Подчиняясь его воле, корабль начал снижаться между двумя огромными жилыми комплексами. От ударной волны двигателей вибрировали руины, вниз срывались мелкие обломки.
У Антона перехватило дыхание. Он испытывал нереальное, ни с чем не сопоставимое волнение. Сумеречное пространство постепенно сужалось. Транспортные структуры, сплетенные в тугое кружево, выглядели как черно-серые, местами разорванные ленты. Одни карабкались ввысь и внезапно обрывались лохмотьями тросов, на которых медленно раскачивались фрагменты конструкций, другие ветвились на перекрестках, уводя в глубь жилых комплексов зевами тоннелей, третьи изгибались плавными лепестками межуровневых переходов. Повсюду виднелись ржавые корпуса машин, скелеты построек подступали все ближе и ближе, ограничивая пространство для маневра.
Утраченная прародина выглядела зловеще. Пепельный туман стлался над землей, лениво тек между остовами небоскребов. Нервный писк лазерных дальномеров теперь не стихал ни на миг. Из мглы выступали угловатые осыпи руин, рельеф боковых улиц, образованный нагромождениями строительного мусора и сгоревшей техники, также не предполагал удачной посадки, и Антону приходилось огибать препятствия, рискованно маневрировать в поиске более или менее ровного участка местности.
Наконец в поле зрения появилось открытое пространство. Подсистемы выдали на отдельный экран гибридную модель местности, как выглядела она при составлении электронных карт. Раньше тут располагалась огромная площадь, украшенная фонтанами, деревьями, скульптурными группами. От былого великолепия теперь ничего не осталось. По краю площади вздымался вал рухнувших построек, растительность превратилась в прах, повсюду поблескивали лужи воды да виднелись покатые, оплавленные, стекловидные горбины.
Он взглянул на датчики. Это и была поверхности Земли, нулевой уровень мегагорода, глубже располагались только подземные коммуникации.
«Лучшего места не найду. До цели отсюда далековато, но иных вариантов нет», – мысленно рассудил он.
* * *Посадочные опоры коснулись Земли. Одна взметнула облачко серого праха, другая, расплескивая воду, просела в зыбь, третья отработала амортизатором, чуть приподняв корму.
Тихо потрескивала остывающая обшивка.
В ушах у Антона шумело. Он некоторое время неподвижно сидел в полном оцепенении. Все пережитое, с момента старта и до этой секунды, казалось мрачным, тяжелым сном, но интуитивно он понимал: худшее впереди.
Сколько он думал об этой минуте, сколько раз представлял ее?
Но игра воображения закончилась. Альбион остался за сотни световых лет отсюда, а реальность Земли слишком резко и недвусмысленно отличалась от любых, самых пессимистичных прогнозов.
Он включил таймер. Цифры обратного отсчета начали неторопливый бег в открывшемся крохотном оперативном окошке, показывая, сколько времени у него осталось.
Оружие, снаряжение, необходимые припасы – все было приготовлено заранее.
Тонко взвыли сервомоторы пилотажного кресла, разомкнулись противоперегрузочные демпферы, от бронескафандра отсоединилось автономное питание, щелкнули фиксаторы, давая возможность встать.
Антон медлил. Обзорные экраны транслировали панораму мертвого города. Мегакварталы вздымались черно-серыми мрачными уступами, ветер стлал пепельную поземку, мир, погруженный в красноватую мглу, источал враждебность.
«Но что же я ожидал увидеть? – царапнул мысленный вопрос. – Возродившуюся из руин цивилизацию?»
Вдруг нахлынули иные воспоминания. Теплый пляж. Песок. Тающие под лучами солнца полосы утреннего тумана. Лица тех, кто остался на Альбионе, и среди них – дорогой сердцу образ светловолосой девушки, взгляд которой он ловил украдкой, не находя смелости признаться, как сильно и чисто он ее любит.
* * *В первый миг, когда отработал затвор шлюза, навалилась тишина – мертвая, глубокая. Сердце по-прежнему колотилось часто, неровно, и лишь немного успокоившись, Антон услышал тонкое завывание ветра, отдаленный скрип металлических балок, звуки капающей воды, вкрадчивый шорох пепельной поземки.
«Неужели я один в мертвом мире?»
Он настороженно осматривался. Подсистемы экипировки вносили свою лепту в букет острых ощущений. Стоило лишь на секунду задержать взгляд, сосредоточить внимание на фрагменте руин, и вдруг в толще прозрачного проекционного забрала гермошлема появлялось объемное изображение здания в его первозданном виде.
Голографические призраки исчезнувшего величия цивилизации возникали повсюду. Накладываясь на реконструкции, трепетали световые столбики индикаторов. Уровни радиоактивного загрязнения, биологической и химической опасности находились в красных зонах.
Показания датчиков быстро привели в чувство, остро напомнили, что ресурс скафандра не бесконечен.
Панорама руин навевала тяжелые мысли. Подсознательное чувство опасности возникло мгновенно и уже не отпускало ни на секунду. «Но Земля мертва», – мысленно убеждал себя Антон, спускаясь по ступеням короткого трапа.
Радиоактивный пепел взметнулся медленно оседающими облачками.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы взгляд и рассудок адаптировались к двойственному восприятию. Отключать опцию реконструкции нельзя, придется смириться с зеленоватыми объемными контурами, возникающими на фоне разрушений, ведь данные, загруженные в системы экипировки, относятся к довоенному времени. Только первозданный вид города подскажет правильный маршрут, поможет отыскать нужную постройку.
Дрожь постепенно улеглась. Оружие Антон держал наготове, хотя с трудом представлял, как станет действовать, если вдруг встретит кого-то среди напитанных радиацией руин. Тренировки, стрельба навскидку по нечетким силуэтам сейчас выглядели полнейшим абсурдом. Он соприкоснулся с трагедией внезапной гибели цивилизации предков и все отчетливее понимал: выстрелить, не задумываясь, уже невозможно.
* * *Сориентироваться по довоенным электронным картам удалось не сразу. Антон долго и пристально всматривался в очертания руин, сравнивал увиденное с голографическими моделями, пока не определил нужное направление, но путь преграждал вал обрушений, окольцевавший площадь. Лишь в некоторых местах он заметил прорехи в нагромождениях обломков.
«Придется идти по проспекту», – мысленно решил он. Избранный маршрут выглядел наиболее простым, хотя и уводил немного в сторону от цели. Ничего, когда окажусь поблизости от здания торгового центра, разберусь на месте.
К его удивлению, не все попадающие в поле зрения руины идентифицировались системами экипировки, и, пройдя сотню метров, он внезапно понял, почему так происходит.
Недалеко от разлома, открывающего доступ к проспекту, возвышались обугленные конструкции. Антон невольно замедлил шаг. «Фокарсианские корабли? – обожгла догадка. – Точно»!
Остовы выгоревших истребителей и штурмовых модулей образовывали мрачную чащобу. Плоть бионических машин сгорела, ее останки со временем разложились, истлели. Из многочисленных, заполненных водой воронок под разными углами выпирали фрагменты скелетов, кое-где виднелись сегменты толстой на вид брони, под ногами похрустывал хитин.
Чуть дальше возвышался скрученный, узловатый корпус крупного космического корабля, похожий на ствол исполинского дерева с морщинистой, ороговевшей корой. Он был согнут в виде подковы. Множество наплывов образовывали сложную асимметричную систему надстроек. Кое-где броня отливала глянцем, во многих местах зияли проломы, ветер трепал ошметья кожистого материала – его обрывки обрамляли овальные отверстия, за которыми начинались уводящие вглубь тоннели.
Фокарсиане – загадочные насекомоподобные существа, атаковавшие Землю, до сих пор воспринимались Антоном как нечто безликое, неопределенное. По словам старика Веба, их больше нет в обозримой вселенной. Гравитационное равновесие системы Фокар-Сиан было нарушено ударом возмездия – два солнца столкнулись, от планеты насекомых осталась лишь раскаленная туманность.
Мрачная безысходная атмосфера окружала Антона. Он мысленно спрашивал себя, зачем двум цивилизациям потребовалось уничтожать друг друга, но ответ лежал вне его понимания, за границами жизненного опыта, лишь острое чувство горечи доминировало в мыслях.
На краю площади он обернулся, взглянул в направлении войскового транспорта, но поднявшийся ветер уже скрыл космический корабль за пеленой серой мятущейся мглы. Канал связи с бортовым компьютером прервался.
* * *Первый пройденный километр дался Антону с невероятным трудом. Путь изобиловал все новыми и новыми тяжелыми впечатлениями.
Стоило пересечь границу площади, войти в теснину между зданиями, как подробности разыгравшейся на Земле трагедии детализировались: среди сгоревших, помятых, изрядно поржавевших машин ему все чаще стали попадаться человеческие останки. Фрагменты скелетов, желтоватые черепа, обрывки одежды, различные устройства, принадлежавшие погибшим, буквально выстилали проспект.
Сначала он старался обходить их, но костей становилось все больше, на многих виднелись отметины от зубов, что подсказывало: некоторые из животных выжили при ядерных ударах и еще какое-то время влачили жалкое существование среди руин.
Невозможно психологически подготовиться ко встрече с уничтоженным миром. Здесь не помогут никакие тренинги, ведь глубина сопереживания определяется не рефлексами, а качествами души. Антон не смог равнодушно пройти по костям, окидывая руины безразличным взглядом, – панорама уничтоженной цивилизации вызывала противоречивые, глубоко ранящие чувства. С каждым шагом становилось все труднее, и в конце концов он не выдержал, поддался внезапному порыву, свернул с намеченного пути.
Карабкаясь по уступам руин, Антон добрался до нескольких уцелевших зданий.
Брызги оплавленного стекла и комья хрусткого шлакообразного пластика выстилали ровный участок сохранившегося фрагмента городского уровня. Громады жилых комплексов со всех сторон обступали небольшую площадь. Титанические постройки приняли и выдержали ударную волну ядерных взрывов, лишь оконные проемы, опаленные по краям, сочились сумраком.
Здесь еще угадывалась планировка небольшого парка. Несколько деревьев с почерневшей, осклизлой от дождей, отслаивающейся корой упрямо цеплялись мертвыми корнями за бесплодную почву.
Отовсюду слышались протяжные, скребущие по нервам, гулкие звуки. Аллеи разбегались от центра, вели ко входам в здания. Нижние этажи занимали магазины.
Вряд ли Антон мог однозначно ответить, зачем поднялся сюда, почему теряет драгоценное время.
Охватившая его дрожь не имела ничего общего со страхом. В эти минуты, чувствуя, что безнадежно проигрывает моральную схватку с мертвым, безмолвным миром, он инстинктивно искал для себя новую точку опоры, ведь его прежняя жизнь таяла, стремительно превращаясь в призрачное воспоминание, – она уже никогда не вернется.
Мир детства и юности безжалостно бросили в тигель. Сейчас он плавился, теряя очертания, но что же будет отлито из обжигающей массы?
Антон вошел в здание сквозь разбитую витрину. Разгромленный магазин встретил его настороженной сумеречной тишиной. Шаги звучали громко, отчетливо. Под ногами похрустывали осколки стекла и пластика.
Он остановился, всматриваясь и вслушиваясь.
Дымчатая облицовка стен обгорела до дыр, обнажая скрытые за ней кибернетические блоки. На полу в разных местах лежали три скелета. Один из них принадлежал ребенку.
Душа Антона заблудилась среди жутких образов. Воображение упрямо пыталось дорисовать картину мира, силясь представить, каким он был.
На помощь внезапно пришла автоматика. Системы экипировки отреагировали на настойчивые, повторяющиеся мысленные образы, восприняли их как команду, и вдруг мрачная обстановка начала видоизменяться: сначала подернулась дымкой, а затем приняла иные очертания.
Очередная реконструкция?
Антон медленно повернулся.
Стереоизображение сместилось. Он увидел город, устремленный в лазурные небеса. Транспортные потоки текли повсюду. Машины напоминали бесчисленных насекомых – одни двигались по тверди магистралей, другие по воздуху, третьи появлялись из дымки, роились, ожидая сигнала, а затем стремительно и филигранно вливались в движение.
На разных высотах виднелась растительность. Вогнутые чаши парков парили между мегакварталами без видимой опоры.
Мир стали, стекла и зелени.
В магазине было полно народа, но, присмотревшись, он понял: большинство продавцов и покупателей – голограммы, так же как товар, за редким исключением демонстрационных образцов.
Лишь мальчик застыл у витрины да молодая женщина о чем-то эмоционально говорила с пожилым сутуловатым мужчиной, часто и беспокойно оглядываясь.
«Откуда исходят данные?» – Он осмотрелся, но датчики экипировки молчали, в разрушенном помещении не работало ни одно из устройств.
Тем не менее, подойдя ближе к двум призрачным фигурам, Антон вдруг отчетливо услышал их голоса:
– Они не решатся напасть. Так говорит мой муж.
Продавец лишь покачал головой.
– Многие боятся покидать убежища. Обстановка тревожная. Неужели вам не страшно?
– Я так долго искала эту запись. – Женщина оглянулась на сына. – Почему ее невозможно купить через сеть?
– Микрочип антикварный. Обычно их не копируют, иначе ценность уникальной записи будет утрачена. Такова политика нашей торговой сети.
– Хорошо, я беру, – торопливо произнесла женщина.
– Может, для начала прослушаете?
– Нет, позже. Вы правы. Нам действительно надо поскорее вернуться в убежище.
Антон вдруг ощутил себя пятилетним мальчишкой. Стоял и завороженно смотрел в туманную даль, где пики сверхнебоскребов тонули в дымке, сливаясь с небом.
Внезапно у горизонта что-то сверкнуло. Яркая точка зародилась в лазурной дали. Она стремительно приближалась, полыхая, роняя капли огня. За ней тянулся жирный клубящийся черно-серый след.
– Мама, смотри, как красиво!
Женщина торопливо взяла микрочип, расплатилась.
Болидов тем временем становилось все больше. За считаные секунды синеву неба густо расчертили длинные шлейфы дымов, где-то вдали зарокотало, мгла у горизонта начала сгущаться, приобретая белесый оттенок пыли.
– Пойдем, быстрее! – Мать взяла сына за руку.
Они не успели.
Внезапно и близко сверкнула ослепительная вспышка. Два соседних мегаквартала вдруг начали оседать, погружаясь в бледно-серые клубы, мир стремительно терял краски, а через доли секунд, сжигая пыль, хлынул нестерпимый свет; витрина разлетелась расплавленными брызгами, раздался невыносимый грохот, земля вздыбилась судорогой, и реальность потонула в багряных сумерках…
Антон обернулся.
…Серые низкие облака текли над руинами.
Чернели три дерева с обломанными ветками. Повсюду виднелись следы пожаров, взрывов, локальных техногенных катастроф.
Он так и не сумел понять, чем торговал этот магазин. Голографические предметы выглядели незнакомыми, лишенными практического смысла.
Сигнал сканеров заставил его обратить внимание на слой спрессованного пепла. Под твердой коркой датчики очертили контур микроскопического носителя информации.
Он присел, осторожно освободил из-под праха микрочип, мимолетно удивился, что тот не пострадал, стер липкий налет, но контактов не обнаружил.
Частица прошлого. Предмет из утраченного навсегда мира.
Что же записано на нем? Наверное, очень важная информация, если женщина пришла сюда в канун нападения?
Нервно моргнул индикатор. Чип, зажатый между пальцами, внезапно активировался: системы экипировки установили связь с ним, считывая поврежденные данные.
Идет попытка восстановления.
Через некоторое время Антон вдруг услышал тревожный, постепенно нарастающий, но удивительно чистый, прозрачный звук, насторожился, оглядываясь, однако не обнаружил его источника и лишь тогда догадался – это и есть информация?!
Звуков стало больше, они вдруг приобрели объем и неожиданно сплелись в мелодию, которая звучала секунд пять, затем оборвалась, началась снова, еще раз исказилась – так повторялось, пока система не восстановила данные.
Антон завороженно слушал. Он перешагнул неведомую грань реальности. К мелодии добавился мужской голос – человек пел на незнакомом языке, возможно, древнем, уже не используемом на момент гибели цивилизации, но это не имело значения!
Никогда ранее Антон не слышал такого богатства оттенков звучания, не имел понятия о музыкальных инструментах и сейчас невольно затаил дыхание. Его взгляд блуждал средь красноватого сумрака руин, но видел мир, нарисованный интонациями голоса, ритмом, теплой красотой насыщенного звука, завораживающей мелодией, несущей (как ему казалось) тревогу и надежду, смешанные в невыразимом, но потрясающем сочетании.
Это был удар в самое сердце.
Мелодия из прошлого до предела обострила восприятие настоящего – город, лежащий в руинах, выстланный останками людей, до краев наполнил душу чувством невосполнимой, горькой, обжигающей утраты.
* * *Моральную схватку с мертвым миром Антон безнадежно проиграл, да иначе и быть не могло, ведь Альбион не выучил его цинизму. Экстремальная среда выживания в отсутствие явного внешнего врага сформировала у подрастающего поколения особое отношение к окружающему.
Слишком много горя и запоздалых прозрений выпало на долю их приемных родителей. Они воспитывали в детях жизнелюбие, с малолетства прививали им понятия добра, взаимовыручки, ставя во главу угла неоспоримую, не подверженную сомнению ценность человеческой жизни.
Здесь, на Земле, где все буквально пропиталось агонией, полученное им воспитание вошло в жесточайший конфликт с действительностью.
Нет, Антону не изменило мужество. Он рос стойким, терпеливым, привычным к опасностям, но каждая смерть в Анклаве воспринималась как личная невосполнимая утрата – этого не отменить, не вытравить, не изгнать из души.