— Один? — переспросила Лола.
— Ну да! — подтвердила старушка с явным неодобрением. — Она была безумно увлечена каким-то актером. Из тех, знаете, которые снимаются в низкопробных сериалах…
Анна Васильевна всем своим видом показала степень неодобрения, какое она испытывала и к таким сериалам, и к снимающимся в них актерам, и к тем людям, которые этими актерами восхищаются.
— Можете себе представить, она приходила ко мне в библиотеку не за книгами, а за журналами самого легкомысленного толка, в которых могла найти какую-нибудь статью о нем, желательно с фотографиями. И мало того, как-то я пролистала журналы, которые она вернула, и можете представить — она вырезала из них все фотографии своего кумира! Это из библиотечных журналов! В первый момент я очень рассердилась и хотела добиваться самого серьезного наказания, вплоть до снижения оценки по поведению, но потом остыла и передумала. В конце концов, это было что-то вроде болезни, девочка не виновата… Боюсь, что сам актер дал ей повод для такого легкомысленного поведения, и жизнь ее в конечном итоге наказала…
— Сам актер? — удивилась Лола. — То есть вы хотите сказать, что Лена Коростелева не только собирала журнальные вырезки и фотографии, но и лично познакомилась со своим кумиром? Какая, однако, предприимчивая девочка!
Сама Лола в подростковом возрасте тоже переболела подобным увлечением, она собирала фотографии знаменитых российских и зарубежных актеров, обменивалась этими фотографиями с подружками и вклеивала их в специальный альбом. Особенно много у нее было фотографий Леонардо ди Каприо. Однако дальше фотографий дело никогда не заходило, и ей не пришло бы в голову пытаться познакомиться с Леонардо.
— Да, — вторглась в ее романтические воспоминания Анна Васильевна. — Говорили, что она с ним познакомилась… близко познакомилась. Больше того, там была какая-то грязная история, возможно, именно из-за этого родители Лены переехали на другой конец страны — чтобы увезти ее как можно дальше от этого человека. Но не в моих правилах обсуждать такие скандальные истории! — закончила Анна Васильевна и неодобрительно поджала губы.
— А вы не могли бы вспомнить имя этого актера? — спросила Лола с надеждой.
— Разумеется, я не помню его имени! — сухо отрезала принципиальная старушка. — Меня не интересует сомнительное искусство и его аморальные представители!
— Но, возможно, это помогло бы мне найти Лену, — взмолилась Лола. — Ведь она заняла первое место в конкурсе, значит, у нее были литературные способности… возможно, их еще можно развить! Вы, как библиотекарь, не можете остаться в стороне…
— Ну, не знаю, чем я могу вам помочь… — заколебалась старушка. — Все, что я помню — этот, с позволения сказать, актер любил всюду появляться в капитанской фуражке. Он сыграл в каком-то низкопробном сериале роль морского волка и с тех пор возомнил, что эта фуражка ему очень к лицу, так что приходил в ней даже на официальные мероприятия…
Тут Лола поняла, о ком идет речь.
Действительно, лет пятнадцать назад второстепенный театральный актер Федор Маевский сыграл роль капитана дальнего плавания в популярном телевизионном сериале и на какое-то время стал знаменитым. После этой роли он невероятно возгордился, бросил театр и возомнил себя великим киноактером. По совету продюсера он и правда в рекламных целях всюду ходил в белой морской фуражке. Злые языки утверждали, что он в ней даже спит.
Правда, через несколько месяцев его слава сошла на нет, продюсер охладел к Федору, и Федор забросил злополучную фуражку на антресоли. С тех пор его звезда закатилась, удачных ролей ему больше не предлагали. Какое-то время он зарабатывал выступлениями на праздниках и корпоративах, но скоро и этот заработок прекратился. Где Федор сейчас и чем он занимается, Лола не знала.
Но зато она знала человека, который ей наверняка расскажет все о прошлом, настоящем и даже будущем Федора. Причем сделает это очень охотно.
Это была Варвара Семипядева, много лет проработавшая в Среднем драматическом театре, в труппу которого входил до своего звездного часа Федор Маевский. Лола была с Варварой хорошо знакома с того далекого уже времени, когда и сама работала в театре. Варвара была женщина общительная и не вредная, главным ее недостатком была излишняя болтливость, но в данном случае это можно было считать скорее достоинством.
Анна Васильевна все равно больше ничем ей помочь не могла. Лола от имени испанского консульства поблагодарила ее за ценные сведения и покинула гостеприимные школьные стены.
Выйдя на улицу, она первым делом нашла в памяти своего мобильника телефон Семипядевой и позвонила ей.
Варвара ответила сразу, больше того, она тут же узнала Лолу, хотя с последней их встречи прошло несколько лет. Однако вместо радости в ее голосе прозвучало разочарование. Она явно ожидала звонка от кого-то другого.
— Варя, можно я к тебе зайду? — спросила Лола без долгих предисловий.
— Ну, заходи… — ответила Семипядева. — Только в магазин заскочи по дороге, а то у меня к чаю ничего нет…
Лола знала, что это значит: Варвара имела в виду не конфеты и не печенье, не торт и не кусочек сыра, без которого, как известно, чай — не чай, она имела в виду клюквенную наливку «Северное сияние». К этой наливке Семипядева пристрастилась в то время, когда работала помощником режиссера в сыктывкарском драматическом театре. Надо сказать, что в том театре почти вся труппа страдала тем же самым пагубным пристрастием.
Вспомнив наливку, Лола вздохнула. Чего не сделаешь ради дела? На дисплее мобильного высветился номер Маркиза, но Лола дала отбой. Ей пока нечего было предъявить своему компаньону, кроме снимка шестнадцатилетней давности. Но это курам на смех, потому что клиент не узнает в одной из девочек свою жену. Во-первых, фотография мелкая, а во-вторых, Лола и сама себя не узнала бы в тринадцать лет. Девчонки меняются. Была в седьмом классе голенастым утенком, волосы на глаза лезут, на зубах скобки, а в двадцать стала красоткой, откуда что взялось… А уж к тридцати при наличии денег и вкуса можно из себя такое сотворить…
Так что школьная фотография не годится.
Через сорок минут Лола стояла у двери Семипядевой. В ближайшем магазине она захватила бутылку клюквенной наливки «Северная» и коробку конфет с подходящим названием — «Мишка на Севере».
Варвара открыла дверь после второго звонка.
С момента их последней встречи прошло не более пяти лет, но на Варваре Семипядевой эти годы сказались с такой сокрушительной силой, как будто она провела их на пиратских галерах или на сибирских рудниках. Она обрюзгла, расплылась, лицо покрылось морщинами, в довершение ко всему Варвара перестала красить волосы, и седина проступила по всему фронту, со всей очевидностью выдавая ее возраст.
Лола, конечно, ничего не сказала, но впечатление от внешнего вида Семипядевой, должно быть, отчетливо отразилось на ее лице, так что Варвара тяжело вздохнула и спросила:
— Что, ужасно выгляжу?
— Ну, отчего же… — замялась Лола. — Нормально выглядишь. А если подкраситься и одеться…
— Ничего не поможет! — отмахнулась Варвара. — Я все перепробовала! Можешь не юлить. Я и сама знаю, что выгляжу ужасно. И чувствую себя ничуть не лучше. Иногда взгляну в зеркало — и саму себя хочется в унитаз спустить!
— Да что с тобой случилось? — не выдержала Лола. — Ты ведь всегда была такой оптимисткой! К тебе можно было провода подключать и давать энергию в слаборазвитые районы!
— Была Семипядева, да вся вышла! — вздохнула Варвара. — Ты мне лучше скажи: принесла чего-нибудь к чаю?
— Принесла, конфеты принесла, «Мишка на Севере»! — подразнила Лола подругу.
— Сама ешь свои конфеты! — огрызнулась Варвара. — Я тебя не об этом спрашиваю!
— Да принесла, принесла! — Лола показала ей бутылку. — Я же твои вкусы знаю!
— Вот хорошо! — оживилась Варвара.
Она накрыла стол на кухне. Впрочем, накрыла стол — это громко сказано: она всего лишь поставила две рюмки, две чашки и тарелку с черствой булкой.
— Ты извини, — проговорила, торопливо откупоривая бутылку. — Я сегодня в магазин не ходила, так что угостить тебя нечем…
— Только сегодня? — уточнила Лола.
— Ну, как тебе сказать… и вообще, какая тебе разница? — Варвара разлила наливку по рюмкам и быстро опрокинула свою. — Ну, за встречу! Эх, хорошо пошла!
Выпив рюмку, она порозовела, подперла подбородок кулаком и заговорила:
— Все мужики — козлы…
— Это ты в качестве философского обобщения или имеешь в виду кого-то конкретного? — осведомилась Лола, задумчиво пробуя наливку и думая, как человек в здравом уме может пить такую гадость. По вкусу «Северная» наливка напоминала что-то среднее между огуречным лосьоном и стеклоочистителем.
Выпив рюмку, она порозовела, подперла подбородок кулаком и заговорила:
— Все мужики — козлы…
— Это ты в качестве философского обобщения или имеешь в виду кого-то конкретного? — осведомилась Лола, задумчиво пробуя наливку и думая, как человек в здравом уме может пить такую гадость. По вкусу «Северная» наливка напоминала что-то среднее между огуречным лосьоном и стеклоочистителем.
— И конкретно, и в частности! — непонятно ответила Варвара и подозрительно осведомилась: — А ты почему не пьешь? Ты меня не уважаешь или не хочешь морально поддержать? Подруга, называется! Ты, может быть, не согласна с моим умо… умозаключением?
— Я согласна, согласна! — поспешно проговорила Лола и допила рюмку, чтобы не раздражать Семипядеву. — Так кого ты конкретно и в частности имеешь в виду?
— А если согласна, так давай выпьем за нашу тяжелую женскую долю! — провозгласила Варвара и снова разлила наливку по рюмкам. — Я имею… имею в виду… ик! — Константина! — она стукнула по столу рюмкой, умудрившись не разлить ее содержимое, и поспешно выпила.
— Это которого же Константина? — уточнила Лола, с опаской глядя на полную рюмку. — Это рабочего сцены, что ли? Того, блондина с усиками?
— Вся наша жизнь — сцена! — заявила Варвара. — А если так, то все мы — рабочие сцены! Причем некоторые — с усиками! А ты почему опять не пьешь? Ты меня не уво… не уважаешь или не разделяешь моих убо… убе… убеждений?
— Я разделяю, разделяю! — заверила ее Лола и под пристальным взглядом Варвары выпила рюмку.
Со второго раза наливка пошла как-то лучше. Правда, что-то странное произошло с Лолиными глазами: они смотрели теперь в разные стороны, что представляло известное неудобство. Особенно раздражало то, что вместо одной Варвары Семипядевой перед Лолой сидели две.
— Так что у тебя случилось с этим Константином? — спросила Лола, кое-как сконцентрировав зрение и добившись того, что две Варвары соединились в одну.
— У меня с ним? — переспросила Варвара и вдруг громко расхохоталась. — Это не у меня с ним, это у него со мной! Ничего у него со мной не получилось, и он, этот козел, променял меня… променял… — смех Варвары неожиданно перешел в рыдание, она уронила голову на стол.
— Ну, и на кого же он тебя променял? — попыталась Лола поддержать разговор, чтобы прекратить рыдания подруги. — На Светку Зябликову? На Ленку Малиновкину?
— Если бы! — Варвара подняла голову, уставилась на Лолу, как будто впервые ее увидела, и сурово проговорила: — Ты почему не пьешь? Тебе что, ничуть меня не жаль?
— Жаль, жаль! — заверила ее Лола и выпила рюмку, почти не поморщившись. — Так на кого же он тебя променял — на Светку или на Ленку?
— Если бы! — повторила Варвара и понизила голос. — Это было бы не так обидно! А он меня променял на Ивана Ивановича!
— Что? — переспросила Лола, решив, что ослышалась. — На театрального пожарника?
— Вот-вот! — подтвердила Варвара и снова разрыдалась. — Меня! Варвару Семипядеву! Променял на пожарника!
— Да, это действительно обидно! — признала Лола и от растерянности выпила очередную рюмку.
Варварина кухня поплыла перед ее глазами и приобрела какой-то странный клюквенный оттенок.
— Обидно? — переспросила Варвара и стукнула по столу кулаком. — Обидно — это не то слово! Я бы его, мерзавца, своими руками задушила бы, если бы он пришел! Если бы… если бы он пришел! — и Семипядева опять зашлась в бурных рыданиях.
«Что со мной происходит? — подумала Лола, с трудом сконцентрировавшись. — Что я здесь вообще делаю? Зачем я вообще сюда пришла?»
Последний вопрос был очень серьезным. На него следовало немедленно ответить.
Лола напрягла память и вспомнила, что пришла к Варваре, чтобы расспросить ее об актере Федоре Маевском. Нужно было срочно перевести разговор на эту тему, пока Варвара еще не окончательно утратила человеческий облик.
— Варя, — начала Лола вкрадчиво, — у тебя всегда была хорошая память…
— Когда-то — была, — согласилась та. — Когда-то у меня все было… молодость, красота… надежды… и все это я бросила к ногам этого козла… с усиками!
— Варя, не отвлекайся! Я тебя о чем хотела спросить… ты помнишь Федю Маевского?
— А вот это сплетни! — Варвара посуровела. — И я догадываюсь, кто их распос… распускает! Это все происки Вероники Ряпушкиной! Это все она, селедка сушеная! У нас с Федей ни… ничего такого не было!
— Да я и не говорю, что у тебя с ним что-то было! — заверила Лола подругу. — Я тебя только хотела про него расспросить… ты ведь наверняка про него много знаешь.
— Ты же меня знаешь — я никогда ничего… никогда не распре… не распространяю сплетни! — гордо заявила Варвара. — Я не такая! Если бы даже я что и знала — я никогда и никому… никому бы не рассказала! Никому не рассказала бы, что у Феди был роман с несовар… несовершенно… несовершеннолетней… что его за это чуть не посадили…
— Да ты что? — Лола изобразила крайнюю степень удивления. — У Феди — роман с несовершеннолетней? Да быть не может! Он всегда был такой осторожный!
— Так ты что, мне не веришь? — возмутилась Варвара. — Мне, Варваре Семипядевой? Да я тогда тебе вообще ничего не расскажу! — Варвара замахала рукой перед Лолиным лицом. — Вот ничегошеньки не расскажу, раз ты мне не веришь! А мне, между прочим, есть что рассказать! Я, можно сказать, из первых брюк… тьфу, из первых рук все знала! А насчет того, почему Федька связался с этой соплячкой, — так это она сама ему прохода не давала, буквально на шею вешалась! А она была девица крупная, фигуристая, все при ней, — Варвара обрисовала в воздухе аппетитные выпуклости. — Никому и в голову не пришло, что она еще в школе учится! Все думали, что восемнадцать-то ей уже давно есть, и Федька так считал. Поэтому и закрутил с ней…
Варвара удивленно посмотрела на свою пустую рюмку, налила ее до краев, подлила Лоле и продолжила:
— Раскрылось-то все из-за подружки… подружка была у этой Лены, и ей покоя не давало, что та сумела знаменитого артиста подцепить. Завидовала ей — страшное дело! Ты же знаешь, ничего нет страшнее лучших подруг! Но к тебе это не относится, — спохватилась Варвара. — Эй, а что это ты не пьешь? Ты этим на что намекаешь?
— Ни на что! — поспешно заверила ее Лола и под пристальным взглядом Варвары допила свою рюмку. Семипядева успокоилась и продолжила:
— Значит, позавидовала Ленке эта подружка и решила ей испортить всю малину. Настучала Федькиной жене, сказала, где они встречаются, и прибавила, что Ленке всего пятнадцать лет. Ну, ты Федькину жену, Викторию, помнишь… она, в общем, не очень ревнивая была, Федьку ревновать — это глухой номер, у нее бы ни минуты спокойной не было. Но тут очень разозлилась. Видно, ее Ленкина подружка накачала. И особенно возмутило, что Федька ей с соплячкой малолетней изменяет. Короче, застала она их, что называется, на месте преступления, тепленькими. Сама понимаешь, устроила такой скандал — мама не горюй. Девчонке той глаз подбила и волос выдрала клок, но и та в долгу не осталась — молодежь у нас боевая, крепкая.
В общем, Виктория решила как следует насолить своему Федьке и его малолетней пассии и отправилась к ее родителям.
Папаша у девчонки был военнослужащий, человек строгих нравов, под горячую руку хотел Федьку убить из табельного оружия, но вовремя одумался: подумал, зачем из-за него отправляться на зону, лучше самого Федьку туда отправить. У нас же в законе есть статья за растление малолетних! Совсем было уже собрался к прокурору, но тут либо жена, либо кто-то из знакомых его отговорил: если подать на Федьку в суд, его дочку тоже затаскают, придется перед всем честным народом выворачивать грязное белье. Для юной, неокрепшей психики это тяжелый удар! Я-то сама считаю, что эта «юная психика» сама кого угодно до психушки доведет, но отец есть отец… кроме того, свое военное начальство на него нажало — им лишний скандал ни к чему.
В общем, не стал он на Федьку заявление подавать, а вместо этого подал своему начальству рапорт с просьбой о переводе на другое место службы. Этот рапорт быстро удовлетворили, и папаша вместе со своей семьей отправился в Дальневосточный военный округ…
Варвара налила себе очередную рюмку, выпила, поджала губы и проговорила:
— В общем, даже если бы я все это знала — я бы никому ничего не рассказала, буквально ни слова, потому что у меня железное правило: ни с кем не болтать о чужих делах! Потому что я не эта… не пле… не спле… не сплетница! Ты со мной согласна? — Варвара подозрительно уставилась на сахарницу.
— Понятное дело, согласна! — подтвердила Лола, разглядывая свою рюмку. Она удивительным образом снова оказалась полной, а полная рюмка — это непорядок…
Через два часа Лола стояла перед дверью своей квартиры и пыталась попасть ключом в замочную скважину.