– В чем дело? – простонала она. – Что случилось?
– Еще спроси: «Где я нахожусь?» – окончательно разозлилась Ирина. – Катька, очухайся! Нужно профессору звонить!
– И ты для этого поднимаешь меня в такую рань? – возмутилась Катя. – Как будто профессор не может подождать! Ему все равно делать нечего, он на пенсии.
– Как тебе не стыдно! – возмутилась Ирина. – Мы же сами просили о встрече. Не ты ли вчера целый вечер распиналась, что тебе грозит опасность?!
– Это конечно, – нехотя согласилась Катя, – но вставать в такую рань… Слушай, еще только девять утра!
– Солнце уже светит!
– За полярным кругом солнце полгода светит, – огрызнулась Катька. – Что, там вообще спать не ложиться?
– Если не встанешь, Яшка съест все круассаны! – пригрозила Ирина, и Яша с готовностью гавкнул.
Этот аргумент подействовал. Охая и стеная, Катерина приподнялась на кровати. Яша мигом сдернул с нее одеяло, Ирина подхватила подругу под мышки и всунула в тапочки. С трудом она доволокла еле переставляющую ноги Катьку до кухни и влила в нее полчашки кофе. Наконец Катькины глаза полностью открылись, и рука потянулась за круассаном.
– Это же сколько терпения нужно, чтобы тебя с кровати утром поднять! – неодобрительно заметила Ирина.
– Это реакция организма на стресс, – не моргнув глазом, ответила Катя.
– У тебя каждый день стресс! Звони профессору, неудобно перед пожилым человеком.
Ирина сама набрала номер и протянула Кате трубку.
У профессора долго не брали трубку, так что Ирина с Катей даже поспорили. Катька, дожевывая круассан, утверждала, что профессор еще сладко спит, Ирина же доказывала, что он не дождался их звонка и ушел по делам. Как оказалось, обе были не правы, потому что после десятого гудка старик все же ответил.
Однако сегодня профессор Померанцев не был так любезен. Напротив, он очень строго допрашивал Катю, как долго они женаты с Валентином Петровичем Кряквиным, при каких обстоятельствах познакомились и где Катин муж в данное время находится.
Катя удивленно таращила глаза, но, понукаемая Ириной, отвечала на вопросы довольно толково.
– Не сочтите меня слишком любопытным, – говорил профессор, – но позвольте узнать, голубушка, для чего я вам понадобился?
– Это не телефонный разговор, – быстро ответила Катя. – Но поверьте, мне очень-очень нужно с вами поговорить!
– Поговорить? – протянул профессор. – Что ж, подъезжайте прямо сейчас, только не опаздывайте, а то у меня дела… И вот еще о чем я вас попрошу: привезите, пожалуйста, ваш паспорт.
– Зачем? – оторопела Катя.
– Хочу проверить, действительно ли вы Дронова Екатерина Михайловна.
– А свидетельство о браке не нужно? – не выдержала Ирина. Она сидела рядом с Катей и слышала весь разговор.
– Нужно! – обрадовался профессор. – Очень даже нужно!
– Я с подругой приду! – закричала Катя. – Подругу можно привести? Очень приличная женщина, писательница!
– Пускай подруга тоже паспорт прихватит, – согласился профессор.
– Ты что-нибудь понимаешь? – удивленно спросила Ирина. – С чего это он такой подозрительный?
– Зря мы, наверное, к нему пойдем. Профессор в маразме и ничем нам не поможет, – закручинилась Катя. – Лет-то ему, наверное, уже много…
– Ладно, на месте разберемся, – решительно сказала Ирина. – Собирайся скоренько, нехорошо опаздывать!
Катерина собралась быстро, как солдат на марше. Она пригладила разноцветные волосы, поплескала в лицо холодной водичкой и натянула свои любимые просторные брюки цвета болотной тины. Потом сложила в сумочку документы, и подруги выскочили из дома, наказав Яше вести себя хорошо и никому не открывать дверь.
Профессор Померанцев жил в большом старом доме в центре города на Таврической улице. Во дворе распускались огромные липы, легкий ветерок относил в сторону запах помойки. Коричневая железная дверь подъезда была распахнута настежь по причине сломанного замка. Подруги поднялись на третий этаж и позвонили в нужную квартиру. Очень скоро послышались легкие шаги, сопровождаемые какими-то странными прыжками, и бодрый высокий голос спросил из-за двери, кто там.
– Это мы, Катя и Ирина! – синхронно ответили они.
– Очень приятно, – поприветствовал их голос без особой сердечности. – Поднесите, пожалуйста, ваши паспорта к глазку.
Подруги переглянулись и выполнили то, что требовалось.
– Теперь свидетельство о браке с Валентином Кряквиным, – попросил профессор. – Так, вижу…
– Вот я еще свадебную фотографию прихватила, – не выдержала Катя, – может, ее под дверь просунуть?
– Благодарю вас, – ответил профессор, – думаю, это лишнее.
Дверь распахнулась, и подруги увидели худенького низкорослого старичка. Загорелое лицо его было изрезано морщинами, щечки напоминали печеные яблочки.
– Проходите, пожалуйста, – мило улыбнулся хозяин.
Подруги с любопытством огляделись. Длинный коридор был уставлен разными африканскими штучками. Были здесь и копья, и луки, и колчаны со стрелами, висели африканские маски. Катя почувствовала себя как дома и улыбнулась профессору. Тотчас послышалось довольное уханье, и откуда-то сверху спрыгнула крупная мартышка.
– Это Трифон, знакомьтесь, – представил профессор.
Трифон был одет в кокетливый полосатый комбинезончик. Он весело заухал и подбежал знакомиться. Судя по всему, Катерина с ее разноцветными волосами произвела на него неизгладимое впечатление. Кажется, он почувствовал в ней что-то родное.
– Очень милый, – сказала Ирина и пожала крошечную ладошку.
Трифон приветствовал ее из вежливости, просто потому, что был хорошо воспитан профессором, но сердце его сразу заняла Катерина. Он прыгал вокруг нее, визжал и всячески старался ей угодить.
– Триша, – строго сказал профессор, – не мешай нам, пожалуйста. Дамы пришли по делу.
Трифон надулся и нехотя отскочил в сторону, потом, быстро перебирая лапами, полез по стенке дубового резного шкафа, с него перепрыгнул на полочку и повис на бронзовом бра, качаясь на одной руке.
– Пройдемте в комнату, – пригласил хозяин. – Только, милые дамы, прошу вас, ничему не удивляйтесь.
Комната была очень большой, с высокими потолками, как во всяком старом доме. Книжные стеллажи делили ее на две неравные части. Катерина вошла, оглядываясь на Тришку, который пытался всячески привлечь ее внимание и в данный момент посылал с люстры воздушные поцелуи. С разбегу она проскочила на середину комнаты и остановилась в изумлении. У боковой стены между шкафом и письменным столом стоял диван, обитый потертой коричневой кожей. На диване в обнимку лежали двое молодых людей в одинаковых черных костюмах, белых рубашках, черных галстуках и остроносых ботинках. Оба так и валялись на диване в этих ботинках. Различались эти двое только тем, что один был натуральным блондином, а второй принадлежал к неопределенной масти. На тюбике с краской для волос такой цвет называют «среднерусым». Двое в черных костюмах лежали тихо, глаза их были закрыты.
Катерина открыла было рот, чтобы спросить, что все это значит, как Ирина ткнула ее кулаком в бок и развернула в другую сторону. У противоположной стены возле книжных полок с толстенными фолиантами стояли круглый столик красного дерева и кресло с деревянной высокой спинкой. Подлокотники кресла плавно перетекали в вырезанные из дерева львиные морды. В кресле сидел еще один молодец, весь в черном, как и те двое, но брюнет. Одна рука его лежала на подлокотнике, вторая, полусогнутая, висела в воздухе и отчего-то не падала. Глаза у парня были неестественно выпучены, рот открыт. Он пребывал в совершеннейшей неподвижности и выглядел полным болваном.
Катя захлопала ресницами и попятилась.
– Ой! – вскрикнула она неожиданно тонким голосом. – А кто это такие?
– Вообще-то, милые дамы, я надеялся, что вы ответите мне на этот вопрос, – поклонился профессор.
– Интересное дело. – Катерина неожиданно осмелела и перешла в нападение. – У вас в квартире сидят, то есть лежат трое каких-то мертвых уродов, а вы у нас хотите узнать, кто они такие?
– Катька, не кипятись! – Ирина дернула подругу за рукав.
– Что ты меня останавливаешь? – Катерина резко вырвала руку. – Я что, неправду говорю?
– Правду, правду. – Сергей Леонидович усмехнулся. – Просто я надеялся, что вы сможете меня просветить на их счет. Дело в том, что только вчера вы позвонили мне и попросили о встрече. Сразу после этого появляются эти молодые люди и расспрашивают меня о вашем муже. Вот я и подумал, что их визит как-то связан с вашим звонком…
– Они спрашивали о Валеке? – Катя схватилась за сердце.
– Да, и еще о каких-то сиреневых камнях, – при этих словах Померанцев уставился на Катю, следя за ее реакцией.
Впрочем, особенной наблюдательности и не требовалось: Катя подскочила, округлила глаза и побледнела.
– Вы что-нибудь знаете об этих сиреневых камнях? – настойчиво повторил профессор, не сводя с Катерины глаз.
– О каких камнях? О каких таких камнях? – забормотала Катя, нервно теребя край кофты.
– Катька, не валяй дурака! – одернула Ирина подругу. – Ты же сама пришла к профессору. Так что выкладывай все, что знаешь, если хочешь, чтобы он тебе поверил и помог.
– Правильная позиция, – удовлетворенно кивнул Сергей Леонидович.
– Только, – неуверенно продолжила Ирина, – не сочтите меня излишне щепетильной, но эти люди… – она покосилась на бесчувственную троицу. – Они меня как-то смущают. Скажите честно, они живые?
– Живые, живые, – отмахнулся профессор. – Неужели вы могли подумать?..
– А в таком случае они не помешают нашей беседе?
– Нет, три-четыре часа они будут в таком состоянии, так что вы можете нисколько их не стесняться.
– Скажите, – прошептала Катя, снова сделав большие глаза, – а как это вы их?..
– Ах, это! – Профессор небрежно отмахнулся. – Традиционная африканская методика. Когда выяснилось, что эти гости ужасно воспитаны, а особенно после того, как они перешли к прямым угрозам, я понял, что с ними можно не церемониться, и поджег палочку, пропитанную соком кустарника усу-дусу. Этот дым вызывает временное помрачение сознания.
– А как же вы сами? – поинтересовалась Ирина.
– А я стоял немного в стороне и на какое-то время задержал дыхание. А Трифону велел выйти. Он очень послушный!
Трифон, услышав свое имя, возбужденно запрыгал и заухал, подняв руки над головой.
– А этот, – Сергей Леонидович кивнул на брюнета, застывшего в дикой позе, как восковая статуя, – этот зачем-то полез за оружием, поэтому мне пришлось сделать «поцелуй мамбы».
– Что? – округлила глаза Ирина.
– Я выстрелил в него из духовой трубки стрелкой, пропитанной одним экзотическим веществом. Пигмеи используют этот способ, когда охотятся на слонов. Действует быстро и безотказно.
– Боже мой, – испуганно вскрикнула Катя, – так значит, он все-таки мертв!
– Ничего не значит, – поморщился профессор, – только временно парализован. Конечно, он ничего не видит и не слышит, так что можете нисколько его не стесняться. И расскажите уже мне наконец, что за история с этими сиреневыми камнями!
– Дело в том, – начала Катя, – что мне предложили принять участие в выставке, а самое лучшее мое панно было не закончено…
Выслушав всю Катину историю, Сергей Леонидович крякнул:
– Ведь говорил же вам муж: не трогайте ничего в его кабинете. А вы все равно полезли!.. Все-таки женщины бывают иногда просто невыносимы! Вот поэтому я никогда не женился! Только представлю, что какая-то особа в юбке будет рыться в моих бумагах…
– Я бы попросила! – возмутилась Катя.
Она хотела добавить, что вряд ли какая-нибудь особа в юбке польстилась бы на Сергея Леонидовича, но вовремя удержалась, вспомнив, что он ей еще понадобится и портить отношения по меньшей мере несвоевременно.
– Во всяком случае, если бы вы не полезли в кабинет мужа, ничего из этих прискорбных событий не случилось бы. – Профессор все-таки оставил за собой последнее слово.
Трифон, который почувствовал, что Катя обиделась, подскочил к ней и протянул очищенный банан таким жестом, каким мужчины протягивают своим возлюбленным цветы.
– Спасибо, Тришенька, какой ты милый, – умилилась Катя и добавила вполголоса: – Не то что твой хозяин.
– Хорошо, Сергей Леонидович, мы с вами совершенно согласны, – поспешила пресечь дискуссию Ирина. – Катя поступила неразумно, но мы к вам пришли не за этим. Расскажите, пожалуйста, что вам известно об этих камнях! Ведь вы десять лет назад были в Африке вместе с Валентином Петровичем, значит, должны знать, как к нему попали эти несчастные булыжники…
– Да, – лицо профессора посветлело от воспоминаний, – десять лет! Неужели прошло уже десять лет?
– Уверяю вас, – подтвердила Ирина, – именно так написано в дневнике профессора Кряквина.
– Десять лет! – повторил Сергей Леонидович. – А кажется, только вчера! Валентин тогда еще не был профессором, – добавил он ревниво, – он был моим ассистентом. Способный молодой ученый…
– Профессор, не отвлекайтесь, – одернула его Ирина.
– А я и не отвлекаюсь. Это имеет прямое отношение к делу. Тогда мы находились в Кот-де-Леоне, изучали некоторые особенности культа мертвых у милонго. Это одно из самых значительных племен этой страны.
– Я знаю, – подала голос Катя, скромно потупившись.
– Да? – Профессор взглянул на нее с интересом и продолжил: – Для нашего исследования просто необходимо было пробраться к главному святилищу милонго, расположенному глубоко в непроходимых джунглях. С нами были несколько носильщиков и опытный местный проводник. Однако чем ближе мы подходили к храму, тем беспокойнее становились наши провожатые. Ночами они шептались у костра и замолкали при нашем приближении. Время от времени до нас доносились тревожные сигналы тамтамов. Конечно, мы с Валентином неплохо понимаем язык африканских барабанов, но на этот раз был использован какой-то незнакомый нам тайный код. После каждого такого сигнала наши проводники казались все более испуганными. Да и в природе происходило что-то непонятное: закаты стали слишком яркими, мимо нас пробегали, словно от кого-то спасаясь, стайки мелких животных… Проводник несколько раз предлагал нам вернуться. Ссылался на свои сны, на дурные предчувствия, но ничего прямо не объяснил, и мы с Валентином решили идти дальше.
Профессор на какое-то время замолчал, словно перенесся в прошлое. Подруги слушали его как зачарованные. Катя с удивлением обнаружила, что Трифон давно уже сидит возле нее, а она машинально почесывает его за ушами.
– Наконец наступило то страшное утро, – выразительно проговорил Сергей Леонидович. – Мы с Валентином проснулись в своей палатке и обнаружили, что остались одни. Все убежали: и проводник, и носильщики. Нет, они вовсе не собирались нас грабить, все вещи были на месте. Но наши провожатые явно чего-то очень боялись. Мы не знали, как быть в этой ужасной ситуации. Ближе к полудню мы услышали в стороне птичьи крики, по которым поняли, что через джунгли проходит большой отряд. Первым нашим побуждением было позвать тех людей на помощь, но какое-то шестое чувство нас остановило. Как выяснилось позже, интуиция спасла нас.
Мы решили взять самое необходимое из вещей и двигаться к храму, потому что до него оставалось гораздо меньше пути, чем назад. Там мы рассчитывали найти новых проводников. По пути мы вышли на след того отряда, который совсем недавно прошел через джунгли, и увидели разоренную деревню. Все жители были перебиты, а дома разрушены и сожжены. Тогда мы поняли, что рядом с нами прошли разбойники или мятежники…
– Н’Дугу! – воскликнула Катя.
– О, – удивился профессор, – вы и это знаете? Да, действительно, позднее мы узнали, что это были мятежники из клана Н’Дугу. Они направлялись, разумеется, к святилищу. Мы решили поотстать, чтобы не попасться им на глаза. Закат в тот день был еще более багровым. А ночью начался настоящий ад…
Сергей Леонидович налил в стакан воды, сделал несколько глотков и продолжил:
– Это было похоже на землетрясение. Почва под нами ходила ходуном, меня начало тошнить, как на палубе корабля в шторм. Одновременно началась гроза, молнии сверкали одна за другой, так что стало светло как днем. Совсем рядом с нами огромное дерево сгорело от удара молнии в считаные секунды, как спичка. Со всех сторон доносился вой перепуганных зверей. И вот, когда небо озарила особенно яркая вспышка, мы увидели рядом с палаткой человека. Он едва шел, израненный и измученный ночной дорогой сквозь джунгли, но в его облике чувствовалось величие, а изорванная и промокшая одежда говорила, что перед нами жрец из святилища милонго.
Человек упал перед нашей палаткой. Валентин втащил его внутрь, напоил кофе из термоса, перевязал раны. Беглец пришел в себя и рассказал, что он действительно верховный жрец милонго, что на святилище напали мятежники, но боги разгневались и разрушили храм. Множество злоумышленников уничтожено, а ему чудом удалось бежать. Однако боги сказали ему, что он не переживет этой ночи.
«Не случайно великие боги привели меня к твоему шатру, белый человек! – воскликнул жрец, собрав оставшиеся силы. – Они повелели сделать тебя хранителем унга вароси. Возьми святыню и сохрани ее до тех пор, пока не будет заново построен наш храм».
С этими словами он протянул Валентину небольшой холщовый мешочек. Валентин стал возражать, говорил, что он недостоин такой высокой чести, но жрец посмотрел ему прямо в глаза каким-то особенным немигающим взглядом и почти сразу умер.
Мы развязали мешочек. Внутри было несколько камней удивительного бледно-лилового цвета.
Наутро природа угомонилась. Гроза прекратилась, землетрясение закончилось. Мы похоронили жреца недалеко от палатки, чтобы его не обглодали дикие звери, и тронулись в путь. Через несколько часов из зарослей появились наши носильщики и проводник. Они просили у нас прощения за то, что бросили нас, и держались с удивительным почтением. Валентин хотел было рассказать проводнику о ночном происшествии, однако что-то его остановило. Позднее он сказал мне, что внезапно увидел перед собой жреца, его предсмертный взгляд и не смог вымолвить ни слова. Так и получилось, что мешочек с камнями остался у Валентина Петровича. Покидая Кот-де-Леон, он подумывал о том, чтобы отдать камни официальным лицам, но снова увидел перед собой жреца и не смог ничего сделать. На таможне, кстати, у нас не было никаких проблем, наш багаж вообще не досматривали… Вот, – профессор немного помолчал и поднял глаза на подруг, – а все дальнейшее вы уже знаете!