Смотрю на Антера, осознаю, что язык меня не слушается, не могу я требовать этого от него.
— Твой раб не знает своих обязанностей? — интересуется Олинка, рука к поясу тянется, как же так хлыста нет, несчастная девочка. Тяжело же тебе светские приёмы даются, сколько желаний сдерживать необходимо… Зато мне не нужно ничего говорить, Антер смотрит на меня, боже мой, каким взглядом смотрит, хорошо хоть ненормальная Олинка не видит. Стараюсь сохранять спокойствие, нет сил даже кивнуть ему в качестве молчаливого приказа, ну почему эта тварь не появилась хоть на пять минут позже!
Опускается на колени, ещё и переспрашивает:
— Позвольте?
У Олинки глаза горят, такое впечатление, что сейчас меня оттолкнёт и свои копыта подсовывать начнёт, но нет, стоит на месте, только смотрит чуть ли не с вожделением. Киваю, грешным делом думаю о том, что если я её здесь сейчас пристукну и в море брошу, всем сразу полегчает… Ну, нам троим — наверняка.
Антер берёт мою ногу, почти неуловимо прикасаясь скидывает всё-таки налипшие песчинки, надевает босоножек — даже знать не хочу, почему у него это так умело получается… Сердце вдруг начинает бешено колотиться, не могу понять от чего — то ли от прикосновений, то ли от мыслей о том, что он должен сейчас ко мне испытывать. Дура языкатая, сначала вольной дразнишь, внушаешь, чтобы вёл себя как свободный, а потом снова заставляешь на глазах у всех рабские обязанности исполнять. Лучше бы не давала никакой надежды, честное слово. Ещё одежда эта…
Берёт вторую ногу, заставляю себя успокоиться, какое счастье, что Олинка не смотрит на моё лицо, много интересного, наверное, увидела бы.
— Удобно, госпожа? — интересуется Антер.
— Просто замечательно, — улыбаюсь. Дожидается разрешения подняться, тоже обувается.
Выходим на дорожку. Закатные лучи отблескивают в волнах, одна луна, зеленоватая, уже на небе, второй пока не видно. Красиво здесь, тихо. Надо ж было такую чудесную планету, практически полностью земного типа, превратить в притон садистов?!
— Ну что? — пищит Олинка, вот дар у человека, к чему ни прикасается — всё поганит. Ведь у меня возникло ощущение, что Антеру действительно было бы приятно поднять меня на руки, почувствовать себя сильным мужчиной, вынести девушку из моря — романтика же! Показалось, оттаял немного, успокоился. Надумал себе, наверное, много чего, но я всё-таки не теряла надежду, что рано или поздно мы это преодолеем.
А теперь и того не останется, только обувание госпожи да дурацкое соревнование двух рабов, никакого удовольствия!
— А может, всё-таки поменяемся? — говорит тоскливо, глаза предвкушающие… Антер бросает на меня настороженный взгляд, ну вот, снова гадости ожидает. А ты чего хотела?
— Олинка, ты мне что обещала?
— Так я же только на пробежку…
— Нет уж, мне и самой интересно, далеко ли он меня донесёт. Так <strong>что</strong>: кто быстрее, или кто дальше? — уточняю.
— Давай кто быстрее… А что с проигравшим? Накажем?
Тьфу на тебя, больная. Лихорадочно соображаю, чем бы её отвлечь.
— Не, — говорю. — Давай… проигравшего раба поцелует победившая хозяйка.
Соображает, что ей может выпасть шанс поцеловать Антера, радостно кивает.
— Только в щёку, — добавляю. — А то в губы целоваться терпеть не могу.
Она тускнеет, но и на то согласна.
— Что, вообще? — говорит. — А я люблю…
— Вообще!
— Ладно, — вздыхает. — Идёт.
Вижу, что Антеру поцелуем в щёчку не обойтись, прости милый, это же лучше, чем идти в комнату наказаний под присмотром Олинки, правда?
Впрочем, Антер, похоже, не собирается уступать, как-то подозрительно глаза у него загорелись, подхватывает меня на руки, кажется, прежде, чем успеваю приказать.
— Не страшно… — шепчу ему тихонько, — даже если не выиграем…
Смотрит брезгливо на Олинку, на держащего её раба — тщеславие, что ли, проснулось? Да уж, время и место те ещё… Впрочем, могло быть и хуже.
— Начали? — интересуется Олинка. Киваю. Она отсчитывает, и наши мальчики срываются в бег.
Глава восьмая
АнтерЦеловаться не любит, надо же… Интересно, правда ли? Не хочу, чтобы она целовала очередного Олинкиного раба, даже в щёчку, но вот проиграть ещё меньше хочется. Что за дурь такая в голове, откуда? Но вот добегу первым, разобьюсь в лепёшку, а добегу, хоть в чём-то за последние шесть лет буду первым! Пусть в дурацком соревновании, но ведь из всего, что хозяева могли придумать, оно самое безобидное.
Держит в руках поводок, чтобы не мешался. У олинкиного раба ошейник, нужно было идиотке расслабить его, от бега парень немного задыхаться начинает. Да и желания у него, по-моему, особенного нет. Только… чёрт, да, только страх.
Вдруг вспоминаются Олинкины приходы, кровоточащие колени рабов, ссадины, как она меня хлестнула… Метко, болезненно, упиваясь. Это тебя Ямалита не накажет, или накажет не физически, а что Олинка со своим за проигрыш сделает — можно представить…
Я уже впереди, уже почти добежали, осознаю, что хозяйка и правда далеко не пушинка, попробуй столько пронести, хотя и тяжёлой она мне не кажется, и сама так держится за плечи, что мои руки меньше устают… Но тоже тяжело дышу, и руки уже отваливаются, и ноги с непривычки скоро подгибаться начнут…
Чуть спотыкаюсь, замедляю ход. Приходим почти одновременно, я совсем немного позади. Ну и не первый, подумаешь. Кому я что доказал бы?
ТамалияАнтер ставит меня на землю, Олинкин раб продолжает её держать.
— Всё-таки мы выиграли?! — радостно восклицает Олинка.
— Похоже, — соглашаюсь, посматривая на Антера. Молчит, лицо непроницаемое…
— А что это он тебя без разрешения опустил? — подозрительно интересуется Олинка.
— Я разрешила, — говорю, — просто ты не услышала. Ты бы своему тоже разрешила, да ошейник ослабила, задохнётся же.
Олинка смотрит на раба, разрешает поставить несравненную тушку на землю и даже — о чудо! — ослабить ошейник. Бедняга судорожно вдыхает, лицо красное. Смотреть невозможно.
— Так что, я твоего раба целую? — спрашивает на всякий случай, даже не глядя на меня — всё внимание Антеру. Стоит мой хороший, молчит терпеливо.
— В щёчку, — напоминаю. Кивает, хватает его лицо руками, наклоняет к себе, Антер в последний момент всё-таки выворачивается щекой, Олинка недовольна, но тут ей приходит гениальная идея оставить на нём засос, кажется, полегчало несчастной. Фу гадость какая, чем бы свести…
— Ну что, идём к остальным? — интересуется Олинка.
— Ты иди, я хочу песок смыть, — сообщаю, — скоро придём.
Олинка смотрит на меня с интересом, но ведь здесь приличное общество, не позволяет вести себя так, как у меня дома. Ну да, папа из-за любого угла выглянуть может…
Олинка идёт к гостям, я вхожу в ту часть дома, где "комнаты для отдыха".
— Антер… — не удерживаюсь, спрашиваю тихо. — Мне показалось, или ты специально поддался?
— Накажете? — интересуется.
— Антер… — смотрю на него. Отвечает неожиданно серьёзным взглядом:
— А Олинка, как думаете?
Вот чёрт. Закусываю губу. Ты там увлеклась, азарт разыгрался. А он, как обычно, о ком-то кроме себя подумал… Какой же ты у меня… невероятный. О господи, ну как я могу снова и снова его обманывать, обнадёживать и разбивать мечту?! Может, плюнуть на всё и сбежать? Пусть кого-нибудь другого присылают…
Заглядываю в одну из "комнат для отдыха" — там Селий с Халиром с двух сторон к рабыне пристроились, вот чёрт, могли бы и запереться! Закрываю дверь, а то не удержусь в драку кинусь…
Смотрю на Антера, хоть бы не видел… Кажется, всё-таки видел, глаза мрачные. Молчит.
Внезапно навстречу выруливает Ажалли, ох, как же хочется сообщить, чем её сыночек занимается!
— Леди Ямалита! — зовёт, подходя. Останавливаюсь, вопросительно смотрю. Вдруг говорит:
— Хочу извиниться за поведение Селия. Он у меня ещё слишком молодой, как тестостерон в голову бьёт — ничего не соображает. Ну вы же знаете, наверное, эти мужчины — в ежовых рукавицах держать нужно. Больше такого не повторится, пожалуйста, не обижайтесь, вы наша гостья, подруга Свеллы, да ещё и на реабилитации, а он вас так нехорошо обнимал! Но вы уж простите дурака, а я ему от себя ещё добавлю.
Да что ж они все, думают, я отскочила от него потому, что он обнял меня не так? А то, что на пульт Антера нажал — вообще никто, кроме Халира, не заметил?
— Ладно, — улыбаюсь, — прощу, только вы ему этого не говорите, пусть пока не знает.
Улыбается заговорщически, что-то "рукавицы" твои обратный эффект имеют… Ладно, сама воспитывай своих отпрысков.
— Возвращайтесь к гостям, а то уж думают, что вы обиделись…
— Просто… накатило. Захотелось побыть одной. Но я скоро вернусь, сейчас себя в порядок приведу и приду.
Кивает, кидает взгляд на Антера, но признаёт моё право тащить раба, куда мне заблагорассудится.
Отхожу подальше, осторожно отрываю еще одну из дверей. Пусто.
Большая кровать, трюмо, душевая — можно и правда сполоснуть ноги от солёной воды, жаль косметичку не взяла, подновила бы макияж…
Оборачиваюсь, не могу найти замка на двери, на мысленные приказы тоже не реагирует — не запирается. Интересно, это специально утонченное издевательство со стороны хозяев?
Приводим себя в порядок, пока поправляю причёску и по-возможности косметику, раздумываю. Поставить, что ли, Антера на страже, чтобы никого не впускал, и попытаться прорваться в сеть?
Красавец мой садится на край кровати. Этот узор на спине рубашки… Не могу вытерпеть! Залезаю сзади, кладу ладони на плечи.
— Как ты? — спрашиваю. — Руки болят?
— Что вы, госпожа.
— Сделать массаж? — говорю. Кажется, изумление даже от спины исходит. Не удерживаюсь, опускаю голову на плечо, ты даже не представляешь себе, какой ты… Для тебя это всё так естественно… Если бы я могла знать, что происходит в твоей душе… Через полгода ты меня, наверное, совсем возненавидишь… А я до конца жизни всех мужчин с тобой сравнивать буду — кем бы стали на твоём месте?
Легко прикасаюсь губами, чтобы не заметил, не испугался. Сидит не шелохнётся, жаль, лица не видно… Где мне взять силы на это чёртово задание?!
— Ох, вы тут… что ж не закрылись? — слышу голос Свеллы, едва удерживаюсь, чтобы не вздрогнуть, не отскочить от своего раба. Да уж, то ещё зрелище… Поднимаю голову, медленно оборачиваюсь к ней:
— Не закрывается у вас, — говорю. Загляни в соседнюю, там твой братец развлекается… Молчу, конечно.
— Да? Странно… — осматривает дверь, ручку. — И правда… нужно будет мастеру сказать. Ладно, не буду отвлекать…
— Да мы идём, — говорю. Не оставаться же теперь. — После пляжа песок зашли смыть.
Смотрит противным взглядом, но ничего не позволяет себе сказать.
Выхожу за ней, еле удерживаюсь, чтобы не теребить нервно поводок. Не могу я, когда он сзади на поводке идёт!
— Ты извини Селия, дурак он, — сообщает Свелла.
— Да всё нормально, — говорю. — Я уже остыла.
— Спасибо, — отзывается. Молчит, потом вдруг тихо, аккуратно интересуется:
— Ямалита… это, конечно, не моё дело… Но ты… со своим рабом… Ты уверена, что всё под контролем?
— Конечно, — отвечаю беспечно и по-возможности так же тихо. — Просто не хочу до конца жизни от всех мужчин шарахаться и через силу заставлять себя к ним прикасаться. Знаешь… — начинаю импровизировать, склонюсь к ней, шепчу чтобы Антер не слышал. — Когда твой Селий меня так настойчиво обнимал, еле удержалась… Столько воспоминаний, столько мыслей, хотелось, честно, оттолкнуть, ударить, сбежать… ну не мне тебе пояснять. Мне не нравится такое положение вещей, Корнель очень вовремя раба подарил — правильно посчитал, поэтому теперь максимально использую его, чтобы справиться со своими проблемами. Иногда даже для того, чтобы просто прикоснуться, приходится собирать все силы, но я это преодолею! И, знаешь, не видя лица — проще…
Боже, Антер, надеюсь, ты не разобрал ничего из этого бреда, пожалуйста…
Свелла кивает понимающе и даже сочувственно — верит.
— Боишься, что он услышит? — шепчет.
— Незачем ему знать о моих слабостях, — тихо отвечаю. Согласно кивает.
— Свелла, а у тебя медик есть? Олинка тут увлеклась, отметину моему рабу поставила. А мне не нравится.
— С чего это она? — поднимает брови Свелла.
— Так, баловались, — смеюсь.
— Сейчас принесу, подожди.
АнтерМассаж… Как ей удаётся постоянно ставить меня в тупик?
И ведь на какой-то миг показалось…
Знаю, что показалось.
Идёт, потягивает за поводок, вижу несколько песчинок на спине — откуда они там, вроде хозяйка на песке не лежала…
Ты хотел пояснения? Вот, пожалуйста, пояснение — тебя используют для решения своих проблем, а вовсе не как-то по-особенному относятся. Логично, конечно, каждый может использовать раба, как ему вздумается. Не получается до конца разобрать, что она там шепчет Свелле, но, кажется, со мной просто экспериментируют. Хотя иногда…
Неожиданно останавливается — чуть не врезаюсь, еле успеваю затормозить. Свелла уходит, хозяйка остаётся на месте. Когда мы уже пойдём отсюда?
Не удерживаюсь, поднимаю руку, легонько пальцами стряхиваю песчинки. Ямалита чуть поворачивает голову, и, кажется, я к ней наклоняюсь, чувствую аромат, прости, что прикоснулся, не вытерпел… Хочешь — наказывай… Я же не железный…
Кому есть дело до того, какой ты, раб.
— Песок, — поясняю тихо.
— Боже мой, Антер… — так же тихо отвечает. Поворачивается, хочет что-то добавить, глазами своими яркими смотрит, но тут появляются Селий и Халир. Хоть рабыню за собой не тянут. Ямалита выдыхает, отворачивается обратно.
— Лита… — бросается к ней Селий, но от госпожи столько холода исходит — будто это не она совсем недавно так нежно прикасалась к моим плечам.
— Ты извинишь меня, правда? Я же ничего особенного…
— Селий, я с тобой сегодня разговаривать не хочу. А если считаешь, что не сделал ничего особенного — то и вообще не хочу.
Халир толкает его в бок, Селий бормочет какие-то оправдания по поводу того, что она ему слишком нравится, что он теряет голову и вообще чуть ли не жить без неё не может. Что способно заставить свободного человека так себя не уважать?
— Если хочешь, чтобы я тебя извинила, — говорит Тали, — то сегодня меня не трогай! Тогда подумаю.
Селий сникает, но соглашается. Ну да, свободный-то он свободный, а одно её слово, и даже мама не спасёт. Всё-таки в этом отношении Тарин слишком перекособочен. Откуда пошло, интересно? Страх может толкать человека на что угодно, только у каждого своя мера этого страха…
Приходит Свелла с походным медиком в руке, не нравится хозяйке Олинкин поцелуй. Быстро убирает, ну я не в накладе, мне он тоже удовольствия не доставил. Одно и радует, что легко отделался да, может быть, Олинка не накажет своего несчастного раба. Прямо сейчас.
Халир с Селием нас не дожидаются, хотя, по поводу моей щеки, кажется, перешёптываются. К чёрту уродов.
Ямалита возвращает медика Свелле. Выходим, стемнело, вокруг сверкают садовые светильники, обе луны уже на небе — одна зеленоватая, другая красноватая, но совсем немножко. Ямалита подходит к одному из столов, проголодалась, наверное. Кладёт что-то в рот, после вдруг берёт другой кусочек, оборачивается — подносит к моим губам.
— Хочешь попробовать?
Отворачиваюсь быстрее, чем успеваю сообразить. Ещё я у тебя с рук есть начну.<strong>
ТамалияСкоро ночь, как же всё-таки красиво всё оформлено! Свет, тени, везде ощущается эстетика и гармония. Очередная перемена блюд — не удерживаюсь, беру что-то с подноса, я же здесь ничего почти не пробовала, да и есть как-то хочется. Антеру тоже, наверное, хочется…
Предлагаю, отворачивается, что такое, мой хороший?
— Антер… рабов этим кормить нельзя? — уточняю тихо.
— Да кто ж вам запретит…
— А что тогда?
— Ничего. Не голоден.
— Я не отпущу тебя к рабам, извини. Так что лучше съешь что-нибудь сейчас.
— Перебьюсь, — бурчит. Да что ж ты там надумал?
Ладно, как хочешь, до дома от голода не умрёшь. Что-то мне и самой уже расхотелось…
Охи, ахи, госпожа Ямалита вернулась, не обижайтесь на мужчину, что с него взять, у них же выдержки вообще нет… На рабов своих посмотрите, идиоты. Тогда и говорите о выдержке…
Улыбаюсь лучезарно, хвалю виды, восторгаюсь морем, нет-нет, ну что вы, ни на кого не обижаюсь, просто нервная… Не говорю так, конечно, но легенды своей придерживаюсь.
— Пульт давай! — радостно сообщает Халир, подводя к одному из столов на поляне.
— Зачем? — не понимаю, а сердце чуть не останавливается. На столе гора пультов сложена, рабы вокруг выстроились.
— Играть будем!
— С моим рабом? — спрашиваю подозрительно.
— Со всеми! — смеётся уже знакомая мне барышня, волосы неестественно рыжие, платье синее, сложно мне судить о красоте человека, который участвует в этих игрищах. По-моему, она какие-то серьёзные планы на Халира строит и меня едва ли не соперницей сочла. Лица, наряды, улыбки, как же мне от них отвертеться?
— Расскажите наконец, что за игра! — прошу. — Я же не знаю ничего.
— Если простой вариант — перемешиваем пульты, вытягиваешь, нажимаешь, смотришь, свой ли раб закричал.
— И в чём смысл? — спрашиваю.
— Угадавший выигрывает, проигравшему желание какое-нибудь загадываем.
Да, весёлая игра. Такое впечатление, что их привлекает возможность потыкать в пульты чужих рабов.
— Есть ещё усложнённый вариант, — сообщает Олинка. — Можешь делать что угодно с тем рабом, чей пульт вытащишь…