– Какая прелесть! – Сьюз задыхается от восторга.
– Или эти! – Я демонстрирую черно-коричневые сапоги, вкусно пахнущие кожей и лошадиной упряжью. – На зиму.
Каждая новая пара выглядит все заманчивее и аппетитнее. Следующие двадцать минут я только и делаю, что раскапываю для Сьюз новые и новые модели и охаю, когда она их меряет. До чего же красивые у нее ноги…
Эффектно тряхнув волосами, Сьюз говорит:
– Жаль, здесь нет Карамельки.
(Карамелька – это ее лошадь. Если честно, то хорошо, что ее здесь нет, иначе Сьюз точно записалась бы в родео.)
В конце концов она ограничивает выбор между светлыми сапожками со стразами и черными с белой вышивкой. Готова поспорить, что купит она обе пары.
– Кстати, – поднимает Сьюз голову. – Бекс, а ты почему ничего не меряешь?
– Нууу… – тяну я, пойманная врасплох. – Вообще-то мне ничего не нравится.
– Не нравится?! – изумленно распахивает она глаза. – Что, даже померить ничего не хочешь?
– Нет.
– Совсем ничего?
– Ээ… нет. Но ты продолжай, не останавливайся, – машу я руками.
– Не хочу, – сдавленно говорит она. – Я хотела купить сапоги нам обеим. В знак дружбы. Что у нас все по-прежнему. Но раз тебе здесь неинтересно…
– Нет, что ты! Очень интересно! – торопливо говорю я.
Ужасно не хочу расстраивать Сьюз. Однако здесь я чувствую ту же самую тошноту, что и раньше. Пересиливая себя, беру ближайшую пару.
– Вот эти очень красивые. – Они коричневые, с черным лазерным тиснением, на ноге сидят идеально. – И размер подходящий. Беру.
Я выдавливаю улыбку.
Сьюз стоит в одних носках, держа обе пары сапог, и подозрительно щурится.
– Точно?
– Да.
– И что, больше ничего не примеришь?
– Ну…
Я обвожу полки взглядом, пытаясь возродить в себе былые ощущения. «Сапожки! – мысленно твержу я. – Сьюз хочет купить мне классные сапожки! Вау!»
Однако я и сама понимаю, как фальшиво это звучит. Когда обувь выбирала Сьюз, я очень за нее радовалась; когда речь зашла обо мне самой, все стало совсем по-другому. С нарочитым восторгом я беру бирюзовую пару и натягиваю на ноги.
– И эти тоже славные.
– Славные?
– Я хотела сказать… – мучительно ищу нужное слово, – …потрясающие. Шикарные.
– Бекс, хватит, – кривится вдруг Сьюз. – Будь уже собой. Стань нормальной.
– Я и есть нормальная, – спорю я, но выходит не слишком убедительно.
– Что с тобой? – Сьюз, красная от волнения, буравит меня взглядом.
– Все хорошо!
– Неправда! Ты ведешь себя странно. Словно… – Она замирает. – Постой-ка. Ты опять в долгах, да? Не волнуйся, плачу я…
– Нет, что ты, больше никаких долгов. Просто… Мне надоел шопинг. Вот и все.
– Тебе надоел шопинг? – Сьюз с грохотом роняет обе пары сапог.
– Немножко. Ну, для себя. Мне нравится покупать разные вещи Минни и Люку… Или вот тебе. – Я улыбаюсь. – А для себя я присмотрю что-нибудь в другой раз. – Я подбираю упавшие сапожки и протягиваю ей. – Смотри, какие классные.
Однако Сьюз не пытается их забрать – лишь с опаской глядит на меня.
– Бекс, что случилось? – спрашивает она наконец.
– Ничего. Просто… не знаю, устала, наверное.
– Ты как будто выдохлась. Я раньше не замечала. Слишком занята была своими проблемами… А на тебя не обращала внимания.
– Да нечего было замечать. Не волнуйся, все нормально.
Тишина. Сьюз внимательно меня изучает, затем подходит ближе, берет за руки и заглядывает в глаза.
– Так, Бекс, признавайся: чего больше всего ты сейчас хочешь? Не обязательно из вещей. Вообще. Например, съездить в отпуск, найти работу… все, что угодно.
– Я… ну…
Я пытаюсь определиться с желаниями. Странно. Внутри – одна пустота.
– Мне хочется… чтобы все были здоровы, – с запинкой выговариваю я. – Мира во всем мире. И всего такого.
– Это на тебя непохоже… Не знаю, что с тобой случилось.
– Потому что мне не нужна пара ковбойских сапог?
– Нет! Потому что тебе ничего не хочется. Ты всегда была… такой энергичной. А теперь куда все это делось? Вот что могло бы тебя сейчас увлечь?
Я молчу, а внутри замираю от ужаса. Когда я последний раз чем-то увлеклась, чуть до развода не дошло.
– Не знаю, – отвожу глаза.
– Подумай. Чего ты хочешь? Бекс, давай уже поговорим откровенно.
– Ну… – после бесконечной паузы начинаю я. – Наверное…
– Что «ну»? Бекс, не томи.
Я смущенно передергиваю плечами.
– Наверное, я хотела бы еще одного ребенка. Но, как видишь, пока не вышло. И, наверное, уже не выйдет. Вообще никогда. – Я откашливаюсь. – Так, глупые мечты.
Я поднимаю голову. Сьюз в ужасе глядит на меня, прижимая руку к губам.
– Бекс, я и подумать не могла… Ты никогда и не намекала.
– Говорю же, глупости.
Я закатываю глаза и отхожу в сторону. Мне ее сочувствие не нужно. Лучше бы я молчала.
– Бекс…
– Не надо, – трясу я головой. – Хватит. Честно. Все нормально.
Мы молча переходим в соседний шатер, где столы завалены кожаными аксессуарами.
– Так… чем вы займетесь потом? – спрашивает наконец Сьюз, словно только сейчас об этом подумала. – Люк вернется в Англию?
– Да, – киваю я. – Когда разберемся с папой и Тарки, полетим обратно. Начну искать работу. Правда, не уверена, что найду. Сейчас ведь кризис и все такое…
Я поднимаю плетеный ремень, равнодушно гляжу на него и кладу обратно.
– Я надеялась, ты станешь звездным стилистом, – грустно тянет Сьюз, и я, еле удержавшись на ногах, хватаюсь за стол.
– Не издевайся! Ты же надо мной смеялась.
– Было такое. – Сьюз краснеет. – Но мне правда хотелось бы увидеть твое имя в титрах какого-нибудь блокбастера. Я бы тобой гордилась.
– Ээ… Ясно. – Я отворачиваюсь, стискивая зубы. Вспоминать об этом слишком неприятно.
– Значит, будешь строить карьеру в Англии. Делов-то!
– Наверное…
Под ее проницательным взглядом я перехожу к другому столу. Не хочу, чтобы Сьюз лезла мне в душу. И без того тошно.
– Нравится? – спрашивает она вдруг, протягивая отвратительного вида ожерелье из кожи, украшенное винными пробками.
– Нет! – в ужасе шарахаюсь я.
– Слава богу. А то ты меня пугаешь.
В глазах у нее пляшут веселые огоньки, и я невольно улыбаюсь. Как же я по ней скучала – по старой доброй Сьюз! Словами не передать!
Это, конечно, очень замечательно и интересно – быть взрослой женщиной, матерью и женой… Но иногда в субботу вечером хочется оторваться, выкрасить волосы цветными мелками и всю ночь смотреть «Грязные танцы».
– Сьюз, помнишь, как мы жили вдвоем в той квартире? – спрашиваю. – Как я пыталась готовить карри? Когда мы еще не вышли замуж? И детей не завели…
– Не говоря уж об изменах, – вставляет она.
– Не надо об этом! Просто мне вдруг стало интересно… Тогда ты так представляла себе семейную жизнь?
– Не знаю… Не совсем. А ты?
– Я думала, будет проще, – признаюсь я. – У мамы с папой все шло гладко. Обеды по воскресеньям, гольф, бокальчик шерри по вечерам… Все было спокойно и размеренно… И посмотри на них сейчас. Или на нас. Просто кошмар какой-то!
– Все у тебя будет хорошо, – уверяет Сьюз. – Вы с Люком – отличная пара.
– Вы с Тарки – тоже, – подхватываю с энтузиазмом. – Я в вас не сомневаюсь.
– А что насчет нас с тобой?.. Бекс, прости, я так ужасно себя вела…
– Не надо извиняться! Мы ведь не… Ну, у нас…
Я замолкаю, не зная, что сказать. Щеки пылают. Сьюз вновь стала самой собой – но что будет, когда вернется Алисия?
– Рано или поздно все меняется. Это нормально.
– Меняется? – удивленно переспрашивает Сьюз.
– Вы с Алисией очень сдружились, – неловко напоминаю я.
– Нет! Господи! – Сьюз в отчаянии прикрывает глаза. – Мне было ужасно гадко. Все из рук валилось. Я не знала, что делать… Бекс, Алисия мне вовсе не подруга. Она не сможет стать моей подругой, потому что это место уже занято тобой. Ну, по крайней мере, я надеюсь… – Она глядит на меня так жалобно, что мне не по себе. – Бекс, мы ведь по-прежнему друзья?
Горло перехватывает. В груди словно распускается тугой узел. Он так долго стягивал все внутри, что я успела к нему привыкнуть.
– Бекс?..
– Если я позвоню тебе ночью… – Голос отчего-то не слушается. – Ты ответишь?
– Я тут же приеду, – решительно кивает Сьюз. – Что бы ни случилось. Обязательно. – Глаза у нее блестят от слез. – А тебя и спрашивать не надо. Ты ведь уже здесь.
– Ты обратилась ко мне не ночью, – честно напоминаю я. – Где-то часов в восемь вечера.
– Какая разница. – Сьюз толкает меня в плечо, и я смеюсь, хотя хочется плакать. Я боялась, что теряю ее. Но теперь все будет по-прежнему. Наверное.
Я отвожу взгляд, пытаясь собраться с мыслями. И вдруг, поддавшись порыву, беру уродливый кожаный браслет, украшенный пивными пробками (еще безобразнее того ожерелья), и невозмутимо протягиваю Сьюз.
– Примеришь? Тебе пойдет.
– Вот как, значит? – сверкает она глазами. – Что ж, а ты в этом будешь просто неотразимой.
Она поднимает ленточку для волос, всю усыпанную жуткими пластмассовыми виноградинками, и мы обе фыркаем. Я обшариваю взглядом столы в поисках очередной гадкой вещицы, как вдруг замечаю знакомый силуэт.
– Эй, Люк! – машу я рукой. – Мы здесь! Узнал что новенькое?
– Мама! – подпрыгивая, вопит Минни – Овечки!
– Пока ничего, – громко говорит Люк, чтобы ее перекричать. – Как дела?
Он целует меня и переводит взгляд на Сьюз, безмолвно спрашивая: «Вы помирились?»
– Все хорошо, – заверяю я. – То есть не все хорошо, но… в общем, ты понял.
«Просто Сьюз шантажирует тайный любовник, и ее брак висит на волоске», – выразительно говорю я взглядом, только Люк, кажется, не понимает.
– Люк, ты никогда не интересовался деревьями в Летерби-Холле? – напряженно спрашивает Сьюз. – Или, может, Тарки что-нибудь рассказывал? Не помнишь дерево под названием «Совиная башня»?
– Хм… Нет, прости. – Внезапный вопрос, судя по всему, сбивает его с толку. – А тебе зачем?
– Жаль…
– Потом объясню, – встреваю я. – То есть… Сьюз, ты не против? Если я все расскажу?
Она краснеет и отводит глаза.
– Нет. Только не при мне. А то я со стыда умру.
«В чем дело?» – одними губами шепчет Люк.
«Потом», – сигнализирую я в ответ.
– Овечки! – яростно кричит Минни. – Овечки-и-и!
Она дергает Люка за руку, и он вздрагивает.
– Минни, постой. Сперва с мамой поговорим.
– Чего она хочет? Купить овечку?
– Нет, прокатиться, – смеется Люк. – Для детей здесь тоже есть родео – на овцах.
– Быть не может! – таращу я глаза. – Что, прямо верхом?
– Ага. Правда, дети не столько скачут, сколько пытаются удержаться в седле, – хохочет Люк. – То еще зрелище.
– Господи! – ужасаюсь я. – Минни, дорогая, ни за что! Лучше мы купим тебе милую пушистую овечку.
Я протягиваю к ней руки, но она яростно меня отталкивает.
– Хочу-у-у на ове-е-ечку-у-у!
– Ой, да разреши ей! – Сьюз словно выходит из транса. – Я в Шотландии тоже каталась на овцах.
– Это же опасно!
– Вовсе нет, – насмешливо возражает она. – Детям надевают шлемы. Я видела.
– Она слишком маленькая!
– Минимальный возраст – два с половиной года, – заламывает Люк бровь. – Я как раз тебя искал предупредить, что она прокатится.
– Прокатится? – У меня слов нет. – Вы что, спятили?
– Бекс, где твой дух авантюризма? Я крестная Минни и разрешаю ей прокатиться на овечке. – Сьюз наконец-то превращается в саму себя. – Пойдем, Минни. Мы на Диком Западе. Покажем всем, как надо ездить верхом!
Я что, здесь единственная, кто способен мыслить здраво?
Когда мы подходим к арене, я теряю дар речи. Даже не знаю, с чего начать. Животные – совсем дикие. А люди сажают на них детей. И аплодируют. Сейчас, например, по песку носится здоровенная белая овца, а у нее на спине цепляется за шерсть мальчик в бандане лет так пяти. Зрители орут и снимают его на телефон, а мужчина с микрофоном комментирует весь этот кошмар.
– И наш юный Леонард все еще в седле!.. Молодец, Лео! Осталось чуть-чуть… а-а-ах!
Леонард, само собой, грохается с этой тварюги с горящими глазами. Трое мужчин бросаются ее ловить, а мальчик, отряхнувшись, вскакивает на ноги, и зрители встречают его овациями.
– Давайте поприветствуем нашего героя!
– Лео-нард! Лео-нард! – скандирует целая толпа справа – должно быть, его родственники.
Леонард кичливо вскидывает руки в победном жесте, а потом срывает с шеи бандану и бросает ее зрителям.
Это что еще такое? Он всего лишь мальчишка, который упал с овцы, а не чемпион Уимблдона!.. Я гляжу на Сьюз в надежде, что она разделит мое неодобрение, но та светится от восторга.
– Совсем как я в детстве!
Странно все это. Сьюз росла в аристократической британской семье, а не на каком-то там ранчо в Аризоне.
– Хочешь сказать, твои родители тоже носили ковбойские шляпы? – не удерживаюсь я от шпильки.
– Бывало, – не моргнув глазом, отвечает та. – Ты же знаешь мою маму. Порой она приходила на манеж в очень странном виде.
Да уж, не сомневаюсь… У ее мамы такая разношерстная коллекция одежды, что «Вогу» и не снилось. А ведь она очень привлекательная женщина, стройная и подтянутая. Попади она к хорошему стилисту (ко мне, например), выглядела бы супер (а так она почти всегда одета как с барахолки).
На арену выскакивает девочка верхом все на той же овце. А может, уже и на другой. Кто их знает, этих овец? Скачет она резво, и ничего удивительного, что девочка почти сразу же падает.
– Встречайте Кайли Бакстер! – объявляет ведущий. – Кайли сегодня исполнилось шесть лет!
– Идем, – говорит Сьюз. – Запишем Минни.
Она берет Минни за руку и ведет к палатке у входа. Там выдают несколько анкет, Люк их заполняет и расписывается, а я пытаюсь найти повод для отказа.
– Тебе не кажется, что Минни выглядит больной? – спрашиваю Люка.
– Овечки, – радостно подпрыгивает та. – Скачки на овечках. Скачки на овечках!
Глаза горят, лицо пылает.
– Слушайте, да у нее температура. – Я щупаю ей лоб.
– Хватит тебе. – Люк возводит глаза к небу.
– Мне кажется… Мне кажется, она лодыжку подвернула.
– У тебя ножка не болит? – спрашивает он у Минни.
– Нет, – решительно отвечает та. – Хочу скачки на овечках.
– Бекки, не надо так над ней трястись, – открыто заявляет Люк. – Она должна узнавать что-то новое.
– Ей всего два года!.. Простите, – обращаюсь я к женщине, собирающей анкеты. Она тощая и загорелая, а на куртке у нее бейджик: «Конно-спортивная школа Уилдернесса. Главный тренер».
– Да, милая моя? – поднимает она взгляд от бумаг. – Уже заполнили?
– Моей дочери всего два года. Наверное, ей еще рано принимать участие. Что скажете?
– Ей уже есть два с половиной?
– Да, но…
– Тогда никаких проблем.
– Как это никаких проблем?! Она не умеет ездить верхом! А на овцах вообще нельзя ездить! – Я беспомощно заламываю руки. – Вы все спятили!
Женщина хрипло смеется:
– О, не волнуйтесь, мэм. Таких мелких мы выпускаем на арену с папочками. – Она весело подмигивает. – И они вовсе не скачут. Им просто так кажется.
Она говорит очень протяжно: «Ме-е-елких».
– Я вообще не хочу, чтобы моя «мелкая» ездила верхом на овце, – упрямлюсь я. – Она же может упасть.
– Не упадет, мэм, не волнуйтесь. Папочка будет рядом и сразу ее поймает, правда, сэр?
– Конечно, – кивает Люк.
– Так что если она хочет прокатиться, давайте анкету.
Я бессильна. Моя драгоценная дочурка вот-вот сядет верхом на овцу. Представляете: овцу!
Люк отдает документы, и мы проходим к воротам для участников. Парень в футболке с логотипом Аризонской городской ярмарки подходит к Минни, надевает на нее защиту и шлем и подводит к небольшому загону, где в отдельных стойлах стоят штук шесть овец разного размера.
– Сейчас посадим тебя на овечку, – инструктирует он жадно слушающую Минни. – А ты держись крепко-крепко. Ни за что не отпускай, хорошо?
Минни с горящими глазами торопливо кивает, и парень хохочет.
– Такие мелкие никогда не слушают, – говорит он. – Она грохнется, вы и глазом моргнуть не успеете. Вы уж держитесь рядом, сэр.
Люк кивает.
– Что, Минни, готова?
Боже, меня вот-вот стошнит. Это настоящее родео. Минни посадят на овцу, откроют ворота, она выскочит на арену и… Совсем как в «Гладиаторе»!
Ну ладно, не совсем. Но все равно ужасно. Меня мутит от страха, и я закрываю глаза ладонью, подглядывая сквозь пальцы, а Сьюз снимает на телефон и вопит:
– Минни, давай!
– Не отходите далеко, – еще раз предупреждают Люка. – И если что, сразу снимайте с седла.
– Ясно.
– Овечка старая и послушная. Мы специально бережем ее для самых мелких.
Минни сосредоточенно хмурит брови. Давно она так не упрямилась, пытаясь добиться своего. Наверное, с тех самых пор, как решила надеть праздничное платье, а оно было в стирке, так что Минни весь день отказывалась вообще одеваться.
Внезапно звучит гонг. Началось. Ворота распахиваются.
– Минни, вперед! – кричит Сьюз. – Покажи им!
Я замираю на месте, ожидая, что овца взбрыкнет и подбросит мою девочку футов на десять в воздух. Однако та бежит спокойно, потому что парень с Аризонской ярмарки крепко держит ее за сбрую. Извивается, конечно, но не бузит.
Ох. Слава богу.
Все не так плохо, как я думала.
– Молодец, малышка! – секунд через десять говорит парень Минни. – Отлично справилась. А теперь слезай и…
Люк отходит на пару шагов, чтобы сделать фото. Сьюз презрительно фыркает:
– И это все? Господи, а споров-то было…
– Скачки на овечке, – упрямо орет вдруг Минни. – Хочу скачки на овечке.
– Пора слезать…
– Скачки на овечке!
Я даже не поняла, что случилось: то ли Минни пнула овцу, то ли еще что, – но та вдруг взвивается на дыбы, отпихивает парня и рысью скачет по арене – а Минни у нее на спине судорожно цепляется за шерсть.
– Боже! – ору я. – Помогите!