- Сервисная бригада будет готова через неделю, - уныло сообщил
Павел Семенович.
- Почему так долго? - удивился я.
- Те парни, что занимались монтажом "Водопада" в Климу, заняты на другом объекте. Закончат через неделю.
- Замените монтажников. Мне что, учить вас, Павел Семенович?
Бригада должна быть готова через два дня. А завтра я выеду в Клим сам. С Сергеем Леонардовичем и автором идеи, Алексеем
Константиновичем Мурашкиным. В среду мы во всем разберемся, и в среду же твои архаровцы, Павел Семенович, должны выехать на место.
- Понятно, - нехотя согласился Судниченко.
- Тогда, все свободны, - закончил я совещание и, когда дверь закрылась за моим последним подчиненным, произнес голосом отставного
Президента Советского Союза: - Работайте, товарищи, и все у вас будет!
- Я закурю? - спросил разрешение Готлиб.
- Кури, - разрешил я, и мы закурили оба. - Ну, выкладывай, что за информация?
Готлиб, прошелестев молнией, раскрыл папку, которая лежала перед ним на столе, и протянул мне лист бумаги с текстом.
- Что это? - спросил я, прочитав заголовок: "Недобропорядочные инвесторы" и поленившись прочитать весь текст.
- Из Интернета скачал. Статья о нас. Пишут, что мы муниципальным предприятиям российских городов и весей несертифицированную продукцию поставляем, которая потом ломается и выходит из строя.
- Так врут же. Мы теперь без сертификации ничего такого не изготавливаем и не поставляем. Прошли те времена, когда можно было всякую туфту гнать.
- Врут, - согласился Готлиб. - Да еще как! Ставят под сомнение пользу от внедрения наших разработок. Пишут, что наши "Водопады" сплошная бутафория, а за положительные результаты экспертизы очищенной воды мы заплатили местному отделению СЭС. Даже сумму придумали - три тысячи евро.
- Выяснил, чей заказ?
- Выясняю. Информация будет сегодня. Возможно, часам к двум.
- Это же еще не все?
- Не все. Как ты думаешь, почему затягивается подписание контрактов на поставку и монтаж "Водопадов" с другими потребителями?
- Не думаю, а знаю, - опрометчиво ответил я. - Причины разные, но в основном, из-за длительного согласования вопросов финансирования.
Как обычно.
- Не во всем ты прав, Николай Петрович. Я выяснял причины проволочек, и нос к носу столкнулся с нашими конкурентами. Некоторые твои потенциальные потребители уже заключили контракты, но не с тобой.
- Москвичи? - предположил я.
- Нет. Для них Клим и область - это слишком мелко. Москвичи двинули на север. Тюмень, Сургут. Там денег не меряно и там они уже давно хозяева. А вода там еще хуже, чем в Климу.
- Экологическая корпорация?
- Они, - кивнул Готлиб. - Я разобрался, кто есть кто. Хозяин этой конторы - Климский авторитет Сергей Суроегин по кличке Чиз.
- Чи-из? - весело переспросил я.
- Суроегина в детстве называли Сыром, - пояснил Готлиб. - Ну, видимо - Суроегин - Сыроегин - Сыр. Когда Сыр оперился и стал утверждаться в криминальных сферах, решил, что Сыр…, не престижно, что ли. Перекрестил себя в Чиза. Чиз со своими ребятками - те еще беспредельщики. Они на все способны, чтобы не допустить наших поставок Климскому "Водоканалу" и всем его отделениям по области.
- Та-а-ак. - Я откинулся на спинку кресла.
- Я с тобой сегодня в Клим поеду, - безапелляционно заявил
Готлиб. - Нужно с местными эфэсбэшниками пообщаться. И с братвой климской перетереть кое-что, есть у меня там один человечек.
- Сегодня? Почему сегодня? Я планировал завтра с утра поехать.
- На машине? Нет, на машине я ехать тебе запрещаю. Весна, гололед. Опасно, дорога не близкая, а трасса…ты сам знаешь. Поезд на Клим сегодня в двадцать три десять. Возьмем два купе. Ты, я - в
СВ. Судниченко, Прохоров, АКМ и Саша Пономарь в обычном. Нормально.
Утром завтра в Климу будем.
- Шесть человек? Не слишком ли представительная делегация для такой клиента? Водоканальцы загордятся.
- Не слишком. На "Водопаде" будут работать Прохоров, Судниченко и
Мурашкин. Ты будешь решать вопросы с руководством "Водоканала". Если возникнет такая необходимость. Саша - твой телохранитель, по штату положено. А у меня свои дела в Климу.
Я почесал макушку, спорить с Готлибом было бесполезно.
От двери послышался приглушенный шум голосов.
- Николай Петрович занят. У него совещание. Как освободится, я вас приглашу, Алексей Константинович.
- Мне назначено на одиннадцать! - возмущался АКМ. - На одиннадцать, повторяю! А не на одиннадцать с чем-то! Я уже не в том возрасте, чтобы в приемной штаны просиживать! И я привык бережно относиться к своему времени. Я - человек творческий!
Я взглянул на часы - было ровно одиннадцать часов. Нажал кнопку вызова секретаря. Марго открыла дверь и буквально пулей влетела в кабинет, подтолкнутая объемным животом изобретателя вечных двигателей.
- Безобразие! - возмутилась Марго, едва удержавшись на ногах. -
Солидный человек, а ведете себя, как хулиган какой-то!
Я улыбнулся.
- Марго, принеси нам с Алексеем Константиновичем завтрак и большой кофейник с кофе. Вы будете завтракать, Алексей Константинович?
- Не откажусь, - с достоинством произнес Мурашкин. - Я так торопился на встречу с вами, уважаемый Николай Петрович, что почти ничего не съел. Только чаю бокал выпил, да пяток бутербродов с колбаской на ходу заглотил… Не откажусь от вашего угощения.
- А вы, Отто Генрихович? - я повернулся к Готлибу.
- Спасибо, нет. Много дел. - Начальник службы безопасности выразительно взглянул на часы.
Я сделал ему жест задержаться еще на минуту и провел изобретателя в свою комнату отдыха. Впрочем, Алексей Константинович и без меня знал, в какой стене открывается дверь, замаскированная под дверцу встроенного шкафа. Когда Мурашкин исчез в стене, а Марго ушла за завтраком, я вернулся к Готлибу.
- Хорошо. Пусть Марго закажет билеты на сегодняшний поезд и сообщит Судниченко с Прохоровым о сегодняшнем выезде. С АКМом я сам решу вопрос. Слушай, Отто… - я слегка замялся. - Ты не мог бы для меня добыть кое-какую информацию. Это касается одного человека. Мы учились с ним в одной школе. Давно, как ты понимаешь.
- Как срочно это надо сделать?
- Не очень срочно, но…
- Хорошо, я поручу это детективу Миронову. Это по его части.
Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Хотя бы, примерно. - Готлиб достал свою электронную записную книжку и приготовился вносить данные.
- Мы с ним одногодки. Учились в одном классе. Фамилия Пупынин, звать Павлом, отчества не знаю.
- Решил возобновить знакомство?
- Да нет. Просто хочу знать, жив он или нет.
- И все?
- Все. Хотя, нет. Пусть твой детектив то же самое узнает о преподавателе математики. Елена Аркадьевна. Фамилия не то Мальцева, не то Малышева, точно уже не помню. Семнадцатая средняя школа города
Полыноградска. Она там точно работала с тысяча девятьсот шестьдесят шестого по семьдесят шестой. После семьдесят шестого не знаю, а
Пашка еще раньше из школы ушел, они куда-то переехали.
- Разберемся, - пообещал Готлиб и вышел.
Я вернулся к изобретателю. Он уже включил телевизор и смотрел местные новости.
- Никому нет дела, - сообщил он мне.
- Вы о чем, Алексей Константинович?
- Сосульки никто не отламывает, не оббивает, - показал АКМ на телевизор. - Тойоту какую-то покалечило. Напрочь! Тойота, бог с ней!
А человека убьет? И убивает ведь! Каждую весну смертельные случаи. И никому нет дела. Я придумал установку, распыляющую любую наледь за полчаса. Ее включать нужно раз в сутки. Лучше ночью, под утро.
Включил и никаких сосулек. Все основано на принципе генерирования…
- Алексей Константинович! О чем вы? - как можно более мягко прервал я его монолог возмущенного изобретателя, потому, что хорошо знал его, знал, что если он заведется, то это надолго. - Кто купит вашу установку? ЖЭУ? Мэрия? МЧС? Нет у них денег на вашу установку.
- У них ни на что нет денег! - фыркнул АКМ и замолчал, потому что вошла Марго с подносом, на котором стояли две чашки, кофейник с дымящимся ароматным кофе и огромная тарелка, не тарелка, а блюдо, наполнение которого толстяка крайне заинтересовало.
- Спасибо, Марго, - поблагодарил я секретаршу, и сам стал наливать кофе в чашечки.
- Чем на завтрак питаются бизнесмены? - заинтересованно спросил
АКМ и принялся руками ворошить содержимое блюда. - О! Ветчина? Сыр с плесенью. Зелень какая-то. А хлебцы зачем? Они же не вкусные. Слава богу, про хлеб не забыла секретутка твоя. А это что в пиалке?
Червячки какие-то!
- Это проросшие зерна пшеницы, - объяснил я. - Их готовят особым способом. Очень вкусно и полезно.
- Я это не ем, - отрицательно покрутил головой АКМ, словно пытался выкрутить ее из складок подбородка и могучей шеи.
- Ешьте ветчину и сыр, Алексей Константинович, берите хлеб. А я буду хлебцы, зелень и пшеницу.
- Истязаешь ты себя, Николаша, - как установленный факт, объявил мне Мурашкин, шлепая сразу несколько ломтей ветчины на кусок белого пшеничного хлеба. - Плоть свою истязаешь своим вегетарианством. Так нельзя! Нельзя без мяса.
- Ешьте ветчину и сыр, Алексей Константинович, берите хлеб. А я буду хлебцы, зелень и пшеницу.
- Истязаешь ты себя, Николаша, - как установленный факт, объявил мне Мурашкин, шлепая сразу несколько ломтей ветчины на кусок белого пшеничного хлеба. - Плоть свою истязаешь своим вегетарианством. Так нельзя! Нельзя без мяса.
- Я не вегетарианец, - возразил я. - Мясо я ем, но только на обед.
- А вечером?
- На ужин ем рыбу. Или морепродукты. С овощами.
- А я вот без мяса не могу, - сообщил мне АКМ. - Мне без мяса не думается. Для того, чтобы мозг активно работал, белок просто необходим.
- А вы знаете, сколько белка содержится…, ну, скажем, в зернах проросшей пшеницы? Или в сое?
- Барахло это, а не белок, - заявил АКМ, заталкивая остатки своего бутерброда в рот. - Белок, правильный белок, содержится только в мясе. Соя - эрзац. Проросшая пшеница - испорченный продукт.
Ее выбрасывать надо, а не в пищу употреблять. Да и вид у твоей пшеницы! Вот, посмотри на ветчину. - Мурашкин взял с блюда предпоследний кусок ветчины и, подняв его на уровень глаз, приблизил к окну. Ветчина, пропустив через себя солнечный свет, розово засветилась. - Ты только посмотри, как она светится. Ты обрати внимание на цвет, на этот прекрасный оттенок. А запах? - АКМ нюхнул ароматный ломтик и, зажмурившись, отправил его в рот. - С таким запахом, вкусом и цветом, - говорил он, пережевывая ветчину, - продукт не может быть неполезным. И белок в нем самый, что ни есть легкоусваиваемый.
Глядя, как он ест, и мне захотелось съесть кусочек. Я потянулся к единственному, сиротливо лежащему на краю блюда, розовому ломтику, но, украдкой бросив взгляд на жующего изобретателя и заметив в его глазах удивленное возмущение, отдернул руку и проглотил набежавшую слюну. Толстяк удовлетворенно кивнул и поспешно подобрал с блюда ветчину, на которую я покушался. Расправившись с ветчиной, АКМ приступил к сыру. Сыр он поглощал с не меньшим аппетитом. Я похрустывал хлебцем и думал о том, что нужно позвонить Вике и либо отменить сегодняшний ужин вдвоем, либо пойти в ресторан чуть раньше обычного.
- А ничего сырок, - одобрительно сказал АКМ. - Съедобный, несмотря на плесень.
- Это целебная плесень, - машинально ответил я. - А сыр…
- Да знаю я, - сказал АКМ и расхохотался. - Знаю я эти рокфоры-шмакфоры! - Он похлопал меня по плечу рукой, которой только что брал с блюда ветчину, не подозревая, что хлопает по Пьеру
Кардену. И вдруг спросил серьезно: - Изучил мое гениальное изобретение?
- Не успел, - соврал я, зная, что сейчас обсуждение кавитационной пушки лучше не начинать.
- Времени не было? - обиделся изобретатель.
- Проблемы возникли. На "Водопаде", в Климу, авария. Блок электрокоагуляции и блок осветления вышли из строя.
- Ну и что?
- Ехать надо, разбираться на месте - что там произошло. Хочу, чтобы и вы, Алексей Константинович, мне компанию составили.
- А это еще зачем? Я не поеду. Что мне там делать? Авторский надзор твоя фирма осуществляет, пусть твои орлы и разбираются. Мне,
Николаша, некогда путешествовать, я на пороге нового гениального открытия. Я тут одну штуковину придумал…
- Алексей Константинович, - взмолился я, - давайте вы в другой раз мне расскажете о своем открытии. В Климу дело серьезное.
"Водоканал" может поверить идиотской статье в Интернете и расторгнуть договор с согласованным планом поставок монтажей наших
"Водопадов" во всех своих филиалах. А "Водопады" запущены в серию.
Изготовление и комплектация идет полным ходом.
- Это мои проблемы? - искренне удивился АКМ.
- Мои. Конечно, мои. Но я напомню вам, Алексей Константинович, ваш гонорар за проект "Водопад" получен вами не полностью. Я лишь аванс выдал. Если тема накроется, то я вам не смогу заплатить остальное. Я вас не пугаю, Алексей Константинович, ни боже мой! Я понесу убытки и не смогу выполнить взятые на себя обязательства.
Просто, физически не смогу. И не только перед вами. Перед своими штатными сотрудниками, перед контрагентами. Возможно, вопрос встанет о банкротстве. - Рассказывая АКМу о том, что может произойти вследствие его отказа ехать со мной в Клим и помогать мне разруливать ситуацию, я сильно преувеличивал.
АКМ шумно засопел, решая, как поступить - согласиться поехать со мной в командировку или остаться дома, творить дальше. Финансовый вопрос был для Алексея Константиновича очень актуален, потому что пенсии изобретателю явно не хватало для жизни, а вместе с ним в двухкомнатной хрущевке жили еще двое, по сути, иждивенцев - жена, которая всю свою жизнь проработала рядовой лаборанткой, а потому и пенсию получала мизерную, и дочь-инвалид. Я это знал.
Посопев с минуту, Мурашкин вдруг спросил:
- А про какую статью ты говорил?
Я встал, сходил в кабинет и вернулся с распечаткой статьи, переданной мне Готлибом. АКМ долго ее читал, шевеля толстыми губами и изредка крякая от возмущения. Прочитав, швырнул статью на пустое блюдо и сказал:
- Что вытворяют, сволочи! Это мой-то "Водопад" барахло? Нет, ты прав, Николаша, ехать надо. Только…, - АКМ поскреб лысину. -
Только с деньгами у меня сейчас не густо. Правильнее будет сказать - нет их у меня.
- Двести долларов, - объявил я сумму его гонорара.
- Две-е-ести? - скривился пенсионер-изобретатель.
- Двести чистыми, - поспешно уточнил я. - Дорога в оба конца, проживание в двухместном номере самой лучшей гостиницы города Клима, трехразовая кормежка в ресторане - все за счет фирмы. Двести на карман.
- Ну, так-то еще куда ни шло… Выезжаем…?
- Сегодня в одиннадцать десять вечера по местному времени. На поезде. Билет на вас уже заказан. Номер в гостинице забронирован.
АКМ посмотрел на меня оценивающе.
- Далеко пойдешь, Николаша, - покачал он своей круглой лобастой головой. - Высоко поднимешься.
- Да нет. Вряд ли. Не хочу я слишком высоко подниматься. Больно падать. Уж лучше я здесь, рядышком с вами, дорогой Алексей
Константинович. Так век и скоротаем вместе. При взаимовыгодном сотрудничестве.
3.
В этом ресторанчике мы с Викой ужинаем чаще всего. Мне он нравится. Нравится своей, лишенной помпезности и показухи, строгой, лаконичной обстановкой, уютом и тихой, ненавязчивой живой музыкой.
Иногда здесь поют, но чаще просто играют. Два парня играют на гитарах современные композиции и классическую музыку. Иногда они играют вдвоем, иногда по очереди. Пока один играет, второй отдыхает, сидит за столиком рядом с подиумом и цедит через соломинку фирменный напиток, безалкогольный, конечно. Хорошо играют парни, владеют своими семиструнками в совершенстве! Ресторанчик так и называется -
"Семь струн".
Нравится ли ресторанчик "Семь струн" Вике? Уверен, что нет. Она просто мирится с тем, что здесь нравится бывать мне. Игру на гитаре она называет бренчаньем, тягомотиной или, когда она сильно раздражена и теряет над собой контроль, то грубо - суходрочкой. Вику больше устраивает грохот басов и громкие, закладывающие уши, не позволяющие разобрать слов собеседника, визги, которые в сочетании с бьющими по мозгам басами принято у молодежи называть клевой музыкой.
Ей больше по душе не умиротворенная тишина, не полусвет и уют, а шумное молодое окружение и хаотическое мигание разноцветных огней. В такой обстановке она чувствует себя вполне комфортно, как рыба в воде. Я не понимаю - как она не устает от звуковых и световых бомбардировок?
Мы с Викой совершенно разные, мы из разных эпох, а потому будущего у нас нет. Нас связывает только мой кошелек и ее молодость.
Мы пользуемся друг другом. Мы обмениваемся тем, что имеем.
Взаимовыгодный обмен. И только! Я это понимаю, а Вика это понимает еще лучше, чем я. А потому она пытается выдавить из меня все, что можно и как можно скорей.
Промедление смерти подобно!
Я не смог заехать за Викой, только позвонил ей и назначил время и место встречи, поэтому в "Семь струн" она приехала на такси. Еще в дверях, когда она вошла в зал в своем новом красном платье, привлекая взгляды всех мужчин, сидящих за столиками, я увидел выражение ее лица и понял, как она раздражена - ее голубые глаза, обычно притворно-ласковые, сверкали гневными искорками. Прическа у нее была такой же, как вчера, у парикмахера она, понятное дело, не была, а косметики на ней почти не было. Может, и правда закончилась?
Впрочем, мне нравилось, когда на Вике минимум косметики.
Вика посмотрела на подиум, где сидел один из гитаристов и тихо наигрывал фугу Баха, презрительно сморщила носик и окинула быстрым взглядом полутемный зал. Увидев меня, она молниеносно избавилась от гневных искорок в глазах, широко и приветливо улыбнулась и направилась в мою сторону.
- Дай мне четыреста рублей заплатить таксисту, - вместо поцелуя сказала она, подойдя к столику.
Я без возражений достал портмоне, вытащил пятисотрублевую бумажку и отдал ее Вике.
- Я сейчас.