– И что же меня остановит?
– Вот это.
И Карина вцепилась в воротник моего пиджака мёртвой хваткой, притягивая к себе, целуя, завлекая, а я и не чувствовал ничего, пустота.
– Не действует. – Пожал плечами. Она казалась жалкой, а мне вдруг стало стыдно.
– Скажи, что хочешь, я всё сделаю.
– Всё?
– Что захочешь. – А в глазах столько фальшивой искренности, что и рассмеялся бы, да не до смеха.
– Пошли.
Потащил её по коридору к мужскому туалету, крепко удерживая за плечо, втолкнул в ближайшую кабинку, закрывая за собой дверь.
– Не передумала?
А она и испугалась уже, вижу, что боится, вот только не хочу больше её знать, не до неё, поэтому и не отступаюсь. А ещё, ещё я помню точно такой же момент из своего прошлого. И слова те же. И жесты. Только вот искренности сейчас меньше.
– Что ты хочешь?..
Карина слегка подрагивала, а во мне взыграл инстинкт охотника, и она сейчас была моей жертвой.
– Расстёгивай ремень, а я решу.
Неловкими дрожащими пальцами она принялась за неподдающуюся пряжку. Не знаю, что больше напугало её, мой взгляд, голос, или моё состояние, но пальцы дрожали и не слушались, губы пересохли, а в глазах появились первые слёзы.
– Становись на колени. – Приказал я, как только она справилась с ремнём.
– Игорь, но это же туалет…
– И что?!
– Я не могу…
– Не можешь, тогда топай отсюда и больше на глаза не попадайся. – Рыкнул, а она вдруг успокоилась и осмелела.
И Карина опустилась на колени, заглядывая в мои глаза, дёрнула за бегунок молнии, опуская его вниз, провела рукой по паху и я возбудился. Не хотел, но возбудился, здесь сказались несколько месяцев без секса, её покорность, которая меня заводила. С Кариной никогда не был грубым, всегда хотелось какой-то нежности, а сейчас этого нет, именно брать, а не ласкать, заставить и подчинить, а не добиться. Увидев отзыв на свои движения, маленькая шлюшка облизнулась и решительно полезла в трусы, только вот мне этого было не нужно. Тут же схватил её за запястье, больно сдавливая, пока не услышал шипение, одёрнул тонкую руку от себя и поставил на ноги. Перехватил второй рукой её шею, заставляя задрать голову и смотреть на меня.
– Знаешь, что, Карина, офисная шлюха – это призвание, и не важно, кто ты – дочка шефа или уборщицы с первого этажа. А я шлюх не хочу. Поняла? – Она молчала, чем просто взбесила. – Поняла?! – Тряханул её, не чувствуя никакого сожаления, хотя и осознавал, что не должен так поступать с женщиной, которая заведомо слабее меня. Вот только в плетении интриг ей не будет равных, а мне этого не нужно.
– Да пошёл ты!
– И пойду. Без тебя.
Быстро открыл дверь и выгнал её из кабинки, толкая лицом в блестящую кафельную стену. И плевать, что сейчас услышу от её папаши. Резко выдохнул и вышел следом.
В приёмной меня действительно заставили ожидать, хотя и спешить некуда, но всё же ждать не привык. Карина, милашка, решила ещё разок попробовать свои силы и с всё той же ядовитой ухмылкой, с которой меня встречала, прошла через ковёр и присела на соседнем кресле.
– Смотри. – Швырнула мне глянцевый журнал. – И любуйся своей жёнушкой.
На обложке красовалась Оксана. Шикарная, молодая, беременность ей к лицу. Рядом, естественно, этот пижон, фотограф Артём, куда же без него? И заголовок крупными буквами: «У нас с мужем свободные отношения». На Оксану я загляделся, а вот сплетни журналистов читать не собирался, и сам всё вчера слышал, впечатлён.
– И что? – Аккуратно положил журналы обратно.
– Как что? Ты знаешь, кто стоит с ней рядом?
– Кто? – Спросил вроде и безразлично, а вот на самом деле, было действительно интересно, что он за птица, этот Артём.
– Артём Григорьев. Фотограф. Надеюсь, ты понимаешь, что он не просто так сопровождал её?
– Надейся.
– Он спит с ней. Он со всеми спит. Об этом вся тусовка знает.
– Ты ещё не поняла, что мне это не интересно?
– Что так? – Оскалилась Карина, изгибая идеальную бровь. – А вот мне очень интересно, отчего же она так вдруг бросила тебя, может, и беременна о другого, а? Об этом ты не думал?
– Всё сказала? – Снова захотелось удавить сучку, сжал кулаки и завёл за спину, чтобы не покалечить. Постарался расслаблено улыбнуться, хотя и понимал, что получилось не очень.
– А может и не всё. Он выставку готовит к показу, и я слышала, что модели у него все обнажённые. Она ведь тебя к себе не подпускает, так? Так ты сходи, посмотри, может, узнаешь, где кто.
И тут же подскочила с кресла, словно почувствовала, что моё терпение на исходе и журнал оставила, а вот я его прихватил, не знаю зачем… Чёрт! Вывела!
– Игорь Дмитриевич, Владимир Игнатьевич вас ожидает. – Мелодично пропела секретарь и распахнула передо мной двери.
Разговор со Смоловым удался. Удивительно, но о Карине он не сказал ни единого слова. И ведь знает всё, по глазам вижу, что знает, но молчит. В принципе, его позиция мне вполне понятна, но всё же дочь, какая бы она ни была. Я бы за свою Алису любому глотку перегрыз, а тут… умываю руки. Скользкий, неприятный тип, сканировал меня взглядом, словно рентгеном, говорил медленно, размеренно, внимательно подбирая каждое слово и, более чем тщательно, обдумывая каждое моё. Обходил щекотливые темы на ура, говорил о совместном будущем, о последующих проектах. Я-то, в принципе, понимал, что дурит, но где, как? По документам не подкопаешься, юристы у меня проверенные люди, но нутром чувствовал, что где-то и в чём-то проигрываю, о чём ни раз предупреждал Андрея, но выгодный по всем пунктам договор всё же был подписан. Прощались вообще как старые добрые друзья, едва ли не в обнимку выходили из кабинета.
– Так что ты, Игорь, заходи, если вопросы какие возникнут, да и просто так буду рад видеть. – Радушно махнул Смолов рукой, охватывая этим жестом пол-Москвы. Тоже мне, царь горы.
– Как получится.
– Я слышал, вчера Дементьев открылся, не боишься конкуренции? – Прищурился он, приобнимая.
– Не боюсь, у нас разная клиентура и ценовая политика, не мне объяснять. Был вчера, в принципе, он оправдал ожидания.
– А лицо? Ты видел? Кажется, твоя жена.
– Да, Оксана.
– Хорошо получилась. Что же ты проворонил, Игорёк? Могла бы и на нашем бренде блистать. А теперь вот, конкурентов балует, не думаешь об общем деле. – Вроде как просто пожурил, а с другой стороны, будто уколол. Старый лис.
– Думаю, коллекция Дементьева того стоила.
– Пусть так, пусть так. Долго ещё в Москве? – Спокойно растянул он губы, якобы улыбаясь, а в глазах чёрти что творится.
– Пару дней. – Ответил, не стараясь угодить.
– Тогда вряд ли ещё увидимся, бывай.
Не успел он кивнуть на прощание и развернуться к своему кабинету, как в приёмную влетела Карина, видимо, думала, что я уже ушёл. Грозно глянула, фыркнула, развернулась и вышла. А Смолов только тихо вздохнул.
– Ты не обижайся на неё, с детства привыкла получать всё, что пожелает. Она отойдёт. – По-доброму, по-отечески, с понимание высказался он, и я ухмыльнулся, значит, не ошибся: он в курсе. Не хотел ему отвечать, кивнул, не поворачивая головы.
– До встречи.
А на улице даже дышать было легче и дело не в кислороде или его отсутствии, всё-таки центр. Напрягает меня эта семейка и их мутные идеи, пусть Андрей говорит что хочет, а я со Смоловыми работать больше не хочу.
Сел в такси и тут же позвонил Дементьеву.
– Слушаю. – В свойственной ему насмешливой манере ответил Данила, зная, что это я.
– Надо поговорить.
– Говори. – Бросил, как кость собаке.
– При встрече. Дело касается Оксаны.
– Ну, не меня же. – Расхохотался он, вызывая у меня приступ неконтролируемой ярости, но промолчал, проглотил, я не в том положении. – Ладно. Сегодня в пять, позже перезвоню, скажу, где встречаемся. Пойдёт так?
– Спасибо. Жду звонка.
И только положив трубку, понял, что за время разговора не дышал. Я ни на секунду не поверил в его желание помочь, а вот, что он хочет выиграть, сегодня и узнаю. Сжал телефонную трубку настолько сильно, что услышал треск пластикового корпуса, глянул на таксиста, а тот, не обращая на меня внимания, крутит баранку, свистит что-то в ритм тихо играющей мелодии на радио и по сторонам смотрит. Жизнь хороша.
Для встречи Дементьев выбрал какой-то пафосный ресторан, что-то из недавно открывшегося, но кухня достойная, к слову, я успел попробовать не только закуску, но и приступил к основному блюду, пока дождался. Явился мой собеседник с опозданием минут на сорок, лощёный, сытый, довольный, правда, без своей свиты, и то верно, зачем нам лишние уши. Весь буквально светился, пока дошёл до столика.
– Знаю, знаю, точность – вежливость королей, – второпях он высказал то, что вертелось у меня на языке и быстро приземлился, – извини, задержали, дела.
– Ничего. – Отозвался, прожевав.
– Ты себе уже заказал?
– Как видишь.
Дементьев подозвал официанта, надиктовал ему заказ, не глядя в меню, и взглядом приказал испариться. А уже когда заказ принесли, пояснил и словами.
Дементьев подозвал официанта, надиктовал ему заказ, не глядя в меню, и взглядом приказал испариться. А уже когда заказ принесли, пояснил и словами.
– Сделай так, чтобы рядом с нами никто не шнырял. – С волчьим оскалом рыкнул он на мальчишку из обслуги и тот понимающе кивнул, хотя необходимости в этом не было, вся половина зала, близлежащая к нам, пустовала, и мне даже не удивительно, почему.
– Итак, говори, что хотел.
Я чуть не подавился от такого резкого начала, но, подняв глаза, встретился с острым как лезвие взглядом и всё понял: он отступать не намерен.
– Я хочу поговорить с Оксаной. Это возможно?
Дементьев надул губы.
– Ты же вчера поговорил. Мало?
– Мне показалось, вчера она была не готова к разговору.
– А с чего ты взял, что она будет готова к следующей встрече?
– Поговори с ней.
– О чём? – С вызовом хмыкнул он и отложил вилку в сторону, явно потерял аппетит.
– Данила, не будь скотом, ты ведь прекрасно всё понимаешь!
Дементьев ухмыльнулся, хмыкнул и, ничего не ответив, вернулся к мясу.
– Слушай, ты ведь понимаешь, что со мной ей будет лучше.
– Да что ты… – Потянул он, скалясь во все зубы. – Мне так не показалось, а иначе, с чего бы твоей жене, находиться у меня в доме?
– Такая ситуация. – Прищурился я.
– Ситуация? Ты серьёзно? – Со злом отшвырнув вилку и нож от себя, он посмотрел прямо. – Ты видел её вчера? Видел?! Что после этой чёртовой ситуации она зеленеет в твоём присутствии? А ты знаешь, что всю ночь её рвало, уснула только под утро, после успокоительного и двух скорых? Знаешь, каково это в её положении и чем грозит? И цветочки твои, ей не нужны!
Подбежавший официант, убирая приборы с пола, дал секундную передышку.
– Исчезни. – Снова рык в его сторону.
– Что с ней?
– Что с ней? – Легко, непринуждённо, словно и не сгибал взглядом металл несколько секунд назад, переспросил Дементьев, капая ядом. – Ситуация с ней, Колесников. Твоя ситуация. И я не хрена не знаю, что с ней делать! – Прокричал на весь зал, и было всё равно, что люди оборачиваются.
– Я не знаю. – Продолжил уже тише и только сейчас я понял, как ему тяжело. – Не знаю, как ей помочь. Она сама роет себе яму, не хочет поговорить со мной, с тобой, от психолога отказывается. Я сам консультируюсь, пытаюсь направить… Ты ведь не думаешь, что она стала лицом моего ювелирного дома тебе назло?
– Нет.
– Да она только там и ожила, с Артёмом. С ним разговаривает, смеётся, забывает обо всём и оттого ей легче. И плачет она практически каждую ночь. Только для того, чтобы отвлекалась, я и попросил Артёма поснимать её ещё. С ним она как рыба в воде.
– То есть, это твоя идея?
– Нет, не совсем. – Он отвернулся. – Он у меня спросил, может ли задействовать Оксану в своей работе, а я просто не отказал, не был против, вот и всё. Она не будет с тобой разговаривать. – Добавил тут же и посмотрел в упор.
– Вы обсуждаете это?
– Не то, чтобы… Я это вижу. Это сложно объяснить и ещё сложнее понять, но у Оксаны словно непереносимость твоего общества. То, что было вчера, не игра. Это то, что с ней происходит в действительности. Она не принимает твою измену, не может убедить саму себя, что это прошло.
– Что-то серьёзное?
– В мозгах у неё не копался, но, судя по тому, что я вижу каждый день – да. Честно говоря, и сам не понимаю, чего её так зациклило на этой измене, что там у вас вообще произошло, ты хоть скажешь?
– А она не говорила? – Оживился я этой его лживой участливости.
– Нет.
Не верю, и он это заметил.
– Нет. Не говорила. – Чётко выделил слова Данила и потянулся за сигаретами.
– Но ты ведь знаешь об измене.
– Методом исключения. – Кивнул он и тут же пожал плечами. – Её сложно сломать. – Он закурил, затянулся, неспешно выпустил дым и посмотрел на меня с лёгкой усмешкой. – Я не сломал, а у тебя получилось. – Выжидательно посмотрел, и взгляд его источал лёд. – Не скажешь, как?
– Я не избивал её!
– Так и я не о том. – Проговорил, играючи. – У неё на силовые методы иммунитет. Ты капнул глубже, ударил больнее. Чем?
– Ты ведь знаешь, что изменил.
– И что? Всем изменяют.
– Она не все.
– Поздно опомнился.
– Слушай…
– Нет, дорогой, это ты меня слушай! Ты разворотил всё внутри неё, разгромил, а сейчас сидишь и обедаешь в то время, когда Оксане кусок в горло не лезет. Ты не знаешь и не хочешь знать, что с ней происходит, растоптал её, а сейчас пытаешься сделать вид, что ничего не произошло. Только не получится. Я не отдам её тебе снова, понимаешь? Я. Её. Тебе. Не отдам!
– Это ты её накручиваешь?
– Ты идиот. – Ответил просто, даже без привычной злобы.
– Сам знаю.
– А раз знаешь, то чего от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы у Оксаны всё было хорошо.
– Отлично! – Дементьев громко хлопнул в ладоши, широко и довольно улыбнулся, посмотрел, ожидая следующего моего слова. – Давай, сделай так, чтобы ей было хорошо! Чтобы мне не пришлось больше сидеть у неё под дверью, вслушиваясь, уснула она или нет, стонет она, плачет или мирно и тихо спит. Кстати, сейчас тебе уже не интересно, спим мы с ней вместе или не спим? – Входя в азарт на каждом новом вираже, подливал масла в огонь Дементьев, следил за моей реакцией и ловил каждую эмоцию.
– Не интересно. – Зло выплюнул я, не смея и не желая отвести взгляд.
– А я всё равно скажу. Спим. В одной квартире, в одной постели. – Гадко улыбнулся на этих словах и далее выстукивал пальцем по столу, в такт словам. – Потому что только так я уверен, что утром она проснётся живая и невредимая. И на работе я практически не появляюсь, потому что она нуждается во внимании, не в моём конкретно, а просто во внимании. И я знаю, что она чувствует, тошнит её с утра или нет, сходила она в туалет вовремя или нет, хожу вместе с ней на массаж, в бассейн, на курсы, потому что ей, как возрастной, нужен особый подход. А ты? Что о ней знаешь ты?
– Ты меня ненавидишь?
– Прикажешь любить? – Изогнул он бровь, облизывая губы в азарте, а я внутренне закипал. Не улавливал моменты, когда Дементьев переходил из одной стихии в другую. Вот он, любящий мужчина, который заботиться, беспокоиться, оберегает, а уже в следующую секунду превращается в расчётливого и грозного Данилу Дементьева, который удавит и переступит, глазом не моргнув.
– Но ведь почему-то ты мне помогаешь…
– Да на ху* ты мне не сдался! Меня только Оксана интересует. И всё, что я делаю и сделаю ещё – всё для неё, для её комфорта. И если для этого понадобиться тебя поселить в соседней комнате, я это сделаю. И терпеть тебя буду, и улыбаться при встрече, и руку жать.
– Чётко и понятно, чего-то подобного я ожидал. Я тоже не питаю к тебе тёплых чувств.
– Вот и славно, а то я уже забеспокоился.
– Я вот, что думал, – посмотрел на Дементьева, не знаю, но меня что-то напрягало, – Оксана к матери хотела съездить, может… может, как-то встречу эту организовать?
На меня посмотрели как на идиота с тяжёлой формой заболевания. И смесь эмоций на лице Дементьева от простого удивления, смятения, ступора, до понимания, осознания и безграничной ярости во взгляде. Ярости, которая сменилась резкой усталостью и одним мощным выдохом. Он медленно, но дотошно затушил сигарету о край пепельницы, закрыл глаза, напряжённо провёл по ним ладонью, откинул голову назад, а потом вдруг засмеялся. Тихо, устрашающе.
– Ну, ты, Колесников, и ублюдок. – Выдохнул, всё ещё содрогаясь всем телом от своего истерического смеха, а потом резко выпрямился, смолк и рука, лежащая до этого на столе, свернулась в мощный кулак, который колотился от напряжения, но он совладал с собой и подтянул этот кулак к своему лицу, медленно успокаивая порыв. – Удушил бы говнюка, своими руками.
Он так смотрел, словно готов исполнить свою угрозу в любую секунду, был слышен даже скрежет зубов, на скулах ходили желваки.
– Ты сколько ей изменял?
– Что?
– Как долго ты изменял Оксане? Месяц, два?
– К чему…
– Отвечай! – Рявкнул он, и в нашу сторону снова все обернулись.
– Почти три.
Дементьев пожевал губами, несколько раз вдохнул-выдохнул, прежде ем продолжить.
– И что, все эти месяцы ты не нашёл времени спросить у Оксаны, что происходит? Ты о чём думал?
– К чему ты…
– Просто ответь. – Проговорил он жёстко. Так, как я ещё не умею, а Андрей вряд ли когда-нибудь научится.
Я сжал челюсти, но его воля была сильнее.
– Точно уж не о ней.
– И после этого ты ещё удивляешься, что она не хочет тебя видеть? Ты три месяца унижал её и теперь хочешь всё исправить? – Мне нечего было ответить, я и сам всё это знал. – После этого ты предъявлял её какие-то претензии, что она спит со мной? – Темнел он лицом всё больше и больше. – Тварь, да тебе повезло, что я раньше об этом не знал, разнёс бы твой череп на раз, урод! Это из-за тебя она не поехала к матери, ведь так? Знаю, что ей было страшно одной, как она волновалась, даже по голосу в телефоне было понятно, что еле дышит, она ведь просила тебя?