— Этого вполне достаточно, — сказал один из охранников. — Теперь мы и сами справимся, Кинет.
— Барон поручил мне проследить за всем лично, — сурово сказал человек со шрамами.
— Чего ты так беспокоишься? — вмешался другой охранник.
— Но ведь она — колдунья! — не выдержал глухой. — Бене Гессерит — большая сила!
— А, понятно! — засмеялся охранник и покрутил пальцем у лба. — Видал я таких!
Его товарищ презрительно усмехнулся.
— Они скоро станут добычей песчаного червя. Не думаю, что даже колдунья имеет власть над червем, как ты считаешь, Гжиго?
— Угу… — отозвался тот и повернулся к глухому.
— Иди сюда, Кинет, Можешь лететь со мной сам, если хочешь быть уверенным во всем.
— Очень мило с твоей стороны, Гжиго, взять меня, — сказал глухой.
Джессика почувствовала, что ее поднимают и проталкивают через заднюю дверцу; чьи-то пальцы ощупали веревку и поправили узел. Пола положили рядом с ней, его путы тоже были тщательно осмотрены, и она успела заметить, что он связан простой веревкой.
Человек со шрамом, глухой, которого они называли Кинетом, занял место впереди. Тот, которого звали Гжиго, занял другое переднее место.
Кинет закрыл дверцу и склонился над приборами. Винт топтера заработал, судно оторвалось от земли и взяло курс на юг, к Защитной стене. Гжиго тронул своего спутника за плечо и спросил:
— Почему бы тебе не понаблюдать за теми двумя?
— Ты уверен, что знаешь, куда лететь?
— Я слышал слова предателя так же, как и ты.
Кинет повернулся, и Джессика увидела в его руках ласган. Освещение в кабине было достаточным, но лицо охранника все же оставалось в тени. Джессика попробовала натяжение ремня своего сиденья и обнаружила, что тот плохо натянут. Ощутив неровность ремня у левой руки, она почувствовала, что он порван и лопнет от рывка. Был ли здесь кто-нибудь раньше? Кто?.. Она медленно согнула ногу — так чтобы Пол это видел.
— Просто глупо зря пускать в расход такую красивую женщину, как эта. У тебя были когда-нибудь такие высокородные штучки? — Кинет обернулся и посмотрел на пилота.
— Бене Гессерит вовсе не высокородные, — ответил тот. — Только одна видимость.
«Он может видеть меня достаточно ясно», — подумала Джессика. Она подняла связанные ноги на сиденье и согнула их, глядя в упор на охранника.
— Она и правда смазливая, — сказал Кинет и облизал губы. — Просто жаль упускать. — Он посмотрел на Гжиго.
— Ты хочешь знать, что я об этом думаю?
— Кто тебя знает? — Кинет пожал плечами. — В конце концов, у меня таких баб никогда не было, может, такого шанса никогда больше и не представится.
— Не смей так говорить о моей матери! — раздраженно сказал Пол.
— Ха! — ухмыльнулся пилот. — Щенок залаял. Вряд ли удастся ему кого-нибудь укусить.
А Джессика подумала: «Пол взял слишком высокий тон. И все же его Голос может сработать».
Они продолжали полет в молчании.
«Какие же они глупцы, — думала Джессика, изучая своих охранников и вспоминая слова Барона. — Они будут убиты, как только отчитаются в выполнении задания. Барон не захочет оставлять свидетелей».
Топтер скользнул над южной оконечностью Защитной стены, и Джессика увидела внизу, под ними, залитые луной песчаные просторы.
— Предатель велел высадить их на песок где-нибудь поблизости от Защитной стены, — сказал пилот. Он стремительно направил судно вниз, выровняв его у самой поверхности пустыни.
Джессика увидела, что Пол начинает ритмичное дыхание успокаивающего упражнения. Он закрыл глаза, потом опять их открыл… Джессика следила за ним, не имея возможности ему помочь. Он еще не овладел искусством Голоса, подумала она. Если ему не удастся…
Топтер, мягко накренившись, коснулся песка. Джессика, посмотрев назад, на Защитную стену, увидела тень мелькнувших и пропавших крыльев. «Кто-то преследует нас! Но кто? — думала она. — Те, кого Барон послал следить за этой парой? А за теми будут следить другие наблюдатели?»
Гжиго выключил двигатель, и все погрузилось в тишину. Джессика повернула голову. Из окна из-за головы охранника со шрамами ей была видна поднимавшаяся луна и облитый ее холодным светом край скалы над пустыней. По обеим сторонам топтера вздымались волны песка.
Пол прочистил горло.
Пилот сказал:
— Ну что, Кинет?
— Я не знаю, Гжиго.
Гжиго повернулся и потянулся к юбке Джессики.
— Вытащи у нее кляп! — скомандовал Пол.
Джессика почувствовала, как повисли в воздухе эти слова. Тон и тембр были выбраны превосходно — повелительные; резкие. Сказанные чуть громче, его слова были бы еще эффективнее, но и так, она чувствовала это, они попали в нервный спектр человека.
Гжиго развязал ленту, которой был обвязан рот Джессики, и потянул за конец кляпа.
— Оставь! — приказал Кинет.
— Заткни свой клапан! — отрезал Гжиго. — Руки ведь у нее связаны. — Он вытащил кляп, жадно вгляделся в Джессику, и его глаза заблестели.
Кинет положил руку на локоть Гжиго.
— Слушай, Гжиго, не нужно…
Повернув шею, Джессика выплюнула кляп. Она настроила свой голос на низкий повелительный тон:
— Джентльмены, не нужно бороться из-за меня. — В то же время она изогнулась так, чтобы Кинет мог видеть ее лицо.
Она видела, как они напряглись, зная, что они уже настроены на драку. Мысленно они уже за нее боролись.
Она подняла голову повыше, чтобы Кинет видел движения ее губ, и сказала:
— Вы не должны спорить. Разве есть женщина, которая стоила бы того, чтобы драться из-за нее? — спросила она.
И своим тоном, и всем своим видом она утверждала обратное: да, она стоит этого.
Пол стиснул зубы, вынуждая себя молчать. Его Голос имел один шанс. Теперь все зависело от его матери, чей опыт был несравненно больше.
— Угу, — сказал охранник со шрамами. — Зачем нам бороться… Его рука взметнулась над шеей пилота. Удар был встречен вспышкой металлического предмета, вонзенного в руку Кинета и тут же поразившего его в грудь.
Человек со шрамами застонал и сполз на пол.
— Он думал, что я болван, не знакомый с этим трюком, — сказал Гжиго. Он вытащил нож, и его лезвие блеснуло в свете луны. — А теперь уберем щенка, — сказал он и подвинулся к Полу.
— В этом нет нужды, — прошептала Джессика. Гжиго заколебался.
— Разве я не помогла тебе? — спросила Джессика. — Дай мальчику шанс. — Ее губы изогнулись в усмешке. — Ничтожный шанс в этих песках. — Она улыбнулась. — Ты получишь хорошую награду…
Гжиго посмотрел по сторонам, потом снова на Джессику.
— Мне приходилось слышать, что может случиться с человеком в этой пустыне, — сказал он.
— Разве я прошу слишком много? — жалобно произнесла Джессика.
— Ты пытаешься меня надуть, — пробормотал Гжиго.
— Я не хочу, чтобы сын умер на моих глазах, — сказала она. — По-твоему, это значит «надуть»?
Гжиго подвинулся назад, локтем нащупывая задвижку двери. Он схватил Пола, перетащил его через сиденье, наполовину пропихнул в дверь и взялся за нож.
— Ну что, молокосос, перерезать твою веревку?
— Он уйдет отсюда немедленно и направится вон к тем скалам, — сказала Джессика.
— Ты так сделаешь, молокосос? — спросил Гжиго. Нарочито кислым голосом Пол ответил:
— Да.
Пол почувствовал, что рука за его спиной сейчас швырнет его на песок. Сделав вид, что зацепился за дверцу, он повернулся, словно желая отцепиться, и с силой выбросил вперед правую ногу. Носок ботинка был нацелен точно, будто все полученные за долгие годы учения навыки он вложил в этот удар. Он вложил в него движения всех мускулов своего тела. Удар пришелся в мягкую часть брюшины Гжиго. Хрипло вскрикнув, охранник повалился на сиденье. Пол, руки которого оставались связанными, упал, но приземлился на песок так искусно, что ему понадобилось лишь одно мгновение, чтобы снова оказаться на ногах. Он нырнул в кабину, нашел нож и, зажав его в зубах, помог матери освободиться от пут.
— Мне следовало бы договориться с ним по-хорошему, — сказал Пол. — Пусть бы он перерезал мои путы. Нелепо было так рисковать. Но я увидел возможность и использовал ее.
Она поняла по его голосу, под каким жестким контролем он себя держит, и сказала:
— На потолке кабины символ Уйе.
Он посмотрел на потолок и увидел извилистое изображение символа.
— Выходи и давай осмотрим корабль, — сказала она. — Под сиденьем пилота лежит какой-то пакет. Я почувствовала это еще тогда, когда нас сюда вносили.
— Бомба?
— Сомневаюсь. Здесь есть какая-то странность…
Пол спрыгнул на песок, Джессика последовала за ним. Обернувшись, она потянулась за странным пакетом и увидела ногу Гжиго. На пакете расплылось мокрое пятно — это была кровь пилота.
«Напрасная трата влаги», — подумала она, поймав себя на том, что эта мысль — сугубо арракинская.
Пол огляделся и увидел утес, возвышающийся среди пустыни. Повернувшись к матери, он увидел, что она уже вытащила пакет из кабины и теперь смотрит на дюны, на Защитную стену. Проследив направление ее взгляда, он увидел другой топтер, приближающийся к ним, и понял, что у них нет времени для побега.
— Беги, Пол! — закричала Джессика. — Это Харконнены!
Человек в форме Харконненов остановился в конце холла, посмотрел на Уйе, бросил взгляд на тело Шадоут, на лежащего на полу герцога. В правой руке человек держал ласган. В нем было нечто грубое и жестокое, он казался таким уверенным в себе, что Уйе невольно вздрогнул.
«Сардукар! — подумал Уйе. — Возможно, из собственного войска императора, присланный сюда для слежки. Неважно, какая на нем форма, сардукара узнаешь всегда».
— Вы — Уйе, — сказал вошедший. Он пристально посмотрел на обруч школы Сак на голове доктора, перевел взгляд на бриллиантовую татуировку и только потом встретился с ним взглядом.
— Да, — ответил доктор.
— Вы можете быть спокойны, Уйе, — продолжал человек. — Когда вы выключили защитное поле, мы сразу же вошли в дом. Теперь все под нашим контролем. Это герцог?
— Да.
— Мертв?
— Без сознания. Предлагаю вам связать его.
— А что нужно остальным? — Он огляделся и посмотрел туда, где лежало тело домоправительницы.
— Только жалость, — пробормотал Уйе.
— Жалость! — фыркнул сардукар. Он шагнул вперед и посмотрел на герцога.
«Теперь не может быть никаких сомнений на его счет», — подумал Уйе.
Сардукар протянул руку и сорвал с одежды герцога изображение ястреба.
— Маленький сувенир, — сказал он. — А где кольцо с герцогской печатью?
— Его на нем не было, — ответил Уйе.
— Это мы еще посмотрим! — рявкнул сардукар.
Уйе окаменел. Если они сделают очную ставку с Видящей правду, то им станет известно и о кольце, и о приготовленном мною топтере. Тогда все пропало.
— Иногда герцог посылал кольцо с посыльным, чтобы дать знать, что приказ исходит лично от него, — сказал Уйе.
— Нужно чертовски доверять таким посланцам, — пробурчал сардукар.
— Разве вы не собираетесь его связать? — решился спросить Уйе.
— Сколько он пробудет без сознания?
— Примерно два часа. Его данные мною изучены так же тщательно, как данные женщины и мальчика.
Сардукар пнул герцога носком ботинка.
— Даже когда он проснется, бояться нечего. Когда проснутся женщина и мальчик?
— Примерно через десять минут.
— Так скоро?
— Мне было сказано, что барон прибудет вслед за своими людьми.
— Так и будет, Уйе. — Он бросил на Уйе жесткий взгляд. — Идите и ждите снаружи.
Уйе посмотрел на Лето.
— А как же…
— Он будет доставлен к барону связанным. — Сардукар снова посмотрел на татуировку на лбу Уйе. — Вы слишком заметны, в холле вам будет безопаснее. У вас нет времени для болтовни, предатель, я слышу шаги приближающихся людей. — Опустив глаза, он прошел мимо сардукара, зная, что он услышал то слово, которым заклеймит его история: «Уйе-предатель».
На пути к выходу ему попадались другие тела, лежащие на полу, и он со страхом вглядывался в них, боясь увидеть Джессику или Пола. Все это были люди из охраны герцога или Харконненов.
Солдаты из охраны Харконненов насторожились, когда он подошел к входной двери, и пристально вгляделись в него.
— Это — предатель, — узнал кто-то.
— Барон скоро захочет вас видеть, — сказал другой.
«Я должен идти к топтеру, — подумал Уйе. — Я должен спрятать герцогскую печать туда, где ее найдет Пол». Внезапно его пронзил страх: «Если Айдахо заподозрит меня или потеряет терпение, если он не дождется и не отправится туда, куда я ему велел, Джессика и Пол не будут спасены. Мне не удастся даже в малой степени смягчить сделанное мною».
Охранник Харконненов пропустил его и сказал:
— Ждите там, в сторонке.
Внезапно Уйе увидел себя со стороны, одиноко стоящего среди чужих, никому не нужного, ни в ком не вызывающего жалости. Что, если Айдахо подведет? Другой охранник толкнул его, сердито прорычав:
— Убирайся с дороги, ты, падаль!
«Даже воспользовавшись мною, они презирают меня», — подумал Уйе. Он выпрямился, пытаясь сохранить остатки достоинства.
— Ждите барона! — крикнул офицер.
Уйе кивнул, с показной непринужденностью прошел вдоль фасада дома и повернул за угол, куда не достигал свет горячих факелов. Здесь он ускорил шаги, проскользнул на задний двор, за оранжерею, где стоял топтер, который должен был увезти Джессику и Пола.
В открытых задних дверях дома стоял охранник, внимание которого было направлено на освещенный холл и сновавших там людей, которые обыскивали комнату.
Барон Владимир Харконнен стоял у стартового устройства на лихтере, который он выбрал своим командным пунктом. Перед ним открывалась картина пылающей арракинской ночи. Его внимание привлекла виднеющаяся в отдалении Защитная стена, где делало свою работу его тайное оружие — взрывающиеся снаряды. Орудия били по пещерам, где нашли себе убежище войска герцога. Тщательно отмеренные дозы оранжевого огня, град камней и пыли после краткой вспышки — и вот уже люди герцога замурованы и обречены на голодную смерть, пойманные, как животные в своих норах. Сквозь броню лихтера до него долетел отдаленный гул.
Кто додумался обратиться к артиллерии в наш век защитных полей? — усмехнулся он. Ему было ясно, что люди герцога бросятся именно в эти пещеры. Император оценит то, как умело я сохранил нашу живую силу.
Он отрегулировал один из маленьких суспензоров, предохраняющих его тело от полного действия притяжения. Губы его разошлись в улыбке, подбородок дрогнул.
«Такие солдаты, как у герцога, достойны сожаления, — подумал он и рассмеялся. — Что поделаешь, за ошибки надо платить. Вселенная лежит здесь, открытая перед человеком, который умеет принимать правильные решения. Неуверенных в себе кроликов следует осаждать в их же норах. Как же иначе взять их под контроль?» Он представил себе своих солдат медведями, гоняющимися за кроликами, и подумал: «Благословен тот день, когда вокруг жужжат много пчел, работающих на тебя».
Дверь за его спиной открылась. Прежде чем повернуться, барон изучил отражение вошедшего в стекле перед собой. В каюту вошел Питер де Бриз, за ним шагал Уйман Куду, капитан личной охраны барона. Среди охранников, стоявших за дверью, произошло движение, и лица их приняли овечье выражение, как всегда в присутствии командира.
Барон обернулся. Питер поднес руку к своему лбу в ироническом приветствии.
— Хорошие новости, мой господин: сардукар захватил герцога.
— А как же могло быть иначе! — фыркнул барон.
Он изучал маску, застывшую на лице Питера. И его глаза. «Скоро я должен буду его убрать, — подумал Барон. — Он почти исчерпал свои возможности, достиг той точки, когда человек становится опасным для меня. Но сейчас у него конкретная роль: он должен заставить народ Арраки возненавидеть его, чтобы они с восторгом приняли нового правителя — моего племянника Фейд-Рауса».
Барон перевел внимание на капитана охраны: мощная фигура, кожа как подошва. Этому человеку можно доверять, его хватка всем известна.
— Прежде всего, где предатель, выдавший герцога? — спросил барон. — Я должен вручить ему награду.
Питер повернулся и кивнул охранникам, стоящим в дверях. Они расступились, и вперед вышел Уйе. Его движения были медленными и осторожными. На мертвенно-бледном лице, казалось, жили одни глаза. Уйе сделал три шага и остановился, повинуясь движению руки Питера. Они с бароном молча смотрели друг на друга. Потом барон сказал:
— А, это доктор Уйе!..
— Мой господин!
— Я слышал, вы выдали нам герцога?
— Я выполнил свою часть сделки, мой господин. Барон вопросительно посмотрел на Питера. Тот кивнул.
— Вашу часть сделки? — переспросил барон. — … а я… что я должен сделать в обмен?
— Вы хорошо это помните, мой господин.
Теперь Уйе позволил себе обдумать услышанное. Он видел в поведении барона коварство и обман. Значит, его Ванна мертва — в противном случае барон не упустил бы возможности поиграть на слабости доктора. Поведение барона показывало, что такой возможности не существует.