— К кому это — вам? — пробормотал Кудесников себе под нос, а вслух спросил: — Вы в этот город, вероятно, частенько наведываетесь? — и поспешно добавил: — По службе.
— Частенько.
— А где тут можно заправиться? Бензина мало.
— Да вот, прямо сейчас будет автозаправочная станция. На въезде, не проскочите.
Сливка остался в машине и, отодвинувшись подальше от страшной сумки, наблюдал за своим попутчиком, который вышел наружу и завел беседу с парнем в красивом рабочем комбинезоне с названием нефтяной компании на груди. Сливка вздохнул. Сам он не очень любил разговоры с незнакомцами, они его тяготили.
Тут он заметил, что его попутчик что-то сунул парню в руку, а тот в ответ передал ему. Визитка? Удивительная общительность и скорость установления контактов!
Когда они опять тронулись в путь, Сливка хотел спросить, зачем ему визитка парня с автозаправки, но не успел. Кудесников задал вопрос первым.
— А где тут у вас можно остановиться? Чтобы и недорого, и чистенько было? Есть здесь гостиница с хорошим соотношением цены и качества?
— Есть такая, — энергично кивнул Сливка. -
Называется «Слава». Находится на улице 25-летия Октября.
«Очень оригинально», — чуть не сказал Кудесников вслух.
— Вы знаете дорогу?
— Знаю, я здесь частый гость. И в этой гостинице часто останавливаюсь.
«Слава» была обнесена оградой с большими воротами аляповатой советской ковки. Над ними висела табличка, на которой было выбито название гостиницы и лозунг: «Отдых — это смена видов деятельности». Кудесникова, подрулившего к самым воротам, мучил вопрос, на какую такую деятельность могли согласиться пролетарии после года вкалывания на заводе. Но Сливка лишил его возможности поразмышлять о загадках советской действительности.
— Послушайте, мне неудобно, но… Может быть, вы меня сначала до моей гостиницы подбросите?
— А эта разве не ваша? — грубовато спросил Кудесников, уставший от сюрпризов, которые ему подбрасывал Сливка.
— Не моя. Мне другую фирма оплачивает, более… М-м… Дорогую. Вы ж хотели цена — качество, — начал оправдываться он. — Вот я и вспомнил об этой…
— Ну, говорите, куда ехать? — Арсений сделал вид, что сдался с неохотой.
Сливка показывал дорогу, приплясывая на заднем сиденье и время от времени косясь на сумку с «кролокотом». Когда они добрались до места, он горячо поблагодарил:
— Спасибо вам, вы меня выручили, можно сказать, спасли! Вы мой благодетель!
Он даже сделал было попытку обнять Кудесникова, но тот кинул на него тяжелый взгляд, и Сливка не рискнул приблизиться.
— Предпочитаю твердую валюту!
— Ах да, что ж я, действительно… — забормотал Роман Петрович и стал судорожно шарить по карманам. — Просто я подумал… Вы говорили…
— Ну что вы, прекратите, это я так, пошутил неудачно. Вы мне машину починили, это я вас благодарю.
— Но что бы я без вас делал? Я бы до сих пор стоял на обочине!
— А как бы я без вас? Я бы тоже стоял на обочине и пинал колеса!
— Нет, но если бы не вы…
— Ну, а если бы не вы…
Идиотский обмен благодарностями продолжался еще несколько минут. В конце концов, окончательно расстроив друг другу нервы, Кудесников и Сливка гуськом двинулись к гостинице, которая называлась «Дубовая роща».
* * *Убедившись (не без помощи вездесущих и корыстолюбивых служащих гостиницы), что Сливка залег в своем номере спать и быстро вряд ли проснется, Кудесников решил немного размяться, а заодно более подробно и внимательно изучить место предполагаемых боевых действий. Гостиница стояла не в центре, но в живописном и, как ему объяснили, престижном районе города, граничащем с заповедным лесом.
«Только пешком!» — решил Арсений и отправился на разведку. Уже минут через тридцать-сорок
бессистемных блужданий по городу стало понятно, что судьба занесла его сюда очень и очень не вовремя, — Аркадьев готовился к празднику.
«Праздник Нашего Города!» — именно так, игнорируя правила великого русского языка, было художественно начертано практически на всех, более или менее вертикальных поверхностях. Витрины магазинов, двери подъездов, стены домов и даже мачты электрического освещения были заклеены цветными плакатами, на которых красовались три бессмысленных слова. Поперек главных магистралей висели растяжки с тем же глубокомысленным текстом.
Арсений загрустил — он по опыту знал, что подобные мероприятия могут лишь осложнить жизнь простым людям, жителям и гостям города, одним из которых он сегодня и оказался.
Живыми иллюстрациями, подтверждающими неистребимую, со времен Николая Васильевича Гоголя, любовь российских чиновников к сокрытию всяких безобразий в канун торжеств и вероятного прибытия большого начальства, были закамуфлированные наглядной агитацией или свеженькими строительными заборчиками стихийные помойки и полуразвалившиеся домики. Некоторые примыкающие к основным городским магистралям улочки и переулки были наглухо перекрыты металлическими ограждениями, на которых, впрочем, вместо ожидаемых плакатов были навешены запрещающие проезд и проход знаки. За ними можно было разглядеть потрескавшийся и местами провалившийся асфальт. Там, как гигантские грибы непонятной принадлежности, пробивались наверх колодцы городских коммуникаций, кое-где даже не прикрытый крышками.
«Пока местные градоправители сходят с уман доказывая вышестоящим инстанциям собственную незаменимость, местное население покорно сносит причиняемые организаторами грядущего праздника, дикие неудобства и лишения», — размышлял Кудесников, медленно продвигаясь по улицам Аркадьева.
Было жарко, и он зашел в кафешку с игривым названием «Пиво пенное» — отдохнуть от предпраздничных эмоций и выпить чего-нибудь холодненького. К счастью, кроме пива, здесь оказался вполне приличный выбор минералок. Предлагали даже холодный чай с мятой. Кудесников, потягивая приятно-прохладную жидкость, лениво наблюдал через большое окно кафе за уличной суетой. Улица, одна из главных в городе, была весьма оживленной. Магазины бойко работали на вход-выход, то и дело по тротуарам проносились тинейджеры на досках и роликовых коньках, прогуливались озабоченные юные мамаши с колясками. Судя по количеству проезжавших и паркующихся иномарок, среди которых попадались и весьма дорогие модели, можно было судить, что деловая активность в городе находится на вполне приличном уровне.
— Загляделись? — раздумья Арсения прервала обслуживавшая его столик официантка. — Давно к нам приехали?
«Вот она, родная российская провинция, — вздохнул про себя Кудесников. — Патологическое любопытство плюс детская непосредственность. Но глаз наметанный — сразу приезжего углядела, а ведь, город немаленький, всех упомнить невозможно.
Ладно, поговорим, вдруг что-то интересное всплывет, так, в плане общего образования».
Собственно, он ожидал некоторого развития событий с этой стороны — интерес женщин на ранних стадиях он определял безошибочно.
— Загляделся, — развернувшись и широко улыбаясь, начал он атаку. — Красиво у вас, уютно, чисто.
— В кафе? — уточнила официантка. На пластиковой карточке, прикрепленной к ее впечатляющей груди, значилось — «Ольга».
— И в кафе, и вообще в городе. — Арсений сделал широкий плавный жест, очертив рукой некую, ему одному ведомую панораму.
— Да-а, — как-то неуверенно поддакнула Ольга.
— Празднично очень, — добавил Арсений, действуя в лучших традициях профессиональных провокаторов.
Этого замечания, как он и предполагал, оказалось вполне достаточно, чтобы представительница местного электората высказала свое отношение и к городской администрации, и к ее праздничным починам. Видимо, подготовка к дню города далась коренным аркадьевцам нелегко.
— Дороги годами не ремонтируют, ямы — местами — трактор провалится. И ничего. От своих домов элитных до горадминистрации проложили трассы, и все. Остальные им — до лампочки. А тут узнали, что кто-то приедет на праздник — то ли полпред Президента, то ли Сам — и началось. Все перекрыли, весь транспорт — по объездным дорогам, а они знаете какие? Да и то не успели. Два дня назад всю ночь дождь шел, а они асфальт клали. Представляете? А сегодня с утра памятник Ленину отмывают — на нем демократы в девяносто первом году свои лозунги писали, он с тех пор так и стоял. Коммунисты уже пытались отмыть — ничего у них не получилось, а чего эти хотят? Лучше бы вообще убрали его, так на это у них в бюджете средств не предусмотрено. А на всякое безобразие предусмотрено? Месяц уже нормально не живем. А потом — сначала парад с шариками, а вечером концерт, и все нажрутся.
Познавательный монолог, который Кудесников выслушал с огромным интересом, продолжался минут десять. Он успел заметить, что сидящие за соседними столиками люди, видимо, сплошь местные, внимательно прислушивались и одобрительно кивали головами.
Последнюю Ольгину фразу — «Чтобы они все сдохли, уроды вонючие, вместе со своими праздниками», — Арсений сопроводил соответствующим выражением лица: мол, понимаю, что это вы не всерьез, а исключительно от нервов и в переносном смысле.
— Я вообще-то москвич, сейчас в отпуске, — он решил сменить тему, чтобы обстановка немного разрядилась. — Вот, решил поездить по российским городам, надоела заграница эта.
Слова Кудесникова нашли горячий отклик в сердце официантки, которая оказалась, невзирая ни на что, горячим патриотом родного города. В заключение она с ноткой надежды поинтересовалась:
— Вы где остановились? А то у меня есть дачка недалеко от города. Я сама туда только на выходные приезжаю, а так — она свободна…
— Спасибо, у вас тут, как оказалось, с гостиницами полный порядок, не то, что в других городах. Я в «Дубовой роще» пока остановился. Она почти у леса стоит.
— Да, — грустно отозвалась Ольга, — эта престижная, там все начальство приезжее селят.
— Но была мысль и за городом пожить. — Человеколюбивая натура Кудесникова не могла вот так, запросто, убить женскую мечту. — И если вы, Ольга, позволите, я завтра-послезавтра зайду к вам, и мы поподробнее поговорим про дачку.
— Я завтра не работаю, — быстро и радостно затараторила официантка. — Заходите послезавтра, мы в десять утра открываемся. Или позвоните, — после паузы кокетливо добавила она.
Поблагодарив засмущавшуюся вдруг Ольгу и записав на салфетке номер ее телефона, Арсений вышел на улицу. Вероятно, стоило уже вернуться в гостиницу — вдруг выспавшийся Сливка задумает еще какую-нибудь каверзу. Но, взглянув на часы, он подумал, что его подопечный, скорее всего, все еще мирно почивает — с момента ухода из «Дубовой рощи» прошло чуть более двух часов. И Кудесников решил не отказывать себе в удовольствии и посмотреть, как очищают от скверны памятник бывшему вождю. В Москве такого точно не увидишь.
После нескольких уточнений маршрута (аркадьевцы охотно вступали в разговор и давали пространные разъяснения), Арсений вышел на довольно большую площадь, обрамленную несколькими массивными угрюмыми зданиями серого, грязно-желтого и розового цвета. У входа в каждое из них висели солидные доски с золотыми буквами на черном фоне. Доски, да и сам вид зданий свидетельствовали, что на площади расположены исключительно государственные учреждения. Судя по флагу над самым большим из них, это было здание городской
администрации города Аркадьева (в прошлом, конечно, горком КПСС).
Ленин возвышался на своем постаменте, прямо посреди площади, спиной, как водится, к властях предержащим. Рядом припарковалась специальная машина с подвижной платформой, из числа тех, которые используются для замены уличных фонарей Стоящий на платформе человек в синем комбинезоне мыл Ильичу голову и плечи. Еще один рабочий поливал ленинскую фигуру из шланга. Но главкая работа кипела внизу — несколько героических те ток, также в синей униформе, скоблили какими-то скребками постамент, производя душераздирающие звуки.
Вокруг памятника расположилась большая тол па зевак. Оттуда периодически неслись ценные советы относительно выполняемых работ. Но в основном народ обменивался мнениями о роли Ленина в истории нашего государства и роли памятник; в жизни города Аркадьева. Над толпой реяли не сколько красных знамен — коммунисты на всякий случай организовали здесь пикет: вдруг власти все таки решат демонтировать бесценную реликвию,; вся история со стиранием ругательных надписей так, для отвода глаз?
Кудесников подошел ближе, чтобы рассмотрев происходящее, а заодно почитать, что же такое на писали в девяносто первом году шаловливые любителя демократии. Если надписи еще не стерли, конечно.
Советская краска, видимо, была хоть куда -бригада по очистке пока многого не добилась, по бледнели лишь некоторые буквы, но совсем не исчезли.
Надписи были — закачаешься. Арсений готов был даже переписать их к себе в записную книжку-в назидание потомкам. Наверное, если бы такое богатство мысли и такую цветистую лексику использовали организаторы и оформители нынешнего Дня города, можно было не сомневаться — праздник бы удался на славу.
— Скажите, — Арсений обратился к стоящей рядом девушке, — он так и стоял все время, с этими надписями?
— А что, — хмуро поинтересовалась девушка, — вам не нравится?
— Нет, просто я приезжий, интересуюсь.
— Его специально так оставили. Эти, — девушка махнула рукой в сторону красных флагов, — хотели сначала стереть. Но не смогли. Потом решили задрапировать. Но все их покрывала то ветром сдует, то дождем смоет. Да и вообще у них денег на это нет, пенсионеры же все. А так сюда уже и экскурсии возят — показывать образцы наскального народного творчества. Я тоже друзей всегда вожу — из Москвы, из Питера. Смеются, фотографируются.
В этот момент толпа зашевелилась, и раздались какие-то громкие начальственные голоса. Кудесников стал протискиваться ближе, пока не оказался прямо в первом ряду. Теперь около постамента помимо рабочих в синем стоял дорого и модно одетый (белый стильный костюм, ботинки за четыреста долларов) мужчина лет тридцати пяти, явно начальственного вида. За его спиной возвышался детина в традиционном для всех охранников дешевом черном костюме. Вид детина имел скучающий — в этом месте никто не мог повредить его боссу. Как они появились, Арсений не видел. Скорее всего,
вышли из здания администрации, откуда до памятника рукой подать.
Теперь он отчетливо слышал все, что говорил этот начальственный мужчина. А говорил он вещи примечательные.
— Я вас… сюда… ночью послал… очистить это… к утру! Заработать… дал! До… заработать! А вы… мне тут… цирк шапито устроили! Я вас, козлов и козлик, опущу, если через два часа не закончите!
— Вот он, «праздник нашего города», — ехидно заметил кто-то за спиной Кудесникова.
Вокруг засмеялись. Мужчина резко повернулся и злым, острым взглядом стал шарить по лицам, выискивая автора репризы. Взгляд его неожиданно остановился на Арсении, который с невинным видом наблюдал за происходящим.
— Самый умный? — свистящим шепотом поинтересовался начальник.
До Кудесникова не сразу дошло, что эти слова обращены ему.
— Я тебя спрашиваю, — уже громко— поинтересовался человек в безупречном белом костюме. — Умничаешь?
Кудесников пожал плечами:
— Да я не говорил ничего, вы ошиблись. Конфликты ему сейчас совсем не нужны, а тут он вообще был ни при чем.
— Умничаешь! — словно не слыша его, бросил мужчина в белом.
И не оборачиваясь, гладя Арсению прямо в глаза, поднял руку и щелкнул пальцами. Тут же, как чертик из коробки, из-за его плеча возник чёрный дешевый костюм. Подойдя к Кудесникову, детина молча взял его одной лапой за лацкан пиджака, а
другой попытался схватить за воротник — видимо, с целью развернуть. Это он сделал напрасно — абсолютно автоматически Арсений провел бросок. В воздухе мелькнули чёрные ботинки и, никого, к счастью, не придавив своей тушей, охранник плюхнулся на свежеположенный асфальт. Все замерли, наступила полная тишина.
Немного полежав, охранник застонал и приподнялся, потирая рукой голову. Но, в общем, кажется, он был жив и здоров, хотя пока еще не очень соображал, что с ним произошло.
«И быстро уходить!» — успел подумать Кудесников, когда краем глаза увидел летящий на него кулак. Увернувшись, он практически наугад ударил ногой — и попал. Владелец дорогого белого костюма приземлился метрах в двух от своего телохранителя. «А костюмчик теперь безнадежно испорчен», — мелькнула у Кудесникова совершенно неуместная мысль. После чего мозг подал наконец спасительную команду — «Бегом отсюда!».
Задержать его вроде бы никто не пытался, однако, когда он петлял по незнакомым улицам, ему постоянно мерещилось, что кто-то бежит следом. Так оно в итоге и оказалось. Забежав наконец в незнакомый подъезд, чтобы отдышаться и собраться с мыслями, он обнаружил преследователя. Вернее, преследовательницу — ту самую девушку, с которой они беседовали у памятника.
Едва переведя дыхание, она набросилась на него:
— Ну, вы даете! Потрясно — раз, раз! И оба лежат. Уважаю! Можно я вас с друзьями познакомлю? А как вас зовут? Надо же — не побоялись! Его все боятся, их семейка весь город во как держит! И с бандитами у него дела, и в Москве покровители!
Тут Кудесников начал понимать, что попал он в неприятную и даже опасную ситуацию, причем попал по-дурацки, случайно.
— Слушай, — поинтересовался он у своей неожиданной поклонницы, — кто он вообще такой, мужик этот, в белом костюме?
— Это же сам Лебедев был! Константин Лебедев, заместитель нашего мэра, его правая рука.
Ситуацию надо было хорошенько обдумать. С трудом отвязавшись от своей попутчицы, впрочем, торжественно пообещав ей вечером позвонить, Кудесников рванул обратно в гостиницу. Там остался любимый Мерс и мутный Роман Сливка, который, судя по всему, уже проснулся, но неизвестно что делал.