— Ты бредишь, — выплюнула Грерия, пытаясь высвободить свои запястья из его захвата. — Что ты можешь противопоставить ведьмам?
— То, о чем ты даже не догадываешься, — по слогам выговорил Самаэль, и стена огня отгородила их от остальной части комнаты. Жар прошелся по волосам Грерии, и их кончики опалились и свернулись, наполнив пространство запахом гари.
— Самаэль, прекрати, — испуганно вскрикнула Грерия и замерла, глядя на бушующую стену пламени. — Ты… это невозможно.
— Я сошел вместе с ним. Я — падший, как и он. — Произнес Самаэль, не отводя от нее мрачного горящего взгляда. — Ты забываешься, ведьма.
— Но эти бумаги, твои выходки, попойки… — Грерия была растеряна. То, что рассказывали о Самаэле, никак не сочеталось с той мощью, которую она сейчас ощутила. Он превосходил по силе целую толпу жалких ведьм. Он был столпом ада, о которых она слышала еще в детстве. Только об этом было слишком легко забыть, когда он вел себя, как легкомысленный повеса. Грерия не к месту вспомнила, как накинулась на него в первый раз за небрежное ведение дел, и ее ноги похолодели от ужаса.
— Самаэль, — выдохнула она, — прости меня, прошу тебя, Самаэль.
Увидев искреннее раскаяние в ее глазах, ангел ослабил хватку, и огонь отступил, а затем и вовсе растворился в пространстве, будто его и не было.
— Не доводи меня, — мрачно изрек он, вставая с кровати.
— Прости, я забыла, кто ты, — честно произнесла она, подымаясь и поправляя и без того потрепанное платье.
— Кого они хотят видеть в качестве королевы? — спросил он, возвращаясь к столу.
— Это не имеет значения. Марионетку. Главная среди них — Нитра.
— Она не увидит следующего зарева, — отозвался падший, поглядев в окно.
И на этот раз Грерии хотелось склониться перед ним, как перед Абой, и убраться подальше и поскорее. Слишком его вспышка гнева и силы напомнила ей Ника, неудержимого и мощного в своей безраздельной ненависти.
22
Синглаф снова укрылся в уединении, не в силах говорить с братьями о том, что случилось. Он молился и молчал, слушая и внимая Небесам, но ответом ему была лишь тишина. Возможно, оттого, что тьма повредила его восприятие, а возможно, из-за чувства вины по отношению к Икатан, которое не покидало его.
— Марк, — поприветствовал он пришедшего по его зову брата.
Бывший монах был как всегда угрюм и молчалив.
— Да, Синглаф.
— Я хочу, чтобы ты отправился на землю и удерживал души умерших от колодца так долго, как только мог.
— Это вызовет войну, — холодно отметил Марк.
— Да, — в тон ему отозвался Синглаф.
— Мы развязываем войну с адом? — удивился Марк.
— Мы должны вынудить их к диалогу.
— Из-за вашей неудавшейся миссии?
Синглаф передернул плечами, но не нашелся, что ответить по поводу своего позорного провала.
— Это не Его воля. — Наконец, сказал Марк то, чего больше всего боялся Синглаф.
— Откуда тебе знать? — вспылил он.
— Вы больше не слышите его, ведь так? — Спросил Марк с той же интонацией, словно Синглаф ничего не отвечал только что.
— Нет, — сознался Синглаф, опустив голову и не в силах больше смотреть на правильного и прямолинейного Марка.
— Тогда вам стоит какое-то время провести на вторых, — заметил Марк.
— А может, сразу отправиться в ад? — снова вспылил Синглаф, но усилием воли заставил себя успокоиться.
— Вы не в себе, наставник, — проговорил Марк, глядя на него долгим взглядом. — Вы отравлены, и вы бы это поняли, если бы были в состоянии.
— Неужели я повторю ее путь? — в страхе произнес Синглаф. — Неужели я обрек ее на это своим поручением?
— Нет, не повторите, — утешил его Марк. — Вы исцелитесь. Она тоже исцелилась, по-своему.
— Ты считаешь ее темной? — спросил Синглаф.
— Светлейшей из темных, — ответил Марк, и, подумав, добавил, — и темнейшей из светлых.
— Как это понять?
— Она — связующее звено между нами. Хрупкий мост, соединяющий небо и ад.
— О чем ты говоришь? — Синглаф отклонился и едва не в ужасе посмотрел на Марка.
— Сострадание, изливающееся прямо во тьму. Кто из нас может это? Мы отгородились от них. Они — от нас. А она — стучится всюду, и всюду ее слышат.
— Ты говоришь, что мне не нужно ее спасать?
— Я говорю: молитесь о ней, она спасет всех нас. — На этих словах Марк молча развернулся и вышел, словно беседа была окончена.
23
Порывы ветра подымали песок в воздух, но Лили не замечала сотен иголок, толкающихся в ее кожу, и осыпающихся вновь вниз к ногам. Ее душа почти слилась с окружающим пейзажем, и такими же багровыми сполохами в ее сердце вспыхивала боль от безысходности происходящего. Если бы сейчас на нее напали гончие, она не стала бы сопротивляться. Погибнуть — это было бы так просто, почти что утешением в сравнении с тем, что происходило: с этим болезненным осознанием бесполезности и бессмысленности всего, что она сделала. Прав ли был Небирос? Если снова вернуть время вспять, и если в этом новом варианте она будет… Лили задумалась: она уже была в аду, была на небе — где ей еще следовало бы быть, чтобы дать шанс событиям измениться? Самому главному событию: Нику и кокону? Что могло бы удержать их друг от друга? Может, ей следовало войти в кокон с мечом, и убить себя внутри него, тем самым осквернив кровью, разрушив? Пусть бы ее больше никогда не было, но не было бы и проклятого кокона. Ник был бы свободен… Был бы? Лили едва не взвыла, вспомнив о том, что память о произошедшем рано или поздно все равно настигла бы его.
Усевшись на камень возле целой плантации серых грибов, Лили машинально засвистела, словно в ответ на очередной порыв песчаного ветра. И ей тут же отозвался высокий протяжный свист, а затем из песка и пыли, витающей в воздухе, показалась огромная голова с глазами-блюдцами.
— Рада тебе, здравствуй, — как можно отчетливее подумала Лили, и голова, на миг замерев, кивнула.
— Ты знаешь нас? — спросила голова, с интересом глядя на нее.
— Да, — просто ответила Лили.
— Откуда грусть? — спросил василиск, укладываясь кольцами рядом с ней.
— Ник, — ответила она, рисуя его в ловушке из света.
— Кокон, — дернулся василиск от картинки, и Лили поняла, что он отлично понимает, о чем идет речь, и даже обладает в сознании определением этого объекта.
— Откуда ты знаешь? — едва не запутала Лили змея сложность своего вопроса.
— Аспид, — коротко ответил он, вновь успокаиваясь и кладя голову на туловище.
— Кто? — Лили силилась вспомнить, о ком идет речь, но определенно ничего не находила похожего в своей голове. И тогда василиск милостиво предоставил ей картинку огромного черного дракона с антрацитовыми крыльями.
— Боже, — выдохнула Лили, отрываясь от открывшегося ей жуткого зрелища.
Василиск нервно щелкнул по земле хвостом, реагируя на запретное в этих землях имя, и Лили поспешила мысленно извиниться перед ним. Когда змей успокоился, Лили осмелилась спросить:
— Где?
Василиск открыл свои огромные желтые глаза и, не мигая, посмотрел на нее, потом поднял голову на мощной шее, и, высунув раздвоенный язык, зашипел. Лили невольно присела, испугавшись, что вновь чем-то рассердила змея, но он вроде бы не реагировал на нее, увлеченный процессом.
А потом свет померк, и даже зарево исчезло под покровом вечной ночи. Только глаза василиска светились ровным желтым светом в наступившей кромешной тьме. Лили боялась пошевелиться, боялась подумать о чем-то лишнем, когда тусклое свечение пустых земель вновь возвратилось, а мимо нее пролетела струя жидкого пламени, и огромная черная голова изучающе посмотрела на девушку.
— Будь проклят падший, — вылетело у Лили, и она рухнула на пятую точку, даже не позаботившись о том, чтобы посмотреть, куда приземляется. Сок раздавленного серого гриба медленно растекался под ней.
— Тавтология какая-то, — произнесла голова, — падший и проклятый — суть одно и то же.
— Что ты такое? — с трудом выговорила она, глядя на мощное туловище, с шипами вдоль позвоночника, и крылья, которые даже в сложенном состоянии внушали уважение.
— Что — объект неодушевленный, — возразило существо. — Я же — куда интеллектуальнее вашего желтоглазого приятеля. — Дракон посмотрел на василиска, и пасть чудовища приоткрылась в подобии ухмылки. — Хотя иногда не брезгую пообщаться и с ними. Змеи, по крайней мере, не доказывают мне, что аспидов не существует.
— Аспид? — Лили начала понемногу приходить в себя. — Вы знаете о коконе?
— Определенно, — кивнул он. — Ответ «да» на оба ваши вопроса.
— Но разве вы суще… — Лили вовремя остановилась, а аспид лишь фыркнул, выпустив в сторону клубы дыма.
— Гарус, — представился он, когда Лили окончательно успокоилась.
— Гарус, — представился он, когда Лили окончательно успокоилась.
— Лили, — ответила Лили, машинально протянув руку, а затем убрав ее.
— Я не встречал людей, умеющих общаться с ними, — заметил аспид, указывая на их желтоглазого друга, мирно лежащего рядом.
— Это просто, — мысленно ответила Лили, и василиск согласно мигнул глазами.
— Да, неплохо, — прокомментировало чудовище. — И вы не сильно удивились мне, — продолжил аспид, устраиваясь поудобнее. — Вы не из здешних мест? Идете к колодцу? Знаете, не советовал бы. Они отнимут у вас кое-что ценное и запрут навеки под землей. А если вы любите свет, как большинство смертных, вам это едва ли понравится.
— Гарус, — обратилась Лили, не зная, верно ли произносит его имя, но аспид согласно кивнул. — Я вышла из колодца. Меня никто не держит в плену. Но я хотела бы узнать о коконе. Вы знаете, где он?
— Он занят — ответил Гарус, разворачивая свою огромную голову в сторону зарева. — Зачем он вам?
— Занят? — Лили снова рухнула на раздавленный гриб, несмотря на то, что ей уже почти удалось подняться.
— Да.
— Кем?
— Не думаю, что это еще имеет значение. Свет разъедает темную ткань, словно кислота, — вздохнул Гарус.
— Нет, — прошептала Лили, думая о Нике. Ибо кто еще мог оказаться в сияющей ловушке.
— Зрелище не из приятных, я полагаю, — согласился аспид. — Но он сам выбрал это, — вздохнул Гарус и выпустил из ноздрей две тонких струйки дыма.
— Ник? Это был Ник? — не выдержала Лили. Ее глаза горели едва ли не ярче глаз василиска.
— Ваша проницательность просто поразительна. — Ответил аспид. — Вы случайно не из рода демонов судьбы?
Он приблизил свою морду к Лили и пристально посмотрел на нее, а потом тяжело вздохнул.
— Вы — та самая девушка, верно?
— Та самая? — переспросила Лили.
— Которую он любит, — просто ответил аспид.
— Вы говорили с ним! — воскликнула Лили, не зная, плакать ей или смеяться от счастья. — Давно он в коконе? Его можно спасти? — забросала она его вопросами.
— Он хотел этого, — покачал головой аспид. — Возможно, — его голова приподнялась и замерла в воздухе, — я сам когда-нибудь захочу подобного, и тогда мне не хотелось бы, чтобы меня кто-то беспокоил.
— Гарус, о чем вы говорите. Нет, — Лили смотрела на него обезумевшим взглядом. — Я не успела к нему, на какие-то пару дней. Он просто думал, что так буде лучше. Но это не так: я не могу быть на небесах, я не могу без него. Он нужен мне. Больше света.
— Ого, да вы и правда любите его, — голова повернулась к Лили. — Тогда он дважды дурак. Он не получит ни прощения, ни любви. Пожалуй, мне стоит держаться подальше от кокона, даже когда мне будет совсем паршиво.
— Гарус, прошу вас, — Лили коснулась его шкуры и ощутила холод и идеальную гладкость ее поверхности. — Отнесите меня туда.
— Нет-нет, — попятился от нее аспид, — я больше не приближусь к этой светлой гадости. Я не уверен теперь, что не она задурманивает сознание до такой степени, чтобы темные шли на добровольное самоубийство.
— Гарус, я должна попасть к нему, — почти прокричала Лили, и аспид умолк.
— Вы уже ничего не измените.
Второй раз за сегодняшний день она слышала эти слова, и не хотела их слышать, не хотела принимать. Этот ответ она признает, когда перестанет биться ее сердце, когда она сама исчезнет навеки.
— Я должна, — прошептала Лили, почти как молитву.
— Знаете, в чем-то вы очень похожи, — проворчал Гарус и опустил шею, чтобы Лили могла забраться на него.
24
Самаэля вежливо провели в огромные покои, о существовании которых в Доме он даже и не догадывался. И несмотря на несчетное количество антикварных вещей, обстановка все равно создавала впечатление спартанской. Он не сомневался, что где-то в комнатах должны были находиться сотни книг, но на виду не было ни одной. Из чего падший сделал вывод, что все самое ценное было скрыто от посторонних глаз наведенным заклинанием.
— Нитра скоро придет. Вам лучше присесть, — произнесла появившаяся девушка мягким успокаивающим голосом. Но падшего незачем было успокаивать, он пришел сюда с определенной целью, и его было не сбить с толку.
— Я — Мия, — представилась девушка, качнув юбками в низком реверансе, — вам что-нибудь нужно?
Самаэль отрицательно покачал головой, посмотрев на нее.
— Вина? — вкрадчиво спросила Мия, приближаясь к нему на расстояние вытянутой руки. Полы ее платья разошлись, открывая длинные смуглые ноги. Самаэль скользнул по ней взглядом и проследил за ее движением, когда она незаметно ретировалась вглубь комнаты.
— Почему бы и нет, — отозвался он, и девушка, довольно улыбнувшись, открыла буфет и достала бутылку и бокал. Когда она налила вино и поставила перед ним, Самаэль пристально глядел ей в глаза. И, смущенная, она опустила взгляд, оставшись стоять у стола, словно бы готовая услужить ему во всем, чего бы он ни пожелал.
— Что еще здесь предлагается гостям? — без обиняков поинтересовался Самаэль.
— Для такого гостя как вы — все, что пожелаете, — зардевшись, ответила девушка.
— Даже что-то куда большее, чем вино? — рука Самаэля потянулась к Мии и беззастенчиво скользнула по ее бедру.
— Возможно, — ответила девушка, позволив коснуться себя, но все же в последний момент увернувшись и дразня его.
— Насколько возможно? — внезапно он оказался рядом с ней, и его дыхание согрело ей ухо.
Девушка вздрогнула, но не подала виду, что испугалась.
— Насколько вам захочется, — отозвалась она после секундного колебания.
Падший внезапно подхватил ее за талию и опрокинул на диванчик, стоявший у стены. Девушка неловко завалилась на спину, а Самаэль оказался сверху.
— Ты не настолько невинна, насколько тебе хочется казаться. — Прошептал он ей прямо в лицо, глядя неожиданно холодно и безразлично. — Что это за спектакль?
— Нитра задерживается, — обиженно выпалила Мия, пытаясь выбраться из-под него — я просто не хотела, чтоб вы скучали в ожидании.
— Надо же, какая забота, — едко произнес он, позволяя ей подняться. — Не выпьете ли вина за мое здоровье? — Он протянул бокал девушке, но та отстранилась от него так, словно увидела змею.
— Значит, яд, — удовлетворенно проговорил Самаэль. — Так вы встречаете гостей?
— Зачем ты пришел? — раздался высокомерный голос, и прямо от стены отделилась высокая худая ведьма с темными волосами.
— Если вы готовы меня потчевать лучшими своими напитками, вам, вероятно, виднее, — ничуть не смутившись и не испугавшись, заметил падший.
— И кто из нас разыгрывает спектакль? — фыркнула Нитра. — Я ничего не имею лично против тебя, падший. — Произнесла она, отступая от стены. — Ты не раз доказывал свою гибкость и изворотливость. Если и есть среди вашего племени кто-то по-настоящему хитрый и беспринципный, то это ты, Самаэль. Но ты играешь не за ту команду. — Ее глаза блестели в полумраке. Ведьма явно пошла на свой страх и риск, пытаясь перетащить падшего на свою сторону. — Грерию выбрал Аба, не ты. К чему тебе держаться за нее? Среди нас найдется не меньше талантливых ведьм, которые будут очень благосклонны к тебе.
— Это подкуп? Теперь ты предлагаешь мне взятку? — В глазах Самаэля заплясали веселые огоньки. Он давно уже так не развлекался. — Я иногда просто поражаюсь, кого только не встретишь на наших просторах. Я — правая рука Абы, что ты можешь мне предложить? — Его голос прогрохотал под сводчатым потолком комнаты.
— О, перестань. Я знаю, что он не сильно баловал тебя властью. Ты можешь получить все, что хочешь, если примешь нашу сторону.
— И каковы же ваши планы? — уточнил падший.
— Власть. Мы собираемся взять то, что принадлежит нам по праву.
— Вам? — переспросил Самаэль.
— Нам и прочим обитателям этих земель. Дреги давно недовольны политикой Абы. Они присоединятся к ведьмам. С их мощью победа — лишь дело времени.
— Вы не боитесь гнева хозяина? — спросил пораженный Самаэль.
— И где он? — язвительно рассмеялась Нитра. — Что-то я не вижу ни его, ни его гнева. Ему давно плевать на этот мир, он купается в своей власти на протяжении многих веков, и, похоже, ему эта игра наскучила. Чего нельзя сказать о нас. Мы никогда не отнесемся с пренебрежением к этим землям. Подумай, падший. Мы можем дать тебе все, о чем ты только в состоянии мечтать.
— Что, даже возвращение к свету?
Вопрос застал Нитру врасплох, и какое-то время она недоуменно глядела на Самаэля.
— Ты этого хочешь?
— Чего я хочу, — прошипел он, бросаясь в ее сторону, — так это твоей смерти, тварь.
Но ведьма точно так же, как появилась на сцене, так и исчезла — шагнула назад, бесследно растворившись в стене, и Самаэль лишь врезался с силой в камень.