Обнимаю приблизившиеся ноги, с отвращением покрывая их поцелуями. Моего лица ей всё равно не видно, пусть наслаждается.
Эта тварь пнула меня ногой в лицо, отшатываясь. Сука, что тебе не нравится? Еле останавливаю себя от желания вытереться — сейчас ещё обидится, что мне неприятно, и вспомнит про пульт. Что-то колец здесь не видно, у Амиры они чуть не в каждой комнате имелись, а у этой, может, специальная оборудована?
Вдруг снова пробил озноб. Это Амира жаждала унижений… нет, не так, унижений жаждут все хозяева, нормальные люди на такое даже смотреть не могут, они себе рабов не приобретают. А эти, с извращённой психикой, все жаждут… Но Амира хотела, чтобы унижения рабов превозносили её. А на самом деле, по правилам, прикосновение к хозяину без его разрешения влечёт одно из самых страшных наказаний…
— Простите, простите меня, госпожа! — снова склонился перед ней, кажется, меня уже почти заметно трясло, я уже почти рад был бы, если бы она наконец нажала хоть какую-то кнопку. Ожидание может быть ещё большей пыткой.
— А ну встань на ноги! — заорала она. Я распрямился, ожидая дальнейших распоряжений. Она была зла, как чёрт. Неужели ошибся и она действительно хотела, чтобы я поднялся? Может, плохо рассмотрела своё имущество?
Попросить ещё раз зачитать мне список? К чёрту. Хотела бы — давно зачитала бы. Будет же меня проверять, сколько сама захочет. Некоторые и неделями не говорили, что можно, а чего нельзя. А другие и вовсе меняли правила в зависимости от настроения.
Я медленно поднялся, продолжая посматривать на неё.
— Что это? — поинтересовалась она, и я склонил голову. Рубахи на мне не было, а брюки сползли, открывая верхушку надписи. Я ощутил, как жар стыда заливает щёки, стиснул зубы. Сейчас она прочитает, и решит продать. Ну и пусть, лучше уж на тяжёлые работы, чем удовлетворять этих ненасытных самок.
ТамалияНу наконец-то до него дошло, медленно, с опаской поднялся. Откормить, красивый парень будет. Только вот душа, похоже, окончательно раздавлена, вообще достоинства не осталось. Это же надо, ноги целовать вздумал. Извиниться бы, да если кто узнает… Перед рабами тут не извиняются, конец конспирации.
Мешковатые серые брюки без ремня слегка сползли, открывая выжженную чёрную надпись внизу живота.
— Что это? — не удержалась я, подходя и протягивая руку. Парень дёрнулся, залился пунцовой краской. Не всё ещё потеряно, похоже. Ладно, не буду пока смущать, потом узнаю. Убрала руку. Но, видимо, он воспринял мой вопрос как приказ и, отвернувшись в сторону, приспустил штаны.
— "Отвратительный любовник", — читаю. Да зачем же вслух, идиотка! Вот дура, куда тебе на задание, один такой удар по психике, и ты уже не знаешь, что делаешь! А Гентер тоже хорош, подсунул "для начала" планету! Ну да, я больше всех похожа на местных жителей, во мне где-то так в пятом колене кровь таринская течёт — столько проверок пришлось пройти, прежде, чем признали "аристократкой", даже анализ на генетическое соответствие делали. Более опытные коллеги просто не смогли бы попасть внутрь стен. Но ведь от этого не легче!
— Кому это ты так не угодил? — спрашиваю.
— Что, разочарованы? — с вызовом. Да, ещё не всё потеряно. Я улыбнулась, но он воспринял это по-своему. Кажется, дёрнулся снова упасть на колени, после, видимо, решил, что бесполезно и промолчал, опять отвернувшись.
— Ты уж прости, но меня привлекают совершенно другие мужчины, — отвечаю. На его лице отразилась смесь облегчения и уязвлённой гордости. Нет, поспешила я с выводами, и достоинство, и гордость — всё при нём, что ж, будем работать. Забили беднягу сильно, но не до конца. Я тебя вытащу на свет, настоящий Антер.
— Что ж, вот тебе правило, — сообщаю. — Что бы я ни сделала, что бы ты ни услышал и ни увидел, никогда и никому не говоришь этого. Ясно?
— Что вы, как я могу, госпожа?! — с ужасом воскликнул он, а глаза заметались по комнате и остановились на столе с пультом.
— Не бойся, я не стану его включать, — произношу. Кивает, ни на секунду не поверив. Мне вдруг захотелось обнять, пригладить волосы, прошептать, что всё будет хорошо. Вот немного потерпим, полгодика всего, и улетим отсюда. Но… вдруг его всё-таки подослали?
Хотя, документы вполне официальные. Я его хозяйка. Но кто знает, может, у них есть какой-нибудь взлом, или универсальный пульт? Нет уж, не могу я рисковать, по крайней мере так сразу.
Поворачиваюсь к шкафу, достаю полотенце и герметичный мусорный пакет. Указываю на гостевую ванную, расположенную на первом этаже:
— Иди помойся, да хорошенько. Потом медкабина. Потом поговорим. Ванной, надеюсь, пользоваться умеешь? Ты же где-то здесь у хозяйки прежде жил?
— Умею.
Протягиваю полотенце и пакет:
— Брюки выкидываем, пока будешь мыться, новую одежду тебе закажу. Вопросы? Пожелания?
— Что вы, госпожа. Осматривать меня будете?
— А надо?
— Как пожелаете.
— Насмотрюсь ещё, иди уже в ванную.
АнтерДа уж, похоже, разочарована хозяйка. Даже штаны снять не предложила, а они все любят пощупать, пофыркать, а то и возбудить, чтобы оценить размеры. Не такой уж я грязный, чтобы противно было. Перед торгами всегда отмывают со всякими средствами.
— На вот, — протягивает одноразовую бритву, такой, к сожалению, вену не перережешь — специальная. — Гели, шампуни, пена для бритья — пожалуйста, пользуйся. Но чтобы ты мне был идеально вымыт.
— Да, госпожа.
А впрочем, какого чёрта? Всё равно наверняка продаст. А характеристику мою и так портить уже некуда…
Кажется, про время ничего не говорилось? Я долго стоял под душем, с наслаждением отмывая грязь, желая смыть этот позор, который словно въелся глубоко под кожу и немилосердно саднил где-то в душ<strong>е</strong>.
Что она там говорила о медкабине? Просто хочет проверить, чтобы я заразу какую не занёс, или собирается сначала поразвлечься? Пульт понажимать, кнут обновить… Чёрт, как не хочется выходить из-под тёплых струй туда, к ней…
Пробыл в ванной, наверное, не меньше часа. Она ничего не сказала, но вдруг снова проверка? Впрочем, лишь на кнопочку нажать, и тут же выскочу к её ногам, хоть в клочьях пены. Гадость-то какая… Но ведь выскочу же.
Впечатлившись этими мыслями, я поскорее вытерся, обернул полотенце вокруг бёдер и вышел.
— Полегчало? — интересуется. Я застыл, не зная, что ответить. Чего она ждёт?
Хозяйка подошла, протянула халат — новый, мужской. Надеваю его, снимая полотенце. Надо же, так и не полезла рассматривать, видимо, надпись, оставленная злобной мстительной мразью Амирой, ей и без того всё сказала. И хорошо, как можно хотеть женщину, считающую тебя фаллоимитатором?
— Повесь полотенце в ванной, — добавляет, не дождавшись ответа. — Давай сразу закончим с неприятным, а после поговорим. Идём в медкабину.
ТамалияИз небольшой двери специального отсека в кладовой под лестницей вытаскиваю медкабину. Разворачиваю горизонтально — она зависает в воздухе на антигравитаторах — и толкаю в гостиную.
— Простите, госпожа, — бедняга снова рухнул на колени, — что ж вы не позвали, чтобы я…
— Да ладно, не надорвусь, — пожимаю плечами. Позвала бы — воспринял как приказ, не позвала — воспринимает как проверку, которую не прошёл. И что вот с ним делать?
— Снимай халат и залезай, — произношу, не акцентируя внимания. Скидывает халат не вставая.
— Удобно? — интересуюсь.
— Очень, — буркнул раб, поднимаясь. Надо же, без приказа. Чего он там себе удумал?
— Продавать будете? — тут же отвечает на невысказанный вопрос.
— Пока не планирую, — успокоила я. Впрочем, успокоила ли? Чёрт его знает. — Залезай.
Я отворила прозрачную крышку, и он безропотно улёгся на спину. Когда крышка затворилась и замок защёлкнулся, медицинский чип засветил синим сквозь кожу на плече.
Вот идиотка, не дала разрешения сделать стекло непрозрачным. Просто не подумала, а ведь оно таким только изнутри делается…
Он лежал закрыв глаза. Не удержавшись, я провела по нему взглядом. И впрямь, хорош, отбила бы руки за эту уродливую надпись. Нужно будет свести!
Боже, а как ему больно было, наверное…
Размышляя, наталкиваюсь на его взгляд, ощущаю неловкость. Да кто мне дал право рассматривать?! Антер не успел спрятать ненависть, но я предпочла не замечать её. Попыталась показать руками, что стекло можно сделать непрозрачным. Он, конечно, ничего не понял, в глазах ужас — решил, будто я что-то заметила. Ладно, выйдешь — поговорим.
Пока кабина сканировала и подлечивала, я сделала распечатку с медчипа. Она заняла несколько страниц мелким шрифтом. Нифига ж себе!!!
Чего там только не было! Я ощутила, как непрошеные слёзы льются по щекам, наскоро вытерла. Нет, наверное, ни единой кости, которую бы не переломали, а сколько раз заживляли побои и синяки, настоящую — не при помощи пульта — порку, выбитые зубы… Я отложила бумаги, не в силах этого читать. Понятно, что ему проще свалиться на колени и демонстрировать покорность, чем снова и снова переживать это. Кто ж выдержит-то столько? Тут или умрёшь, или сойдёшь с ума, или попытаешься выживать как можешь…
Чего там только не было! Я ощутила, как непрошеные слёзы льются по щекам, наскоро вытерла. Нет, наверное, ни единой кости, которую бы не переломали, а сколько раз заживляли побои и синяки, настоящую — не при помощи пульта — порку, выбитые зубы… Я отложила бумаги, не в силах этого читать. Понятно, что ему проще свалиться на колени и демонстрировать покорность, чем снова и снова переживать это. Кто ж выдержит-то столько? Тут или умрёшь, или сойдёшь с ума, или попытаешься выживать как можешь…
Почти на каждой планете — попытка сбежать, поимка, избиения, издевательства. Глупенький, да ведь без специалиста чип из мозга не вытащить, даже если пульт от него уничтожить, а чипы наверняка маячком снабжены, чтобы отыскать беглого проще было… Да ты у меня герой, дура я, туда же — оскорблять, другие мужчины меня привлекают! Да они, те другие мужчины, на твоём месте давно уже сдались бы. Нет, дружок, я за тебя возьмусь. Не смогу изменить всё рабство, так хотя бы одного единственного раба…
Как было бы просто, если бы можно было с тобой поговорить! Ты бы не поверил, конечно, но начистоту — оно всегда легче, напрямую от души к душе. Ничего, прорвёмся.
Медкабина пискнула, свидетельствуя о завершении процесса и выдавая голосовую резолюцию, что пациент в норме, но требует хорошего питания — авитаминоз и истощение. Кабина даже вколола ему что-то витаминное. И ладно.
Крышка неслышно отворилась, пока сканер выдавал сообщения о результатах, а я складывала распечатки в папочку и в стол. Когда обернулась, Антер уже выбрался оттуда и стоял рядом на коленях, ожидая распоряжений.
— Простите, госпожа… — залепетал он. Снова ждёт, что наказывать буду.
— Вставай, надевай халат, — как можно более спокойно произношу. Понимаю, что парень сам не знает, на каком свете очутился и как себя вести. Хотя эта покорность уже начинает раздражать. Впрочем, что он видел от других хозяев и что может ожидать от женщины здесь, на Тарине? Я выдохнула, заставляя себя успокоиться, он напрягся, стиснув зубы и ожидая явно издевательств, хоть не подходи.
— Вставать собираешься? — поднимаю брови. Антер тут же вскочил и начал натягивать халат, не попадая в рукава.
— Спокойнее, спокойнее, — говорю, направляюсь к пульту.
— Госпожа! — взвыл бедняга, снова рухнув на колени, и пополз на них ко мне. Халат висел на одной руке — на вторую он так и не успел его надеть — и тащился по полу следом. Да уж, жалкое зрелище, как же нужно довести нормального человека?
Я положила пульт на стол, боясь случайно задеть кнопку. Кто его знает, чего ещё удумает?
Он снова схватился за мои ноги, целуя колени. Парня ощутимо била дрожь:
— Пожалуйста, госпожа… я сделаю всё, что прикажете… не наказывайте, я просто ещё не знаю ваших правил, скажите мне, что от меня требуется, я буду исполнять…
— Встань, пожалуйста. Я не собиралась тебя наказывать, хотела убрать этот чёртов пульт от греха подальше.
Он затих у моих ног, уткнувшись лбом в колени, почти ощутимо сотрясаемый нервной дрожью, но по внушительной длине медраспечатки я прекрасно понимала, почему.
Вот чёрт, нужно было убрать этот пульт, пока он мылся. Но я сначала занималась одеждой, потом лихорадочно пыталась выяснить основные правила взаимоотношений между рабами и хозяевами в местной аристократической сети, и как-то забыла. Коза, для тебя ерунда, которую забыть раз плюнуть, а для него вся Вселенная к этому пульту сводится. Но может, и лучше, если сам увидит, что пульт в сейфе лежит. А то дёргался бы вообще от любого движения.
Правила, впрочем, сводятся к одному: хозяин — бог и ему всё можно, раб — вещь, не имеющая права голоса. Единственное, что должен обеспечить хозяин — чтобы его раб не причинял неудобства остальным вольным. В противном случае у хозяина могут потребовать ответ представители закона.
— Вставай, — тихо произнесла я, не удержалась, провела рукой по волосам. Он ощутимо вздрогнул:
— Простите, я забыл, что вас нельзя касаться, предыдущая хозяйка…
Замолкает. Ну да, не положено говорить о пожеланиях и прегрешениях предыдущих хозяев.
— Давай уже поговорим, — говорю, указываю на кресло. Поднимается, наконец-то надевает халат, подвязывает пояс и садится, куда было приказано.
— Не вскакивай, — предупреждаю. Кивает. — Сейчас я возьму пульт и уберу его. Не дёргайся.
Он снова кивнул, сжав зубы так, что на скулах выступили бледные пятна. Я не стала ничего говорить. Бесполезно пока.
Осторожно взяла пульт, показала ему — но он лишь сжался, ожидая, видимо, что начну пробовать. Ох ты ж ёпрст! Наверное, эти скоты под названием "хозяева", получив новую игрушку, не успокаиваются, пока не перенажимают на все кнопочки. Тогда вполне понятна реакция бедняги.
— Смотри, беру, кладу в сейф, чтобы случайно никому чужому не попался.
Он, словно не веря, смотрел, как я убираю орудие изощрённой современной пытки, а заодно и папку с документами.
— Что, даже не попробуете? — недоверчиво буркнул.
— А надо? — интересуюсь.
— Некоторым мало видеть человека на коленях или на брюхе, зато когда он выгибается в приступах боли — в самый раз. А если ещё заставить его поорать при этом… возбуждает.
Видимо, мне не удалось удержать брезгливую гримасу:
— Не меня.
В его глазах мелькнуло удивление. Хоть немного осмелел. Прощупывает.
— Послушай, — сажусь в соседнее кресло. — Я могла бы отпустить тебя на волю, но ты не выживешь. Сам знаешь, у бывшего раба и без того дорог мало, а уж с твоим послужным… Да ещё и на Тарине…
Он опустил голову, после буркнул:
— Отпустили бы, это были бы мои проблемы…
— Пока тебя не поймали бы очередные работорговцы. Вашего брата отлавливают только так. Вас слишком легко сломать.
— А тебе-то что? — вскидывает голову, и куда только "госпожа" подевалась? Я предпочла не заметить перемену в обращении, пусть разрядится, может, полегчает.
— А мне жаль, — отозвалась. Снова пунцовые щеки, сжатые зубы. Дура, ну зачем, зачем добиваешь? Привыкла с равными общаться, которые всегда ответить могут? А этому небось жалость уже поперёк горла, особенно когда приходится специально унижаться, чтобы вызвать её, и как погано должно быть внутри…
— Поверил, уже, — пробурчал он. После вдруг вскинул голову, в тёмных глазах снова ужас:
— Это проверка, да? Простите, госпожа… — он дёрнулся было сползти с кресла, но я опередила:
— Не вздумай! Сядь где сидишь.
Антер покорно опустил голову.
— Ничтожный раб смиренно просит прощения, — произносит. — Если госпожа скажет, в какой форме рабу лучше просить прощения, он это запомнит и будет делать именно так, как она повелит.
— "Извини" будет достаточно, — вздыхаю. — Если на самом деле виноват.
— Раб всегда виноват, — тут же соглашается. Удерживаюсь от еще одного вздоха.
— Давай так. Даю тебе полгода. Если докажешь мне, что способен стать вольным самостоятельным человеком, через полгода я тебя отпущу.
— Я не посмею, никогда, госпожа… — бормочет, а на лице сменяют друг друга надежда и отчаяние.
— А если останешься рабом — продам, — добавляю. Поднимает на меня несчастные глаза. Не верит. Ну и ладно, пусть пока не верит, а на досуге подумает про перспективы. Вдруг дойдёт…
АнтерКажется, мне досталась самая жуткая садистка из всех, что были. Этой доставляет удовольствие пугать, она не оговаривает правил, она только заставляет спину покрываться липким противным потом. Вон как пульт в сейф спрятала, а ведь могла же и в стол, если такая добренькая. Но нет, оттуда его можно достать, а из сейфа… И вообще, пока я купался могла… Зачем мне показывать было? Интересно, она его подключила к мысленному управлению домом?
Что же это за загадка, чего она ждёт? Сколько раз Амира этой волей махала передо мною… "Подари мне лучшую ночь в моей жизни — и станешь вольным"… Угу, сейчас. "Фи, Антер, ну что ты за мужик, не знаешь, как с женщинами обращаться? Нет, нужно потренироваться… Сейчас пройдём обучение на рабыне…"
Как можно чего-то хотеть, когда эта жирная старуха стоит и рассказывает, что нам с рабыней делать? Как вообще можно ощущать себя мужчиной! А потом "Гадёныш, как ты посмел войти в неё, я тебе разве разрешала измену?" — "Но вы же сказали…" — "Ах ещё и перечишь?! А знаешь, какое наказание за это бывает? А ты, дорогуша, будешь продана отряду наёмников на отсталой планете, за то, что посмела соблазнять моего личного раба!" — "Госпожа, простите её, она не виновата, моя вина, лучше мне двойное наказание дайте, только простите её…" — "Ах тебе мало, ну что ж, раз хочешь двойного наказания, не могу отказать! А ты, тварь, чем привлекла моего раба, что он за тебя готов себя подставить?! За моей спиной шашни крутите?!"
Вот идиот, разве не знал, что каждое моё слово будет всё равно истолковано превратно… Ловлю её жирные потные ноги, преодолевая отвращение и тошноту провожу по ним губами, языком, пытаюсь успокоить.