И.В. Сталин неоднократно получал от всех видов разведки сведения о сроках начала операции «Цитадель». 8 мая штабы Центрального, Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов были предупреждены Ставкой ВГК о том, что удары на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении следует ожидать 10–12 мая. Затем 20 мая было сообщено о намерении противника начать наступление в период 19–26 мая. Виновником всего этого был Гитлер. Не лишенный дара предвидения, он чувствовал опасность, так как не был полностью уверенным в успехе затеваемого мероприятия. Однако 1 июля фюрер определился с окончательной датой перехода в наступление — 5 июля. «Свое решение начать операцию “Цитадель” он обосновывал правильно тем, что мы не можем больше ждать, — вспоминал фон Манштейн, — пока противник начнет свое наступление, возможно, лишь зимой или после открытия второго фронта. Быстрый и полный успех наступления желателен также в связи с тем влиянием, какое он окажет на наших союзников и на нашу родину»{289}.
Решение Гитлера не было тайной для советской Ставки. 2 июля она сообщила командующим войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов, что, по имеющимся сведениям, противник может перейти в наступление в период 3–6 июля.
Группе армий «Юг» приказывалось сосредоточенными силами нанести удар из района Белгорода и к западу от него с целью прорыва обороны войск Воронежского фронта на рубеже Прилепы, Обоянь и соединения восточнее Курска с войсками группы армий «Центр». Главное направление удара предписывалось прикрыть с запада и с востока{290}. Группа армий «Центр» должна была нанести массированный удар с рубежа Тросна, район севернее Малоархангельска, прорвать оборону войск Центрального фронта на участке Фатеж, Веретиново, сосредоточивая основные усилия на своем восточном фланге, и соединиться с ударной армией группы армий «Юг» у Курска и восточнее. Для прикрытия наступающей группировки с востока предписывалось в кратчайший срок выйти на рубеж Тим, восточнее Щигры, р. Сосна, не ослабляя направления главного удара. Прикрытие наступающей группировки с запада намечалось осуществить частью имеющихся сил. От войск группы армий «Центр», оборонявшихся на участке западнее р. Тросна до разграничительной линии с группой армий «Юг», требовалось путем частных ударов специально созданными группами сковать советские войска и затем нанести удары по окружаемой группировке противника.
Итак, обе стороны ставили перед собой весьма ответственные задачи. Для их выполнения нужны были соответствующие силы и средства. Группа армий «Центр» насчитывала 460 тыс. человек, около 6 тыс. орудий и минометов и до 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий. Ей противостоял Центральный фронт, имевший свыше 710 тыс. человек, 5280 орудий всех калибров, более 5,6 тыс. минометов, 1783 танка и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Его сосед, Воронежский фронт насчитывал около 630 тыс. человек, свыше 4 тыс. орудий всех калибров, 4150 минометов, 1661 танк и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Ему предстояло померяться силами с 4-й танковой армией и армейской группой «Кемпф» группы армий «Юг» и 2-й полевой армией группы армий «Центр», которые насчитывали 440 тыс. человек, 4 тыс. орудий и минометов и до 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий{291}. По мнению В.Н. Замулина, в трех танковых корпусах (48-й, 3-й, 2-й танковый корпус СС) группы армий «Юг», нацеленных на прорыв главной полосы обороны Воронежского фронта, насчитывалось 1543 танка и штурмовых орудий{292}.
Гитлер не случайно ожидал подвоха со стороны своего недруга Сталина. По решению Верховного Главнокомандующего в тылу Воронежского и Центрального фронтов был сосредоточен мощный стратегический резерв — Степной военный округ. Он насчитывал 573 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 4 тыс. минометов, 1550 танков и САУ{293}. Оба фронта и округ превосходили противника в людях в 2,1 раза, по орудиям и минометам — почти в 2, 8, а по танкам и САУ — в 1,9 раза.
Степным военным округом, созданным 15 апреля на базе полевого управления и войск Резервного фронта, командовал генерал-полковник М.М. Попов, которого 5 июня сменил генерал-полковник. М.А. Рейтер. Однако его кандидатура не устраивала И.В. Сталина. При подготовке Воронежско-Касторненской операции Рейтер, командовавший Брянским фронтом, предлагал отсрочить ее начало на день. Это не понравилось Сталину, который лично контролировал подготовку операции. Он тогда резко отчитал Рейтера. Как показали дальнейшие события, командующий Брянским фронтом был прав. Нехватка времени на подготовку операции, затруднения со снабжением и сосредоточением войск привели к тому, что противник успел подтянуть резервы и упорной обороной сумел избежать разгрома. Но Сталин не простил Рейтеру его спор по поводу начала операции, а потому решил сместить Макса Андреевича с должности.
23 июня Сталин принял в своем кремлевском кабинете Конева.
— Вы, товарищ Конев, назначаетесь командующим Степным военным округом — нашим главным резервом, — сказал Иосиф Виссарионович. — Он должен сыграть важную роль в контрнаступлении. Вы понимаете, товарищ Конев, какое назначение вы получаете в связи с обстановкой, которая складывается на южном направлении? Противник, видимо, создаст очень сильные группировки для того, чтобы срезать Курский выступ. Ваш округ, расположившись за Центральным и Воронежским фронтами, должен быть в готовности, если прорвется противник, отразить его удары и не допустить развития прорыва в восточном направлении как на орловском, так и на белгородском направлении. Поэтому полосу, занимаемую войсками округа, надо хорошо подготовить в оборонительном отношении, а в тылу, по рекам Воронеж и Дон, подготовить государственный рубеж обороны. Задачи доведем директивой. Главное, вы должны подготовить войска к обороне и вместе с тем к тому, чтобы сыграть важную роль в контрнаступлении. Рекомендую побывать на Воронежском фронте, чтобы быть в курсе обстановки, знать направления возможных ударов противника. Сейчас слетайте к семье в Куйбышев. Затем на фронт. Желаем вам успехов!
Сталин, не мешкая, вместе с Маршалом Советского Союза Жуковым подписали приказ № 0031 Ставки ВГК о назначении генерал-полковника Конева командующим войсками Степного военного округа{294}. Членом Военного совета был назначен генерал-лейтенант Л.З. Мехлис.
И.С. Конев, навестив семью, 24 июня прибыл в Воронеж, где начался новый этап в его военной биографии. На то, чтобы изучить состояние войск Степного военного округа и оборону противника, а также завершить все мероприятия по отражению его возможного наступления, у Ивана Степановича было всего десять дней. Под его руководством в частях и соединениях проводились занятия по боевой и политической подготовке, мероприятия по совершенствованию оборонительных позиций и накоплению запасов материальных средств.
Командующий округом, контролируя подготовку к предстоящему сражению, был доволен действиями своих подчиненных. Но ему не давала покоя одна заноза, причиной которой был член Военного совета округа Мехлис. Он, будучи в свое время личным секретарем Сталина, сделал головокружительную карьеру по партийной, государственной и военной линии, сыграл зловещую роль в судьбе командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова. За поражение войск Крымского фронта Мехлис был освобожден от должности члена Военного совета, понижен в воинском звании и назначен членом Военного совета 6-й армии. Но вскоре снова вошел в доверие к Сталину. Обладая от природы неуживчивым характером, крайней подозрительностью по отношению к людям, Лев Захарович вместе со своими помощниками неустанно искал «врагов народа». В одной из армейских редакций был найден «троцкистский гнойник», о чем Мехлис немедленно телеграфировал начальнику Главного политуправления Красной Армии А.С. Щербакову, не поставив в известность командующего военным округом. В телеграмме требовалось расформировать коллектив редакции и прислать из Москвы новый состав. После того, как редакцию основательно перетрясли, оказалось, что ничего «контрреволюционного» в действиях ее сотрудников не было. Суть состояла в том, что один из работников вносил в общую тетрадь свои беседы с бойцами и командирами, а не в блокнот, как того требовалось. Ведь ведение дневников в годы войны было запрещено, а толстая общая тетрадь была признана дневником. В результате весь коллектив редакции был обвинен в политической неблагонадежности.
Конев обо всем этом узнал случайно. Вскоре позвонил Сталин и задал несколько вопросов, касающихся состояния войск и их боеспособности. Получив исчерпывающие ответы, Иосиф Виссарионович поинтересовался:
— Как приживается на новом фронте товарищ Мехлис?
— Мехлис нигде прижиться не может, — прямо ответил Конев, — он тут путается у меня, да и других под ногами и мешает боевой работе. Я с ним сработаться не смогу. Прошу Вас, товарищ Сталин, уберите его от нас, пока не случилось большой беды…
Конев обо всем этом узнал случайно. Вскоре позвонил Сталин и задал несколько вопросов, касающихся состояния войск и их боеспособности. Получив исчерпывающие ответы, Иосиф Виссарионович поинтересовался:
— Как приживается на новом фронте товарищ Мехлис?
— Мехлис нигде прижиться не может, — прямо ответил Конев, — он тут путается у меня, да и других под ногами и мешает боевой работе. Я с ним сработаться не смогу. Прошу Вас, товарищ Сталин, уберите его от нас, пока не случилось большой беды…
Сталин неспроста задал свой вопрос. Мехлис доложил ему, что в Степном военном округе не все обстоит благополучно, облив грязью многих командиров, в том числе и Конева. Однако на сей раз Сталин не пошел на поводу у своего любимчика. 6 июля Сталин приказом № 30145 произвел рокировку: Мехлис был назначен членом Военного совета Брянского фронта вместо генерал-лейтенанта танковых войск И.З. Сусайкова, который стал членом Военного совета Степного военного округа{295}.
Как известно, утром 5 июля войска группы армий «Юг» и «Центр» перешли в наступление, положив начало Курской битве. Получив сообщение об этом, генерал-полковник Конев приказал немедленно привести войска округа в боевую готовность, а также принять меры по оперативной маскировке частей, оборонительных рубежей и объектов тыла{296}.
Несмотря на мощь удара, противник за пять дней ожесточенных боев сумел вклиниться в оборону войск Воронежского фронта на глубину всего около 35 км. В ходе оборонительного сражения генерал-полковник Конев несколько раз выезжал в штаб этого фронта, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой. Вечером 9 июля Ставка ВГК своей директивой № 46196 переименовала Степной военный округ в Степной фронт. В его состав включались 27-я армия с 4-м гвардейским танковым корпусом, 53-я армия с 1-м механизированным корпусом, 47-я армия с 3-м гвардейским механизированным корпусом, 4-я гвардейская армия с 3-м гвардейским танковым корпусом, 52-я армия, 3, 5 и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса, 5-я воздушная армия, а также все части усиления, тыловые части и учреждения Степного военного округа. Командный пункт фронта предписывалось с 12 июля развернуть в районе Горяниново{297}.
Генерал-полковник Конев, получив директиву Ставки, почувствовал, что скоро ему придется вступить в сражение. Действительно, обстановка, складывавшаяся в полосе Воронежского фронта, требовала этого. Противник настойчиво рвался к Обояни и Прохоровке. Командующий Воронежским фронтом генерал армии Ватутин, стремясь не допустить этого, решил утром 12 июля нанести мощный контрудар по 4-й танковой армии генерал-полковника Г. Гота в направлении Большие Маячки. Эту задачу Ватутин возложил на левофланговый 33-й стрелковый корпус 5-й гвардейской армии и 5-ю гвардейскую танковую армию. Одновременно правофланговый 32-й стрелковый корпус 5-й гвардейской армии совместно с 6-й гвардейской армией должен был нанести удар в направлении Красная Поляна, Гремячий, Прохоровка{298}. К проведению контрудара привлекалась также часть сил 40-й, 69-й и 7-й гвардейской армий. С воздуха наземные войска прикрывали 2-я и 17-я воздушные армии.
Сталин, обеспокоенный вклинением войск группы армий «Юг» в оборону соединений Воронежского фронта на корочанском направлении, решил привлечь к контрудару и часть сил Степного фронта. Во втором часу ночи 12 июля генерал-полковнику Коневу была направлена директива № 01815, которая требовала уничтожить группировку противника, двигающуюся в направлении Корочи и далее к р. Оскол. Для достижения этой цели приказывалось нанести удар силами 47-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса с юго-востока и 1-го механизированного корпуса — с севера{299}.
Командующий Степным фронтом принял решение сосредоточить в районе Скородное, Короча ударную группу в составе трех армий (47, 53, 52-я), двух механизированных (1-й, 3-й гвардейский) и одного танкового (4-й гвардейский) корпусов. Этими силами намечалось 19 июля нанести удар с участка Подольхи, Ломово вдоль р. Северский Донец на Белгород. Ближайшая задача — уничтожить прорвавшегося противника северо-восточнее Белгорода, а затем развить наступление путем ввода в сражение 27-й и 4-й гвардейской армий{300}. Сталин утвердил решение Конева.
В то время как ударная группа Степного фронта готовилась к нанесению контрудара, в стане противника возникли разногласия по поводу дальнейшего развития операции «Цитадель». 13 июля командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге доложил Гитлеру, что в связи с большими потерями войска 9-й армии не в состоянии успешно развивать наступление. Однако командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Манштейн был иного мнения, считая, что «остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу». Но Гитлер прислушался к мнению командующего группой армий «Центр», решив остановить операцию «Цитадель» под предлогом того, что необходимо перебросить часть сил в район Средиземного моря. Наряду с этим группе армий «Юг», которой был подчинен 24-й танковый корпус, было приказано разбить противостоящего противника и тем самым обеспечить переброску сил на другой театр военных действий.
Тем временем обстановка складывалась не в пользу противника. 16 июля войска Воронежского фронта перешли в наступление, а на следующий день войска Юго-Западного и Южного фронтов нанесли удар по 6-й армии. Это вынудило Главное командование Сухопутными войсками изъять из состава группы армий «Юг» 2-й танковый корпус С.С. 18 июля фон Манштейн лишился также двух танковых дивизий, которые были переданы в распоряжение командующего группой армий «Центр». Она с трудом отражала удары войск левого крыла Западного фронта, Брянского и Центрального фронтов, приступившие еще 12 июля к проведению Орловской стратегической наступательной операции под кодовым наименованием «Кутузов».
Не только фон Манштейн лишился части своих сил. В таком же положении оказался и генерал-полковник Конев. С восьми часов вечера 14 июля он по распоряжению Ставки ВГК передал Воронежскому фронту 27-ю армию с 4-м гвардейским танковым корпусом, с 23 часов 18 июля в резерв Ставки — 52-ю армию, 3, 5 и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса. Взамен получил от Воронежского фронта 69-ю и 7-ю гвардейскую армии с занимаемыми ими участками. Конев впоследствии отмечал, что выступал против такого способа использования стратегических резервов, предлагая не «раздергивать» фронт по частям, а использовать его в полном составе для перехода в контрнаступление. Но, как пишет Иван Степанович, Ставка не согласилась с этим предложением.
В час дня 19 июля генерал-полковник Конев, получив данные от авиации и разведки об отходе противника в южном и юго-западном направлениях, доложил представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Жукову, что решил немедленно силами 1-го механизированного корпуса и двух стрелковых дивизий 53-й армии начать преследование врага на белгородском направлении. Замысел командующего Степным фронтом состоял в том, чтобы к вечеру 20 июля перерезать шоссе Обоянь — Белгород и выйти в район Ярик, Шопино, Гостищево. На войска 69-й армии возлагалось преследование противника вдоль левого берега Северского Донца на Белгород, а на 7-ю гвардейскую армию — в направлении Мясоедово, Старый Город{301}.
Несмотря на то, что противник оказывал упорное сопротивление, войска Воронежского и Степного фронтов к 23 июля вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции. В тот же день представитель Жуков уточнил задачу Коневу:
— Войскам вашего фронта следует подготовить удар на смежном крыле Воронежского фронта в южном направлении с целью прорвать вражескую оборону, рассечь белгородско-харьковскую группировку и во взаимодействии с 57-й армией Юго-Западного фронта уничтожить противника в районе Харькова, освободив Харьковский промышленный район. Далее, Иван Степанович, смотрите на Днепр, Вас ждут Полтава и Кременчуг.
Задачи войск Степного фронта легли в основу плана Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции (кодовое наименование «Полководец Румянцев»). Ее замысел состоял в том, чтобы мощным фронтальным ударом смежных крыльев Воронежского и Степного фронтов прорвать оборону противника на 22-километровом участке северо-западнее Белгорода, затем рассечь вражескую группировку с последующим охватом и разгромом ее в районе Харькова. Одновременно предусматривалось нанести вспомогательный удар из района Готни на Ахтырку, чтобы обеспечить действия главных сил Воронежского фронта с запада, а наступлением правого крыла Юго-Западного фронта (57-я армия) из района Мартовой на Мерефу оказать содействие Степному фронту в освобождении Харькова.
К началу операции войска Воронежского и Степного фронтов насчитывали 980, 5 тыс. человек, более 12 тыс. орудий и минометов, 2, 4 тыс. танков и САУ, 1, 3 тыс. боевых самолетов{302}. Кроме того, для поддержки войск фронтов были выделены 200 самолетов авиации дальнего действия, часть сил 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта и авиации Войск ПВО страны.