Он повернулся лицом ко мне — губы плотно сжаты, голубые глаза утратили свое непроницаемое выражение.
— Ну, если вы решили впутать меня в это дело! — Плечи его внезапно опустились. — Да нет, конечно! У меня и не было никакого намерения задавать вам абсурдные вопросы, Холман. Это — ваша личная проблема, вы и должны решать ее. Но вот что я вам скажу: мое профессиональное мнение сводится к следующему: если даже Кармен убила Митфорда, то совершенно невероятно, чтобы она могла совершить еще одно убийство.
Она убедилась, что отвела беду от Рэя, убив того, кто ему угрожал. На том все и кончится. И я нисколько не удивлюсь, если после всего этого она по доброй воле вернется в санаторий.
— Когда я рассказал вам о сообщении, переданном Кармен в санаторий, у вас непременно должны были возникнуть какие-то вопросы по этому поводу — но вы их не задали, доктор, — сказал я холодно. — Например, кто именно передал ей сообщение или кто был связующим звеном между санаторием и тем, кто передал сообщение? Интересно, почему вы ни о чем меня не спросили?
— Вероятно, я настолько заинтересовался, услышав причину, по которой она покинула санаторий, что ничего иного в тот момент мне не пришло в голову, — буркнул Шумейкер. — И вот что, Холман! Примите совет эксперта. Прежде всего не пытайтесь откопать то, чего никогда не было, иначе вы снова вернетесь к тому, с чего начинали!
— Я безмерно счастлив, что этот «совет эксперта» вы дали мне бесплатно. Иначе я все равно потребовал бы у вас свои деньги обратно!
Адамово яблоко на шее психоаналитика судорожно подскочило — он едва не подавился слюной.
— Извините меня, Холман. Просто я совершенно потрясен тем, что вы только что сообщили насчет Митфорда. Кармен ведь все еще моя пациентка, и, если она на самом деле убила его, я считаю себя наполовину ответственным за это!
— Понимаю, — кивнул я.
— Вы сообщили об этом Рэю?
— Нет еще.
Он нервно откашлялся.
— На вашем месте я бы ничего и не сообщал ему, по крайней мере, хотя бы пока вы не найдете Кармен. Все, чего вы достигнете таким сообщением, — это нервное потрясение. — Он пытался улыбнуться. — Мне бы не хотелось, чтобы и Пакстон оказался в санатории, знаете ли!
— О’кей, — согласился я. — Пока же давайте предположим, что Кармен действительно отправилась на поиски Митфорда и нашла его. Она еще не вернулась к санаторий, иначе вам бы сообщили об этом. У вас есть хоть какое-нибудь представление о том, куда она могла направиться после этого?
— Мне приходит в голову только одно: Джеки Эриксон. Она ведь единственная приятельница Кармен. Другой близкой подруги у нее никогда не было, насколько я знаю.
— Значит, по-вашему, она не поедет в свою старую квартиру на Венеция-Бич, как вы считаете?
— Это практически исключено. — Профессиональная уверенность вновь появилась в его голосе. — Это последнее место на свете, куда она решилась бы отправиться. Единственное, что могло толкнуть ее на такое, — это воспоминания о первом случае. А ведь она все время стыдилась своего поступка.
— Пакстон говорил мне, что, когда все это произошло, он сразу вызвал вас по телефону, — вспомнил я. — В каком состоянии был Митфорд, когда вы прибыли на место?
— В тот раз ему на самом деле страшно повезло, — ответил Шумейкер. — Лезвие ножниц прошло всего лишь в дюйме от легкого. К счастью, у Рэя хватило ума не вытаскивать ножниц из раны. К тому времени, когда я приехал, Митфорд потерял уже довольно много крови и был без сознания — в состоянии шока. Я позвонил Дедини, попросил его прислать его собственную карету «скорой помощи» и позаботиться, чтобы в санатории был наготове опытный хирург.
— А что же Кармен?
— Она была в состоянии классической кататонии: стояла посредине соседней комнаты в полном оцепенении, так называемом ступоре. Мускулы были так напряжены, что нам пришлось просто поднять ее с пола и в вертикальном положении снести вниз, в карету «скорой помощи».
— Для Пакстона это была дьявольски сложная ситуация, не так ли?
— Рэй стойко перенес всю эту историю и неплохо вышел из положения. Для человека, постоянно пребывающего в крайнем внутреннем напряжении, он действовал просто великолепно. Я-то считал, что он буквально развалится на части, но Рэй вел себя как раз наоборот, достаточно стойко.
— Еще один вопрос — можете считать это просто праздным любопытством, — усмехнулся я. — Ева Байер? Она из числа тех красивых жаждущих девиц, которым просто не терпится удовлетворить сексуальные желания Пакстона?
— Не могу сказать, — неожиданно разозлился Шумейкер. — Хотя это вполне возможно, я думаю. Она, пожалуй, лучшая девушка-секретарша из всех, кто у него когда-либо был. И это означает, что большую часть своего времени она проводит рядом с ним. А вы, Холман, не считаете, что любопытство ваше на этот раз довольно сомнительной пробы?
— У вас просто дар подбирать соответствующие определения, — восхитился я.
— Если вы найдете Кармен Коленсо… — Ему было, как видно, нелегко подобрать слова, чтобы попросить об одолжении такого низкопробного типа, как я. — …Я был бы вам обязан, если бы вы сначала уведомили меня об этом.
— Почему же?
— Потому что я ее психолог и могу оказать ей большую помощь, чем кто-либо другой! — Психоаналитик сверкнул на меня глазами. — Мне кажется, это вполне ясно каждому, кто не обладает столь извращенным умишком, как ваш!
— Парень, который содержит лавочку деликатесов в моем районе, — медленно произнес я, — меня просто не выносит. Но даже он ухитряется сохранить видимость профессиональной привязанности ко мне всякий раз, как я захожу, чтобы купить жестянку томатов!
На щеках Шумейкера полыхали багровые пятна, в глазах медленно загорался яростный огонь.
— Почему бы вам немедленно не убраться отсюда вон? Прежде чем я возьму стул и размозжу вам голову?
— Я ухожу. Но впредь выбирай выражения, Шумейкер, иначе я сообщу о твоем состоянии твоему психоаналитику!
Закрывая за собой дверь кабинета, я услышал за спиной слабые мурлыкающие звуки.
Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, когда я приблизился к ее столу.
— Для первой встречи с доктором вы были у него в кабинете довольно долго, — весело заметила она. — А сейчас у вас вид человека, у которого в этом мире нет никаких забот и привязанностей, мистер Холман!
— Доктор Шумейкер велел мне спросить у вас, не согласитесь ли вы сотрудничать со мной в одном вопросе, — сказал я, имитируя крайнее возбуждение. — О боже! Я так смущен.
— Ну разумеется, я согласна помочь вам всем, чем смогу, если таково желание доктора, — ответила блондинка благосклонно. — Не смущайтесь, мистер Холман! Скажите мне, в чем дело?
— Ну… — Я нерешительно затоптался на месте. — …Он сказал, что есть только одна возможность проверить, не утратил ли я влечения к другому полу. И потому, мол, не будете ли вы так добры раздеться?
— Раздеться? — Она так широко раскрыла рот, что у меня появилась возможность убедиться: тот, кто вырезал ей в свое время гланды, был отличным специалистом.
— И тогда, если я не брошусь ловить вас по всей приемной, значит, мои дела совершенно безнадежны, — так он сказал! — произнес я убитым голосом.
— Он сошел с ума! — прошептала блондинка. — Слишком много слышит и видит этих несчастных психов, которые толпами приходят к нему на прием — вот теперь он и сам свихнулся!
— Я тоже было так подумал, — признался я. — Особенно, когда он вдруг принялся раскрашивать картинку Буффало-Билла и занимался этим добрых пятнадцать минут!
Она бросила через плечо нервный взгляд на закрытую дверь кабинета Шумейкера.
— А что он делал, когда вы вышли? — прошипела секретарша.
— Как раз подрисовывал черные усики на его верхней губе и пристраивал черную фуражку ему на голову, — доверительно сообщил я. — Потом сверкнул на меня глазами и произнес что-то вроде: «Сегодня — моя секретарша, завтра — весь мир!» Я подумал, что это нечто вроде особого теста, но ответа так и не нашел. И тогда он сказал, что я должен пойти сюда, к вам, и попросить вас раздеться. — Я улыбнулся ей, как бы извиняясь. — И еще добавил, чтобы я все-таки не слишком огорчался из-за своих сексуальных расстройств, потому что он, мол, так или иначе найдет способ все уладить.
Она выскочила в коридор на добрых три секунды раньше меня и не стала даже задерживаться у лифта. Я еще успел заметить, что она помчалась вниз, перепрыгивая через три ступеньки кряду.
«Если не считать психоаналитиков, которые употребляют слова вроде „низкопробный“, — мстительно подумал я, — больше всего на свете не переношу элегантных блондинок в приемных!»
Глава седьмая
Магазин «Бравура» в Вествуд-Виллидж выглядел как раз так, как подобает заведению, где следует покупать бюстгальтер с чашечками под прозрачную блузку. Угрюмого вида брюнетка в шерстяном вязаном платье с длинной молнией спереди соблаговолила лишь слегка поднять брови, когда я облокотился на стойку.
Глава седьмая
Магазин «Бравура» в Вествуд-Виллидж выглядел как раз так, как подобает заведению, где следует покупать бюстгальтер с чашечками под прозрачную блузку. Угрюмого вида брюнетка в шерстяном вязаном платье с длинной молнией спереди соблаговолила лишь слегка поднять брови, когда я облокотился на стойку.
— Я бы хотел видеть мистера Уоррена, — вежливо обратился я к ней.
Она медленно покачала головой.
— Сегодня пятница!
— Я знаю.
— Так зачем же вы тратили время на то, чтобы прийти сюда? — фыркнула брюнетка.
— Это что, секретный код? — с надеждой осведомился я. — Если я правильно догадался, то отзыв должен быть что-то вроде: «Завтра — воскресенье». И тогда я смогу увидеть шефа Тайного Отделения организации «Бравура Бутик»?
— О боже! — Она выразительно закатила глаза. — Я встречала немало психов-оптовиков на своем веку, но вы что-то уже совсем особенное! Мистер Уоррен никогда не ведет переговоров с оптовиками по пятницам — для этого существуют дни с понедельника до четверга! Так что почему бы вам не прийти на следующей неделе, а?
— Я не оптовик, — сказал я резко. — У меня к мистеру Уоррену дело личное и очень срочное.
— С этого и надо было начинать. — Она откинула боковую доску стойки и мотнула головой в сторону заднего помещения. — Пройдите вон в ту дверь.
Я прошел через указанную дверь и сразу же больно ударился, наткнувшись на манекен в человеческий рост, с нелепой застывшей улыбкой на лице, облаченный в пурпурные бикини.
— Осторожнее! — раздался чей-то пронзительный голос. — Эти вещи стоят немалых денег, знаете ли!
Обладатель голоса бережно вернул манекен в прежнее положение и только потом смерил меня взглядом. Ему было лет тридцать. Плотного телосложения, начинающий полнеть. Жесткие каштановые волосы коротко подстрижены. Карие глаза навыкате придавали ему поразительное сходство с зачарованным принцем, который вот-вот превратится в лягушку. Светло-голубой свитер с глухим воротом совершенно не сочетался с шерстяными брюками болотного цвета и белыми ботинками на шнурках.
— Какого дьявола вам здесь нужно?! — набросился этот тип на меня.
Я напустил на себя тот холодный, бесстрастный вид, который меня неоднократно выручал в подобных ситуациях, и через несколько секунд это произвело на зачарованного принца-лягушку должное впечатление.
— Вы Тайлер Уоррен?
— Конечно. — Он беспокойно захлопал глазами. — А вы кто такой?
Я достал из кармана бумажник и раскрыл его так, чтобы перед его глазами мелькнула моя лицензия частного детектива — времени разобраться, в чем тут дело, у него не хватило.
— Капитан Шумейкер, — буркнул я. — Лос-Анджелес, Отдел насильственных смертей.
— Ох! — Уоррен-младший невольно скривил свои мокрые губы. — Извините, капитан. Все дело в том, что у нас здесь постоянно шатается всякая шантрапа, хотя им отлично известно, что они не имеют права сюда заходить.
— Вы бывали когда-нибудь в Венеции? — Мой вопрос был для него совершенно неожиданным.
— Один раз, несколько лет тому назад. Ездил вместе с отцом по делам, связанным с нашим бизнесом. Мы тогда объездили всю Европу.
— Очень интересно, мистер Уоррен, — осклабился я. — Но только я имел в виду другую Венецию — ту, которая в Калифорнии!
— Конечно, капитан. — Он слабо улыбнулся. — Это, наверное, выглядело глупо?
— Глупо, — согласился я. — Но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Ну конечно, я бывал там несколько раз, — сказал Уоррен торопливо. — Почему вас это интересует?
— А вчера вечером?
— Нет. Я вообще там не был ни разу за последние пять-шесть недель. — Он засунул руки глубоко в карманы брюк и попытался было выпятить челюсть, которая предательски дрожала. — А почему вы этим интересуетесь, капитан? В чем дело?
— Обычное расследование. — Я процитировал стандартную строку из стандартного сценария допроса, столь часто демонстрируемого по телевидению. — Итак, где вы были вчера вечером, мистер Уоррен?
— В гостях у приятеля. Послушайте, капитан, я полагаю, что имею право…
— Вы знаете человека по имени Росс Митфорд?
— Митфорд? — Он поморгал глазами, потом отрицательно покачал головой. — Что-то не припоминаю.
— Как вы относитесь к своей бывшей жене, мистер Уоррен? — Я уставился прямо в его глаза. — Сколько времени прошло после вашего развода? Восемнадцать месяцев, кажется?
— Кармен? Эта сука! — Голос его окреп. — Я отношусь к ней точно так же, как относился в тот вечер, когда застал ее в постели с моим так называемым лучшим другом!
— Ну и что вы тогда чувствовали?
— Я мог бы убить эту продажную шлюху!
— И до сих пор испытываете к ней такие же чувства?
Выражение испуга внезапно появилось в его выпученных глазах.
— Оставьте это, капитан! Я совсем не то имел в виду! Я хотел сказать, что даже и не вспоминал о ней с тех пор, как нас развели.
— До недавнего времени ваша бывшая жена жила с Россом Митфордом. — Я принялся неторопливо раскуривать сигарету, а Уоррен глядел на мою спичку так, словно она вот-вот выбросит грибовидное облако атомного взрыва. — Тело Митфорда было обнаружено в жалкой трущобе, на первом этаже жилого дома в Венеции. Вчера ночью, — продолжал я невозмутимо, — его закололи.
— Какое это имеет ко мне отношение? — хрипло спросил он.
— Похоже на убийство из ревности, — пожал я плечами. — Ревность и ненависть — две самые сильные страсти после жадности. Никаких следов ограбления при этом не обнаружено. И потому мы ищем кого-то из тех, кто либо ненавидел, либо ревновал Митфорда! Быть может, этот «кто-то» — ее бывший муж? Бывший муж, который сохранил к своей прежней жене такие чувства, что не смог выдержать ее связи с другим!
— Вы с ума сошли! — Голос Тайлера сорвался на визг. — Мне ровным счетом наплевать, даже если бы Кармен разыгрывала из себя Белоснежку и жила со всеми семью гномами одновременно!
— Вы знаете человека по имени Луи? — прервал я его вопли.
— По-моему, я знаю двух-трех парней по имени Луи.
— Этот Луи — лысый, высокий, похожий на живой труп.
— Мне кажется… кажется, я не знаю такого. — Он механически принялся покачивать головой из стороны в сторону, словно изображал маятник на отцовских стенных часах.
— Но вы не уверены! — атаковал я его.
— Мне трудно припомнить в точности. — Он быстро облизнул свои мокрые губы. — Я хочу сказать, что мне приходится сталкиваться с уймой парней в моем бизнесе, капитан. Может быть, я когда-нибудь и встречал подобного человека, о котором вы говорите, но если это и так, все равно я совершенно его не помню.
— Его ближайшие приятели — два типа по прозвищу Чарли-Лошадь и Бурундук, — добавил я.
— Вы шутите? — Глаза Уоррена совершенно вылезли из орбит, когда он понял, что я не шучу. — Я никогда не встречал никого из них, это совершенно точно. Что за идиотские имена?! Да если уж встретишь подобных типов, их не забудешь!
«Какого черта? — подумал я. — Почему бы мне не выложить перед ним все козыри сразу?»
— «Приятель», у которого вы были вчера вечером, зовется Джеки Эриксон.
— Ну и дела! — воскликнул он. — Лучшая подружка Кармен? Послушали бы вы только, как она разинула свою пасть на нашем бракоразводном процессе. По ее словам выходило, что я один виноват в том, что Кармен влезла в постель к моему так называемому лучшему другу!
— Вы знаете девушку по имени Айрис Демпси?
— Айрис Демпси? — Тайлер едва выговорил это имя. Глаза его готовы были лопнуть, настолько они были выпучены после моих вопросов. — Я не уверен в этом.
— Интересно, помните ли вы хотя бы свое собственное имя? — разозлился я. — Пожалуй, мне стоит освежить вашу память. Айрис Демпси — это рыжеволосая красотка с великолепной грудью, и она работает сестрой в частном санатории.
За моей спиной раздались чьи-то тяжелые шаги, потом резкий повелительный голос произнес:
— Тайлер! Какого дьявола ты околачиваешься здесь? Или ты считаешь, что мое предприятие — один из тех борделей, где ты привык ошиваться? Да я мог бы выйти из магазина, прихватив добрую половину товаров, а эта глупая сучка так и не оторвалась бы от созерцания собственной персоны в зеркале.
— Угу, папа! — Тайлер Уоррен вяло улыбнулся. — Это — капитан Шумейкер из Отдела убийств, Лос-Анджелес.
Каждый дюйм из всех пяти футов и трех дюймов, составлявших внушительную фигуру Уоррена-старшего, дышал энергией, умом, несгибаемой волей, решительностью. Его густые седые волосы были гладко зачесаны, усы выровнены в ниточку с чисто воинской точностью. Широко расставленные серо-зеленые глаза были холодны, как океанские глубины. Костюм наверняка шил мастер своего дела — это было настоящее произведение искусства. Все остальные детали были подобраны самым изысканным образом, так что вместе составляли настоящую поэму в коричневатых тонах. Он стоял от меня на изрядном расстоянии, тем не менее я почувствовал, каким ледяным холодом и недовольством веет от него.