– Находится, Пнилл, – прервал обличительную речь короля Бородульф. – Не перегибай палку. Я не отказывался! Хоть сейчас мои драккары двинутся в путь!
– Да, ты не отказывался, однако, сдается мне, тебе одному придется бросать вызов Гренделю…
– А откуда мы вообще знаем, что это Грендель? – спросил Перхун Длинный Язык, вождь клана Вырой Могилу. – Это говорит твой жрец! Но ты посмотри на него! Разве можно доверять сумасшедшему?..
На Говоруна, сидевшего в углу на скамейке, посмотрели все.
Ночь эта для Кровожадного Чтеца была тяжелой. Можно сказать, она выпила из него все соки и швырнула беднягу на обочину, не заботясь о дальнейшей его судьбе. Никто не знал, сколько усилий приложил вонючий, чтобы пробить незримые границы потустороннего и заставить нужных ему духов-провидцев говорить правду. Нет, Перхуну и иным скептикам это было невдомек. И все-таки Говорун добыл нужные сведения – и даже сумел передать их Пниллу, как было оговорено накануне, но, увы, некие важные шарики в голове жреца сдвинулись, а некоторые вовсе потерялись.
На заседании Говорун присутствовал скорее номинально. Его разум пребывал где-то в другом месте и, судя по всему, в ближайшее время возвращаться не планировал.
На глазах у почтенной публики жрец ковырялся в носу, размазывая его содержимое по своему экстравагантному балахону, иногда разговаривал сам с собой и посмеивался.
– Видишь? – спросил Перхун, тыча пальцем в вонючего. – Видишь, Пнилл? Он чокнулся!
– Опять за рыбу деньги! – вздохнул король. – Мы же битых три часа перемалываем одно и то же! Только благодаря Говоруну мы знаем, что это за чудовище и где оно. Благодаря ему мы знаем, что надо делать. И хочу я от вас только проголосовать за мой план. Ладно, кто не хочет участвовать в походе, тот пусть…
Вожди набычились еще сильнее.
Да, перемалывали битых три часа. И все говорили одно и то же.
А ведь что-то придется сообщить беженцам, которые вот-вот пойдут на приступ дворца.
Говорун, сообразивший, что речь идет о нем, вскочил и издал радостный вопль.
– Внимайте! Вижу! Вижу! – заголосил он тоном сумасшедшего провидца. – Дружина воинов храбрых, страха не знающих, пойдет на север. Король отважный рубак соберет, чтоб зло повергнуть во прах!
– Начинается, – проворчал Перхун Длинный Язык. – Обострение!
Его никто не поддержал. Когда прорицатель входит в раж, лучше ему не мешать. И вообще – послушать-то интересно!
Все члены Совета на время превратились в статуи.
Говорун Кровожадный Жрец сплясал вприсядку, ухая, как диковинный зверь, и замер, раскинув руки. Пнилл кашлянул. Дескать, ну чего уж так-то…
– И чего дальше? – спросил солидарный с Перхуном скептик, вождь клана чморлингов Каменнозубых Валун Неприседай. – Мы разве собрались концерт смотреть? Так лучше шутов позвать!
Бородульф сурово взглянул на коллегу. Сожру Живьем, кажется, был единственным, кто серьезно относился к происходившему.
А Неприседай даже не заметил этого взгляда. Чтобы какая-то морская крыса указывала ему, подземнику, чего делать? Ни в жизнь!
– Неверие губит героев – истина сия тверда во веки веков, – продолжил бредить в прорицательском трансе Говорун. – И только чистый сердцем пройдет путь до конца и сразит монстра. Вижу! Пойдет с отважными воинами король, пойдет и чужак, пойдет и гном…
Совет охнул, заворчал. Подумал, что ослышался.
– Слушай, Говорун, ты ничего не путаешь? – спросил Бычье Сердце. – Ты сказал «чужак» и «гном»? Тиндариец и гном?
Жрец подскочил, подгибая обе ноги, и брякнул ими об пол. Пыль взвилась столбом. Удивленные мухи, всегда сопровождавшие вонючего, удивленно разлетелись в разные стороны, но после недолгого совещания решили вернуться. Каким бы ни был хозяин, они его любили.
– Будущее вижу, предопределенное. Так сделай, как говорю, король! – Чтец кружил вокруг Пнилла, словно маленькая собачка вокруг слона. – Судьба послов чужестранных с Диккарией переплелась! Возьми тиндарийца и гнома с собой! В судьбе твоей и королевства все они играют свою роль. Отстранишь, не прислушавшись к словам моим – беду накличешь!
– Бред! Как ему верить! Его связать бы да рот заткнуть! – Это не выдержал Валун Неприседай и вскочил.
Пнилл, впечатленный, чесал в затылке. Каким образом он нашел его, оставалось загадкой.
Размышляя над пророчеством Говоруна, король не заметил, как быстро созрела перепалка.
– Слушай, ты, пенек с ушами! – взревел буйволом Бородульф в адрес Валуна. – Тебя бы хорошо связать да пасть камешком заткнуть! А может, ты заодно с этим чудовищем? Не твоих ли рук дело?
– Что-о?! – Неприседай оскалил все наличествующие зубы и напряг рельефные мускулы.
Бородульф сделал то же самое.
– Я считаю, что мы должны отправить экспедицию! – поддержал короля Хрясь Большестрашный. – Пора голосовать, господа! Я – за!
– Тебе-то чего? Ты – чморлинг! – съязвил Перхун.
– Раз у меня есть право голоса, так я и голосую!
Зал заседаний уже через секунду стал напоминать клетку, в которую напихали сотню голодных гризли в брачный период. Драки еще не было, но она могла вспыхнуть в любой момент. Ручищи так и летали, рассекая спертый воздух, и очень скоро могли превратиться в боевые орудия, предназначенные для силового массирования физиономий.
И если до пророчества мнения делились одиннадцать против одного не в пользу идеи Пнилла, то сейчас счет сравнялся. К разного рода мистическим явлениям варвары относились серьезно и знали, что Говорун не какой-нибудь там шалопай. Жрец неоднократно доказывал свою полезность в королевском хозяйстве, поэтому его мнение, даже если он съехал с катушек, отбрасывать было нельзя.
– Так! Хватит! – Пнилл схватил со стены протокольную колотушку для восстановления тишины в зале. В старые времена ее – на самом деле это была громадная деревянная киянка – использовали для того, чтобы колошматить по головам крикунов, но потом традиция трансформировалась. Теперь, в общем, достаточно было врезать по полу или столу. Сразу все понимали, в чем дело.
Пнилл так и поступил. Удар киянкой в доски вызвал не только новое облако пыли, но и грохот, сравнимый с громовым раскатом. Вожди кланов подскочили от неожиданности.
Уставившись на Пнилла, варвары увидели перед собой Грозного Воителя, который хоть сейчас готов был показать Гренделю кузькину мать.
Глаза Бычьего Сердца пылали просто вулканическим огнем.
– В следующий раз я испробую эту хрень на чьей-нибудь башке! – пообещал Пнилл. – Вопросы есть?
Никто, кроме Говоруна, не посмел нарушить тишину. А тот захихикал.
– Итак. Согласитесь вы или нет, я снаряжу дружину и отправлюсь на север. Грендель, или как там его называют, должен быть уничтожен. И точка! Вы можете помогать мне в организации экспедиции, можете не помогать. В любом случае, в будущем я стану учитывать все! – Пнилл бросил взгляд на ярых скептиков. – Вопросы есть?
– Есть, – сказал Хрясь Большестрашный. – Если ты, король, возглавишь поход, кто останется заменять тебя?
Пнилл расплылся в улыбке:
– Моя супруга Офигильда.
Членам Совета очень хотелось погомонить, но киянка в руках короля наложила на их уста печать молчания. При этом, естественно, было много недоверия и сомнений.
Никогда еще на троне Диккарии не сидела баба. Проблема заключалась не в самом нежелании мужиков пускать женский пол в большую политику, просто так сложилась жизнь.
Мозги заседающих затрещали. Нелегко было представить Офигильду, что правит вместо супруга.
– Так чего же ты от нас хочешь? – спросил Перхун.
– Поддержки. На вас ляжет ответственность за мир и порядок в Рыгус-Кроке. Вы – Королевский Совет, вы – лучшие. Вашей задачей будет всячески содействовать Офигильде и властям столицы. Народ волнуется. Прибыло много беженцев. Мы не можем допустить, чтобы возникли беспорядки.
– Я могу ввести в город свою дружину – и патрулировать улицы, – предложил Хрясь Большестрашный.
На него посмотрели… неоднозначно, словно он уже прилюдно предъявил официальный диагноз.
– Отличная идея, Хрясь. Учитывая большое количество вооруженных воинов в городе, патрулирование совсем не помешает. Хорошо. Ты, Большестрашный, будешь отвечать за порядок. Городская стража и дружинники, охраняющие дворец, переходят в твое распоряжение.
– Я оправдаю твое доверие, король! – Чморлинг не без оснований подбоченился.
– Мы еще не голосовали, – ядовито заметил Валун Неприседай, мечтающий начистить рыло Большестрашному. Вот ведь, гад, подсуетился!
– Так в чем проблема? – спросил Пнилл.
– Торопитесь, – проскрипел мистическим тоном Кровожадный Чтец. – Ибо чудовище голодно и ищет новые жертвы. Нельзя медлить.
– Итак, кто согласен принять участие в формировании экспедиции?
– Так в чем проблема? – спросил Пнилл.
– Торопитесь, – проскрипел мистическим тоном Кровожадный Чтец. – Ибо чудовище голодно и ищет новые жертвы. Нельзя медлить.
– Итак, кто согласен принять участие в формировании экспедиции?
Руки подняли семеро. Они же уверили, что все, что они могут предоставить, будет в распоряжении Пнилла. И даже, если понадобится, сами сядут на весла в его драккаре.
Воздержавшимся был один: старый воин, переживший не одного короля, закаленный и потрепанный в дальних походах бульклинг Звездун.
Большую часть заседания он спал, а проснувшись, понял, что не в курсе дела, и не позволил себе, не разобравшись, сделать выбор. Совесть не позволила. Недаром старикан считался воплощением нейтралитета на всем политическом поприще Диккарии. Звездун просто не поспевал за стремительно бегущими событиями.
Четверо вождей были против экспедиции. По их словам, оставлять столицу без короля в такой час опасно. И вообще, они предпочитают вернуться в свои вотчины и охранять их по отдельности. Пусть Грендель приходит – у кланов есть чем встретить гостя. И свои колдуны – взгляд на пускающего слюни Чтеца – тоже найдутся.
С этими словами четверо встали и демонстративно вышли. Они имели на это право. В конечном итоге, королю они ничего не должны – Пнилл был только первым среди равных.
– Туда и дорога, – проворчал Бородульф, после того как дверь за спинами Перхуна и Валуна закрылась. – Чтоб вас Грендель сожрал!
– Мне нужно выйти к народу. А потом вернусь, и мы обсудим детали, – сказал Пнилл, возвращая киянку на крюки, вбитые в стену.
Варвар прилагал немало усилий, чтобы не показать, как его взбесило фрондерство вождей. Так бы собственными рукам и придушил.
«Ну, им же хуже, – подумал здоровяк, выкатываясь из зала. – Когда мы будем праздновать, на гулянку их не позовем».
– Народ все волнуется, – сказал старший дружинник из тех, что охраняли дворец. – Скрипят зубами и готовят оружие.
– Разберемся, – отозвался Пнилл, отодвигая воителя в сторону, словно легкий плетеный стул.
Решительным шагом король пересек двор и взошел на стену.
Узрев могучие рога на его шлеме, толпа, галдящая на все голоса, мгновенно притихла. Наконец-то появился тот, на которого так легко свалить всю ответственность и потребовать принять меры. А для чего еще нужна власть? Все правильно.
У Пнилла и в мыслях не было уклоняться от своего долга, а потому он сделал все, чтобы выглядеть как можно более внушительно. Чтоб даже за сто морских миль любой мог признать в нем Повелителя, Вожака Свободного Народа.
Ну, в общем, признали. Давненько, со времени избрания, Пнилл не видел столько обращенных к нему глаз и разинутых ртов.
Сцепив ручищи на груди – в минуту опасности любой король, по мнению варвара, должен был делать так, – Пнилл набрал побольше воздуха и заревел.
Мастодонт в брачный период позавидовал бы такому уровню исторгаемых децибел.
– Слушай, Свободный Народ! Слушай и не говори, что не слышал! Королевский Совет принял решение: мы отправляем военную экспедицию с целью выследить и уничтожить чудовище, разоряющее наши земли! Будьте уверены, в том мое королевское слово и слово вождя клана Раздеруев, мы убьем тварь и привезем в Рыгус-Крок его голову!
Толпа взорвалась восторгом. Мечтая услышать что-то подобное, она услышала.
Взметнулись в небо рогатые шлемы. Руки с мечами, копьями, топорами образовали над черепушками диккарийцев воинственный частокол. Немало нашлось в ту же секунду рубак, готовых хоть сейчас ступить на палубу драккара. Пнилл знал, что свистни он в этот миг, и в его распоряжении будет сразу две-три сотни отменных головорезов, но не этого он добивался. Перво-наперво короля интересовала обстановка в столице.
Кратко обрисовав положение, Пнилл попросил вождей всех кланов проявить понимание и проследить за соблюдением порядка. Никаких погромов, никаких драк. Кланы, что воюют, должны здесь и сейчас объявить перемирие. Столица – нейтральная территория, и так было положено еще предками, а значит, нарушать устои ныне никто не имеет права… В таком духе, зажигая огнем души подданных, Пнилл говорил еще примерно полчаса. В ответ получил от делегации, которая представляла толпу, заверение в том, что все будет в порядке. Вожди поклялись соблюдать законы во имя общего блага.
– Я могу оставить на вас столицу, друзья?
– Да!!! – несколько тысяч глоток.
Вверх взметнулись кулаки и разнообразные орудия убийства.
– Я застану ее такой же, цветущей, чистой и величественной?
– Да!!! – несколько тысяч глоток.
Потом наступила тишина, в которой вдруг прорезался голос какого-то подростка:
– Король, а ты-то куда собрался?
– А…
Пнилл хлопнул себя по лбу.
Он же не сказал, что сам поведет экспедицию!
Глава 11
Разбудил посла Фиенс, не Черныш. Посмотрев на часы, виконт резко сел в кровати.
– В чем дело? Почему я так долго спал?
Помощник учтиво склонил голову, блистая все той же протокольной улыбкой. При этом глаза у него были как две ледышки.
– Дроу куда-то ушел.
– Куда? – Талиесин вытаращился в стену.
– Он мне не докладывает. Должно быть, совершает один из своих шпионских вояжей, – сказал Фиенс медоточивым голоском. – В этой связи хочу предупредить: Рыгус-Крок – опасное место. Не стоит с ним заигрывать, не то можно в один прекрасный момент оказаться на том свете…
Талиесин посмотрел на помощника:
– Чего вы такое несете с утра пораньше? Ну и ушел Черныш, ну и чего случилось? Чего будет?
Фиенс не ответил, только поклонился. Стоял он возле кровати, прямой и торжественный, как владелец похоронной конторы, явившийся проверить, как продвигаются дела с погребением важной персоны.
– Мое дело предупредить, – отделался загадочной репликой помощник.
Виконт спустил босые ноги с кровати. Голова гудела. Вчера до самого вечера он вел беседы с представителями Морской Лиги и порядком обалдел от впечатлений и разного рода размышлений на глобальные темы. Сказывалось отсутствие привычки мыслить шире повседневного набора явлений: еда, сон, выпивка, женщины.
Потому и дрых сегодня Талиесин дольше обычного.
А куда все-таки смылся Черныш? Неужто и впрямь в «разведку»?..
«Ох уж эти мне естествоиспытатели!» – подумал виконт.
Выбравшись из постели, на слабых ногах он двинулся к стопке одежды.
– Вы еще тут?
Фиенс стоял на прежнем месте.
– Я пришел сообщить, что вас ждут.
Талиесин уронил сюртук.
– Кто?
– Некий Бородульф Сожру Живьем. Так он представился.
– Не может быть!
– К сожалению, это правда. Он сидит в зале и готов грызть стулья от возбуждения, – сказал Фиенс. – Ворвался в наше посольство, как бешеный тур, и я в первые секунды подумал, что нам конец.
Виконт старался показать, что вовсе не дрожит от страха.
– И чего ему надо?
– Не говорит. Вынь да положь ему посла Тиндарии.
– И что, мне надо идти? – спросил виконт жалобно.
– Безусловно. Нам ни к чему разные дипломатические скандалы.
– Ох… Хорошо. Передай, что я скоро буду.
– Да, господин посол.
Фиенс растворился в воздухе, а Талиесин с тоской оглядел спальню, в которой не было так нужного в эти суровые минуты Черныша.
«В самом деле! Где это его гремлины носят? Нашел время!» – мысленно возмутился Талиесин и приступил к одеванию.
Одежда в прямом смысле выскакивала и вываливалась из его ослабевших рук, и было очень трудно заставить ее подчиняться.
Одевшись с грехом пополам, Талиесин взял вино со столика и для храбрости выдул два бокала. Эффект проявился сразу, ввиду того что посол еще ничего не ел. Ну, по крайней мере, хоть и штормит, но не так страшно. А то, кто знает, чего нужно этому Бородульфу? Вспомнил, поди, какую-нибудь обиду и пришел расквитаться.
Виконт вошел в зал, где обычно принимали гостей, нетвердой походкой светского гуляки, возвращающегося с вечеринки.
Гигант сидел на диванчике и явно нервничал, сжимая и разжимая пудовые кулаки. Словно ему не терпелось сделать что-нибудь такое, но начальство медлило с приказом.
– О! Здорово! – сказал вождь Прибеев. Вставал он долго – пока не кончился рост. Шлем рогатый Бородульф, конечно, снял, но все равно чуть не упирался лысой макушкой в потолок.
Талиесин приветственно икнул.
– Ну и горазд ты дрыхнуть, брат! – сказал бульклинг, улыбаясь. – Тут такие дела творятся! Как ты можешь?
– Что?
Вино успело встряхнуть мозги Талиесина, и сейчас они плавали в необъятном море интеллектуальной неопределенности.
– Спать, я говорю! Рыгус-Крок кипит как… похлебка, а ты…
Видя, что посол не врубается, а вместо этого с дурацкой ухмылкой пялит зенки, вождь махнул рукой: