Усевшись прямо на ковер, мы стали листать пророческую книгу.
— Глаза разбегаются! — восторгалась Света. — Какой бы выбрать вопрос? Ну, для начала — «нравлюсь ли я мужчинам?»
«Не можешь не нравиться мужчинам, ты умеешь кокетничать в обращении с ними», — честно ответил оракул.
— Вот собака! — возмутилась я. — Мне б хоть раз такое сказал!
— Хорошая книга. Что там дальше? Вот — «достигну ли я до желаемого мною, кого люблю страстно?» Только вот не знаю, кого бы мне из них загадать? Ага, загадала!
«Достигнешь, да не впрок тебе будет».
— Странный ответ… О, вот интересно! «Хранит ли мне верность мой возлюбленный в мое отсутствие?»
«Так же, как ты ему».
Света в гневе захлопнула книгу и вскочила.
— Нет, быть того не может! Сплошное вранье! Я прекрасно знаю, что это неправда! Не может он мне все время изменять, он хороший. Спроси лучше что-нибудь ты.
— А раз все знаешь, так нечего спрашивать. Вот, спрошу, «ехать ли мне в дорогу». Про Южный лагерь.
«В дороге тебя обкрадут», — мрачно известил оракул.
Я всполошилась. До сих пор попадание в ответах было фактически стопроцентное. Неужели обкрадут? Надо мне быть повнимательней.
Света хмыкнула и задала следующий вопрос — «выйдет ли замуж задуманная особа?»
— Если обо мне, так я уже спрашивала, — призналась я.
— Ну и что! Так… «А надо ли ей это?» Ну, знаешь ли! Разумеется, надо. Я уже давно мечтаю тебе кого-нибудь подыскать. Одного даже почти нашла, так тебе подходил — просто чудо! Вы словно созданы друг для друга.
— И что?
— Он меня бросил, — развела руками Света. — Во, смотри, что я спрошу! «Честного ли поведения задуманная мною особа?» Наконец-то все о тебе узнаю!
«Поведения скверного — так же, как и ты», — сурово отрезала книга.
Мы захохотали.
— А я о себе и не спрашивала, — даваясь от смеха, фыркнула Света. — Побоялась! Так он взял и все равно сказал! Ну и ну!
Я выдвинула оригинальную идею.
— По этому оракулу вполне можно снять телесериал. Представляешь: счастливая молодая пара с радостью ожидает прибавления семейства. И вот Антонио задает вопрос о будущем наследнике своих миллионов: «Точно ли означенному дитяти отец задуманная особа?» «Нет», — отвечает оракул, и герой в гневе обвиняет в неверности свою прекрасную Марианну. Она, оскорбленная, тайком покидает богатый дом и устраивается работать официанткой в убогую харчевню. Новорожденного ребенка она, по обычаю положительных героинь, случайно забывает на незнакомой улице. А Антонио тем временем интересуется, честного ли поведения его лучший друг, и снова получает отрицательный ответ. Горько рыдая, он убивает коварного друга. Потом он спрашивает, чем ему добывать средства к существованию, и оракул вещает: «Разве что воровством». Ошеломленный герой скрепя сердце вынуждает себя взяться за столь противное его честной натуре ремесло и в результате оказывается в тюрьме. Но и там не расстается он с великой книгой. «Как я могу избавиться от своей печали?» — беспокоится он. «Останься на месте», — велит оракул, и Антонио наотрез отказывается выходить из заключения, передав дела по управлению своими миллионами младшему брату. И так далее. По серии на вопрос. Вопросов имеется двести шестьдесят, так что вполне… А в двести шестьдесят первой таинственный незнакомец в маске, уже сто серий находящийся в одной камере с героем и вместе со своим сыном, почему-то вызывающим в сердце Антонио сладкий трепет, занимающийся на нарах химическими опытами, случайно проливает на чудесный фолиант один из реактивов. Верхний слой краски смывается, обнажая истинный текст. И — о ужас! — герой обнаруживает, что отцом ребенка является он, друг был честен, а воровать нехорошо. Слезы раскаянья и горя бегут по его щекам, но тут незнакомец снимает маску — и превращается в того самого друга, чудом выжившего после смертельной раны. Вместе они бросаются на поиски Марианны. Она стала самой богатой женщиной страны, ей принадлежит сеть фешенебельных ресторанов. Красивейшие мужчины добиваются ее внимания, однако ни одному из них не удалось развеять ее непреходящей печали. Антонио молит ее о прощении. Марианна ни на минуту не переставала его любить, но имеет ли она право на счастье, когда ее бедный ребенок, быть может, страдает от голода и холода? Он ведь был прикрыт всего одной батистовой пеленкой. «Вот такой? — спрашивает друг, распахивая рубашку своего мнимого сына и демонстрируя хранящийся у того на сердце потрепанный лоскуток. — Я нашел это милое дитя много лет назад посереди дороги». Наступает всеобщее счастье.
— А кто подделал оракул? — живо заинтересовалась Света.
— Разумеется, коварный младший брат. Да, кстати, его убило молнией. Тебе не кажется, что на подобном сериале запросто можно обогатиться?
— Если б ты реализовывала хотя бы десятую часть своих идей, — задумчиво сообщила мне Света, — ты б сейчас собиралась не в Южный лагерь, а на Канары.
— Но я собираюсь в Южный лагерь, — искренне вздохнула я.
Так что последнее, о чем я спросила, было связано именно с этой обетованной моей землей: «С удовольствием ли я проведу время там, куда ехать намерена?» «Если благоразумие твое при тебе будет», — не без ехидства выдал оракул.
— Как по-твоему, у меня есть благоразумие?
— Даже слишком много! Езжай!
И я поехала.
Денег у меня было в обрез, едва-едва протянуть одну смену, а для следующей смены мама обещала прислать через Свету. Однако и имеющуюся мизерную сумму было бы обидно потерять, я же хоть и не считала оракул бесспорным источником информации, совсем ему не доверять не имела оснований. В результате часть денег я сунула на дно рюкзака, а часть во внутренний карман футболки, которую собиралась носить в поезде, не снимая. Заразилась моей манией и Настя, тоже, как никогда, взволнованная проблемой сохранения своего имущества. Таким образом, остальные аспекты поездки временно отодвинулись на второй план. Мы даже как-то забыли про наши верхние боковые полки.
На вокзал нас провожали мамы. Они с легкостью уговорили каких-то мужчин забросить на третьи полки наш багаж, и мы робко сели на нижние места. Вскоре появились наши соседи. Под Настей ехала женщина с малолетней дочкой, а подо мной — женщина с сыном, далеко не малолетним, зато не имеющим билета. Ночевать он собирался в купе проводника (разумеется, дав тому некую мзду), но днем предпочитал находиться рядом с матерью. Перспективы показались нам с Настей весьма мрачными. Единственное утешение — обезьяны ведь почти всю жизнь проводят на деревьях, и ничего. Раз мы произошли от обезьян, неужели не выдержим жалкую пару дней на верхних полках?
Я не успела додумать эту гениальную мысль — меня отвлекли. «Екатерина Игоревна!» — настойчиво звал хриплый голос. Я обернулась. Надо мной возвышалась огромная фигура — росту такого, что я едва доставала до плеча, и такой ширины, что я почувствовала себя Людмилой Гурченко из «Карнавальной ночи». Мама молнией метнулась вперед и загородила меня грудью. Сердце мое забилось сильнее. Ну вот, началось! Говорят, на вокзалах сейчас орудует рэкет. Но надо быть ненормальным, чтобы из всех пассажиров выбрать именно меня. С другой стороны, разве в рэкет идут нормальные? Тут я сообразила, что было произнесено мое имя, и удивилась еще больше. А страшный мафиози продолжал прокуренным голосом:
— Вы меня не помните? Я — Таня Яковлева с мехмаша. Вы вели у нас занятия два года назад.
Моя мама отступила, бросила оценивающий взгляд на меня, потом на мою студентку, потом снова на меня — уже с нескрываемым уважением.
— Да, я помню, — кивнула я. Действительно, нечто подобное у меня училось.
— Вы едете в Южный лагерь? — жалобно спросила Таня.
— Да, — ответила я, а студентка совершенно несчастным тоном продолжала:
— И вы каждый вечер будете нас проверять?
— Как проверять? — опешила я.
— Вовремя ли мы легли спать. И как мы себя ведем. Ведь вас для этого туда послали?
Я вздохнула. Хорошенькое же я произвожу впечатление!
— Я еду туда так же, как и вы, — отдыхать. А проверять вас там никто не будет. Никому там до этого нет дела. Хотя я лично посоветовала бы быть поосторожнее с местными жителями. Это не ленинградцы. У них темперамент.
— Спасибо! — благодарно кивнула Таня и бросилась по коридору с радостным воплем: — Девки! Она не будем нас проверять! Ура!
Едва поезд тронулся, Настя мрачно заявила:
— Так! Ждут нас неприятности.
— Почему?
— Эта твоя студентка всем растреплет, что ты преподаватель. А путевка-то у тебя студенческая! И нас могут выгнать, да еще и Костику достанется.
— Она же растреплет не начальству, — возразила я.
— Ты что, не знаешь, как разносятся слухи? Элементарная психология. Дойдет и до начальства. А просить студентку не болтать тоже опасно. Тогда она тем более разболтает!
— Давай надеяться на лучшее, — предложила я.
— Вот что! — строго приказала Настя. — Надо продумать легенду. Кто мы, откуда. Чтобы не противоречить друг другу, если кто-нибудь поинтересуется.
— Ну, тогда я с радиофизики. Из моей любимой группы. Я там все хорошо знаю. А ты откуда? Тоже из нее?
— Нет, я с гидрофака. Там программа проще. Вдруг меня спросят о чем-нибудь этаком, а я в технических науках ничего не понимаю. А на гидрофаке все ничего не понимают. Я знаю. Я там работала.
— Ну, еще чего! Ты, как нормальный человек, имеешь полное право отказаться в каникулы говорить о науках. Хотя почему бы и не гидрофак?
Итак, легенду мы создали с ходу. К вечеру первого дня поездки нам повезло — Насте удалось с боковой полки перейти на небоковую, правда, верхнюю, зато прямо напротив меня. В результате мы даже имели возможность сидеть на полке у милой Настиной соседки снизу.
Среди ночи я проснулась оттого, что поезд стоит. Почему-то в поезде я могу спать только тогда, когда он едет. Все кругом безмолвствовало. Мне стало жарко, я скинула одеяло и пихнула его на третью полку над Настей, чтобы не мешалось. Потом ощупала рукой свой рюкзак, лежащий на третьей полке над моей головой — предсказание оракула не давало мне покоя. Рюкзак был на месте. Рядом с ним стояла коробка из-под телевизора, полная банок с вареньем, — багаж моей нижней соседки.
Я ждала и ждала, а поезд все не трогался. Изучив пейзаж за окном, я поняла, что мы находимся в Москве, на Курском вокзале. Раньше, кажется, поезд вообще не шел через Москву, с чего мы вдруг тут оказались? Минут через пятнадцать в наш вагон ввалилось трое парней кавказской национальности и специфического вида. Я удвоила бдительность. Пусть только попробует кто-нибудь покуситься на мой рюкзак! Помимо денег, паспорта и путевки, там лежат три купальника, три юбки, три футболки, шорты, запасные босоножки, вьетнамки, ночная рубашка и мой любимый коврик. Потерю коврика я не переживу! Его мне подарили много лет назад, сделан он из пеноплена, с одной стороны обит болоньей, а с другой обычной тканью. Я очень его люблю, хоть он и выглядит уже весьма потертым. В Южном лагере на пляже галька, и лежать на обычной подстилке очень жестко, поэтому мой коврик вызывает там всеобщую зависть. Правда, не очень понятно, зачем он этим трем бандитам, но над такими мелочами в два часа ночи я раздумывать не в состоянии. Оракул ведь меня предупреждал!
— Ваш телевизор? — оторвал меня от размышлений один из пришедших.
— Нет.
— А чей?
— Не знаю, — инстинктивно ответила я. Мне почему-то не хотелось давать этим типам какую бы то ни было информацию.
Тогда они разбудили Настину нижнюю соседку и обратились с тем же вопросом к ней. Она, не задумываясь, показала на нужную особу. Ту тоже сразу разбудили.
— Ваш телевизор? Хотите, чтобы он у вас остался?
— Это не телевизор! Там банки с вареньем! — всполошилась несчастная.
Парни открыли коробку и сунули внутрь носы, потом кивнули и собрались уходить.
— Стойте! — очнулась Настина соседка. — А кто вы, собственно, такие?
— Мы? — удивленно переспросил один из странных посетителей. — Мы, женщина, — представители мафии Курского вокзала.
Это было сказано так, будто они были представителями комиссии по контролю за перевозкой грузов или еще чего-то в том же роде. Все мы просто оторопели. Наконец мафия ушла, так и не покусившись на мой рюкзак, и поезд сразу тронулся. Уж не ради ли мафии мы сорок минут стояли в Москве?
Я попыталась заснуть, но не могла. Мешал жуткий храп, звучащий где-то совсем близко. Я огляделась в поисках источника звука. Ни моя нижняя соседка, ни Настина храпеть не могли — они еще не спали. Соседи сбоку? Они тоже не храпят. Настя? Я с подозрением осмотрела подругу. Нет, при всем желании ей не выжать из себя такого баса. Храп мужской! Громовой! Раскатистый!
Я подняла взгляд — и аж вздрогнула. С третьей полки, находящейся напротив Насти, в проход торчали ноги. Огромные. Каждая ступня гораздо больше ширины моих плеч. На ногах были сапоги, обитые гвоздями. Ноги занимали весь проход, почти упираясь в мою полку. Ну и ну! Откуда это взялось? И когда? И долго ли оно будет храпеть? И не покусится ли на мой рюкзак? Сколько вопросов, и все без ответа.
Тут Настя приподнялась, собираясь перевернуться. Я обрадовалась. Раз она не спит, я хоть с ней посоветуюсь. Может, она что-нибудь знает?
— Откуда это взялось? — шепотом спросила я, осторожно указывая на нашего загадочного соседа.
— Не знаю. Но меня это волнует.
— Меня тоже. Очень странно и подозрительно. И мешает спать.
— Это точно, — подтвердила Настя. — Теперь попробуй усни.
Тем не менее, мы обе задремали — правда, я почивала нервно, постоянно проверяя рукой наличие рюкзака. Часов в пять утра загадочная личность слезла вниз и, напугав меня своей бритой головой, удалилась. Без этого ужасного храпа мне сразу удалось крепко заснуть, и спала я долго — аж до двенадцати.
Проснувшись, я вспомнила наши ночные происшествия. Первое мы с Настей обсудили в полном согласии друг с другом, возмущаясь наглостью преступных элементов. Потом перешли ко второму.
— Из-за этого храпа я до пяти не могла толком уснуть, — пожаловалась я.
— Какого храпа? — удивилась Настя.
— То есть? — в свою очередь, удивилась я. — Ну, того громилы, который спал на третьей полке. О котором мы с тобой говорили.
— Не знаю никакого громилы! Ни о чем таком мы не говорили.
— Однако… — хмыкнула я. — Ты что, ничего не помнишь? Спала и говорила во сне?
— Во сне! — возмутилась Настя. — Да я всю ночь не сомкнула глаз! И разговор прекрасно помню. Я после мафии вдруг увидела, что рядом с моей сумкой появилось какое-то одеяло. Раньше его не было. Ну, я не дура, сразу догадалась, что его подкинула мафия, чтобы потихоньку завернуть в него сумку и унести. Но не на такую напали! Я бдела всю ночь! Видишь, так и не уснула. — Я открыла было рот, но тут же его закрыла, а Настя продолжила: — Ты ведь тоже заметила. Ты еще у меня спросила, откуда оно взялось, и сказала, что это подозрительно и мешает спать. Еще бы не мешало! Сплошные нервы.
— Это мое одеяло, — честно призналась я. — А говорила я о мужчине, который спал на третьей полке. Ты что, его не заметила?
— Нет. Мне, вообще-то, и с сумкой забот хватало. Больно нужны мне какие-то посторонние мужики! А это точно твое одеяло?
Больше происшествий по пути не произошло. Поедание нами большого количества припасенной тушенки, а также купленных на станциях ягод и пирожков вряд ли можно считать происшествием. Хотя нет, как же! Случилась обещанная кража века!
Обнаружилась она следующим неромантическим образом. Я охромела. Иду и хромаю, а почему, не пойму. Сняла босоножки, ощупала ноги — все в порядке. Потом осмотрела собственные пятки (акробатический, должна заметить, трюк) и обнаружила на одной из них кровоточащую рану. С ходу отвергнув мысль, что за мою святость бог послал мне стигматы (в основном из-за странного места ранения, вряд ли Иисуса прибивали к кресту за пятку), я исследовала соответствующую босоножку. Она оказалась прямо-таки усеяна торчащими гвоздями. Потрясенная, я взяла в руки вторую — в нее была прочно вклеена толстая стелька, прикрывающая все гвозди. Чтобы оторвать ее, надо было бы приложить массу усилий. И тем не менее на левой ноге она оторвана. Фантастика!
Я продемонстрировала свою обувь Насте.
— Смотри! У меня каким-то образом оторвалась стелька. Ума не приложу, как.
Настя проявила себя истинным детективом.
— Давай ее поищем. Если оторвалась, должна где-нибудь лежать.
Мы тщательно исследовали вагон — стельки не было.
— Так, — мрачно сказала Настя. — Значит, унесли. Кто?
— Громила! — обрадовалась я. — Оторвал и унес! Это был пособник мафии — специалист по охоте за стельками. Слава богу!
— Почему «слава богу»? — с подозрением спросила меня подруга. — Ты думаешь, он выбрал именно твою стельку, потому что влюбился и решил взять ее на память? Тебе нужна любовь такого монстра?
— Нет, — ответила я, сияя. — Зато кража наконец произошла. Можно больше не бдеть!
До лагеря мы добрались в восьмом часу вечера, ибо я категорически отказалась от такси — из экономии. По пути мы купили большое количество очень дешевой вишни — правда, требующей немедленного съедения. Злая Настя запретила мне есть ее немытой, пугая дизентерией, и несла ее лично, мне справедливо не доверяя. Смена начиналась со следующего дня, но мы решили, что естественнее приехать накануне вечером, чем терять целый день. Однако таких умных оказалось мало — мы и моя студентка с двумя подругами.
Впятером мы бодро вступили на территорию лагеря. По-южному быстро сгущалась тьма. Ни одно окно не светилось. На административном здании красовался замок. Я с одобрением бросила взгляд на мощную фигуру Тани. Если нам придется ночевать под открытым небом, такая защита не помешает. Таню могут даже принять за мужчину, что сразу отвадит местных ловеласов. Тем не менее под открытым небом спать не хочется.