Лелька быстро привела себя в порядок. И выбежала на пятачок перед входной дверью. Вместе с пистолетами, которые она тащила в обыкновенном пакете. Там ее уже ждал Никита. Он бросил ей ключи от ее «девятки». Велел ей сесть за руль. А сам с Павлом Сергеевичем занял место сзади. Когда машина выехала на оживленную трассу, только тогда он ослабил хватку.
— Зря ты это делаешь, поц, — задыхаясь от нехватки воздуха, злобы и чувства унижения, прохрипел Павел Сергеевич.
— А что я делаю? — с издевкой спросил его Никита.
— Куда ты меня везешь?
— Вот с этого и надо было начинать… Леля, куда ты его везешь?
— Не знаю…
— Вот и я не знаю… Я другое знаю, Пал хрен Сергеич. Знаю, что ты Лелю больше не тронешь. Не хочет она под мужиков ложиться. Ты понимаешь, не хочет!.. Понимаешь ты, гад, или нет?..
— Понимаю…
— Контракт аннулирован.
— Да какой там контракт. Липа!
— Тем более… И о Лельке ты забудешь раз и навсегда.
— Хорошо, уговорил.
— Вот и ладушки… И ко мне претензий никаких. Так?
Ответа Никита не дождался.
— Так? — переспросил он и снова изо всех сил сжал шею авторитета.
— Да, никаких…
— Вот и славно… Вот и договорились… Расходимся, как в море корабли… Так?
— Так…
— Договор мы с тобой заключили. А договор дороже денег. Мало того, он дороже жизни. Твоей жизни. А потому, прошу тебя, не нарушай его. Не дергайся в нашу сторону. А то ведь неустойку платить придется. Ценой твоей поганой жизни. Грохну я тебя. И твоих ублюдков грохну… Ты понял?
— Понял…
— Ну тогда все, гуд бай!..
Никита обернулся. Некоторое время смотрел на дорогу сзади. Судя по всему, их никто не преследовал.
— Леля, притормози…
Машина сбавила ход, остановилась. Никита открыл дверь. Выпихнул из салона Павла Сергеевича, ногой придал ему ускорение. На такой ноте они и расстались.
— Ты сделал глупость, — не очень уверенно сказала Лелька.
— Это еще почему? — спросил Никита.
— Зря ты его тронул…
— Я? Его тронул?.. Ты что-то путаешь. Он меня первым тронул… А еще раньше он тронул тебя… А я же твой телохранитель, не забывай…
— Да, с тобой забудешь… Куда едем?
— К тебе домой.
— А не опасно?
— А чего нам бояться?
— Не чего, а кого? Павла Сергеевича, например…
— Он же ясно сказал, что претензий к нам не имеет…
— Да мало ли что скажешь под дулом пистолета.
— Кстати, о пистолетах…
Никита сгреб с пустующего переднего сиденья пакет с оружием Вывалил «стволы» на диван рядом с собой.
Пистолеты сплошь иностранного производства.
— «Глок» — раз, «глок» — два, — перечислял Никита. — Снова «глок», и еще раз.. Все с глушителями. А вот и «Дезерт Игл». Без глушителя. Круто упакованы пацаны…
А кроме того, у него еще один израильский крупнокалиберный «ствол». Тот, которым он Павла Сергеевича стращал.
— А ты что, знаешь в них толк?
— В ком, в пацанах?
— Да нет, в пистолетах.
— Вообще-то думаю, что знаю.
— Так думаешь ты или знаешь?
— Мне кажется, в прошлой своей жизни я был киллером…
— Ты шутишь?
— Да вроде нет…
— И все же зря ты влез не в свое дело, — запричитала Лелька. — Кто просил тебя связываться с Павлом Сергеевичем?
— А тебе что, лучше под толпу лечь?
— Лучше… Выживу — хорошо. Если нет, то хоть помру под кайфом.
— Дура ты! Больше мне сказать тебе нечего.
Всего трофейных «стволов» — семь. На четырех глушители. Видно, ребята Павла Сергеевича очень серьезно относятся к своему делу. Чуть что, сразу мочить. Не важно где, в каком месте — лишь бы был результат, и немедленно. Стрелять, и желательно бесшумно…
Может, и права Лелька. Не надо было с ними связываться. Но теперь уже поздно отступать. Сказал «а», говори и «б». А буквы «б» в «стволах» этих пистолетов.
Не очень верил Никита договору, который заключил с Павлом Сергеевичем. Но ведь заключил. И не его вина, если договор этот будет нарушен. И не его вина, что придется спросить неустойку…
* * *— Никита, стол накрыт! — позвала Лелька.
Она больше не заикалась, что на кухне должен хозяйничать он. Сама об ужине позаботилась. Праздничный стол она вдруг решила накрыть. Выпить, закусить, а потом баиньки, и лучше всего, в одной постельке с Никитой.
Только ему сейчас не до сна и не до гребли. У него дела. Очень важные. Жизненно важные.
Он уже сделал все необходимые расчеты. Позаботился об освещении в лифте. Вернее, о его отсутствии. Выкрутил лампочки на всех этажах, кроме первого.
Теперь оставалось ждать. У окна. Он ждал. И дождался.
Он как чувствовал, что Павел Сергеевич пойдет на реванш в первый же день после поражения. И точно, два джипа въехали во двор в десятом часу вечера. В свете фонарей Никита видел кучу «братков», которая двинулась к подъезду.
Их было шестеро. И среди них Павла Сергеевича не наблюдалось. Зато наблюдалась кувалда, которую с трудом тащил на плече один тяжеловес. Очень мощная кувалда. Такой дверь выбьют в пять секунд.
Прав был Никита. Ребята у Павла хрен Сергеевича очень серьезные. Всемером одного не боятся. Ездят по городу с «пушками», да еще с глушителями. Кувалды запросто с собой таскают. И плевать, что жители дома подумают. Их дело простое — вышибить дверь, пристрелить пацана и девку. И обратно домой. Может, для них уже сауна греется, и девочки передки свои прихорашивают… Будет им мохнатка!..
Никита был уже в полной боевой. Быстро вышел из квартиры. Нажал на кнопку лифта. Услышал монотонный шум. Кабина лифта поднималась к нему. Пока еще пустая.
Створки дверей распахнулись. Никита зашел в кабинку лифта Но на кнопку спуска нажимать не стал Дверцы сомкнулись Лифт начал опускаться вниз Значит, кто-то вызвал его. И Никита очень надеялся, что это сделали братки
На руках кожаные перчатки, в каждой по «стволу» Ему казалось, что он умеет стрелять по-македонски, с двух рук. Мало того, он умеет стрелять быстро и очень точно. Сейчас он как раз и спускался вниз, к браткам, чтобы это проверить
Дверцы лифта разомкнулись. В кабине темно. Зато на площадке первого этажа свет новенькой стоваттной лампочки. Братки как на ладони, зато Никиту не видать. Можно только понять, что в лифте кто-то есть. Но Никита не дает им времени себя рассмотреть.
Он стрелял с двух рук. С автоматической скоростью. По две-три пули на братка. Остановился он, когда все трое заполнили своими телами площадку перед лифтом. Выстрелов не было слышно. Зато очень громко падала на пол кувалда. А за ней и тяжеловес.
Из шестерых Никита уложил троих. Значит, другие трое поднимались наверх пешком. Очень правильное решение.
Никита нажал на кнопку седьмого этажа Поднялся наверх. И с пистолетами наготове начал пешком спускаться вниз. И на пятом этаже встретился с «братками».
На разговоры времени нет. Поэтому он сразу пустил в ход оружие. Три «братка» даже понять ничего не успели. И отправились на тот свет вдогонку за своими товарищами. Но Никита не мог даже ручкой им вслед помахать. И на это нет времени.
Он сунул пистолеты под свитер. Перчатки тоже снял. Чтобы не привлекали внимания. Не так уж холодно на улице, чтобы перчатки носить. Перепрыгнул через трупы и бегом бросился вниз. На лице страх, в глазах паника, рот нараспашку от ужаса. Если он встретит кого из соседей, то замашет руками, выкатит шары на лоб и начнет объяснять, что там, на пятом этаже, три трупа. И конечно же, глядя на такого придурка, никто не подумает, будто трупы на его совести.
Но на лестнице он никого не встретил. И на первом этаже перед лифтом никого. Странно, должен же был кто-то остановиться перед первой партией покойников.
Никита беспрепятственно вышел из безлюдного подъезда. На пятачке перед входом на лавочках пусто. Определенно, ему сегодня везет.
Он ушел со света в тень. И продолжил путь к джипам. Добрался до них. По пути надел перчатки.
Возле машин двое. Водители — один и второй. О чем-то мило между собой беседуют. И еще не знают, что кореша их уже путевки на небеса получили. А кому-то из них вслед за ними отправляться.
Никита достал пистолет, выставил вперед руку. И, недолго думая, прострелил голову одному «братку». Второй, бедняга, чуть в штаны не наделал от ужаса.
— До Петровки, 38, не подбросите? — предельно вежливо осведомился Никита.
— M-м… — замычал бандитский водила. — А-а…
— Болт на!.. Давай за руль, выродок!.. «Браток» сел за руль, Никита — на заднее сиденье. Пистолет водиле в спину через спинку сиденья.
— Поехали!..
Машина уже выехала со двора, когда «браток» спросил:
— А ехать то куда?..
— К Павлу Сергеевичу, куда же еще…
— А кто это такой?
— Тебе память освежить? Говорят, свинцовая инъекция очень хорошо мозги прочищает… Где сейчас твой Павел Сергеевич? Считаю до трех… Раз!.. Два!..
— Кафе «Агдам»…
— Очень хорошо… Дорогу знаешь?.. Дорогу знаешь, спрашиваю?.. Раз!.. Два!..
— Знаю…
— Еще лучше… Кто с ним?.. Считать?..
— Нет!.. С ним Марчело, Вадик и Штырь…
— Это его телохранители?
— Что-то в этом роде…
— Чем конкретно ваш кодлан занимается?
— Да чем? Как все. Рынок держим. Девочки там. Порностудия. Водка фальшивая. Ну, собственность кое-какая. То же кафе «Агдам»…
— Сколько у Павла Сергеевича бойцов?
— Ну вот, Марчело, Вадик, Штырь. Еще шестеро за тобой пошли…
— Они уже пришли… Значит, больше никого?
— Ну, еще есть там несколько пацанов. Только не знаю, где они…
Никита долго расспрашивал водилу о Павле Сергеевиче. И сделал вывод, что птица он невысокого полета. Расфуфырен, как индюк, не более того.
«Браток» подвез его к кафе. Остановил машину возле входа.
— Тебе мамка говорила, не ходи в бандиты? — спросил его Никита.
— Да говорила…
— Не послушался?
— Я больше не буду.
— Конечно, не будешь…
Никита спокойно приложил к его голове ствол. И так же спокойно нажал на спусковой крючок. Лобовое стекло заляпали сгустки крови и мозгов. Но Никите было все равно. Не ему же мыть машину…
Слишком легко получается у него убивать. Будто всю жизнь он только и делал, что «братков» расстреливал. В той жизни, прошлой. Точно, в той жизни он был киллером…
У него было два семнадцатизарядных пистолета. Патроны в обоймах поредели. Еще в машине он сменил магазины. Поставил обоймы с других двух «стволов».
Никита вышел из машины. Пистолеты под свитером, на лице маска Вани-дурачка. Из деревни в Москву приехал, на ночь глядя решил в кафешку какую-нибудь заглянуть.
Выражение деловой сосредоточенности вернулось к нему, когда он зашел зал кафе. И пистолеты в руку легли.
В кафе никого. Только Павел Сергеевич за столом. А с ним три его «братка». Все в сборе.
Никита подошел к ним, вытянул руки на уровне груди. Череда выстрелов, и телохранители уткнулись мордами в тарелки. Остался Павел Сергеевич.
— Ты нарушил договор! — будто о чем-то сожалея, вздохнул Никита.
Тот в ужасе вскочил, опрокинул кресло. Попятился, закрываясь руками.
— Нет… нет… Ты не можешь, — в страхе бормотал он.
— Могу. Договор дороже жизни…
Никита выстрелил. Из бандита Павел Сергеевич превратился в труп бандита.
Все, пора уходить. Никита вышел из кафе, на ходу извлек из пистолетов магазины. Их положил себе в карман, а «стволы» выбросил в урну перед входом.
Он знал, что нужно избавляться от оружия. И он от него избавился. Но оставил патроны. Ведь у него еще два «глока». И, возможно, они ему пригодятся. Жизнь-то, оказывается, очень жестокая штука.
Никита и сам не знал, куда идет от кафе. Лишь бы отойти подальше от места преступления. Никто не пытался его догнать, задержать. В конце концов, он поймал такси, спокойно добрался до дома. Все очень просто и достаточно быстро.
В ларьке он купил бутылку дешевой водки. Вскрыл ее. Влил в себя граммов двести. Из горлышка, без закуски. Водка обожгла пищевод, согрела желудок, пьянящими волнами расползлась по крови. Хорошо, очень хорошо…
Никита не сильно был пьян, когда входил в подъезд. Но штормило его на все двенадцать баллов. Вернее, он сам себя шатал. И усиленно выдыхал из себя запах спиртного.
Он думал, возле трупов «братков» уже вовсю орудуют менты, криминалисты. И был страшно удивлен, когда увидел всего лишь двух пожилых теток.
— О! Девочки! — Никита нарочно заплетал язык. — О! Да тут еще и мальчики!..
Он сел на корточки перед трупами.
— Мужики, вы чо, уже спать?.. Так нельзя… Давайте забухаем… Эй, а чего у вас тут такое красное?.. Кровь?…
И он будто сразу протрезвел. Встал на ноги, повернулся к теткам.
— Эй, что вы с ними сделали?
— Ты что, парень, сдурел? — возмущенно протянула первая.
— Иди, проспись, — добавила вторая. — А то сейчас милиция приедет…
— Милиция?.. А, ну да, милиция… А я пьяный. Еще на меня подумают…
— Да кто на тебя подумает? — хмыкнула тетка. — Алкаш несчастный…
— Алкаш! — кивнул Никита. — Но счастливый…
— Иди, иди отсюда…
— Иду!.. А то праздник портить неохота. Вон у меня еще сколько осталось!..
Никита с гордостью показал на недопитую бутылку водки.
Он преспокойно переступил через трупы, вызвал кабину лифта и поднялся на седьмой этаж. Можно было пройти весь путь пешком. Но у него не было никакого желания сталкиваться еще с тремя трупами.
Лелька открыла ему сразу.
— Ты чего так долго? — спросила она. На лице волнение и тревога.
— А ты что, время засекала? — обдал он ее спиртным выхлопом.
— Ты пьян?
— А у нас что сегодня, вечер вопросов без ответов?.. Ты там вроде стол накрывала…
Стол действительно был накрыт. В гостиной. Только у Лельки отнюдь не праздничное настроение. Никита сел за стол. А она стояла посреди комнаты и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Ну, ты чего стоишь? В ногах правды нет…
Он показал ей на место рядом с собой.
— А где есть правда? — задумчиво спросила она.
— Правда в голове. И в руках. В моих вот руках правда есть…
— Я видела трупы, — едва слышно сказала Лелька.
— Рад за тебя…
— Это ты?
— Мои руки. Я же тебе говорю, в моих руках есть правда…
— Павел Сергеевич нам этого не простит…
— Не простит, — кивнул Никита. — Он не умеет прощать. Совсем не умеет. Он вообще ничего не умеет. Разве если только зомби вдруг станет… В общем, я с ним уже пообщался. Конкретно пообщался…
— Ты это серьезно?
— Хочешь, адресок одного кафе дам? Поезжай, посмотри. Павел Сергеевич сейчас там отдыхает. На полу. С дыркой в голове…
Лелька закрыла лицо руками, опустилась на пол. Ее плечи затряслись в истерическом рыдании.
Никита не обращал на нее внимания. Он был голоден. И остывшее жаркое казалось ему сейчас восьмым чудом света.
К водке он больше не прикасался. Сейчас не до пьянки.
Лелька уже не рыдала. Просто сидела на полу, смотрела куда-то в пустоту. Никита встал с дивана, вышел на балкон, достал из кармана четыре обоймы с остатками патронов, выложил их перед собой. Затем потянулся к перегородке, просунул руку на соседский балкон, достал оттуда сверток с четырьмя «стволами».
Оставшихся патронов хватило аккурат на два магазина. Их он вставил в два разряженных «глока». Затем вернул пистолеты на место. И пустые обоймы вместе с ними.
Он входил в комнату с балкона, когда услышал вой ментовских сирен. Никита усмехнулся. Быстро менты работают, не прошло и часа.
Когда он вернулся, Лелька сидела на диване, за столом. И как ни в чем не бывало уминала остатки жаркого.
— Успокоилась? — спросил Никита, присаживаясь рядом.
— Да вроде… А скажи, нам ничего не будет?
— А кто что докажет? Никто… Так что жуй — не горюй… И выпить можно…
— А тебя можно?
Никита почувствовал на своей ноге жаркую ручку Лельки.
— Ну вот, жизнь наладилась! — задорно подмигнул он ей.
Но руку со своей ноги убрал.
Менты копошились в подъезде и во дворе чуть ли не до самого утра. Бегали по соседям опера. Один заглянул к Никите с Лелькой. Но только по одному вопросу. Кто что видел… Разумеется, Лелька ничего не видела. А Никита ответить ничего не мог. Он якобы мертвецки пьян и сейчас спит. Алкаш он у нее, что с него взять?..
Наверняка гибель Павла Сергеевича и его «братков» спишут на разборки с конкурентами. Но ведь остается Евгений. Он трус и чмо. Но голова у него варит, при желании он сможет связать воедино конфликт Никиты с Павлом Сергеевичем и все, что произошло далее Вдруг кто-то из криминального мира решит спросить за Павла Сергеевича?..
Глава четвертая
Марта уже свыклась с ролью хозяйки отеля. Она забыла про все на свете. Работа, работа и еще раз работа. Она должна выстоять, она обязана сберечь отель для Никиты.
Хотя, казалось бы, беспокоиться не о чем. Дела шли хорошо. Сергей Абрамович крепко держал в своих руках бразды управления, заставлял вращаться в нужную сторону все, даже самые маленькие шестеренки в огромном механизме. Марта училась у него. Но в то же время и сама давала ему разумные советы.
Но самым важным в своей миссии она считала не хозяйственные дела. Ее беспокоила система безопасности отеля. И большую часть своего времени она уделяла службе безопасности. Лично следила за тем, чтобы она функционировала в бесперебойном режиме и с максимальной эффективностью.
И еще она вела активные поиски Никиты Занималась ими через Криницына.
— Ну, как успехи? — спрашивала она его каждое утро.
— Увы, увы, — разводил он руками.
И сегодня он не смог ничем порадовать ее.