Ленинское творчество не было забыто. В Уголовном кодексе РСФСР в разделе „Контрреволюционные преступления", особенно в статье 58-й с ее многочисленными модификациями, полностью учтены формулировки Ленина. За попытку „свержения", „оказание помощи международной буржуазии", за шпионаж, за пропаганду и агитацию статья 58 предусматривала расстрел и другие меры наказания191. Так что бесчисленные политические узники ГУЛАГа, „террористы", „шпионы", „вражеские агитаторы", „содействовавшие буржуазии" получали свои приговоры и сроки по статье, у истоков которой стоял сам Ленин. Впрочем, раньше это и не скрывалось. В 45-м томе Полного собрания сочинений В.ИЛенина, вышедшем в 1970 году, констатируется в редакционных примечаниях как особая заслуга вождя: „Предложения Ленина были учтены при дальнейшей разработке раздела Уголовного кодекса „О контрреволюционных преступлениях"192.
Ленину принадлежит особая роль в становлении и занятии исключительного места в советской жизни, как было принято тогда говорить, „карательных органов". Это священный патрон ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. Здесь Ленин не развивал марксизм, а творил заново, был пионером. Ведь Маркс и Энгельс не оставили „указаний", как должны создаваться и функционировать „карательные органы" пролетарской диктатуры. Ленин - патрон „че-ка", глава ордена чекистов-коммунистов
ВЧК, созданная в декабре 1917 года, вскоре по предложению Ленина получает права внесудебной расправы. Эти всесильные органы имели полномочия арестовывать, вести следствие, выносить приговоры и приводить их в исполнение. Десятки тысяч людей были расстреляны без суда в застенках ВЧК. Но этого казалось мало. На заседании Политбюро 14 мая 1921 года под председательством Ленина принимается решение „О расширении прав ВЧК в отношении применения высшей меры наказания"193.
Большевики террор ВЧК освящали „партийными идеалами", тесно увязывали свою деятельность с партийными, решениями. В июне 1918 года (за три месяца до принятия декрета „О красном терроре") на партийной конференции чекистов были приняты решения:
„…2. Изъять из обращения видных и активных руководителей монархистов-кадетов, правых социал-революционеров и меньшевиков.
3. Взять на учет и установить слежку за генералами и офицерами, взять под наблюдение Красную Армию, командный состав…
4. Применить меру расстрела по отношению видных и явно уличенных контрреволюционеров, спекулянтов, грабителей и взяточников…"194
Очень часто решения Политбюро предрешают выводы суда. Так, на его заседании было принято постановление „О главарях басмачей". Там сказано: „Обязать Средне-Азиатское бюро ни в коем случае не выпускать из рук главарей басмачей и немедленно передавать их суду Ревтрибунала, имея в виду применение высшей меры наказания"195. Приговор окончательный. Членам Политбюро невдомек: окончательный приговор выносит только История.
Ленин лично занимается деятельностью ВЧК; следит за назначениями, снабжением, даже „техникой" реализации ею своих функций: охрану и надзор довести до совершенства (особые загородки, деревянные загородки, шкафы или загородки для переодевания, внезапные обыски; системы двойных и тройных внезапных проверок по всем правилам уголовно-розыскного искусства и т.д. и т.д.196. Читая эти строки, можно подумать, что их писал профессионал сыскной службы. Ленин не гнушался и сам давать указания на обыски и аресты.
„Т.Дзержинский!
…Не сочтете ли полезным провести ночью аресты по указанному адресу, т.е. в районном комитете?"197
И впрямь похоже на почерк профессионала-руководителя контрразведки: даже указано с подчеркиванием, что арест полезно „провести ночью". Но нет, это указание подписано Лениным.
Ленин, как и любой жрец диктатуры, всегда подозревает в возможности утраты „секретов", раскрытии большевистских планов, происках заграницы против режима. Даже когда в связи с голодом в России в страну поехали иностранцы для организации раздачи продовольствия, это Ленину показалось опасным. Он пишет:
„Т.Молотов Секретно
Ввиду договора с американцем Гувером предстоит приезд массы американцев. Надо позаботиться о надзоре и осведомлении.
Предлагаю ПБ постановить:
Создать комиссию с заданием подготовить, разработать и провести через ВЧК и другие органы усиление надзора и осведомление за иностранцами.
Состав комиссии: Молотов, Уншлихт, Чичерин. Право замены лишь членами партии и очень ответственными с согласия Молотова"198.
Политбюро уже привычно выступает в роли полицейского органа.
Мы десятилетиями воспитывались на ленинской "доброте". Бесчисленные книги воспоминаний о Ленине пережевывают одни и те же хрестоматийные факты и примеры о ленинской заботе, простоте, безмерной доброте вождя. Известный историк Михаил Геллер в одной из своих работ приводит такой эпизод.
Вскоре после смерти Ленина Мария Ильинична рассказала трогательную историю о человеке, приговоренном к расстрелу в 1919 году и помилованном по указанию Ленина (подобный случай действительно имел место. - Д.В.).
- Скажите, - спрашивает Мария Ильинична, - в какой части света можно найти главу государства, который проявил бы столько внимания к человеку, совершенно для него незнакомому и чуждому?
М.Геллер проводит меткую историческую аналогию: Жюль Мишле ссылается на такой эпизод. В салоне придворной дамы Людовика XV сидел врач. Внезапно в салон вошел король и сразу же вышел. Врач при виде монарха вздрогнул и побледнел.
- Что с вами? - спросила дама. - Вы испугались?
- Конечно, - молвил врач. - Ведь это человек, который может приказать, чтобы мне отрубили голову.
- Помилуйте, король так добр…
Мишле видит в этом сказе причину Французской революции, которая свергла строй, при котором единственной гарантией, что человеку не отрубят голову, была лишь доброта короля…199
“Доброта" Ленина была особая, „революционная". Из Царицына сообщали, что некая Валентина Першикова разрисовала портрет Ленина, вырванный из какой-то брошюры. Не-дремлющая губчека ее тут же арестовала. Ленин великодушен:
„Царицын, Мышкину.
За изуродование портрета арестовывать нельзя. Освободите Валентину Першикову немедленно, а если она контрреволюционерка, то следите за ней.
Предсовнаркома Ленин"200.
Доброта добротой, но на всякий случай следить надо…
Ленин был тем человеком, который выдал ЧК индульгенцию на безгрешность. Фактически уже вскоре после революции контроль над карательными органами осуществлялся лишь Политбюро, а затем - только первым лицом в государстве и партии. Если возникал конфликт между ВЧК и какими-либо государственными органами, Ленин неизменно вставал на сторону чекистов.
В декабре 1917 года председатель следственной комиссии при Петроградском Совете М.Козловский выразил протест ВЧК и написал письмо Ленину против „необоснованных расстрелов".
"Владимир Ильич,
Прошло несколько дней, как я сообщил Сталину, что я к его услугам. Однако Сталин медлит. Я прилагаю 8 дел, по коим мой протест заслушан в ЧК…
Я предложил пересмотреть вопрос о расстрелах всех полицейских, начиная с урядника и околоточного надзирателя… Например, ЧК принимает решение о расстреле соучастницы белогвардейской группы Сапожникова Крыловой. Данные - никаких, кроме того, что Крылова - жена Сапожникова… Часто решение „расстрелять" - без всякого расследования и обоснования (Кузьянова, Шустрова, Шмакова и др. Шмакова, например, только потому, что он „монархист"…)"
Ленин накладывает резолюцию: „Т.Сталин! Просмотрите и верните мне поскорее. Дзержинский мне сказал, что против этого совещания коллегия ВЧК вносит протест в ЧК. Ленин"201. Ну а если Дзержинский протестует, то Ленин всегда на его стороне, ведь ВЧК - „разящий меч революции"…
Очень быстро ВЧК стала едва ли не главным атрибутом государства, которая наводила страх не только на „массы населения", но и на правоверных большевиков. Николай Васильевич Крыленко позже писал, что ВЧК быстро превратилась в наркомат, „страшный беспощадностью своей репрессии и полной непроницаемостью для чьего бы то ни было взгляда всего того, что творилось в ее недрах"202.
Чувствуя рост глухой враждебности к ВЧК, Дзержинский с согласия Ленина вошел с предложением в ЦК РКП(б) о сокращении применения высшей меры наказания в губерниях без утверждения приговоров в Москве, самой ВЧК. Одновременно Дзержинский предлагает усиление применения ВМН (высшей меры наказания. - Д.В.) „против должностных преступлений на хозяйственном фронте"203. Ленин, конечно, согласен.
Когда же была сделана попытка поставить репрессивную деятельность ВЧК под контроль Народного комиссариата юстиции, Дзержинский взбунтовался: „Отдача ВЧК под надзор НКюста роняет наш престиж, умаляет наш авторитет в борьбе с преступлениями, подтверждает все белогвардейские россказни о наших „беззакониях"… Это акт не надзора, а акт дискредитирования ВЧК и ее органов… ЧК находится под надзором партии"204. Дзержинский был неточен: уже и тогда партия не контролировала ВЧК. Этот карательный орган был подотчетен лишь первому лицу в партии. Таковой стала эта зловещая традиция.
Так постепенно, но весьма быстро ВЧК становится государством в государстве, имея право творить суд над любым гражданином по своему усмотрению.
Но наряду с ВЧК не сидели сложа руки и трибуналы (так были названы новые суды по аналогии с Великой Французской революцией). Как вспоминал Сергей Кобяков - защитник в революционном трибунале, „приговоры этих трибуналов не могли быть обжалованы ни в апелляционном, ни в кассационном порядке Приговор никем не утверждался и должен был приводиться в исполнение в течение 24 часов…"205.
Конечно, по своему размаху деятельность трибуналов не могла идти в сравнение с „эффективностью" и масштабами ВЧК, но тем не менее и эти суды лишали жизни тысячи людей, часто лишь за одну принадлежность к „эксплуататорскому" классу. Мы не располагаем обобщенной статистикой за республику, но хотели бы привести несколько красноречивых цифр частного порядка.
В 1921 году, когда гражданская война начала затухать и боевые действия резко сократились, военные трибуналы по-прежнему „трудились" не покладая рук и перьев. И хотя в 1921 году было расстреляно военнослужащих в несколько раз меньше, чем, допустим, в 1918 или 1919 году, размах революционного террора среди военных способен поразить воображение. Как докладывали Троцкому заместитель военной коллегии Верхтриба ВЦИК Н.Сорокин и заведующий учетно-статистической частью Трибунала ВЦИК М.Строгович, в 1921 году было расстреляно военнослужащих: в январе - 360 человек, в феврале - 375, в марте - 794, в апреле - 740, в мае - 419, в июне - 365, в июле - 393, в августе - 295, в сентябре - 176, в октябре - 122, в ноябре - 11, в декабре - 187. Всего уничтожено бойцов и командиров в 1921 году 4337 человек…206 И это в году, когда ветер победы наполнил паруса „красных" и все их военные поражения остались позади.
Иногда Ленин сам снисходил до указаний, как проводить тот или иной процесс. Так, на заседании Политбюро 27 августа 1921 года (был узкий круг; кроме Ленина присутствовали Троцкий, Каменев, Зиновьев, Молотов, Сталин) быстро, среди других, рассмотрели вопрос о предании суду барона Унгерна. Ленин предложил постановление, согласно которому следовало устроить публичный процесс, но с заранее известным и определенным концом - расстрелом.
Такие формулы следует читать без комментариев, ибо совсем непонятно: при чем здесь суд? Крови на руках Унгерна действительно много. Но решение Политбюро не имеет отношения к суду, а есть политическая команда. Властная и безапелляционная, как приговор. Ленин в этих трех строчках и следователь, и прокурор, и судья. Адвоката не требовалось.
Но расстреливали не только буржуазию, рабочих, крестьян, красноармейцев. В самой ВЧК патронов не жалели и на собственных сотрудников, если они вызывали подозрение. Вот выдержки из заявления работников Кушкинского отделения особого отдела Туркестанского фронта в ЦК РКП(б), направленного в марте того же, 1921 года.
В заявлении, подписанном группой чекистов, говорилось, что в особых отделах ЧК участились расстрелы. „Расстреливают сотрудников за разные преступления, и никто из коммунистов, находящихся в этих пролетарских карательных органах, не гарантирован от того, что завтра его не расстреляют, подводя под какую-либо рубрику…" Авторы заявления пишут, что „коммунист, попадая в карательный орган, перестает быть человеком, а превращается в автомат… Он не может сказать о своих взглядах, излить свои нужды, так как за все грозят расстрелом". В сотрудниках в результате их работы, а также угрозы постоянной кары „развиваются дурные наклонности, как высокомерие, честолюбие, жестокость, черствый эгоизм и т.д., и они постепенно образуют „особенную касту"207.
Эта „особенная каста" была предметом постоянной заботы Ленина. Для вождя нужно обеспечить лишь одно качество ВЧК - верность ему, верность партии, верность революции. Это знают, это чувствуют и пытаются помочь новыми предложениями. Известный нам Я.С.Ганецкий предлагает Ленину установление еще большего единства ВЧК и партии. Важно, пишет Ганецкий, „установить самую тесную связь партийных организаций с чрезвычайными комиссиями… Обязать всех членов партии, занимающих ответственные посты, сообщать в чрезвычайные комиссии все сведения, поступающие к ним как частным, так и официальным путем и представляющие интерес для борьбы с контрреволюцией…"208. Ленин оставляет свою помету на письме „Т.Ганецкий! Говорили ли об этом с Дзержинским? Позвоните мне. Ваш Ленин". Без сомнения, предложение Ганецкого, человека, очень близко знавшего Ленина, по душе последнему. Пожалуй, свою любовь к ВЧК Ленин выразил в фразе: „Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист"209.
Ленинская школа террора включала в себя много форм: заложничество, выселение, лишение советского гражданства, расстрелы по пустяковым поводам, провокационные ловушки. В последующем Менжинский, Ягода, Ежов, Берия изощрялись, опираясь на ленинскую „методологию" террора, изобретая новые его формы.
Например, в апреле 1941 года заместитель наркома внутренних дел И.Серов санкционировал такое „чекистское мероприятие". Создали на советской территории на востоке ложную границу. Операция носила название „мельница". Около Хабаровска забрасывали со „специальным" заданием „проверяемых" за эту ложную границу (о чем несчастные не знали), на которой была ложная застава, ложная „японская миссия". Забрасываемый за границу человек арестовывался „японцами" (переодетыми чекистами). Жестоко допрашивался, затем „перевербовывался" и вновь „японцами" направлялся за „границу". Его вновь хватали, теперь уже настоящие чекисты. И поскольку у „японцев" эти люди под пытками часто сознавались в своих связях с НКВД, - осуждались особым совещанием обычно к расстрелу. Были расстреляны советские граждане С.И.Швайко, П.К.Куракин, С.С.Броилковский и сотни других людей. „Мельница" страшной провокации была остановлена лишь начавшейся войной. Ученики школы ленинского террора оказались весьма способными…
При тяжелейшем экономическом положении республики Ленин никогда не отказывает ВЧК в финансовой поддержке Документов, подтверждающих эту историческую реальность, множество. Но приведем хотя бы один. Ленин, будучи Председателем Совета Труда и Обороны, подписывает в ноябре 1921 года постановление СТО об отпуске ВЧК „на особые надобности" дополнительной суммы в размере 792 000 рублей золотом210. На фоне голода и разрухи Политбюро ЦК РКП(б) 24 ноября 1921 года подтверждает это решение СТО, лишь уточнив сумму выделяемых средств211.
ВЧК - эта российская гильотина революции - находится под постоянным присмотром Председателя Совнаркома. Он уже не скрывает, что в созданной им системе ВЧК - это один из важнейших атрибутов. Выступая в 1922 году на IX съезде Советов, Ленин признается, что „без такого учреждения власть трудящихся существовать не может…"212. А ведь еще за несколько недель до октябрьского переворота в 1917 году Ленин пространно писал в своем утопическом памфлете „Государство и революция", что с взятием власти пролетариатом тут же начнет разрушаться и отмирать государство… И вот откровение: без этого важнейшего, по Ленину, учреждения „власть трудящихся существовать не может". Взор Ленина не был способен охватить дальние горизонты социального развития. Он чаще смотрел непосредственно под ноги. А там были заботы текущего дня, его эксперименты с гигантской страной, со временем превратившейся в родину ГУЛАГа.
Гильотина революции не могла обходиться только револьвером чекиста. Большевики уже в 1918 году стали создавать концентрационные лагеря. Правда, до размаха сталинского ГУЛАГа им еще было далеко. Проще было расстрелять. Но когда стало ясно, что гражданская война выиграна, залпы карателей постепенно переросли в нестройный треск револьверных выстрелов. А остальные контрреволюционеры, террористы, саботажники должны были заполнять бараки концлагерей. Действовали с размахом. Например, на заседании Политбюро под председательством Ленина 20 апреля 1921 года было принято решение создать такой лагерь на 10-20 тысяч человек в районе Ухты213. А уже через неделю на другом заседании Политбюро Дзержинский докладывал о плане „расселения кронштадтских бандитских матросов в карательной колонии на Ухте…"214. Затем ВЧК предложила создать новую колонию под Холмогорами215. И так без конца… Были они не первыми и не последними. Скоро вся секретная карта страны покроется зловещей болезненной сыпью лагерей, через которые за семь десятилетий ленинской власти пройдут миллионы людей. А ведь вроде для этих миллионов, как утверждал Ленин, свершалась Октябрьская революция.