Нет, я положила себе на тарелку парочку кексиков, но потом быстренько запихнула их в сумочку. Думаете, я зря перестраховалась? Возможно, и так. Но понимаете, когда я вошла в каминную, где было сервировано чаепитие, меня уже поджидала наполненная чашка, а кексы мне настойчиво рекомендовала Катя. Дочь Максима Антоновича даже покраснела от усердия, упорно советуя отведать то или иное пирожное. Я не стала разочаровывать честную компанию, взяла изящную фарфоровую чашечку, отошла с ней к окну и там ловко избавилась от ее содержимого. А кексики благополучно переместились в мой ридикюль.
Спустя пятнадцать минут я принялась отчаянно зевать, увидела, как Варя с Игорем Львовичем обменялись быстрыми взглядами, и, едва не сказав вслух: «Ай да Вилка, ай да молодец!» – изобразила непреодолимое желание уснуть. Наверное, во мне пропала великая актриса. Во всяком случае, у Марты не возникло ни малейших сомнений в правдивости разыгранной мною сцены. Сейчас помощница небось уже рапортует мэру: «Гостья дрыхнет в отеле и не предпримет попыток самостоятельно связаться с Ириной».
Я быстро встала, открыла чемодан, подняла второе дно, вытащила оттуда наряд Элеоноры, живо переоделась, вылезла в окно и поспешила прочь от гостиницы. Часы показывали полдесятого вечера, старуха по имени Фаина, вероятно, заканчивает смотреть программу «Время».
На углу улицы работал небольшой ларек со всякой ерундой, я купила небольшую шоколадку и спросила у продавщицы:
– Не подскажете, где находится улица Льва Толстого?
– Комнатку снять хочешь? – понимающе осведомилась торговка.
– Верно, – кивнула я. – Добрые люди посоветовали адресок, говорят, некая Фаина задешево паломников пускает.
– Фаина, Фаина… – пробормотала тетка. – Не знаю такую. Ну да со всеми не познакомишься. Пешком идти туда далеко, почти через весь город. Если хозяйка цену заломит, ты спокойно поворачивайся и уходи.
– Ага, и остаться под забором? – вздохнула я. – Хоть и весна, да ночевать на улице холодно.
– Нет, – засмеялась моя собеседница, – баба за тобой побежит и живо свой аппетит поумерит. На Льва Толстого народ косяком не валит, никому неохота по часу туда топать. Место глухое, с плохой репутацией, от него до «замка людоеда» рукой подать. Слышала про развалины?
Я кивнула.
– Только я думала, что они неподалеку от улицы Революции находятся.
Продавщица встала из-за прилавка и вышла из своей будки.
– Лес большой, он в окраину Беркутова вклинивается, справа будет улица Революции, слева Льва Толстого, а между ними деревья. На первую метро ходит, там как раз конечная, можно потом через лесок до нужного дома на улице Толстого добежать, напрямую недалеко. Но я тебе этого не советую. Лучше по поганым местам не шастать, из наших туда никто никогда не ходит. Гиблая земля, много народа в том районе погибло – кто в колодец свалился, кто с развалин башни упал. Говорят, в чаще обитают души мертвых, и, если живого человека увидят, враз к себе утащат. Иди-ка ты пехом. Ступай направо, затем держись прямо и ровнехонько на Толстого попадешь.
– Спасибо, – пробормотала я.
– У тебя с деньгами совсем плохо? – неожиданно поинтересовалась тетка. – Или двадцать рублей потратить можешь?
– Смотря на что, – протянула я. – Если еще чего у вас купить, то навряд ли. Уже шоколадку взяла, на сегодня мне баловства с избытком.
Продавщица завернула за будку и выкатила оттуда старый ржавый мужской велосипед с потертым седлом.
– Вот, могу дать напрокат за два червонца. Но деньги вперед. Не смотри, что не новый, он крепкий и ездит хорошо.
– Здорово! – обрадовалась я. – А в котором часу вы работать заканчиваете?
– До последнего клиента сижу тут, – гордо заявила тетка. – У меня малый бизнес, я индивидуальный предприниматель, сама себе график устанавливаю. Видишь школу?
Я повернула голову, обозрела трехэтажное здание, стоявшее через дорогу, и удивилась:
– Хм, почти во всех окнах свет горит. У вас дети так поздно учатся?
– Гулянка у старшеклассников, – пояснила киоскерша. – Степан Николаевич, директор, подростков постоянно развлекает, выдумщик он. Сегодня мимо меня ребята шли, все разодетые, разрисованные. Ну я и спросила, что у них за веселье. Оказалось, тематическая вечеринка в стиле фильма «Пираты». В одиннадцать они закончат, побегут домой, будут воду покупать, орешки, конфеты. Только около полуночи я сегодня закроюсь. А почему ты интересуешься?
Я протянула ей две монетки.
– Как вам велосипед вернуть?
Хозяйка ларька показала рукой на двухэтажный кирпичный дом, стоявший чуть поодаль.
– Завезешь в подъезд и оставишь у почтовых ящиков. Дверь без замка.
– Не украдут? – с опаской спросила я.
Собеседница усмехнулась.
– До сих пор бог миловал. В Беркутове тихо.
– Несмотря на большое количество паломников? – удивилась я.
Тетка вынула из кармана ветровки сигареты и чиркнула зажигалкой.
– Не, приезжих опасаться не стоит. Бывает, конечно, что на площадь к мастерской художницы менты приезжают, но повод обычно пустяковый: одна паломница другую пихнула и пошла у них драка. Воровства нет. Знаешь почему? Ирина никогда не подойдет к человеку, у которого грех на душе. Она только светлым людям помогает, вот паломники и ведут себя пристойно. Ну, сдадут у кого-то нервы, обзовет он соседа по толпе, треснет его по носу. Это ерунда, не считается. А чужое спереть – дело серьезное. Да и на мой велик вряд ли кто глаз положит, чай, не джип навороченный. Тебя как звать?
– Элеонора, – быстро представилась я.
– Ну а я Тамара, – сказала продавщица.
– Эй, бабы! – раздался хриплый мужской голос. – Торгуете или дурью маетесь?
Я обернулась и увидела тощего мужичонку в сильно измятых брюках и короткой куртенке, пытавшейся прикинуться кожаной.
– Что желаете? – услужливо поинтересовалась продавщица.
– Давай бутылку, – деловито приказал незнакомец.
– Есть вишневый и яблочный, – сообщила Тамара. – Вам какой?
– Эй, ты чего несешь? – скривился покупатель.
– Говорю, сок у меня двух видов, – спокойно пояснила торговка. – С утра был еще апельсиновый, но закончился.
– Во дура… – покачал головой мужичок. – Водку доставай!
– Извините, спиртным не располагаю, – твердо заявила хозяйка малого бизнеса, – у нас в городе сухой закон.
– Ну ваще! – аж покраснел от негодования покупатель. И тут же возмутился еще больше: – Хорош брехать! Вон в витрине бутылка стоит!
– А вы цену видели? – вздохнула Тамара. – Четыреста пятьдесят рублей, и это…
– Во блин, – не дал ей договорить дядька, – ноль-то я не приметил. Офигела совсем? Заломила цену! Давай обычную водяру!
– Я уже объяснила, – начала сердиться хозяйка ларька, – в Беркутове запрещена продажа горячительного. Приобрести выпивку здесь не получится. У меня выставлен шоколад.
– Чего? – попятился выпивоха.
– Присмотритесь, – устало предложила Тамара, – и увидите: бутылка пластиковая, набита конфетками. Это набор «Ассорти».
– Какого хрена шоколадки в пузырь упаковали? – заорал дядька. – Вот дурят народ, обманывают!
– Вопрос к производителю, – развела руками продавщица, – он небось соригинальничать решил.
Дядька пнул ногой по стене ларька и нетвердым шагом двинулся за угол.
– Видала? – неодобрительно спросила продавщица. – Попадаются же такие кадры. Его жена или мать с собой к Богдановой потащила, поостереглась это сокровище дома одного оставить. Небось горе в семье, ребенок болен или из взрослых кто, а у мужика трубы горят, бегает, «огнетушитель» ищет. И зачем бабы таких дома держат? Это, по-моему, от комплекса неполноценности, боятся, что на них никто больше не позарится, вот и цепляются за алкоголиков.
– В Беркутове сухой закон? – с недоверием спросила я.
– Да нет, – отмахнулась Тамара, – просто я пьянчуг не перевариваю. Торгуют у нас алкоголем, как везде. Но Максим Антонович к тем, кто закон нарушает, очень строг, узнает, что в магазине спиртное поздним вечером отпустили или подросткам бутылку продали, живо точку прикроет. И в ларьках нельзя ничего высокой градусности держать. Вот мужики! Неужели непонятно, что внутри бутылки шоколадки? А цена-то – четыреста пятьдесят рубликов! Кто такую возьмет? Дураков нет. Местные предпочитают самогонку, а приезжие туго раскошеливаются. На Московской улице у нас самый крутой супермаркет, так даже там пузыри простые, изысков не держат.
Из-за поворота вынырнула маленькая девочка в мешковатой куртке.
– Тетя Тамара, у вас есть кокосовое печенье? – закричала она еще издалека. – К маме гости пришли, а чай пить не с чем.
– Все бы Наташке деньги зря профукивать, вечно подружек кормит, – неодобрительно произнесла продавщица, входя внутрь ларька.
Девочка покраснела, но осталась стоять у окошка, а я с некоторой опаской взгромоздилась на ржавое двухколесное сооружение и покатила вперед по мостовой.
– Все бы Наташке деньги зря профукивать, вечно подружек кормит, – неодобрительно произнесла продавщица, входя внутрь ларька.
Девочка покраснела, но осталась стоять у окошка, а я с некоторой опаской взгромоздилась на ржавое двухколесное сооружение и покатила вперед по мостовой.
Несмотря на жуткий вид, прадедушка отечественной велосипедной промышленности оказался вполне бодр, и я довольно быстро добралась до места. Улица Льва Толстого была узенькой, извилистой и казалась вымершей. Я притормозила около одной избушки и осторожно постучала в окно. Спустя минуты две рама чуть приотворилась и в щелке показалась растрепанная голова девушки.
– Комнат не сдаем, – отрубила она. – Совсем оборзела! На часы-то смотрела? Мне завтра в пять вставать!
– Пожалуйста, простите, – смутилась я, – думала, еще никто не спит.
– Ага, – скривилась девица, – я бы тоже веселилась, да возможности нет. Вали отсюда, не мешай людям.
В соседнем домике тоже открылось окно.
– Галь, что случилось? – спросил мужской голос. – Митька бузит?
– Не-а, – ответила девушка, – паломница на постой просится.
– Гони ее к черту, – посоветовал сосед.
– Мне не требуется койка, – быстро сказала я, – ищу участок Фаины Максимовой.
– И поэтому в чужое жилье ломишься? – взвизгнула Галина. – Да пошла ты!
Девушка с треском захлопнула раму.
– Файка нужна? – неожиданно дружелюбно поинтересовался баритон.
– Да. Не подскажете, где она живет?
– На отшибе, – пустился в объяснения мужчина. – За пятым участком заворачивай и вали прямо. Увидишь колодец, от него направо, очутишься вроде как в лесу. Но не боись, это не чаща, а кусок сада НИИ растениеводства, остались всякие кусты-деревья с лохматых времен, разрослись сильно. Минуты три-четыре по тропинке скачи и как раз в сарай Фаины упрешься. Да только баба небось уже пьяная лежит. Она у нас тихушница. Зальет глаза и на улицу не выходит, думает, никто про ее любовь к водяре не знает.
– Спасибо, – сказала я и развернула велосипед в указанном направлении.
– Смотри, не перепутай! – крикнул мне в спину абориген. – От колодца направо, иначе в нехорошее место попадешь, где привидения живут!
– Не верю я в паранормальные явления, – ответила я, – вся мистика имеет вполне материальное объяснение.
– Ну и дура, – резюмировал мужик, закрывая окно.
Я без приключений добралась до сооружения в виде крохотного домика со здоровенным, прикрепленным к цепи ведром, повернула налево и порулила по тропинке. Спустя несколько секунд пришлось слезть с велосипеда и пойти пешком, потому что на узкой дорожке постоянно попадались толстые корни деревьев, в которые колеса упирались, как в стену.
Крепко держа руль, я вела велосипед вперед. Вокруг сгущалась темнота, а тишина тут стояла нереальная – ни одного звука не долетало до слуха. Неожиданно мне стало страшно, прямо-таки жутко. Я остановилась и рассердилась на себя. Ну же, Вилка, давай, не трусь! Тебе же объяснили, путь лежит не через лес, а сквозь разросшийся и одичавший сад НИИ растениеводства. Здесь не водятся ни медведи, ни волки, ни крокодилы с тиграми.
Я сделала пару шагов и уловила тихий шепот. По спине незамедлительно побежали мурашки, голова сама собой втянулась в плечи. Я тут же разозлилась. Вилка, в чем дело? Неужели ты боишься пройти путь до дома Фаины? Ты трусишь? Опасаешься привидений? Но их не существует! Кто сейчас здесь бормочет? Никого рядом нет, просто ветер шевелит ветви елей. Минуточку! Незнакомый мужчина, объяснявший мне дорогу, упоминал про сад. А разве там растут вечнозеленые деревья? Яблоки, груши, вишни, вот что такое сад! Неужели я заблудилась? Надо разворачиваться и идти назад.
Впереди блеснул тусклый огонек. С моих плеч словно упал тяжелый груз, я поспешила туда, где виднелся свет. Ну, Виола, ты, оказывается, паникерша, этак скоро мышей бояться начнешь… Еще чуть-чуть, и выйдешь к дому Фаины…
Я выскочила на огромную поляну и замерла. Перед глазами громоздились руины некогда величественного здания, сложенного из более крупных, чем современные, кирпичей. От замка остались часть первого этажа, красивая арка с одной створкой железных ворот, причудливо оформленной, кованой, и башенка, смахивающая на шахматную ладью. Значит, я все-таки заплутала, повернула у колодца не в ту сторону и очутилась возле пресловутого замка людоеда.
Не успела я перепугаться окончательно, как со стороны здания послышались странные звуки: шорох, вроде даже шепот, а по моему лицу прошелся ветерок. Я присела, затем выпрямилась и, не разбирая дороги, понеслась по тропинке куда глаза глядят. Хорошо хоть не забыла про чужой велосипед, катила его, обмирая от ужаса.
Только не говорите, что на моем месте вы бы спокойно вошли в заброшенное богом и людьми здание с вопросом: «Эй, кто здесь безобразничает?»
Сидя на диване в хорошо запертой квартире, я тоже храбрая. Могу, зарывшись под одеяло, наблюдать на экране телевизора за приключениями главной героини ужастика. Но поздним вечером в лесу, в месте, которое аборигены называют «гиблым», мне совсем не хочется демонстрировать отвагу. Ладно, привидений не бывает, зато встречаются бомжи и всякие асоциальные элементы, и я бы, пожалуй, предпочла скорее пообщаться с представителями потустороннего мира, чем с криминальными личностями. И не надо говорить, что меня напугал простой ветер!
Чуть не скончавшись от ужаса, я каким-то непостижимым образом очутилась вновь на улице, села на велосипед, поехала, как мне показалось, в сторону центра Беркутова, выскочила в небольшой парк, пересекла его и увидела завалившуюся на один бок избушку, в окнах которой горел свет. Я все-таки нашла скромную обитель Фаины Максимовой!
Мне безусловно нужно поговорить со старухой. Но еще сильнее хотелось сейчас выпить горячего чаю, на худой конец пустого кипятка и посидеть некоторое время в тепле, в безопасном месте, где уютно светит лампа, работает телевизор и живут обычные люди.
Я перевела дух, подошла к крылечку и постучала в дверь. Она приотворилась, изнутри послышался веселый голос молодого мужчины:
– Ай да девчонки! Отличная работа! Теперь отправимся к пирамидкам!
Пенсионерка наслаждалась телешоу и не слышала, что к ней заявилась гостья.
– Простите! – крикнула я. – Фаина… извините, не знаю вашего отчества… Можно войти?
– Смотрим на команду под именем «Львы», – надрывался ведущий. – Вот это да!
Я втиснулась в узенькую прихожую, сбросила испачканные ботинки, повесила на один из прибитых к стене крючков плащ и направилась на звук.
Вытянутая, примерно пятнадцатиметровая комната служила Фаине гостиной. В углу на тумбочке стоял цветной телевизор, похоже, еще советского производства. Несмотря на древность, он исправно работал, на экране мелькали лица, а из динамика слышались громкие аплодисменты. Еще в помещении стояли стол, застеленный протертой клеенкой, три стула, кресло и диван, на котором, прикрытая ватником, лежала хозяйка.
– Здравствуйте! – заорала я.
Бабка даже не пошевелилась. Решив наплевать на вежливость и всяческие приличия, я поискала глазами пульт, не обнаружила его и просто выдернула шнур телевизора из розетки. Наступила блаженная тишина.
– Добрый вечер, Фаина! – крикнула я.
Но не дождалась от бабушки никакого ответа. Затем увидела на полу около дивана пустую бутылку в виде большой кедровой шишки и расстроилась. Алкоголичка раздобыла-таки водку и напилась, беседовать со мной она не способна.
Постояв немного в раздумьях, я приблизилась к Максимовой, услышала натужное похрапывание, подняла с пола стеклянную, оригинальной формы бутылку из-под огненной воды и прочитала на этикетке: «Кедровая особая».
Сколько времени потребуется пожилой женщине, чтобы очнуться? Наверное, остаток вечера и ночь она проведет под «наркозом». Значит, придется уйти. Вот только я замерзла, а в отеле думают, что я крепко сплю, просить чаю у портье мне не с руки. Конечно, совсем нехорошо без спроса хозяйничать в чужом доме, но я просто хочу глотнуть кипятка.
На маленькой кухоньке неожиданно обнаружился новый электрочайник. Я поискала раковину, не нашла ее, увидела на столике таз, а чуть поодаль на табурете здоровенное оцинкованное ведро, прикрытое крышкой. И сообразила: водопровода тут нет.
Вода вскипела почти мгновенно, я наполнила эмалированную пол-литровую кружку с отбитыми краями, сделала глоток, другой, постепенно согреваясь. В голове возникли вопросы.
Отлично помню, что Марта дала Фаине продуктов, а вот в спиртном отказала. Где старуха разжилась выпивкой, да еще элитной, той, что Буркину присылает приятель с другого конца России?
Я села на шаткую табуретку. Ну как так можно жить? В доме сыро и холодно. Явно хозяйка редко топит печь, скорей всего у нее закончился запас дров. Уборкой старушка не заморачивается – повсюду грязь, вон на полу как натоптано. Похоже, Фаина, в отличие от меня, не снимает уличной обуви, бродит по своей избушке прямо в ботинках. Ванной в доме, как, впрочем, и туалета, нет. Роскошными такие бытовые условия не назовешь.