– Доложи координаты... – Полковник разворачивает планшет с картой.
Разин называет координаты.
– Я Рапсодия... Здравствуй, Волга... Это рядом с нами... Через перевал справа перейти, и встретимся. Думаю, мои беглецы вот-вот соединятся с вашими...
– Выходите на соединение, – приказывает Мочилов. – Именно этого я и хотел. Я скоро буду рядом. Игорь Алексеевич, просьба... Присмотри за мальчишкой... Его здесь дожидается отец, с которым он никогда не виделся. Начинается серьезная операция. Мальчишка нам нужен живым не менее чем двое остальных...
– Я Рапсодия. Задачу понял...
– Я Волга... Что уж тут не понять?
* * *Мочилов выходит из тесного кабинетика связиста и встречается взглядом с начальником штаба. Тот словно что-то сказать хочет.
– Спасибо, товарищ генерал, я поговорил.
– Все удачно?
– Так точно. Но есть еще одна просьба...
– Слушаю.
– Через некоторое время соединятся группы Согрина и Разина. Это оперативная необходимость. Они преследуют две разные цели, которые вот-вот должны соединиться. И им приходится... Возможно, такое соединение не понравится штатским генералам. Вы можете сказать им, что группа Разина работает самостоятельно, вне вашего прямого подчинения, и охотится за каким-то конкретным человеком?
– В принципе, могу... Они не инструктировали Разина.
– Буду вам очень признателен.
– Будете признательны еще больше. Мне только что доложили... Наши генералы созвонились с Москвой, долго что-то выясняли. И теперь ищут вас, чтобы передать какой-то приказ... Я не знаю, какого уровня этот приказ, но рекомендовал бы вам вылететь в горы немедленно. Благо погода устанавливается, а вертолеты заправлены...
– Спасибо. Я так и сделаю.
* * *Командир первой прибывшей роты дожидается Мочилова в машине вместе с Аббасом Чохоевым и командиром второй, только что прилетевшей роты.
– В аэропорт! – командует полковник. – Инструктаж перед вылетом...
– Разве в разведуправление не поедем? – удивляется майор Дубровский.
– Времени нет. Пока погода позволяет. Лететь надо... Третья рота прибыла?
– Заправляют вертолеты...
– Дубровский!
Майор вместо ответа шевелит пышными усами.
– Ты остаешься здесь. Скоро прилетит вертолет с ранеными. Там будем один мальчик. Он пока без сознания. Возможно, это сын нашего гостя... – кивок в сторону Аббаса. – У нас есть основания так думать... Безопасность мальчика на твоей совести. Тут есть пара московских генералов в штатском. Если они узнают имя мальчика, то постараются его забрать к себе. Ни под каким видом не отдавать. Вплоть до применения силы... Силы хватит?
– Хватит. Со мной моя группа. Выставлю охрану...
– Подумай, куда его перевезти.
– Что-нибудь соображу.
– Аббас серьезно ранен? – спрашивает старший Аббас.
– Не знаю. Пока он спит. Ему накололи болеутоляющее.
* * *Инструктаж проведен подробнейший. Все три командира рот оказываются офицерами толковыми. Мочилов любит, когда перед операцией задают много вопросов. А ему их задали столько, что он на все и ответить не смог. Не в силу своего незнания, а в силу того, что не все командирам знать положено. Эта задержка с инструктажем и позволяет генералам в штатском все-таки до полковника добраться. Они подъезжают на стандартном армейском «уазике». Торопятся, спрашивают у кого-то, идут быстро... Мочилов смотрит на них из окна, мысленно готовится к разговору вежливому, но безапелляционному. Генерал Яхонтов на ходу вытаскивает из кармана трубку телефона спутниковой связи и на подходе набирает номер.
Дверь распахивается, но так и остается распахнутой. Генералам некогда закрывать за собой дверь, и вообще они, похоже, таких мелочей не замечают. Разговор начинается без предисловий.
– Полковник, с вами будет говорить дежурный Генерального штаба... – Яхонтов протягивает Мочилову трубку.
– Слушаю, полковник Мочилов, – спокойно говорит Юрий Петрович в трубку и упрямо поджимает губы. На генералов старается при этом не смотреть.
– Товарищ полковник, это дежурный по Генеральному штабу генерал-майор Прокопенко. Вам предписывается незамедлительно вместе с вашими людьми в полном составе перейти под командование генерала Стригуна и выполнять его приказы...
– Кто подписал этот приказ, товарищ генерал?
– Какое это имеет значение для вас?
– Для меня это имеет принципиальное значение, поскольку я имею прямо противоположное распоряжение своего руководства. Извините, я повторяю вопрос – кто подписал приказ о переподчинении?
– В данном случае, в связи с оперативной необходимостью, приказ подписал я. Вас это устроит? Или вы сомневаетесь в праве дежурного по Генеральному штабу на оперативное руководство войсковыми соединениями?
– Извините, товарищ генерал, но я получил однозначный приказ генерал-лейтенанта Спиридонова подчиняться только его распоряжениям. Признаюсь, что я предупредил его о возможности давления на меня, и генерал Спиридонов в категоричной форме приказал мне подчиняться только его распоряжениям и не допустить срыва операции, на которую агентурное управление ГРУ потратило пятнадцать лет...
– Напишите рапорт, что я отменил приказ Спиридонова, и приступайте к исполнению...
– А вот на это вы права не имеете, товарищ генерал. Извините, у меня нет времени. Меня торопят пилоты. Если вы договоритесь с генерал-лейтенантом Спиридоновым, он сможет позвонить мне во время полета, и мы сменим курс. До свидания, товарищ генерал...
Только вернув трубку Яхонтову, Мочилов смотрит сначала на одного, потом на другого генерала в штатском. Яхонтов, кажется, близок к инсульту – так он покраснел. Стригун же сохраняет ледяное хладнокровие, но глаза его Мочилову не нравятся.
Выражение их такое, словно Стригун что-то знает.
Мочилов поднимается. Устав требует от него спросить разрешение генералов, прежде чем выйти из помещения. Но генералы одеты в штатское, кроме того, они не захотели ему представиться в кабинете начальника штаба соединения. И потому Юрий Петрович просто отдает командирам рот приказ:
– Приступайте к выполнению...
Три капитана выходят.
– Полковник Мочилов, – говорит генерал Стригун. – Случаем это не вы были тем полковником ГРУ, который принимал участие в некоторых событиях в Москве вчера вечером?
– Я не знаю, о каких событиях идет речь...
– Учтите, все участники захвата оперативной группы будут наказаны сурово. В том числе и имеющие высокие чины...
Мочилов выходит, не ответив. В самом деле, почему он должен отвечать людям, которых не знает? Мало ли гражданских лиц ходит здесь...
ГЛАВА 7
1
Оставив Кордебалета сворачивать с помощью лейтенанта Егорова рацию, Согрин спускается в долину, где уже почти не метет, но пока еще сохраняется ночной сумрак более основательный, чем на склоне хребта, частично захваченного утром.
Еще со склона полковник видит, что Брадобрей с Саакяном принесли раненого Юрова с противоположного склона, и сейчас лейтенант ждет, когда подойдет его очередь на оказание помощи. Раненых много, и медработник группы не справляется. Брадобрей тем временем отходит в сторону и разговаривает по телефону. Кордебалет предупреждал полковника, что у Брадобрея есть трубка спутниковой связи точно такая же, как выделенная Согрину генералом Стригуном. Очевидно, это доклад, минующий инстанции. Естественно, Игорю Алексеевичу такие доклады нравиться не могут, поскольку они слишком откровенно напоминают контроль над действиями командира группы, но он делает вид, что ничего не замечает.
Сюда же, к группе раненых федералов, приносят самодельные носилки со спящим молодым боевиком. И устраивают его рядом с костром, который уже начинает заниматься. Смолистые еловые шесты начинают гореть с треском, выделяя сильный жар. К костру стягиваются промерзшие за ночь бойцы.
– Товарищ полковник, разрешите допросить пленного? – обращается к Согрину лейтенант Саакян и взглядом показывает на носилки с мальчишкой.
– Вы не видите, в каком он состоянии? – Согрин смотрит исподлобья.
– Это самое хорошее время для допроса. Стоит только разбудить его...
Согрин сам знает прекрасно, что такое хорошее время для допроса.
– Мы выступаем. И... И оставьте свои садистские наклонности для общения с собственными детьми. А силы поберегите для предстоящего преследования. Вы зарекомендовали себя человеком с непрофессиональной для спецназа физической подготовкой...
У Саакяна вылупленные глаза готовы выскочить из орбит от таких слов, сказанных в окружении солдат. Он даже высказать что-то желает, но полковник оборачивается в сторону склона, с которого только что спустился, и машет рукой, поторапливая Кордебалета, который уже начал спуск. И в самом деле, пора выступать в марш.
Но раньше Кордебалета до Согрина добирается лейтенант Брадобрей:
Но раньше Кордебалета до Согрина добирается лейтенант Брадобрей:
– Товарищ полковник, вы когда докладывать генералу будете?
– Я должен у вас разрешение на это спрашивать? – слегка заведенный предыдущим разговором с другим лейтенантом спрашивает полковник с вызовом.
– Нет, но...
– Обойдемся без «но». И запомните, в спецназе ГРУ докладывают тогда, когда есть оперативная необходимость, товарищ... – Полковнику хочется назвать Брадобрея капитаном, но он вовремя сдерживается, хорошо зная, что предупрежденный противник становится сильнее. А в том, что Брадобрей в какой-то мере является противником, Игорь Алексеевич уже не сомневается. – Товарищ лейтенант...
* * *Перед выходом Согрин успевает коротко передать полученные данные и инструкции подполковникам. Кордебалет хмурится, а Сохно, наоборот, становится веселее.
– Что я говорил! Ну ничего... Они у меня скоро, командир, пожелают поменяться местами с лейтенантом Юровым...
И в своей веселости он становится первым ведущим на марше. Таким ведущим, который умеет своего добиться. И Сохно добивается. Подполковник берет темп, сразу заставивший четверых оставшихся лейтенантов рот от усердия раскрыть, но усердие их вызывается не стремлением не отстать, а лишь стремлением не задохнуться.
Полковник догоняет ведущего и у него на глазах отключает «подснежник». Сохно делает то же самое и бросает на Согрина короткий вопросительный взгляд.
– Не переусердствуй. При таком темпе мы можем просто пройти место встречи раньше Разина... Работай, как сеттер. Челноком...
Приученный к охоте сеттер, отпущенный с поводка, бегает челноком вправо, влево и обратно, улавливая запах дичи, которую можно поднять перед охотником. Сохно довольно ухмыляется в ответ:
– Резонно. Вдруг мы не всех боевиков видели... Надо же проверить все возможные следы... Чуть позже посоветуемся.
«Подснежники» снова включены. Полковник занимает свое место. Сохно опять, как истинный лидер, начинает отрыв, а остальные стремятся не отстать. На след они выходят быстро. Несколько раз Сохно замечает на снегу капельки крови. И старательно наступает на них, чтобы не было видно лейтенантам. Ни к чему им знать, что догоняют они противников, один из которых ранен.
– Я Рапсодия... Бандит! Гуляй челноком. Проверь окружающее...
– Предполагаешь наличие других групп? – спрашивает Сохно.
– Возможно... Сейчас не одна эта группа идет в направлении ледника. Погуляй... Мы не отстанем.
Подполковник резко сворачивает со следа вправо и начинает двигаться под прямым углом.
– Товарищ полковник, – с трудом восстанавливая дыхание для разговора, говорит лейтенант Брадобрей, – может, нам лучше этих додавить?
– И подставить спину под чей-то удар? – комментирует Кордебалет ситуацию.
Больше возражений не находится.
Сохно выбирает расстояние поперечного движения так, чтобы проходить в три-четыре раза больше, чем идет группа боевиков. Скоро Кордебалет сменяет его на месте ведущего и так же продолжает «гнать» по снежной целине. Но след они при этом не теряют и постоянно пересекают его. Особенно тяжело дается проход там, где рельеф гор меняется. По идее, там и не может быть посторонней тропы, потому что на две крайние точки челнока нет выхода с посторонних долин. Но Согрин не дает команду к прекращению, и подобное передвижение длится еще около часа. Только тогда полковник, занявший место Кордебалета, решает идти прямо по следу.
* * *– Рапсодия... Я Волга! Как слышишь меня?
– Здравствуй, Александр Андреич... Слышу нормально. Ты откуда?
– Вижу тебя, Игорь Алексеич... Я недалеко... Кого ты с собой взял?
– Подкрепление выделили. Посчитали, что в собственном составе мы слабоваты. Теперь приходится это подкрепление с собой носить... – Согрин ничуть не смущается, что его слышат и загнанные лейтенанты, снова растянувшиеся цепочкой в хвосте группы. И никто из них, даже Брадобрей, не предлагает больше использовать себя в роли ведущего. – Ты как здесь?
– Веду преследование двух джамаатов. Они, похоже, решили к Имамову примкнуть...
– А это не его люди?
– Все может быть, но меня Имамов мало касается. Мне сами джамааты нужны.
– Тогда нам по пути. Выходи на параллельный курс.
– На нем стою. Прямо посреди следа, по которому ты идешь. Дожидаться не буду. Догоняй, если не устал... Не устал?
– Мы недавно отдыхали... Полны, как говорится, свежих сил.
Согрин оборачивается. Саакян опять отстает и, похоже, вот-вот снова задом в снег сядет. Егоров держится ближе к нему, но не от усталости, а от желания помочь в случае чего. Фомин тоже еле ноги переставляет. А Брадобрей ходу добавляет, пытается Сохно достать. Интересно, наверное, лейтенанту, что за Волга вдруг на курсе объявилась...
– Увеличить темп! – громко командует полковник в микрофон. – На полных оборотах – вперед! Догоняем попутчиков.
И видит, как Сохно издевается над Брадобреем. Лейтенант почти догнал его, но подполковник вдруг показывает такую прыть, что оказывается уже перед спиной Кордебалета. Кордебалет в свою очередь делает шаг шире и быстрее, а Брадобрей уже не в силах сделать еще один рывок.
Согрин сам включается в темповую ходьбу, но вскоре снова оборачивается. Брадобрей и в новый ритм втягивается. Пытается догнать Сохно. Его попытки понятны. Лейтенанту хочется знать, что еще за новые люди появились на горизонте и чего ему следует ждать от такой встречи. И он непременно попытается доложить своему генералу о встрече...
– Подходим, – говорит Сохно в микрофон «подснежника». – Вижу Кречета...
Согрин и сам уже видит майора Паутова, вышедшего на пригорок.
– Бандит, я Кречет, – говорит Паутов. – Как ты меня узнал с такого расстояния?
– У кого еще в здешних местах могут быть такие широченные плечи? – смеется Сохно. Майор Паутов его хороший друг.
Лейтенант Брадобрей так и не успевает догнать подполковника.
* * *Встреча групп проходит в деловой обстановке и даже без дружеского застолья. Командиры сразу сверяют оперативные карты, переносят друг от друга последние данные. И тут же начинают совместный марш. Темп по-прежнему высокий – догоняющий... Командиры друг с другом рядом. Ведущими тоже идут сразу двое – Сохно и Паутов.
«Подснежники» выключены – заряд аккумуляторов следует беречь. И разговаривать можно свободно.
– Это и есть те парни, что собираются тебя контролировать? – усмехается Разин, понимающий, в какую передрягу попали самоуверенные «контролеры».
– Видел бы ты их в момент прибытия... – улыбается полковник.
– Старая истина, – философствует Разин, понимая, что имеет в виду Согрин. – Преподнести себя необходимо тому, кто в действительности ничего не стоит. Тому, кто стоит, и надобности в этом нет... Ты свою четверку далеко отпустил?
– Откуда знаешь, что четверка?
– Следы...
– Часа на полтора вперед ушли. Минут сорок мы, хотя и куролесили, сократили за счет темпа. Теперь пора и совсем догонять, пока с твоими не соединились.
– Мои часа на четыре впереди. Думаю, догнать их уже не сможем...
– Что так отпустил?
– Они тремя джамаатами шли. Мы их с егерями поджимали. Один остановился, чтобы засаду соорудить... Бой затянулся... Проход закрыли... Я егерей добивать их оставил, а сам в обход рванул вдогонку... Потому и отстал.
– Интересно... Кого они прикрывают? Кто-то там есть среди них?
– Думаю, что есть. За границу важная птица, похоже, летит. Потому и к Имамову идут. Иначе могли бы все вместе остановиться. Бой, как говорится, так бой... По численности силы были равны. Но оставили только один джамаат. На заклание, чтобы самим оторваться...
– Надо успеть, пока с Имамовым не соединились.
– И так гоним. Наперерез идем. А твои... Я так думаю, чем по горам за ними носиться, пусть соединяются. Вместе им легче, и нам тоже легче, когда они вместе. И даже нам с тобой вместе – опять легче.
2
Разведчики доложили на рассвете: с другой стороны перевала по одному из языков ледника поднимается им навстречу большой отряд. Видимость хорошая – отряд издалека видно.
Руслан Вахович сразу догадывается, что это за странный отряд. Не зря приходили к нему гости со своими предложениями сотрудничества. Не зря они грозили. Правда, он не воспринял их угрозы достаточно серьезно. В крайнем случае, надеялся, что они выставят заслоны вдоль границы. Тогда он рассчитывал или сами заслоны прорвать, если они будут достаточно слабы, или, не вступая в бой, быстрым маршем сдвинуться значительно вправо и перейти границу с Абхазией, которая охраняется еще меньше, чем граница с Грузией.
А они двинулись сюда, сразу обостряя ситуацию до предела...
Это известие сразу бьет больно, потому что кажется началом конца. Невозможно подняться и занять верхнюю позицию для обороны – времени на это нет. Руслан Вахович раскладывает карту, и разведчик тычет пальцем в центральный язык.