«Когда шеф уходил, в руках у него было письмо…»
На конверте оказалась печать, расколовшаяся надвое. Соединив половинки, Мари увидела, что она собой представляет, и побледнела. Буква «V», подобная знаку, высеченному на менгире. Случайность исключалась. Во всем присутствовала связь.
Поднялся резкий ветер, небо заволокло тяжелыми облаками, предвещавшими бурю, но Мари ничего не замечала. Она стояла на утесе, уже в который раз пробуя связаться с Кристианом и продолжая попадать на автоответчик. А ведь он давно вернулся из Бреста: костюм, в котором он был на пароме, валялся на постели в их номере.
Лойк тогда подтвердил это без особых эмоций.
— Лучше бы уделяла побольше внимания своему парню, а то упустишь!
— Когда-нибудь Кристиан поймет…
— Что, интересно, поймет? — прогремел брат. — Жильдас мертв, и нечего тут понимать!
— …что это сильнее меня. Я убеждена, что смерть Жильдаса каким-то образом связана со мной.
— Чепуха!
Записка, найденная в руке Жильдаса, в которой упоминалось ее имя, лишь подтвердила дурное предчувствие, возникшее у Мари при высадке в Ландах — не верилось, что это произошло всего два дня назад! Паром медленно полз вдоль берега. На чистом небе не было ни единого облачка, но когда они проплывали мимо Ти Керна, то непостижимым образом вдруг все потемнело и шесть менгиров возникли из мрака, как шесть предвестников несчастья.
Лойк прервал ее коротким смешком:
— Сейчас ты вспомнишь о мертвой чайке и даже скажешь, что это предупреждение.
— Жильдас был в этом уверен, и Жильдас умер, — заметила она. — А что, если злой рок действительно сделал нашу семью своей мишенью?
В двух словах она передала ему все, что случилось в доке.
— Раз уж так, действуй по совету Риана, дабы предотвратить судьбу: сматывайся отсюда, — холодно заключил брат.
Мари посмотрела на волны, с силой ударявшиеся о скалы Разбойничьей бухты, и покачнулась. Без вмешательства писателя, который заметил ее еще с маяка и в этот момент оказался рядом, она могла упасть.
— Вы с ума сошли! Ведь знаете — берег здесь ненадежен! — крикнул он, заставляя ее отступить назад. Взглянув на ее лицо, он смягчился. — Какая вы бледная, вам нужно отдохнуть.
— Вы тоже советуете мне поскорее уехать?
Он улыбнулся:
— Вас и правда интересует мнение чужака?
Мари пожала плечами и собралась уйти, но Риан удержал ее за руку.
— Разумеется, я эгоист, но жаль, если мне не придется вас больше увидеть. Знаете… я наблюдал за вами в порту. Вы держались мужественно. И были… очень красивы, — добавил он, помедлив.
Он произнес эти слова настолько естественно, что Мари ничуть не обиделась.
Риан обратил внимание на небо, которое все больше затягивалось облаками, преждевременно погружая остров в сумерки, и как бы между прочим заметил, что до встречи с ней собирался выпить чаю. Мари поняла это как приглашение и, довольная, что сможет поближе познакомиться с писателем, согласилась составить ему компанию. Молча они прошли сотню метров, и, когда поравнялись с мостиком, который вел к маяку, Мари неожиданно спросила:
— Вы действительно верите в предзнаменования?
— Я — ирландец и всосал верования и легенды с молоком матери.
По недоуменному взгляду своей спутницы Риан понял: от него ждут более определенного ответа, и принял серьезный вид.
— В жизни я встречал столько необъяснимого… Да, я верю в предзнаменования. Так же, как верю в потусторонние силы и послания, которые они нам адресуют, зачастую не напрямую, а опосредованно.
— И каково, по-вашему, «послание» менгира, из которого сочится кровь?
Взгляд писателя задержался на волнах, образовавших под мостиком водоворот.
— Этот знак недвусмысленно напоминает о береговых разбойниках, отсылая к коллективной памяти острова. Что касается чайки, высеченной на камне, она имеет отношение к кельтской богине Рианнон, которую сопровождали птицы, наделенные властью оживлять мертвых и умерщвлять живых. Разумеется, это основано лишь на…
Он прервал свою речь, обнаружив, что его не слушают.
Мари, глядя куда-то через его плечо, прищурившись, не отрывала глаз от моря, и на ее лице, одно сменяясь другим, отражались множество чувств: удивление, беспокойство, сомнение…
Заинтригованный, он обернулся и увидел шхуну Кристиана, только что обогнувшую оконечность Соаз, которая на всех парусах мчалась в открытое море. Между тем на горизонте уже бороздили небо светящиеся ленты молний.
— Не волнуйтесь так, — деликатно заметил он. — Моряки всегда возвращаются в порт приписки.
Мари рассеянно кивнула и вдруг, пробормотав какие-то извинения, почти побежала прочь, лихорадочно выстукивая на мобильнике номер Кристиана. Раздались несколько гудков, затем подключился автоответчик. Она оставила краткое послание: «Позвони скорее. Я тебя люблю».
С тревогой Мари проследила взглядом за шхуной, удалявшейся на закат, прямиком в сторону грозы. А что, если он не вернется?
В тот момент, когда она добралась до автомобиля, в ветровое стекло ударили первые капли дождя. Мари открыла дверь, и от сквозняка разлетелись бумажки, лежавшие на передней панели. Быстро закрыв дверь, она собрала их и вздрогнула, увидев записку, написанную на листке, вырванном из блокнота: «Жду в том месте, где ты сказала мне „Да“».
Ничего не понимая, Мари снова взглянула на горизонт, где шхуна продолжала уменьшаться, превращаясь в точку, потом перечитала записку Кристиана. После недолгого колебания она включила зажигание.
6
Сгустившиеся на небе тучи окончательно одержали верх над сумерками, и Мари уже в полной темноте направила машину к развалинам аббатства. В свете фар перед ней возник таинственный и величественный силуэт здания, от которого на сегодняшний день сохранились лишь соединенные готическими сводами внешние стены.
Включив фонарик, она прошла в прежний неф. Внезапно молния осветила аббатство под открытым небом, и оно вдруг показалось ей гигантским каменным скелетом. Вздрогнув, Мари почти сразу улыбнулась, вспомнив незабываемые игры в прятки, блаженный ужас, испытанный в этом месте, где ей, как и другим маленьким жителям острова, посчастливилось предаваться детским забавам… Вернувшись мыслью к записке Кристиана, она двинулась к небольшому склепу, посвященному Деве Марии.
Подойдя ближе, она заметила у подножия статуи Мадонны фотографию, оставленную на самом видном месте. Заинтригованная, Мари взяла ее и снова улыбнулась. Томительная тревога, не отпускавшая ее с тех пор, как она проводила глазами шхуну Кристиана, мгновенно улетучилась. Мари узнала его почерк: «Он принадлежит нам, любовь моя, я хотел сделать тебе сюрприз». На фотографии была изображена симпатичная вилла, которую они с Кристианом посетили несколько месяцев назад. «Дом моей мечты!» — восхищенно сказала тогда она. Волна нежности охватила Мари. Милый Кристиан, до чего он романтичен, если не поленился так трогательно все разыграть! Должно быть, он долго ждал ее с нетерпением и гордостью за свой сюрприз, а потом, разочарованный, ушел в море.
Сунув фотографию в карман платья, она вскользь подумала, что немало у жениха и странностей: не проще ли было позвонить по телефону?
Конец размышлениям положило чье-то хриплое дыхание, раздавшееся у нее за спиной. Мгновенно собравшись, Мари резко обернулась, осветив склеп фонарем. Никого. Возможно, всего лишь завывание ветра в развалинах. Ее внимание привлек пляшущий на расстоянии нескольких метров от нее огонек. Мари замерла. Инстинкт полицейского и профессиональный опыт одержали верх: она выключила фонарь и тихо перешла на другое место в полной темноте. Огонек исчез.
В растерянности Мари громко крикнула, стараясь придать голосу твердость:
— Кто здесь? Ответьте!
Тишина, если не считать шума приближающейся грозы. Из предосторожности Мари двинулась к центральному пролету. Уже на пороге склепа перед ней возникла устрашающего вида фигура.
Высокая, массивная, в темной рясе, она напоминала средневекового монаха в капюшоне, только на месте лица зияла пустота.
Мари отскочила в сторону.
— Кто вы?!
Быстро включив фонарь, она успела заметить, что зловещий персонаж исчез за колонной.
Стараясь держаться и не поддаваться панике, которая почти ею овладела, Мари направилась туда, где недавно растворилось странное видение. И в это мгновение ощутила сильный удар в спину. У нее перехватило дыхание, и все же ей удалось, резко повернувшись, сделать прыжок. Напротив стоял все тот же монах, из его невидимого рта вырывалось хриплое дыхание.
«Ты проклята, убирайся! Проклята!»
В следующую секунду обшлаг широкого рукава рясы взметнулся вверх, выбив из руки Мари «парабеллум» и отбросив его на несколько метров.
«Ты проклята, убирайся! Проклята!»
В следующую секунду обшлаг широкого рукава рясы взметнулся вверх, выбив из руки Мари «парабеллум» и отбросив его на несколько метров.
Мыслей не было: нереальность происходящего их словно выжгла, остались одни рефлексы. Мари попыталась вернуть оружие и бросилась к нему, но тут же остановилась: перед ней находился второй монах, точная копия первого. Страх парализовал Мари, и она не сумела увернуться от удара, сбившего ее с ног.
«Ты проклята, Мари», — прошептал замогильный голос.
Не вдумываясь в смысл этих слов, Мари сконцентрировала все внимание на слабом блеске валявшегося поблизости пистолета. Она подползла к нему, протянула руку, чтобы его взять, но в этот миг из затененной стороны возникло новое видение, обратившее к ней зиявший капюшон без лица.
Мари сделала перекат, схватила оружие и вскочила. Бледный свет молнии озарил аббатство. Ни души.
В ее голове продолжали звучать безжалостные слова: «проклята… проклята… проклята».
Гроза уже бушевала вовсю, обрушивая на землю тонны воды, и Мари пришлось искать укрытие.
Она почти добежала под хлещущим дождем до портика, как путь ей преградила еще одна фигура в капюшоне. Охваченная злобой, Мари точным ударом сбила ее с ног, и они покатились по земле. Реакция у противника оказалась лучше, он быстрее извлек оружие и, нацелив его на Мари, прорычал:
— Полиция! Не двигайтесь!
Оцепенев от неожиданности, она наконец разглядела того, кто ей угрожал.
— Майор Ферсен, Парижский уголовный розыск.
Кроме клеенчатой накидки, на незнакомце был элегантный костюм, хотя с него струями стекала смешанная с грязью вода. Сморщившись, он потирал живот в области солнечного сплетения.
— Какого дьявола вы на меня напали? Приступ сумасшествия?
Постепенно приходя в себя, Мари выпрямилась и протянула ему удостоверение полицейского.
— Капитан Кермер, региональная служба судебной полиции Бреста. Я первая подверглась нападению!
— И где же агрессор?
— Пойдемте скорее, нужно их найти!
— Кого их?
Вместо ответа Мари увлекла его за собой в центральный пролет аббатства.
Освещая электрическим фонариком самые укромные уголки старинного храма, продрогший Люка Ферсен покорно следовал за своей коллегой, показавшейся ему очень привлекательной — мокрое платье соблазнительно облегало ее безупречные формы, — которая поведала ему невероятную историю об агрессорах-призраках. Ферсен знал одно: окажись она уродиной, не месил бы он сейчас грязь под проливным дождем, а сидел в теплом и сухом автомобиле где-нибудь на полпути в ближайшую психиатрическую клинику.
— Монахи без головы? Притом говорящие?… Да… да…
Задетая насмешливым тоном парижанина, Мари направила на него фонарик: майор полиции беззастенчиво разглядывал ее тело, облепленное мокрой тканью. Она смутилась, проговорив:
— Разве обнаружишь чьи-нибудь следы под таким ливнем?
— Наконец-то слышу разумные речи!
— Вы принимаете меня за сумасшедшую?
— Ничуть! Ночью, в разрушенном аббатстве, под проливным дождем, на вас напали безголовые монахи — что может быть нормальнее?
Когда они вернулись к месту, где состоялось их необычное знакомство, Ферсен поднял с пола плащ-накидку и набросил ей на плечи. Мари рассеянно поблагодарила. Он, не сводя глаз с ее груди, заметил:
— Не благодарите: я делаю это скорее для себя, чем для вас, — мне лучше сохранять голову холодной.
Мари его замечание не понравилось, и когда она задала вопрос, в нем невольно прозвучало раздражение.
— Что вы здесь делали?
— Да так, решил обновить под дождичком костюм и пару башмаков «Вестон», — сердито ответил он, шлепая по грязи.
Кажется, Ферсен начинал нервничать.
— А меня привело сюда совсем другое. Если монахи и существовали лишь в моем воображении, то найденная возле статуи фотография — вполне реальна. Записка жениха оказалась в моем автомобиле гораздо раньше, еще до грозы. Он долго ждал и, огорченный несостоявшейся встречей, отправился на шхуне в море, чтобы развеять тоску.
— Развеять тоску в море? — Чувствуя, что ботинки промокли насквозь и в них хлюпает грязь, он не сдержался: — Уж не в психушке ли вы познакомились? Только полный идиот выйдет в море в такую отвратительную погоду!
— А по-моему, только идиот может ночью, под проливным дождем шататься по развалинам в ботинках «Вестон» и в таком отвратительном костюме!
Ферсен оторопел. Надо же, его еще и обругали! Рассерженный намеком на его пристрастие к модным тряпкам, он с высокомерным видом влез в автомобиль Мари, громко хлопнув дверью.
Она села за руль.
— Вы к нам прямо из Парижа?
— Из Нанта. Заканчивал дело по линии ОРП.
— Что такое ОРП?
— Отдел ритуальных преступлений. В основном занимается убийствами, связанными с… как бы получше выразиться?., явлениями, которые трудно объяснить рациональным путем. Например, истекающие кровью менгиры. Или — почему нет? — монахи без головы…
Мари вздрогнула.
— Убийствами? Значит, брата со скалы сбросили…
— Нет, он был мертв еще до падения.
Увидев, что Мари побледнела, Люка Ферсен предложил себя в качестве шофера, но вместо ответа она нажала педаль газа.
«Тоже мне „отвратительный костюм“ — классика от Черрути! Только сидя в такой глуши можно этого не понять…» — с возмущением думал Люка, аккуратно расправляя промокший пиджак перед батареей в жандармерии. Правда, обида скоро прошла: через приоткрытую дверь он увидел переодевавшуюся в соседнем кабинете Мари. Сделав шаг в сторону, чтобы увеличить угол обзора, Ферсен залюбовался чувственной, безукоризненной пластикой ее тела. Хорошее настроение вернулось.
От горячего кофе распространялся знакомый бодрящий запах. Наполнив чашку, Мари поставила ее перед Ферсеном. Тот улыбкой поблагодарил и немедленно перешел к делу:
— Говорю прямо: в сверхъестественные явления я не верю. Любому из них есть объяснение. Мне нужны факты — голые, без домыслов.
С несвойственной ей покорностью Мари посвятила его во все детали дела, имевшиеся к этому времени в ее распоряжении. Пока парижанин изучал вещественные доказательства, она постаралась как следует его разглядеть. Мягко падающие на лоб каштановые волосы Ферсена слегка затеняли пристальный, цепкий взгляд карих глаз. Порой казалось, что они пронзают собеседника насквозь, не выражая при этом ничего личного. Мари раздражало, что слушал он ее невнимательно, сопровождая отдельные детали рассказа ироническими ухмылками. Скользкий, непроницаемый, безразличный к окружающим, как все слишком уверенные в себе люди, он вызывал у нее неприязнь. К примеру, Ферсен перебил ее, заметив, что не видит причин держать в тайне отношения Никола и Шанталь Перек.
Мари возразила:
— Зачем предавать огласке их связь, разрушая сразу две семьи, если этого не требуют интересы следствия?
— Кажется, мне преподносят урок профессиональной этики?
— Легковесность — не лучшее качество полицейского.
Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядами. Завороженный апломбом, с которым его собеседница произнесла последние слова, и, уж чего греха таить, ее красотой, Ферсен не переставал сомневаться, может ли он доверять Мари. И она настороженно относилась к парижанину, раздражавшему ее своим цинизмом.
Перед прибытием на остров Люка навел справки. На службе Мари считали блестящим специалистом: умная, смелая, уравновешенная. Однако ко всей этой странной истории, вынудившей его застрять в этой дыре, семья офицера полиции Мари Кермер имела самое непосредственное отношение.
— А что думаете вы по поводу менгира? — спросил он.
Вздохнув, Мари призналась, что изучила монолит вдоль и поперек, проверила каждые трещинку или неровность на знаке с изображением птицы, но, не считая следов крови, не нашла ничего подозрительного.
— Менгир начал кровоточить в восемь тридцать утра, много позже, чем наступила смерть Жильдаса.
— И в чем же фокус?
— Не было никакого фокуса!
Люка возразил, делая упор на каждом слове:
— Речь идет об инсценировке, она адресует конкретное послание. Хотелось бы знать, какое и кому.
Мари не решалась заговорить о том, что ее волновало: резкость Ферсена не располагала к откровенности, — но ведь все равно рано или поздно он эту связь установит…
— Здесь замешана легенда о береговых разбойниках, — еле слышно произнесла она.
— Ну вот, теперь легенда!
Гнев словно придал Мари сил, голос ее окреп.
— Это часть нашей истории! Два века назад кровь уже обагряла менгиры Ти Керна! Если вы не отнесетесь к этому серьезно, вам никогда не понять жителей острова и ничего не добиться!
— Прекрасно! Да вы просто меня нокаутировали!