— Ну, как?
— Дозвонилась до начальника санатория. — Марта сцепила пальцы, вытянула над головой руки и потянулась. — Тумаркин взял отпуск за свой счет и уехал. Больше его никто не видел.
— А он хотя бы звонил?
Вместо ответа Сомова покачала головой.
— Врет, — расстроился Матвей. — Просто не доверяет. Не поверю, что заместитель поехал по собственной инициативе.
— А если это так и есть? — Марта уронила руки на стол. — Ты не допускаешь, что они враги, и начальник также замешан в этих махинациях?
— В нашей стране все возможно, — согласился Кораблев с девушкой.
— В этом случае можно допустить, что именно он и сообщил московским бандитам о приезде своего зама в Москву, — продолжала Сомова развивать свою версию.
— Ну почему я не поговорил как следует с Тумаркиным? — Матвей отошел к окну и посмотрел на все еще забитую машинами и людьми улицу. — Наверное, придется туда ехать.
— Зачем? — удивилась Марта.
— Пока не знаю, — признался Матвей. — Но думаю, не помешает подробнее узнать, из-за чего, собственно, сыр-бор.
— Под каким предлогом ты там появиться собираешься?
— А разве ты на этот раз не составишь мне компанию? — Матвей отвернулся от окна.
— Когда я таким образом ставлю вопрос, то однозначно имею в виду нас обоих, — уточнила Марта.
— Есть идея с сегодняшнего дня стать художником.
Сомова окинула Матвея изучающим взглядом:
— Не могу тебя представить в берете и с кистью, — улыбнулась она.
Кораблев провел ладонью по небритому подбородку:
— Надо отпустить бороду.
— Оригинально, — поддержала идею Марта.
— Ты можешь найти мне телефоны и адрес Николаса Сапронова? — спросил он.
— Хочешь взять у него мастер-класс? — попыталась угадать девушка.
Но Матвей уже звонил Дешину.
— Чем хочешь обрадовать? — ответив на приветствие, осторожно поинтересовался друг.
— Пока особо нечем, — признался Матвей. — В Дарасуне Тумаркина нет, своему шефу он не звонил.
— Кто бы сомневался, — вздохнул Дешин. — Туда ехать неделю…
— Пять суток, — уточнил Матвей. — Он мог бы позвонить.
— Ты, наверное, забыл, что телефон остался в твоей машине, — напомнил Борис.
— У него были деньги, — возразил Кораблев. — Они стоят копейки.
— А номера? — усмехнулся Дешин. — Думаешь, он помнит?
— Но домашний наверняка знает, — не унимался Матвей.
— Ты за этим звонил?
— Мне на полдня надо пару оперов.
— Чего? — переспросил следователь.
— Два человека нужны, — повторил Матвей.
— И куда ты хочешь их втянуть?
— Никуда. — Кораблев отнял трубку от одного уха и приложил ее к другому. — Им надо сыграть роль телохранителей.
— Это в каком фильме?
— Если сейчас у нас все получится, — Матвей посмотрел на Марту, — то они просто занесут пару картин к одному известному художнику, постоят пару минут рядом, а потом спустят их в машину.
— И все? — недоверчиво спросил Дешин.
— Все, — подтвердил Матвей.
— Картины небось из Эрмитажа? — осторожно-шутливо поинтересовался друг. — Колись, где взял?
— Картины с улицы, — признался Кораблев. — Буду выдавать себя за состоявшегося миллионера и начинающего коллекционера.
— Зачем тебе? — осторожно поинтересовался следователь.
— Надо, — лаконично ответил Матвей.
— Задача невыполнимая, — огорошил Борис.
— Почему? — растерялся Матвей.
— У нас каждый опер на вес золота, это раз, — стал перечислять майор. — А во-вторых, никакого морального, а уж тем более законного права сделать это я не имею. Если в свободное от работы время ты сам поговоришь с Герой…
— Поговорю, — согласился Матвей. — Но мне надо двух.
— Вторым я пойду, — ошарашил Дешин. — Другого выхода нет.
Марта на удивление легко нашла и телефон и адрес известного на весь мир художника. Жил он недалеко от центра Москвы, там же имел и студию. Несмотря на свою популярность, Николас не страдал манией величия. Матвей позвонил ему домой и, представившись Михаилом Коровиным, попросил о встрече. Однако дальше начались проблемы. Как оказалось, день у мэтра искусства расписан по минутам, и ближайшее «окно» для встречи аж на следующей неделе.
— Что будешь делать? — расстроенно спросила Марта.
— Не бывает безвыходных положений, — натягивая джинсы, подмигнул ей Матвей. — Дешин еще не знает, что ему придется сегодня просить великого художника дать оценку найденным среди краденых вещей картинам.
— Ты что-то собираешься красть? — не поняла Сомова.
— Нет, — покачал головой Кораблев. — Просто нам он отказал, а сотруднику полиции, майору, который ведет сложное дело, это сделать будет неудобно. Собирайся, поехали!
В девяностых, когда государственные музеи просто загнулись, а частные галереи еще не находили своего покупателя, на улицах Москвы можно было недорого приобрести картины мастеров академии художеств и даже творения именитых художников-авангардистов. Сейчас все это перекочевало под крышу дорогих выставок и аукционов. Однако вернисажей под открытым небом осталось хоть отбавляй. Марта недолго посидела в Интернете и узнала, что самое почетное место среди них занимает тот, что располагался рядом с Центральным домом художника.
— Кажется, выезжает! — заволновалась Сомова, внимательно оглядывая нестройные ряды самых разных машин. — Точно, поворачивай!
— Чего кричишь, как оглашенная? — поморщился Матвей, выворачивая руль.
— Сейчас опять опередит кто-нибудь! — шутливо захныкала девушка.
Они уже довольно долго кружили по стоянке в поисках места. С трудом втиснув машину между двумя представительскими «меринами», Матвей заглушил двигатель.
Для начала решили пройтись вдоль выставленных прямо под открытым небом картин. Бойкая торговля шла как раз напротив стоянки.
Матвей некоторое время разглядывал натюрморты, потом перевел взгляд на скучающую рядом с ними пожилую женщину, лицо которой было под таким слоем косметики, что казалось неживым:
— Это все ваше?
— Можно сказать и так, — грубым, низким голосом заядлой курильщицы заговорила она. — Без меня не было бы того, что перед вами.
— Значит, муж, — констатировал Матвей.
— Эрнст очень талантлив, — заволновалась женщина, по-видимому, испугавшись, что они, узнав об этом, тотчас уйдут. Хотя так оно и было. Матвею нужен был авангард.
— Эрнст — это псевдоним? — с деланым интересом спросил Матвей.
— Нет, что вы, настоящее имя! — воскликнула женщина.
— А вообще это выгодный бизнес?
— Разве можно называть то, что мы делаем, бизнесом? — округлила она глаза. — Мы несем в дома людей частичку своего тепла и делаем их уютнее…
— И как, хорошо берут?
— Берут. — Ее взгляд неожиданно погас. Имея чутье на покупателя, женщина поняла, что Матвей остановился рядом лишь из праздного любопытства. — В основном китайцы да мафиози…
— Кто, простите? — подумав, что ослышался, переспросил Матвей.
— Ну, это дачники там всякие, — махнула она рукой. — Понастроили вокруг столицы домов, теперь обустраивают. Все что ни попадя хватают. А китайцы просто влюблены в нашу живопись, богатую, как и русская душа, красками и плавными линиями. У них-то, кроме бамбука да угловатых пальм, ничего не пишут.
— Вы не поможете нам? — Матвей оглянулся по сторонам и заговорил тише: — Видите ли, я бы с удовольствием у вас что-нибудь купил, но мне нужен авангард. Дело в том, что у моего друга день рождения, а он без ума от этого направления в искусстве. Я заплачу, если вы подскажете, что выбрать более-менее стоящее. — С этими словами он извлек из кармана пятисотрублевую купюру.
— Не только подскажу, но и покажу, — пряча в карман деньги, кивнула женщина и окликнула сидевшего рядом с картинами соседа:
— Петр, присмотри, я отойду.
Дождавшись, когда тот, окинув изучающим взглядом Матвея и Марту, кивнет, женщина направилась вдоль рядов:
— По большому счету купить здесь стоящую вещь почти нереально.
— А у вас? — впервые не выдержала Марта.
— У меня совсем другое дело! — Женщина даже остановилась и подняла указательный палец с алым ногтем вверх. — Это же Эрнст Квачинский!
— Понятно, — осуждающе посмотрев на Марту, кивнул Матвей.
Вскоре они остановились перед выставленными прямо на асфальт холстами с непонятными фигурами, раскрашенными всеми цветами и оттенками, которые только можно было себе представить.
— Борис, — делая ударение на первый слог, строго позвала их провожатая высокого нескладного мужчину в очках, — я тебе клиентов привела.
Уверенный в том, что женщина после их ухода сдерет деньги еще и с этого косматого художника, Матвей невольно улыбнулся.
— Что интересует? — Мужчина поправил пальцем очки и выжидающе уставился на Кораблева.
Уверенный в том, что женщина после их ухода сдерет деньги еще и с этого косматого художника, Матвей невольно улыбнулся.
— Что интересует? — Мужчина поправил пальцем очки и выжидающе уставился на Кораблева.
— Я не разбираюсь, поэтому доверюсь вашей коллеге, — Матвей посмотрел на женщину. — Вы согласны помочь?
— Конечно, почему бы и нет? — шаря взглядом по картинам, пробормотала она. — Я бы порекомендовала эту, — она показала пальцем в стоявший по центру холст, на котором была изображена странная, разбитая на геометрические фигуры птица, и эту, — она перевела взгляд на крайнюю.
— Прекрасный выбор! — просиял художник. — Несмотря на то что я практически никогда не доволен конечным результатом, эти две как раз из тех, которые мне нравятся. Первая называется «Птица», а та, которая с краю, — «Вечность»…
— Как бы не перепутать, — пошутил Матвей. — Сколько?
— За обе две…
— Чего две?
— Тысячи долларов…
— Вот за это? — Матвей сделал вид, будто напуган.
— А как вы хотели?
— Петр, побойся бога! — покачала головой женщина.
— Хорошо, — сник художник, — за обе восемьсот и разбегаемся…
* * *Свояк пришел в себя от наступившей вдруг тишины и даже не понял, спал он или просто находился в болезненном забытье, но испугался этого состояния, придя к выводу, что оно результат принятия очень страшного для человека решения. Встрепенувшись, посмотрел по сторонам. На небе уже зажглись первые звезды, а горизонт растворился в бордовой мгле вечернего тумана. Впереди, между кустиков, казавшихся в это время суток черными, блестела вода. Двери открылись, и вмиг заполнивший салон сыростью и холодом воздух окончательно привел его в чувство. Дождавшись, когда Таран и Крым выйдут из машины, он сунул руку под сиденье, нащупал там гранату, положил ее в карман ветровки и выбрался наружу. Под ногами зашуршала мокрая трава. Машины стояли на берегу небольшого водохранилища, построенного во времена всеобщей мелиорации, а сейчас превратившегося в рукотворное болото. Когда-то это был просто овраг, по которому дождевая и паводковая вода утекала в реку. Потом его перегородили земляной плотиной и укрепили бетонными плитами. Со временем поля вокруг стали ненужными, и пруд оказался заброшенным. Заросший по краям камышом и осокой и переживший смутные девяностые, он хранил много тайн. Сейчас к ним прибавится еще одна.
Свояк посмотрел на стоявшую на склоне заведенную «Газель», вокруг которой суетились его бойцы. Стонал и причитал вконец лишившийся рассудка Чемез. Неожиданно раздался глухой удар, и он затих. Несколько человек обступили Чемеза, подняли и стали усаживать за руль «Газели».
Шаря взглядом по корягам, поваленным деревьям и кочкам, Свояк медленно направился к берегу. Наконец его внимание привлек торчащий из земли пень. Подойдя к нему, он увидел рядом ствол валяющегося дерева. Его сердцевина давно прогнила. Прикинув расстояние от берега, Свояк удовлетворенно хмыкнул, оглянулся по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, вынул из нагрудного кармана паспорт, герметично запакованный в пластиковый пакет, присел на корточки и уложил его в полость. Туда же пристроил гранату, которую присыпал трухой. Есть! Еще раз огляделся. Внимание всех бойцов его небольшой армии было приковано к «Газели».
Свояк направился обратно. Практически везде, где совершалось нечто подобное, он на всякий случай прятал гранату и паспорт, в который была вклеена его фотография, но вписаны другие данные. Свояк знал, если их арестуют, то обязательно начнут возить по местам «боевой славы» на следственные эксперименты. Привезут и сюда. За то, что он уже натворил, ему светит максимальное наказание и рассчитывать на снисхождения нет смысла, как и идти на сделку с правосудием. Остается одно: любой ценой бежать… Граната — единственный безотказный выход из положения. Будучи пристегнутым наручником к оперативному сотруднику с пистолетом, вряд ли будешь чувствовать себя уверенно. Граната же с освобожденной чекой действует на находящихся в зоне поражения гипнотически. Спрятанный документ позволит беспрепятственно куда угодно уехать.
Свояк не сразу понял, что Таран протянул ему мобильник.
Краем глаза наблюдая за последними приготовлениями к отправке Чемеза в мир иной, он взял телефон из его рук и приложил к уху.
— Это я, — раздался голос Егина. — Узнал?
— А как же? — усмехнулся Свояк.
Директора «Русинки» он недолюбливал. Выбившийся из грязи в князи отставной военный несколько лет назад был назначен руководителем организации, которая отвечала за коммунальное хозяйство казарменного и жилого фонда всего Министерства обороны. Человек словно сорвался с цепи. Он совсем недавно снял военную форму и вместе с ней словно лишился чести и человеческого достоинства. Если Свояк мог понять питерских дамочек, даже не представлявших, что такое служба, и пришедших в Министерство обороны с одной целью — обогатиться и покуражиться, то действия этого человека в голове попросту не укладывались. Его квартире стоимостью в половину миллиарда рублей на Малой Бронной мог позавидовать любой шейх. Свояк не только видел этот дом, с коваными балконами, эркерами и скульптурами. По долгу службы ему приходилось бывать и в самих апартаментах. Его буквально коробило, когда он смотрел на золотой унитаз со сливным бачком в виде сделанного из хрусталя лебедя. Свояк не понимал, на что рассчитывают подобные Егину люди. Ведь не бывает, чтобы так красть и ничего не случилось. Даже если государство вконец слепое, есть бандиты… А может, это все нарочно, и этот Егин вовсе не зарвавшийся пенсионер Министерства обороны, а специально назначенная единица? И он в случае чего прикроет всех собой, возьмет на себя вину и сядет. А взамен за это ему дают какое-то время насладиться жизнью.
— Я чего звоню, — продолжал, растягивая слова, Егин, — у меня день рождения через месяц…
— Знаю, — поморщился Свояк. — Полтинник.
— Дата, — вздохнув, многозначительно проговорил Егин. — Подумать только, половина века…
— Не говори, — усмехнулся Свояк, едва удержавшись, чтобы не добавить: «другую половину в тюрьме проведешь».
— Я тут задумал Дженнифер Лопес пригласить, — тоном вальяжного человека продолжал миллиардер.
— Приглашай, — неожиданно вскипел Свояк. — Только не пойму, а я тут при чем?
— Афишировать, конечно, не собираюсь, но ты же знаешь журналистов, — с горечью в голосе стал вводить тот в курс дела. — Как бы устроить так, чтобы ей тут фанаты не докучали…
— Все шеф, готово, — выдохнул возникший из темноты Таран.
— Давай, — кивнул ему Свояк.
Таран развернулся и махнул рукой. Машина тут же взревела двигателем и, стремительно набирая ход, покатилась с берега.
— Чего давай? — не понял Егин.
— Это я не тебе, — поморщился Свояк, и, не удержавшись, добавил: — Убиваю тут одного проштрафившегося… Хлопотно за вами дерьмо прибирать. Не обходится без издержек.
Его слова утонули в шуме воды.
Убедившись, что озеро полностью поглотило «Газель», бандиты расселись по машинам.
— Если завтра вдруг хватятся, то поймут, что подстава, — задумчиво глядя в окно, сказал Таран. — Следов много.
— Завтра не хватятся, — уверенно заявил Крым, поворачивая ключ в замке зажигания. — Купаться уже перестали, да и не ходили сюда. Разве что когда-то рыбаки наткнутся. Только как? Сам видел, здесь с берега удочку не закинешь, один ил…
До дома Свояк добрался ближе к полуночи.
— Почему так долго? — заспанным голосом спросила Жанна.
— Работа. — Он чмокнул ее в лоб и прошел в гостиную.
— Ты есть будешь? — спросила она вслед.
— Не хочу. — Свояк плюхнулся в кресло, и в этот момент в кармане куртки снова зазвонил телефон.
— Это Таран, — торопливо представился помощник. — Тут по человеку, который Чемеза «обломил», информация появилась.
— Говори, — разрешил Свояк.
— Кораблев Матвей Сергеевич…
— Кто он?
— В том-то и дело, что он «никто» и зовут его «никак», — продолжал интриговать помощник.
— В смысле? — не понял Свояк.
— Он никакого отношения к полиции не имеет, — с затаенной досадой в голосе стал рассказывать Таран. — Просто у него там друг работает. Фамилия Дешин. Следователь. Слышал о таком?
Свояк закатил глаза под потолок, перебирая в памяти фамилии знакомых ментов, и пожал плечами, словно это движение было видно Тарану.
— Не припомню.
— Весь прикол в том, что наш Тумаркин все это время живет у него, — ошарашил Таран.
— Как?! — Свояк вскочил с дивана. — Адрес!
— Чей? — не понял Таран.
— Ты что, идиот? — взревел не своим голосом Свояк.
— Как бы не совсем, — зло заговорил Таран. — Только этот Кораблев почти не появляется в своей квартире.