— Ладно, подождем до вечера.
— Разумно.
— Я могу идти к подчиненным?
— Конечно. Завтрак, обед и ужин — по распорядку, который доведет тот человек, что привел тебя сюда. Охрану я сниму, но по базе ходить запрещаю, сам понимаешь, не парк отдыха.
— Понимаю. Я пошел?
— Иди.
Солоухов поднялся, прошел до двери, но остановился и, повернувшись, спросил:
— Чечен! А почему ты сменил фамилию и имя? Знаю, многие из ваших главарей так делают. Но не понимаю, это что, дань моде или нечто другое?
Балаев взглянул на Сергея вдруг ставшими печальными глазами и задал встречный вопрос:
— Не забыл, как на свадьбе моей гуляли в Гудермесе?
— Конечно, не забыл. Такую свадьбу разве забудешь? Тем более нам тогда постоянно есть хотелось, молодые еще были. Ты же на русской девушке женился. Дай бог памяти, ее звали Таня, так?
Балаев подтвердил:
— Так. Именно, Танюша, моя одноклассница. Она меня и из Афгана ждала, потом в Забайкалье служили, ютились в однокомнатной квартире дальнего глухого гарнизона, где я комбатом был. Сын Игорь родился. Удивляешься, почему у чеченца и вдруг сын с русским именем?
— Да нет. Хотя обычно вы детям свои имена больше даете, независимо от национальности супруги.
— У нас с Таней вышло необычно. У нее был брат, на два года постарше. Под Кандагаром на мине подорвался. Его звали Игорем. В честь брата жены и назвали сына. А фамилия у них моя, естественно, осталась — Карсановы. Я их перед тем, как сюда в девяносто четвертом вернуться, в Вологодскую область отправил, туда родители жены переехали. Для них майор Советской Армии Карсанов пропал без вести. Поэтому вместо Карсанова в Чечне появился Умар Балаев, он же Дервиш.
— И ты не поддерживаешь с семьей никаких отношений?
— Нет. Я не хочу, чтобы в райцентре, где они живут, кто-нибудь узнал, что Игорь сын, а Таня жена чеченского боевика, террориста. Пусть уж их муж и отец числится пропавшим без вести в начале Первой чеченской кампании. И еще. Об этом здесь никто не знает. Теперь узнал ты. Надеюсь, дальше тебя данная информация не уйдет ни при каких обстоятельствах?
— Это я тебе обещаю, Ваха!
— Все, Серега, иди! Не будем больше ни о чем говорить.
Майор вышел в штабной отсек. Там, в дальнем углу, на скамейке за столом сидел чеченец, которого при входе видел Солоухов. Балаев от порога своего кабинета приказал ему:
— Заид! Офицера — в сарай, охрану снять, дверь не закрывать. Обеспечить пищей из общего котла. Если у пленных возникнут проблемы, реши их. Они свободны, но по лагерю перемещаться не имеют права. Это пока все. Выполняй.
Заид, не задавая лишних вопросов, которые вполне могли появиться у него в результате неожиданного решения, принятого Дервишем, спокойно ответил:
— Есть, командир. Приказание будет выполнено.
И, указав Сергею на полог, чеченец предложил:
— Прошу на выход, майор.
Спустя несколько минут Солоухов вошел в сарай, где его с нетерпением ждали Чупин с Капустиным. Они почти одновременно спросили у офицера:
— Ну что, товарищ майор? Вас допрашивали?
Сергей прошел к своей лежанке, опустился на матрас. Только после этого ответил:
— Нет, меня не допрашивали. Я просто поговорил с полевым командиром, чьи люди взяли нас в плен.
У Капустина вырвалось:
— С самим Дервишем?
Майор утвердительно кивнул головой.
— И что?
— А то, что он принял решение отпустить нас.
Удивлению солдат не было предела. Чупин произнес:
— Как отпустить?
Сергей вздохнул:
— Вот так. Отпустить, и все.
Капустин засуетился:
— Так мы можем уйти?
Солоухов остановил молодого солдата:
— Остынь, Артем. Мы можем уйти, но не сейчас. Сейчас это опасно. Вечером Дервиш обещал вывезти нас из лагеря. По пути ночевка, а утром выход на наш блокпост.
Капустин восторженно взглянул на Чупина:
— Слышал, сержант? Это ж надо вот так-то.
Казалось, солдат, выдержавший тяжелейший бой и достойно воспринявший плен, который мог закончиться для него страшными пытками, сейчас готов был кричать, как мальчишка, от радости.
Чупин цыкнул на него:
— Угомонись, Капуста!
И обратился к Солоухову:
— А Дервиш не обманет? Не готовит ли он какую подлянку?
От этих слов притих и Капустин. Сергей успокоил подчиненных:
— Дервиш не обманет, и никакой подлянки не будет. А вы лучше приведите себя в порядок.
Чупин развел руками:
— Как? У нас ни бритвы, ни воды умыться, ни нитки с иголкой залатать камуфляж.
Майор попросил:
— Дайте-ка мне, если осталось, сигарету.
Сержант передал офицеру «бычок».
— Пойдет. А насчет принадлежностей — не волнуйтесь, после доставки завтрака получим все необходимое. Туалет за углом, охраны у сарая нет, но по лагерю не шастать. Это приказ.
После сытного завтрака, получив туалетные принадлежности, бадью с водой, нитки и иголки, Чупин с Капустиным принялись приводить себя в порядок. То же самое сделал майор. После чего вновь лег на свой матрас в углу. Все его мысли кружились вокруг разговора с бывшим сослуживцем и боевым товарищем Вахой Карсановым, или Умаром Балаевым по прозвищу Дервиш.
Глава 6
Этот день, 4 июня, для пленников тянулся бесконечно долго. По крайней мере, так казалось им. Все ждали вечера. И он наступил вместе с ужином, который Солоухову, Чупину и Капустину доставили, как всегда, в сарай. Только на этот раз блюд в нем было больше.
В десять вечера к узникам пришел Заид. Он, осмотрев пленных, приказал:
— Выходите и по тропе следуйте к блиндажу. Майор впереди.
Сергей отдал команду подчиненным:
— Встали, пошли. Идти в колонну по одному строго за мной, никаких разговоров и проявления любопытства.
Он поднялся с лежанки, оправил камуфляж и двинулся к выходу. Заид посторонился, пропустив русских из сарая, и последовал за идущим в замыкании этой своеобразной колонны сержантом Чупиным. На опушке, рядом с блиндажом, Солоухов увидел не первой свежести джип без номерных знаков. Возле него стоял молодой, вооруженный автоматом чеченец.
Возле блиндажа Заид остановил пленных:
— Стоять. Можете курить.
Солоухов отвел подчиненных немного в сторону, взглянул в их лица. Они были напряжены. И в глазах читалась тревога. В бою ребята дрались яростно, ожесточенно, в плену вели себя достойно, а сейчас, когда спасение было рядом, метрах в пяти, что разделяли их от джипа, вдруг поддались слабости. И в этом не было ничего противоестественного. Не страшно умереть, когда вокруг все кружится в огненном танце кровавого сражения, страшно, пройдя через пламя, получив надежду выжить, неожиданно лишиться ее. Видя состояние бойцов, Солоухов подбодрил их:
— Ну, что приуныла, разведка? Что загнанными волками озираетесь? Боитесь? Не стоит. Если Дервиш решил отпустить нас, отпустит!
Капустин тихо спросил:
— Вы его знаете? Вернее, знали раньше?
Майор бросил быстрый взгляд на рядового:
— С чего ты это взял?
Солдат пожал плечами:
— Ни с чего! Просто странно все получается. Нас берут в плен, тащат в неизвестный лагерь, запирают в сарай, а утром вы разговариваете с главарем банды, и тот предоставляет нам свободу. Безо всяких условий берет и отпускает. Уж наверняка не за то, что мы приглянулись ему. Если бы Дервиш менял нас на своих пленных, то все было бы понятно. Вот я и подумал: может, вы когда-то, еще до войны, знали этого человека?
Вместе с Капустиным на Солоухова вопросительно смотрел и сержант Чупин.
Сергей ответил:
— Нет. Я никогда ранее не знал Умара Балаева по кличке Дервиш, хотя в прошлом он офицер советской армии. Но наши дороги нигде не пересекались, не считая проклятой «зеленки» в квадрате 133.
Солоухов не сказал подчиненным правды, но и не солгал. Майор действительно никогда до сегодняшнего утра не знал Умара Балаева. Он воевал в Афгане вместе с Вахой Карсановым. И хотя это было одно и то же лицо, но не один и тот же человек. Ваха навсегда остался в Афганистане и в памяти Сергея Солоухова, Умар же находился рядом в блиндаже и он был врагом офицера Российской армии. Несмотря ни на что.
Выслушав начальника разведки полка, Капустин сказал:
— Тогда я ничего не понимаю! Или вправду об этом Дервише слухи ходят, что он проявляет милосердие к раненым и пленным?
Чупин произнес:
— В благородство играет. Сейчас отпустит нас, а завтра по всей Чечне слух поползет: вот он, мол, какой, за идею воюет. А сам, наверное, с удовольствием бы башни нам своим тесаком отпилил. Хотя еще, может, и отпилит. Но, скорей всего, ему выгодней отпустить нас, чем убивать. Что толку, если завалит еще трех, когда весь взвод уничтожен. Как трупы мы ему не нужны.
Сергей закурил и приказал сержанту:
— Замолчи, Дима. Распинаться и строить предположения будешь, когда к своим попадешь. Молчи и ты, Капустин, а то охранник у джипа как верблюд в нашу сторону жало свое вытянул. Слушает. Курим молча и ждем.
Ждать пленникам долго не пришлось. Не успел майор выкурить сигарету, как из окопчика по ступеням поднялись две фигуры. В одной без труда угадывался Дервиш в своей камуфлированной форме. Другим был немолодой чеченец в гражданском костюме и каракулевой папахе на лысой голове, с окладистой, побитой сединой бородой. Жара к этому времени спала, и штатский чувствовал себя в костюме, видимо, вполне комфортно.
Дервиш со штатским подошли к пленникам. Умар указал на офицера и солдат:
— Вот эти люди, Шамиль. Их ты должен передать в руки федералов.
Шамиль слегка кивнул головой, проговорив:
— Хорошо, Умар, я сделаю то, что просишь ты. Ни для кого не сделал бы, но для тебя сделаю, потому что уважаю тебя. Завтра утром их передадут русским.
— Я знал, что на тебя всегда можно положиться, Шамиль.
Балаев кивнул Солоухову:
— Сажай людей на заднее сиденье джипа и пойдем отойдем в сторонку.
Сергей, взглянув на Дервиша, приказал подчиненным:
— Вперед, в машину.
Балаев прошел к началу леса. Майор последовал за ним. Возле шеста, на котором поддерживалась массивная маскировочная сеть, Дервиш остановился. Дождавшись Солоухова, проговорил:
— Вот мы и расстаемся. Не знаю, как тебе, но мне приятно было увидеть тебя. Жаль, что в таких условиях. Но это уже зависит не от нас. Больше не увидимся, по крайней мере, надеюсь на это. Я не хочу воевать с тобой и с теми, с кем прошел одними и теми же тропами той войны. Ты спрашивал, кто сдал твой взвод? Я не ответил тебе. Сейчас скажу. Точно не знаю, но он офицер штаба твоей дивизии, выходит на связь с позывным Корсар, мне его передали в Грозном, но лично не знакомили. Судя по его информированности, Корсар имеет доступ практически ко всем планам штаба соединения. А кто разрабатывает эти планы в штабе? Оперативное отделение. Значит, он где-то там. И еще. Корсар плотно повязан со Штерном.
Сергей удивился:
— Бывшим командиром дивизии?
— Да. Теперь уже бывшим. И это для вас очень хорошо, потому как генерал Штерн активно участвовал в продаже нам оружия и боеприпасов. Работал он, понятно, не один, а в связке с другими из вышестоящих штабов, тем не менее роль Штерна в цепи торговли вооружением, по крайней мере, была значительна. Как и значительны гонорары, которые он получал за предательство. Корсар работал с ним. Будешь искать его, ищи в окружении Штерна, если тот не уберет его.
— Это лишь слова, Ваха!
Дервиш согласился:
— Слова, но они не предназначены для доказательства чего-либо. Это тебе информация к размышлению. А поведал я ее потому, что знаю: ты будешь искать предателя. А вообще, Сергей, я не советовал бы тебе возвращаться к своим.
Солоухов вскинул на бывшего сослуживца удивленный взгляд:
— Это еще почему?
— Сам не догадываешься?
— Нет, просвети.
Балаев усмехнулся:
— Из тебя сделают козла отпущения. Корсар постарается. То, что я отпустил вас, сыграет против тебя. На кого-то надо списать гибель людей? На тебя и спишут. А попадешь под прессинг контрразведки, не оправдаешься. Эти ребята умеют находить стрелочников. Может, останешься? Пацанов твоих доставят куда надо целыми и невредимыми, за них не беспокойся.
Сергей повысил голос:
— Ты предлагаешь и мне предать родину? Я, по-твоему, такая же сука, как ваш Корсар?
— Серега! Дурак ты! Я предлагаю тебе жизнь. Ту, которую ты заслуживаешь. И не смотри на меня так. Воевать против своих ты не будешь, просто получишь деньги, которые я легко мог бы сбить с родителей Капустина. Кстати, Корсар очень рассчитывает на долю от них, заверив, что сумеет организовать через подставных лиц выкуп генеральского сынка. Но никакого выкупа не будет, я отдам тебе свои деньги и организую уход на Запад.
— А не пошел бы ты на… Чечен, а? Да после этих слов я…
Балаев неожиданно рассмеялся:
— Узнаю Солоухова! Ладно. Поступай как знаешь, только потом как бы локти не кусал.
— Ты о себе лучше думай. Недолго тебе воевать. Недолго, Ваха!
— На все воля Аллаха. Ну что, пора прощаться? Знаю, руки не подашь, ты гордый. Но и я гордый. Езжай, Серега.
Дервиш прикурил сигарету, кивнул на джип:
— Иди в машину, вам пора. Да, возьми номер моего спутникового телефона. Глядишь, и потребуется.
Сергей взял лист бумаги с написанными на нем аккуратным почерком цифрами и положил в карман куртки.
— Прощай, Ваха!
— Прощай!
Сергей хлопнул бывшего однополчанина по плечу и пошел к вездеходу, который мерно шептал своим импортным движком, готовый начать движение.
Майор сел рядом с солдатами, и чеченец, которого Ваха звал Шамилем, отдал команду вооруженному парню, ранее стоявшему у джипа, а сейчас сидевшему за рулем внедорожника:
— Пошел, Мовлади.
— Домой или на мельницу?
— Домой.
Водитель кивнул за спину:
— А не опасно в селе появляться с этими?
Шамиль строго посмотрел на парня:
— А вот это уже не твоего ума дело, Мовлади. Выполняй, что приказано.
— Слушаюсь, хозяин.
Парень включил передачу, и черный джип медленно покатился по еле заметной в траве колее, уходящей с поляны в лес. Перед массивом Сергей обернулся и посмотрел на поляну. Дервиш так и стоял, облокотившись о шест, там, где они расстались. Стоял и курил, глядя вслед внедорожнику.
…Лес оборвался внезапно. Джип въехал в мелкую горную реку и с ходу преодолел естественную преграду. Поднялся на другой берег и… оказался на окраине какого-то чеченского села. Углубляться в него не стал, остановившись у самого крайнего дома, стоявшего на отшибе. Водитель остановил джип у железных ворот солидной по размерам усадьбы, обнесенной высоким каменным забором.
Шамиль приказал:
— Мовлади, посигналь.
Водитель выполнил приказание шефа.
Из калитки показалась бородатая физиономия, после чего ворота сразу же распахнулись, и джип въехал на просторный двор перед кирпичным одноэтажным домом с высокой шиферной крышей.
Старший машины обернулся к бывшим пленным:
— Всем из салона!
Майор и солдаты вышли из джипа и стали разминать руки и ноги.
От дома подошли двое молодых невооруженных чеченцев. Чем-то они были похожи на Шамиля. Майор подумал: наверное, сыновья. Он оказался прав, так как один из парней почтительно спросил:
— Как съездили к друзьям, отец?
— Слава Аллаху, хорошо!
И указал на Солоухова с солдатами:
— Этих русских отведите в гостевой дом.
— Они пленники, отец?
— Нет. Они свободные люди.
Молодой чеченец удивился:
— Русские солдаты свободные люди?
— Да, Муса. Их захватил Дервиш, он же подарил им свободу. Больше вопросов не задавай, выполняй с братом, что я сказал, после чего пригласи ко мне старика Доулетхана.
— Но уже ночь на дворе?!
— Разбуди! Я буду ждать его здесь. Да, скажи матери, пусть чай принесет на топчан. Иди.
Муса указал майору на правый проход между домом и стеной:
— Веди своих людей туда.
Сергей пошел в указанном направлении, солдаты двинулись следом. Обойдя большой дом, они увидели перед виноградником еще одно здание, напоминавшее летнюю дачу. В него и вошли бывшие пленники. Домик разделялся на две части: в одной — прихожая, с туалетом и душевой, в другой — комната с кроватями и тумбочками. Интерьер жилого помещения дополняли платяной шкаф, стол со стульями и шторы на двух окнах одной, выходящей к винограднику стены. Кроватей было шесть штук, и они стояли, заправленные простынями. Кондиционер отсутствовал, но работал напольный вентилятор. В углу стоял старый холодильник. Комнату освещала простенькая люстра.
Муса обвел рукой комнату:
— Здесь отдыхайте, в холодильнике холодная вода, душ и туалет видели в прихожей. Можете курить, но погасив свет. Из дома не выходить. Территория усадьбы находится под охраной, если что — охранники будут стрелять без предупреждения.
Солоухов спросил:
— А если нам понадобится срочно связаться с хозяином дома? Мало ли — живот у кого заболит или еще что-то.
Молодой чеченец взглянул на майора:
— Вы здесь проведете всего несколько часов. В пять утра — подъем, но… если потребуется то, чего нет в гостевом доме, то, — он указал на выключатель, рядом с которым в стену была вмонтирована круглая клавиша, — нажмешь кнопку. Придет охранник, ему передашь, что требуется.
Чеченец покинул здание. Офицер обратился к солдатам:
— Значит, подъем нам объявят в пять утра.
Чупин предложил:
— А может, через пару часиков рванем отсюда? А то хрен знает этих чеченов. Возьмут утром да кинут в зиндан. Вызовем охранника, спеленаем его, с оружием по винограднику и уйдем.
Солоухов усмехнулся:
— Куда уйдем, Дима? Ты хоть представляешь, где мы находимся? В каком селении?
— Нет.
— Вот и я — нет. А Шамиль, похоже, далеко не Дервиш. Он согласился помочь Балаеву. Обещание чеченец выполнит, если мы не сглупим. А сглупим и нападем на человека Шамиля, тогда за нами отправят погоню и живыми брать не станут. При таком раскладе Шамиль и перед Дервишем будет «чист», мы же сами решили бежать, хотя нас предупреждали не делать этого, и завалит пленных, к которым особой симпатии, судя по всему, не испытывает. Так что, ребятки, давайте в душ, а потом в кровати.