2 февраля войска Воронежского фронта приступили к проведению Харьковской наступательной операции под кодовым названием «Звезда». Войска Брянского фронта, возобновив 12 февраля наступление, стремились обойти Орел с юга и юго-востока. 16 февраля армии Воронежского фронта овладели Харьковом и продолжали продвигаться к Днепру. Однако 19 февраля противник силами танкового корпуса ССУ 40-го и 48-го танковых корпусов нанес контрудар по правому крылу Юго-Западного фронта, создав угрозу прорыва во фланг и в тыл Воронежского фронта. Одновременно немецкое командование перебросило в район к югу от Орла несколько дивизий. В результате войска Брянского фронта встретили сильное сопротивление врага и за две недели смогли продвинуться всего на 10–30 км, достигнув рубежа Новосиль, Малоархангельск.
Левофланговой 16-й армии Западного фронта предстояло наступать на жиздринском направлении и тесно взаимодействовать с войсками Центрального фронта. Армия имела всего четыре стрелковые дивизии и одну стрелковую бригаду, которые занимали оборону в полосе шириной 75 км. На усиление армии были направлены 326-я и 64-я стрелковые дивизии, 9-й танковый корпус и значительные артиллерийские средства. В ходе операции она дополнительно получила еще пять стрелковых дивизий и управление 8-го гвардейского стрелкового корпуса с двумя стрелковыми бригадами. Однако многие части и соединения прибывали неожиданно, без предварительного уведомления. Они часто нарушали маршевую дисциплину, создавая пробки и путаницу на дорогах, совершали движение в дневное время и этим раскрывали перед противником подготовку наступления. Обращение командующего 16-й армией генерал-лейтенанта И.Х. Баграмяна к командующему фронтом с просьбой навести порядок в поступлении резервов к каким-либо результатам не привело.
Согласно приказу генерал-полковника Конева ударной группе 16-й армии (6 стрелковых дивизий, одна стрелковая бригада, один танковый корпус, 4 танковые бригады со средствами артиллерийского усиления) предстояло прорвать оборону противника на 18-километровом участке. В дальнейшем, стремительно развивая наступление в направлении Мужитино, Любохна, окружить и уничтожить врага в районе Брянска и овладеть им. Частью сил предписывалось оказать содействие стрелковой дивизии 10-й армии Западного фронта в овладении Людиновом, одновременно расширяя прорыв в сторону своего левого фланга и свертывая вражескую оборону в юго-восточном направлении. Подвижной группе (9-й танковый корпус, одна стрелковая дивизия, полк на лыжах) предписывалось с выходом войск 16-й армии на рубеж Дятьково, Любохна стремительным броском захватить Брянск. На подготовку к операции отводилось лишь пять суток. Этот срок оказался нереальным из-за несвоевременного подхода соединений и частей, передаваемых в состав армии, а потому он был продлен.
Противник уже 16 февраля 1943 г. знал о готовящемся наступлении. Он, стремясь его сорвать, выдвинул к 20 февраля на участок предстоявшего прорыв из глубины и соседних участков части 211-й и 321-й пехотных дивизий, значительное количество противотанковой артиллерии и до 100 танков и штурмовых орудий{280}. Оборона была хорошо подготовлена в инженерном отношении, включая широко разветвленную систему траншей, связанных ходами сообщения при множестве открытых пулеметных площадок. Вдоль переднего края были установлены проволочные заграждения, различные противотанковые препятствия, минные поля.
22 февраля после артиллерийской подготовки, длившейся более двух часов, войска 16-й армии перешли в наступление. Преодолевая упорное сопротивление противника, они ценою огромных усилий сумели в ночь на 25 февраля прорвать главную полосу обороны, но взломать ее на всю тактическую глубину не смогли. В это время на командный пункт армии, где находился генерал-полковник Конев, позвонил Сталин. Он раздраженным голосом спросил:
— Товарищ Конев, почему вы не развиваете наступление?
— Товарищ Сталин, у меня для этого нет необходимых сил и средств, — ответил Конев.
— Смотрите, как действуют ваши соседи, как наступает Воронежский фронт! А вы!
Действительно, войска Воронежского фронта успешно в то время наступали, имея перед собой не соединения вермахта, а войска союзников Германии. Об этом Конев и сказал Верховному Главнокомандующему. Это вывело Сталина из себя.
— Ну, конечно, вы не можете, — сказал он. — Перед вами, конечно, особый противник.
Недовольство Верховного не предвещало ничего хорошего. Надо было исправлять положение. Генерал-полковник Конев приказал войскам 16-й армии продолжить наступление. 26 февраля они форсировали р. Ясенок, а к вечеру следующего дня продвинулись на 5–6 км. Командующий армией генерал-лейтенант Баграмян решил для завершения разгрома жиздринской группировки врага ввести в сражение 9-й танковый корпус. Однако генерал-полковник Конев не дал санкцию на это, разрешив только снять с пассивного участка 217-й стрелковой дивизии два ее стрелковых полка. В результате не удалось столь малыми силами развить наступление.
Сталин не простил Коневу его высказывание о противнике. 27 февраля был издан приказ № 0045 Ставки ВГК: «Освободить от должности командующего войсками Западного фронта генерал-полковника Конева И.С., как не справившегося с задачами руководства фронтом, направив его в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования. Назначить командующим войсками Западного фронта генерал-полковника Соколовского В.Д., освободив его от должности начальника штаба фронта»{281}.
Позднее, И.С. Конев отмечал: «Не буду говорить о том, насколько тяжело я это переживал, это и так понятно. Правда, не подать вида и сохранить выдержку мне, хотя с трудом, но удалось. Баграмян переживал эту историю не меньше меня. Он присутствовал при моем предыдущем разговоре со Сталиным всего 24 часа назад и, узнав о моем неожиданном снятии, пытался душевно поддержать меня, совершенно открыто и прямо заявил, что считает принятое Ставкой решение неправильным и несправедливым»{282}.
И.С. Конев считал, что освобождение его от должности не было прямым следствием разговора с Верховным Главнокомандующим. По мнению Ивана Степановича, решение было принято в результате «необъективных донесений и устных докладов со стороны Булганина», с которым у него к тому времени сложились «довольно трудные отношения». Булганин не раз предпринимал попытки вмешаться в непосредственное руководство операциями, хотя это и не входило в функции члена Военного совета фронта. А потому Конев всегда ставил его в рамки должностных полномочий, что не осталось без последствий.
Оказавшись не у дел, И.С. Конев выехал в Москву и в течение трех дней не выходил из дому. Затем поехал в Генштаб, где встретился с командующим Волховским фронтом генералом армии К.А. Мерецковым, вызванным в Ставку ВГК{283}.
— Что ты тут делаешь? — спросил Мерецков.
— Ничего не делаю, свободен, — ответил Иван Степанович.
— Как так свободен?
— Снят с фронта.
— Ну а какое-нибудь назначение получил?
— Нет пока.
— Я напомню Сталину о тебе, — сказал Мерецков.
Мерецков сдержал свое слово. Он попросил Сталина назначить Конева командующим армией на Волховском фронте, благо там имелась вакантная должность. Сталин ничего не ответил, а только спросил, в каком настроении находится Конев. Мерецков сказал, что в плохом.
Вскоре Коневу позвонили на квартиру и сказали, чтобы он связался по вертушке со Сталиным.
— Товарищ Конев, здравствуйте. Как ваше настроение? — спросил Сталин.
— Плохое, товарищ Сталин.
— Почему плохое?
— Я — солдат, в такое время солдат не может сидеть, он должен воевать.
— Подождите. Дайте мне три дня на то, чтобы разобраться. Мы вас пошлем вновь командовать фронтом.
— Товарищ Сталин, — сказал Конев. — Если вы считаете, что я не могу справиться с командованием фронта, то я готов ехать командовать армией. Надеюсь, что с этим я справлюсь.
— Нет, мы вас пошлем командовать фронтом. Подождите три дня, дайте мне срок разобраться. Желаю всего хорошего.
14 марта 1943 г. генерал-полковник И.С. Конев был назначен командующим войсками Северо-Западного фронта. В новой ипостаси он пробыл недолго. 22 июня его неожиданно вызвали в Ставку…
Глава 5. ОПЕРАЦИЯ «РУМЯНЦЕВ»
Вызов генерал-полковника И.С. Конева в Москву был связан с теми событиями, которые назревали в районе Курского выступа, образовавшегося в результате наступления войск Красной Армии зимой 1942/43 г. и их вынужденного отхода во время Харьковской оборонительной операции. Еще 13 марта 1943 г. А. Гитлер подписал оперативный приказ № 5, в котором командующему группой армий «Юг» ставилась задача к середине апреля сосредоточить сильную танковую группировку севернее Харькова, а командующему группой армий «Центр» — ударную группировку южнее Орла. Обеим группировкам предстояло встречными ударами в общем направлении на Курск окружить и уничтожить советские войска внутри Курского выступа{284}.
Глава 5.
ОПЕРАЦИЯ «РУМЯНЦЕВ»
Вызов генерал-полковника И.С. Конева в Москву был связан с теми событиями, которые назревали в районе Курского выступа, образовавшегося в результате наступления войск Красной Армии зимой 1942/43 г. и их вынужденного отхода во время Харьковской оборонительной операции. Еще 13 марта 1943 г. А. Гитлер подписал оперативный приказ № 5, в котором командующему группой армий «Юг» ставилась задача к середине апреля сосредоточить сильную танковую группировку севернее Харькова, а командующему группой армий «Центр» — ударную группировку южнее Орла. Обеим группировкам предстояло встречными ударами в общем направлении на Курск окружить и уничтожить советские войска внутри Курского выступа{284}.
В том, что противник предпримет именно такие действия, не было сомнений у заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. 8 апреля он представил И.В. Сталину доклад, в котором отмечал, что противник, понеся большие потери в зимней кампании, видимо, не сумеет создать к весне большие резервы с целью вновь предпринять наступление для захвата Кавказа, выхода на Волгу и глубокого обхода Москвы{285}. Поэтому весной и в первой половине лета противник развернет наступательные действия на более узком фронте и будет решать свою задачу строго по этапам с целью захвата Москвы. Учитывая наличие в данный момент вражеских группировок против Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, Жуков полагал, что «главные наступательные операции противник развернет против этих трех фронтов, с тем чтобы, разгромив наши войска на этом направлении, получить свободу маневра для обхода Москвы по кратчайшему направлению». На первом этапе противник, собрав максимум сил, в том числе до 13–15 или 15–16 танковых дивизий (всего до 2, 5 тыс. танков), при поддержке большого количества авиации «нанесет удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока». Вспомогательный удар «с целью разрезания нашего фронта надо ожидать с запада из района Ворожбы, что между реками Сейм и Псел, на Курск с юго-запада». Цель наступления — разгром и окружение 13, 70, 65, 38, 40 и 21-й армий с последующим выходом на рубеж р. Короча, Короча, Тим, р. Тим, Дросково. На втором этапе возможно наступление противника в общем направлении Валуйки, Уразово с целью выхода во фланг и в тыл Юго-Западному фронту. Одновременно из района Лисичанска ожидался встречный удар в северном направлении на Сватово, Уразово. На остальных участках предполагалось, что противник будет стремиться выйти на рубеж Ливны, Касторное, Старый и Новый Оскол. На третьем этапе возможно развитие наступления с целью овладения рубежом Лиски, Воронеж, Елец, а, затем противник, прикрывшись в юго-восточном направлении, предпримет удар в обход Москвы с юго-востока через Раненбург, Ряжск, Рязань.
Жуков подчеркивал, что противник основную ставку сделает на свои танковые дивизии и авиацию, так как его пехота сейчас значительно слабее подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году. «Для того чтобы противник разбился о нашу оборону, кроме мер по усилению ПТО[47] Центрального и Воронежского фронтов, — отмечал Георгий Константинович, — нам необходимо как можно быстрее собрать с пассивных участков и перебросить в резерв Ставки на угрожаемые направления 30 полков ИПТАП[48]; все полки самоходной артиллерии сосредоточить на участке Ливны — Касторное — Ст. Оскол. Часть полков желательно сейчас же дать на усиление Рокоссовскому[49] и Ватутину[50] и сосредоточить как можно больше авиации в резерве Ставки, чтобы массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми соединениями разбить ударные группировки и сорвать план наступления противника… Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника…»
Сталин, получив доклад Жукова, дал указание начальнику Генштаба Маршалу Советского Союза Василевскому запросить мнение фронтов. Генералам армии Ватутину и Рокоссовскому Верховный Главнокомандующий позвонил сам и потребовал представить соображения по оценке обстановки и плану предстоящих действий. В своих донесениях, по свидетельству Василевского, «командующие сообщали, что в отношении сил противника и его намерений их мнение совпадает с мнением Г.К. Жукова и Генерального штаба». И далее Василевский пишет: «Что касается плана действий войск, командование и штаб Центрального фронта высказывались за то, чтобы объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку врага, пока она еще не подготовилась к наступлению, и тем самым лишить противника возможности использовать ее для нанесения удара через Ливны на Касторное одновременно с ударом от Белгорода. Руководство Воронежского фронта высказалось только по поводу намерений врага»{286}.
Сталин, изучив предложения командующих фронтами, решил, укрепляя оборону на всех важнейших направлениях, сосредоточить основные усилия севернее и южнее Курска, где, как ожидалось, должны развернуться главные события. Здесь предусматривалось создать сильную группировку войск, которой предстояло, отразив удары противника, перейти в наступление, нанося главный удар на Харьков, Полтаву и Киев с целью освобождения Донбасса и всей Левобережной Украины. На Маршала Советского Союза Жукова возлагалось общее руководство Центральным и Воронежским фронтами и контроль над выполнением указаний Ставки ВГК.
«…Уже в середине апреля, — свидетельствует Жуков, — Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне (здесь и далее выделено Жуковым. — Авт.). Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 года. В то время фактически уже стало известно о намерении противника нанести по Воронежскому и Центральному фронтам мощный удар с привлечением для этого крупнейших танковых группировок и использованием новых танков “тигр” и “пантера” и самоходных орудий “фердинанд”.
Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка ВГК считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчетам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить. Одновременно с планом преднамеренной обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок.
Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его»{287}.
Выводы Жукова из сложившейся обстановки и о намерениях Верховного Главнокомандования вермахта, как стало известно позднее, в целом подтверждает и оперативный приказ № 6, подписанный Гитлером 15 апреля. Он содержит задачи войск и мероприятия по их обеспечению в новой наступательной операции, получившей условное наименование «Цитадель». В приказе отмечалось: Щелью наступления является сосредоточенным ударом, проведенным решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой — из района южнее Орла, путем концентрического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска противника и уничтожить их. В ходе этого наступления в целях экономии сил следует занять новый сокращенный фронт по линии Нежега — р. Короча — Скородное — Тим — восточнее Щигр — р. Сосна»{288}.
Командующие группами армий «Юг» и «Центр» генерал-фельдмаршалы Э. фон Манштейн и Х.Г. фон Клюге, а также начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник К. Цейтцлер были настроены решительно по поводу проведения операции «Цитадель». Но их оптимизм не разделял командующий 9-й армией генерал-полковник В. Модель. Он, располагая данными о создании советскими войсками сильно укрепленной обороны в районе Курской дуги, 4 мая в Мюнхене на совещании с участием Гитлера высказал опасения о возможности прорыва такой обороны. Доклад Моделя, который пользовался особым доверием фюрера, произвел на него сильное впечатление. Он стал опасаться, что наступление не будет проведено быстро и успешно или, по крайней мере, так быстро, чтобы осуществить окружение крупных сил противника. Поэтому Гитлер заявил о необходимости еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или об его переносе. 11 мая фюрер решил перенести начало операции на середину июня.