— И они больше не прибегут? В смысле не трупы, конечно, а новые живые крысы…
— Не должны. Гарантия, — ответила тётя, протягивая Петру Брониславовичу клочок бумаги. — А если что, вот номер моего мобильного телефона, позвоните и скажите буквально пару слов. Я приду и уморю всех остальных ваших крыс.
— Понимаю.
— В помещение неделю никого не пускать. Находиться тут в моменты отгребания подохших грызунов желательно в респираторе. Всё. До свидания. — С этими словами женщина покинула спортзал.
Пётр Брониславович с большим почтением, точно английскую королеву, провожал её до самого выхода из школы. Мир снова расцветился для него яркими красками.
С этого момента крысы и правда начали дохнуть. Их скорченные трупики валялись тут и там по всему спортзалу. Пётр Брониславович делал всё, как велела ему специалистка по крысам: сразу же закрыл спортзал и принялся устраивать уроки физкультуры на улице. И пусть дети были этим очень недовольны и капризничали — их добрый учитель знал, что этим делал для них доброе дело, то есть спасал от крысиного нашествия. По нескольку раз в день он трудолюбиво, повязав на лицо респиратор, вооружившись совком, шваброй и ведром, сгребал дохлых грызунов, щедро засыпал их раздобытой у завхоза негашёной известью и выносил на помойку.
Однако крысы не пропадали. На место отравленных собратьев прибегали откуда-то новые. Напрасно лазил Пётр Брониславович по углам, искал норы. Ничего найти ему не удавалось. Теперь враги стали ещё хитрее — уже не выбегали всей кучей, а действовали по одному, практически не попадаясь своему отравителю на глаза. И такие хитрые крысы пошли, Пётр Брониславович не переставал удивляться. Они стали появляться в спортзале… со своей провизией. То пакет варёных макарон откуда-то припрут, то бублики. Как они это делают, Пётр Брониславович ещё мог себе представить — схватят пакет с макаронами своими острыми сильными зубами и волокут. А с бубликами-то и вовсе ясно как день. Бублик круглый, его и катить можно, и в зубах нести. Но вот каким образом им удалось банку борща в спортзал затащить — Пётр Брониславович даже предположить не мог.
«Да, — в полном недоумении размышлял он, сидя возле банки борща, голубцов и кулёчка с жареной картошкой, которые в очередной раз обнаружил припрятанными между гимнастическими матами, — вот это номер. Смеётся, Петруша, над тобой природа, потешается животный мир. Ну и крысы! До чего смышлёные. Серьёзный у меня, стало быть, противник, хорошо подготовился к войне, раз такие запасы провианта себе делает. Но я не сдамся — ни за какие коврижки!»
Пётр Брониславович с ещё большим рвением принялся бороться с крысами, то есть грести их недвижные тела в ведро и ссыпать в мусорный контейнер.
Проблемы и неприятности продолжали одолевать замученного крысами физкультурника. Тут и война с буйным восьмым «Г», который никак не хотел поддаваться дрессировке, тут и странное поведение пока ещё своих учеников седьмого «В»: то они свирепую учительницу математики доведут, то двоек полный журнал нахватают. Да одна ученица Редькина чего стоила. После не поддающегося объяснению номера с залезанием в пианино Галина Гавриловна попросила мужа повнимательнее присмотреться к девочке, определить, может, с ней что стряслось. Не обижать её, не ругать, плохих оценок не ставить…
И вот сейчас Пётр Брониславович, собираясь выносить из спортзала очередную порцию крысиных покойничков, услышал из коридора среди других приглушенных детских голосов и тоненький голосок Зои Редькиной.
Он открыл дверь. И действительно, все в сборе — Редькина и её одноклассники тут же отскочили в сторону.
— Так, что это вы тут делаете? — не снимая респиратора, спросил Пётр Брониславович.
— Мы… — растерялся стоявший ближе всех к двери Витя Рындин.
— Мы просто хотели посмотреть, — не очень уверенно проговорила обычно всегда знающая что сказать Арина Балованцева.
— Что посмотреть? — Пётр Брониславович поставил инструменты за дверь и снял респиратор. — Нечего сюда заглядывать. Я же сказал, в спортзал не заходить! Крысы тут расплодились, а я их травлю.
Ученики в гробовом молчании смотрели на него и внимательно слушали.
— А это, — продолжал Пётр Брониславович, вытаскивая из-за двери ведро, — так сказать, пострадавшие трупы. Наелись ядов. Так что нечего вам в спортзале делать, там крысиная отрава везде разложена. В кульках. А от неё наверняка вредное излучение. Идите, ребятки, лучше на улицу гулять, а то ещё чего доброго заболеете.
С этими словами он вновь надел респиратор и захлопнул дверь.
Все четверо стояли и по-прежнему молча смотрели на захлопнувшуюся дверь. И тут раздался громкий плач. Коридорное эхо многократно усиливало его. Вслед за плачем послышалось кряхтение и повизгивание. Арина и Витя тотчас оглянулись — это Зоя Редькина, зажмурившись и не переставая рыдать, вцепилась в волосы Антоше Мыльченко. Тот кряхтел, стараясь вырваться на свободу.
— Зоя, ты что? — бросились к ней изумлённые одноклассники.
На крики из спортзала выскочил перепуганный Пётр Брониславович, на ходу сдирая с себя респиратор.
— Припасы, припасы, — заходилась тем временем в плаче Зоя, — это ж отрава… А не проблемы в семье! А я, как дура, пришла с запеканкой!
— Нет, Зоя, это другое, ведь проблемы у Петра Брониславовича в семье есть, есть! — кричал, пытаясь вырваться, Антоша.
— Придурок ты! Гуманоид несчастный! — горько плакала Зоя.
А Витя Рындин тем временем молча выдёргивал бедного Антошу из её рук. Вскоре ему это удалось, и освобождённый Антоша поспешил затаиться у двери в самом уголочке.
— А я макароны воровала, сосиски из холодильника утащила и в чайнике их вари-и-ила! — громко выла Редькина.
— Стоп, что за плач? — спросил Пётр Брониславович. — Редькина, кто тебя обидел?
— А-а, это Мыльченко! — запричитала Зоя. — Сказал, что за матами в мешочках еда!
— И ты её ела? — не на шутку испугался учитель. — Быстро говори! Рындин, за врачом, срочно! Если ела, это чревато!
Витя бросился бежать к кабинету школьной медсестры, который находился в другом конце здания.
— Не ела! — Зоя вытерла нос бумажным платком, который подсунула ей Арина. — Мыльченко сказал, что это вы из кулёчков едите!
Пётр Брониславович наклонился и посмотрел на сидящего в уголке Антошу:
— Я ем? Ты что, Антон? Зачем мне отраву есть?
— Потому что у вас проблемы в семье… — пролепетала Зоя.
Арина хихикнула. Всё становилось понятно.
— И поэтому я отраву ем? Чтобы себя жизни лишить, так, что ли? Ну вы даёте, господа хорошие… А ты, Витя, почему за врачом не бежишь?
Витя, который свесился с перил и внимательно прислушивался к разговору, пожал плечами:
— Потому что она вроде не ела.
Пётр Брониславович запаниковал. Эти дети совершенно выбили его из колеи.
— Зоя, ты ещё и ничего не ела? С самого утра? Ну всё, сейчас, на голодный желудок, яд подействует мгновенно!
— А-а-а! — в ужасе заголосила Зоя, бессильно оседая на пол.
— Пётр Брониславович, да не ела Редькина никакого яда! — крикнула Арина Балованцева.
И тут учитель рассердился:
— То есть как — не ела? Что вы меня путаете? То ела, то не ела! Редькина, ну-ка признавайся!
— Не ела, — чётко ответила Зоя, которую Арина подняла с пола и поставила на ноги, придерживая под локоть и вытирая ей нос платком. — В смысле яда. Не ела.
— А чего ж тогда умираешь?
— Н-не знаю… — пробормотала Зоя, и две дорожки слёзок вновь потекли из её глаз.
— А вы, Пётр Брониславович, нашу еду ели? — донёсся до учителя физкультуры голосок Антоши Мыльченко. — Борщик там, картошку жареную, макароны…
— Вашу еду? Так это вы за маты продуктов наложили? — воскликнул Пётр Брониславович.
Антоша скромно потупился.
— А я на крыс грешу! Думал уж, это крысы едой запасаются. А это вон кто таскает! Спасибо, ребята, конечно. Но зачем?
— Пётр Брониславович, — всхлипнула Редькина. — А у вас проблемы в семье есть? Вас из дома не выгоняли?
— Да вы что!
— А кормят?
— Дома? От пуза, — уверил Зою Пётр Брониславович и погладил её по голове.
— Ой, как хорошо! — Зоя обрадованно вздохнула, вытирая последние слёзки.
Арина и Витя от души засмеялись.
— Ну, просто беда мне с вами, — вздохнул Пётр Брониславович. — Чего только не придумаете! Ну, ладно, давайте по домам, а я пойду к своим крысам.
— Пётр Брониславович, а можно, мы посмотрим, что там, в спортзале? — попросил взбодрившийся Антоша Мыльченко, и Зоя тут же подхватила:
— На норки, на трупики?
Но учитель физкультуры отрицательно замахал головой. Ребята принялись громко настаивать, проситься и канючить, и довольно быстро Пётр Брониславович сдался.
— Только на одну минутку, — подчёркнуто сурово заявил он. — Так, у вас у всех есть носовые платки? Быстренько вытаскивайте. А без платков не пущу в спортзал ни за какие коврижки.
Платки оказались у всех, кроме Антона. Пётр Брониславович был неумолим. Тогда Арина молча протянула Антоше свою шапку. Детектив просиял, с благодарностью принимая от неё средство химической защиты.
— Закрываем нос и рот платком! — скомандовал Пётр Брониславович, запуская в спортзал четвёрку особо любопытных учеников. — Прищуриваем глаза! Аккуратно заходим! Дышим через раз.
Ничем особенным в спортзале не пахло, добросовестный учитель просто боялся воздействия крысиного яда на подрастающие детские организмы. Да и смотреть, собственно, было нечего. Только негромкий шорох слышался непонятно откуда. И ещё попорченные маты зияли рваными ранами. А так ни крыски, ни трупа, ничего не видно… Все Пётр Брониславович уже ревностно смёл в ведро.
— А откуда они выбегают? — спросила Арина через платок. Она стояла в самом хвосте группы и почему-то не норовила, как обычно, вылезти вперёд и всё в подробностях рассмотреть.
— Вот так и не понял, — вздохнул Пётр Брониславович. — Как будто отовсюду. Ко мне тут специалистка по крысам приходила, так тоже этого места не нашла.
— А яды где? — поинтересовался Витя Рындин, присаживаясь на корточки и приглядываясь.
— Вот, — с видом знатока Антоша Мыльченко указал в узкую щель между матами.
— Вареньице! — презрительно фыркнула Зоя Редькина, намереваясь пнуть кучку «вареньица» ногой.
— Не вздумай трогать! — подскочил к ней Пётр Брониславович. — Очень ядовитое! Всё, посмотрели? Выходим.
Он вывел свою экскурсию за пределы спортзала.
— И когда в спортзале можно будет физкультуру проводить? — спросил Витя Рындин.
— Когда там больше крыс не будет, — ответил Пётр Брониславович. — А специалист на этот счёт ничего конкретного не обещала.
— Что за специалист? — поинтересовалась Арина, наблюдая, как Витя за спиной у Петра Брониславовича благополучно выдрал из замка застрявшую там отмычку.
— Вызванный нашим руководством! Оставила номер своего телефона.
— Визитку свою? — деловито поинтересовался Антон.
— Нет, просто бумажку, задрипанную ещё такую… — с этими словами Пётр Брониславович порылся в карманах, вытащил бумажку с телефоном, повертел в руках.
Все тут же сунули в неё нос, а Витя Рындин вытащил телефон и быстренько сфотографировал написанное на ней. В задумчивости Пётр Брониславович положил бумажку в карман.
— Так что же эта женщина хотела-то? — спросила Арина. — Зачем телефон оставила?
— Да так… Сказала, звонить ей можно, если что… — ответил Пётр Брониславович. Хотел ещё что-то добавить. И вдруг осёкся на полуслове.
— Что случилось? — насторожилась Арина.
— Ничего не понимаю… — пробормотал Пётр Брониславович. — Каким ещё руководством, если я только сегодня директору с завучем об этих проклятых крысаках хотел сказать. И опять не успел. Ладно, всё, ребятки, идите-ка по домам… Вы уж, пожалуйста, про этих крыс никому не рассказывайте, ладно? Я всё сам улажу…
— Хорошо, хорошо…
— Вот, спасибо. Всё, Арина, Антоша, до свидания, давайте-давайте…
Пётр Брониславович сделался сразу тревожным, заботы и проблемы вновь омрачили его лицо. Он шмыгнул в спортзал и закрылся на замок. Ребятам ничего не оставалось, кроме как покинуть здание школы. Потому что их одноклассники давно уже разошлись по домам.
Глава VII Чтобы жизнь мёдом не казалась
— Как же это всё подозрительно, — сказала Арина, когда она и те, кто был посвящён в тайну Петра Брониславовича, оказались в самом углу спортивной площадки, возле дырки в заборе.
— Да чего подозрительного-то? — попытался разрядить напряжение Витя. — Сейчас этих крыс везде, как собак нерезаных. Где хотят, там и шастают. Скажи спасибо, что они на людей не нападают.
Арина ничего не ответила.
— А если начнут? — округлила глаза Редькина.
— В лоб получат, — отрезал Витя Рындин.
Антон Мыльченко стоял далеко в стороне и старательно делал вид, что совершенно не прислушивается к разговору. Но на самом деле держал ушки на макушке. Он очень боялся, что над ним, чья версия загадочных проблем Петра Брониславовича потерпела полный крах, будут смеяться. И собирался, услышав хоть что-нибудь в свой адрес, сразу же давать отпор.
Но никто над ним не смеялся. И когда компания наконец отправилась по домам, Антоша не спеша побрёл сзади. Мысли его были заняты рассказом о сыщике Великолепенском. Ведь теперь приходилось полностью переделывать весь сюжет о происках коварной Галины, страданиях доброго друга главного героя Петра и о трагической загадке, которую сыщик раскрыл… Но тревожная обстановка, связанная с этой загадкой, осталась. Антон уверял себя, что, как тонкий психоаналитик, всем своим существом чувствует её. Жаль только, что теперь никак нельзя было сообщить об этом Зое Редькиной. Она сразу в волосы вцепится, без всякого предупреждения. Антоша понял, что опять остался без верного слушателя. И, наверное, друга.
Антон горестно вздохнул, глядя в спину Редькиной, которая шустро семенила под руку с Ариной Балованцевой. Совершить что-то необыкновенное, распутать какую-нибудь другую непонятную историю, настоящую, таинственную и опасную, — вот что необходимо было ему! Распутать — и таким образом полностью реабилитироваться перед Зоей. Чтобы опять начать с ней дружить. И чтобы рассказ дальше продвинулся.
На следующий день в столовой по длинному столу, за которым сидел и обедал седьмой «В», друг за другом деловито пробежали три крысы. Увидев их, девочки, да и некоторые мальчики, подняли страшный визг и, побросав ложки и тарелки, вскочили со своих мест. В другом конце обеденного зала тоже зазвенела посуда и раздались громкие вопли и визг. Несколько классов одновременно ринулись вон из столовой.
Арина Балованцева, чьё лицо стало белее мела, сидела, вцепившись в табуретку, и не могла пошевелиться. Уже вылетела из столовой большая часть её класса, а она всё сидела и не двигалась.
— Арин, пойдём, чего ты? — подергал её за плечо Витя Рындин.
И почувствовал, что Арина будто окаменела.
— Где они? — сквозь зубы проговорила она.
— Крысы? Да убежали, — ответил Витя. — И наши все тоже смылись. Так что пойдём отсюда.
Арина огляделась.
— Я не могу, — пробормотала она, — у меня ноги дрожат. И руки. Стыдно идти. Я очень, оказывается… крыс боюсь.
Она с усилием отодрала руку от края табуретки и протянула её вперед. Рука сильно дрожала, просто ходила ходуном.
— Видишь?
Витя кивнул и взял Арину за руку. В этот момент мимо стола пронеслись повар, завуч и учительница биологии.
— Все спокойно выходим из столовой! — сложив ладони рупором, кричала завуч. — Спокойно!
— Чего сидите, быстренько идите отсюда! — обернувшись на Арину и Витю, скомандовала учительница биологии и махнула рукой в направлении двери, куда мощным потоком уже хлынули все, кто ещё оставался в столовой.
Арина растерянно посмотрела на Витю.
— Я боюсь, представляешь? — сказала она, но с места всё же не двигалась. И свою дрожащую руку у Вити не отнимала. — Боюсь, пойду, а крыса на ноги мне прыгнет… Они такие серые, противные. Зубы длинные, жёлтые, грязные, заразу переносят и носы откусывают… На меня прямо столбняк напал, только я их увидела. Что, позор мне, да?
— Ну, что ты, мало ли кто чего боится, — ответил Витя.
Он-то крыс совершенно не боялся. А сейчас не мог понять, что происходит. Потому что был даже рад, что по столу пробежались крысы. Сколько Витя знал Арину, получалось так, что она не боится ничего — ни свирепой училки Овчарки, ни хулиганов, ни тёмных улиц… Витя и сам был далеко не трус, но девочка Арина Балованцева удивляла и его, и всех своей решимостью и бесстрашием. Витя очень хотел быть с ней рядом, стать ей нужным. Но как? Единственное, что Витя хорошо умел делать, — это охранять и защищать, недаром он занимался кикбоксингом и пятиборьем. И Витя всегда был рядом с Ариной, готовый в любой момент защитить и обезопасить её. Но Арина сама справлялась со всеми своими проблемами. Витя восхищался ею и думал, что она, видимо, супердевочка. А тут крысы помогли… Обычные крысы, которых почти что все девчонки боятся. И Арина, как выяснилось, боится. Так боится, что даже позволила себе оказаться совсем беззащитной и перепуганной…
Витя взял её за плечи и заставил подняться с табуретки.
— Дрожат? — спросил он.
— Да.
— Это из-за того, что ты очень напряглась. Я же видел — все наши, как полагается, завизжали и побежали. А ты сидела молча и не двигалась, — с этими словами Витя повернул Арину к себе и пристально посмотрел ей в лицо. — Потому что хотела показать, что не боишься. Ведь так?