только ничего у нас не выйдет.
– Почему?
– Где же мы могилку возьмем? Или хочешь ей про Ефима Ивановича рассказать?
– Лучше бы тебе забыть это имя! – воскликнул Борис. – Навсегда, а то, не ровен час, рот заткнут землей. Ефим Иванович шутить не станет. Ты представь только, что он с нами сделает, если про триста тысяч баксов узнает!
– Страшно мне, страшно, – забубнила Нюся. – Я почти год спать не могла, на каждый звонок дергалась, думала, милиция идет, только-только успокоилась, и снова здорово! Господи, боюсь жутко!
– Не глупи, – буркнул Борис, – у тебя появилась возможность получить семьсот пятьдесят тысяч!
– Ты обещал миллион!!!
– Извини, я оговорился, конечно, ты получишь «лимон».
– И как ты собираешься выкрутиться?
– Да просто, – вздохнул парень, – отвезешь бабу-детектива в область, надо только пораскинуть мозгами куда, и покажешь, предположим, березу. Сообщишь, что там между корнями Настена и зарыта. Пусть Сильвия памятник ставит.
– Сбрендил, да?
– Почему?
– Так она первым делом велит тело выкопать, а где оно?
– Ну… разложилось, год уже прошел.
– Совсем офигел! Кости должны остаться.
– Ага, действительно.
Воцарилось молчание, прерываемое звяканьем, потом Борис сказал:
– Придумал! Надо узнать, где хоронят неопознанные трупы.
– И чего?
– Небось среди них и дети бывают.
– Наверное.
– Вот и скажешь, что Настену похоронили в общей могиле, пусть разрывает. Там костей вагон.
– Ну… не знаю.
– Ладно, – подытожил Борис, – я еще подумаю, но тебе придется встречаться с этой детективной бабой. Только сначала возьми триста тысяч задатка, а потом успокой ее, дескать, знаю, где тело, но покажу лишь после того, как все денежки получу.
– Ой, боюсь! Имей в виду, если меня арестуют, тут же все про тебя расскажу!
Послышался глухой удар, стук, вскрик, потом плач.
– Имей в виду, сучара, – прошипел Борис, – если хоть намекнешь про меня, мигом Ефиму Ивановичу отзвоню. Угадай, что тогда с тобой будет? У Коростылева руки длинные, никакие тюремные стены не спасут. Давай уматывай!
Поняв, что Нюся сейчас уйдет, я ужом скользнула за дверь, спустилась во двор и уставилась на подъезд. Минут через десять на улице появилась девица, но далеко не в том ярком виде, в каком она вбежала в квартиру к Борису. Косметика размазалась по лицу, а глаза и нос были красными. Не обращая на меня никакого внимания, девчонка бросилась на автобусную остановку, я побежала за ней. Через пару минут мы обе благополучно вскочили в подъехавшую маршрутку. Мое место оказалось напротив Нюси, и я стала украдкой разглядывать девчонку.