Сергей спустился к себе в квартиру. Оценив оперативность и мастерство строителей, устроился на кухне, единственном месте, пока еще не тронутом ремонтными работами. Бригада появилась в 18.20. С ней пришел и прораб. Увидев в квартире хозяина, спросил:
— Решили посмотреть, как работают мои люди?
— И это тоже.
— А что еще? Изменения в планах?
— Нет. У меня к вам просьба, Евгений Петрович!
— Слушаю вас!
— Понимаете, я должен встретиться здесь с одним человеком, поэтому хотел, чтобы ваши люди привели в порядок гостиную, и на этом сегодняшние работы прекратили бы.
Прораб улыбнулся:
— Женщина?
— Ну какая вам разница, Евгений Петрович?
— А как же соседка наверху? Она ничего! Но вы правы, до вашей личной жизни мне нет никакого дела. А просьбу… Просьбу выполним.
Он подозвал к себе одного из строителей:
— Женя! Быстренько привести гостиную в жилой вид, расставить мебель — и по домам. Сегодня короткий день.
Парень ответил:
— Сделаем, раз надо.
— Надо, Женя, надо.
Отпустив строителя, прораб повернулся к Солоухову:
— Вы, Сергей Викторович, скажите ребятам, какую мебель выставить, а они все вытащат и расчехлят. И через пару часов гостиная к приему гостя будет готова.
— Хорошо. Я проинструктирую ваших рабочих.
— Замечаний по ремонту нет?
— Нет, все нормально. Даже лучше, чем ожидал.
— А что я говорил? Заметьте, идем с опережением графика!
— Я учту это при окончательном расчете.
Прораб вновь улыбнулся:
— Это ваше право.
Сергей прошел в гостиную, сказал строителям, чтобы они, помыв полы и закрыв окна газетами, поставили в комнате лишь стол да стулья. После чего, попрощавшись с бригадой и прорабом, вышел в коридор, где столкнулся с Данилычем. Старик выглядел мрачнее тучи.
— Что-нибудь случилось, Данилыч?
Старик сплюнул на плиточный пол подъезда:
— Случилось.
— И что же? Я могу чем помочь?
Данилыч вздохнул:
— Мне теперь уже никто не поможет.
— Заболел, что ли?
— Хуже! Марфа, мать ее, закодировала, ведьма!
Солоухов едва сдержался, чтобы не рассмеяться:
— Закодировала? Сама?
— Да какой сама? У меня, понимаешь, грыжа иногда покоя не дает, вот и давеча разболелась. Ну, жена говорит: пошли к врачу. А ты знаешь, какая она настырная. Я согласился. Пошли. Только оказался я у нарколога. Тот и начал меня обхаживать. Не поверишь, колдовал где-то час, а потом говорит: все, дед, таперича любой спиртной напиток тебе в горло не полезет. Я говорю: ага! Щас! Злой был и на врача, и на Марфу. Вышли из диспансера, я сразу в рюмочную, на сотку в заначке деньжата были. Взял стакан. И что ты думаешь? Как только запах водки почувствовал, так тут же чуть не срыгнул. Как ни пытался пересилить себя, не смог выпить!
Сергей все же рассмеялся:
— Да, дед, взяли тебя в оборот серьезно. Только ты не злиться на жену, а благодарить ее должен. Она же о твоем здоровье печется!
На лестнице показалась Катя:
— Добрый вечер, мужчины. О чем беседа, если не секрет?
Данилыч кивнул на Сергея:
— Вон у него спроси, Серега тебе все распишет, а я пошел в магазин, молока купить надо, глаза б мои его не видели.
Старик начал спускаться вниз.
Катя спросила:
— Что случилось, Сережа?
— Идем домой, там расскажу.
Они поднялись в квартиру, где Солоухов поведал Екатерине и историю соседа, и то, что этой ночью, а возможно, не только этой, будет отсутствовать. Катя, естественно, поинтересовалась, где и почему. Сергей объяснил ситуацию. Выслушав человека, ставшего ей самым близким, Катя спросила:
— Сережа? Почему не говоришь мне всей правды? Я же чувствую, ты очень многого не договариваешь.
Солоухов обнял женщину:
— Катенька! То, чем мне придется заниматься, связано с помощью Марку. Как будут развиваться события, я не знаю и знать не могу, поэтому и объясниться до конца не имею права. Но, как только закончится эта эпопея, ты все узнаешь. Все, до самой последней мелочи. Обещаю тебе.
— И как долго продлится эта эпопея?
— Думаю, недолго.
— А это не опасно?
— Ну что ты? На войне было опасно, а здесь мирная жизнь. Так что не волнуйся. И пойми меня правильно — отказать в поддержке Марку я не могу. Он мой друг.
Катя вздохнула:
— Понимаю! Так ты говоришь, сегодня ночью будешь принимать гостей у себя. Но там же ремонт? Почему вам не поговорить здесь?
— Потому что те люди, которые приедут ко мне на ночную встречу, люди тактичные и не желают причинять неудобства женщине, которой после тяжелой работы требуется полноценный отдых.
— Сам-то отдохнул?
— Отдохнул.
— Ел чего-нибудь?
— Да! Но если хочешь, составлю тебе компанию.
— Конечно, хочу! Я вообще хочу, чтобы ты всегда был рядом, но это, наверное, невозможно.
— Возможно, Катя. И ты в этом убедишься. Вот пройдут эти чертовы выборы, и убедишься.
— Ладно! Я буду ждать.
Катя пошла в спальню переодеваться. Затем зашла в ванную. После чего они устроились на кухне.
Свернув с Мордовского шоссе в сторону леса, Штерн приказал Курко:
— Веди машину быстро, но смотри назад. По-моему, нас кто-то пас в городе! Если это так, то «хвост» здесь проявится обязательно.
Подчиненный генерала удивился:
— Да кому нас пасти, Юрий Иванович? Уж не людям Брединского? По-моему, ему сейчас не до этого.
Физиономия Шорина расплылась в кривой ухмылке. Он добавил:
— После встречи-то с вами.
Но отставной генерал не принял шутливого тона бывшего майора:
— Ты чего лыбишься, Саша? Тебе весело? Успел расслабиться на гражданке? Так я быстро в строй поставлю. Надо будет, и раком. Забыл, как это делается?
Шорин перестал ухмыляться:
— Извините, Юрий Иванович!
Курко отрапортовал:
— Приказ следить за обстановкой принял. Докладываю: от шоссе пройдено семь километров. Сзади никого нет.
Штерн откинулся на спинку сиденья:
— Вот так-то лучше.
Он достал пачку сигарет и, опустив стекло двери, закурил.
Проскочив село Ильичево, «Мерседес» вскоре свернул на шоссе, отходящее от Переславля, параллельно мордовской трассе, но затем уходящее северо-западнее на Ярославль. На шоссе иномарка долго не задержалась и, пройдя километров пять, вновь свернула и вновь направо, на этот раз сойдя с дорожного полотна через крутой кювет на еле заметную грунтовую дорогу, которая сразу же уходила в густой смешанный лес. Миновав множество поворотов, лесных балок, канав и колдобин, «Мерседес» остановился на небольшой лужайке, на самом краю леса. Дальше Штерн с Шориным пошли пешком и спустя пять минут вышли к забору обширной усадьбы, к открытой калитке, возле которой их встретил Шаламеев:
— Здравия желаю, генерал!
— Здравствуй, Виктор, собрал гостей?
— Сидят в комнате первого этажа, как вы и приказывали.
— Хорошо. Иди к ним. Как будешь нужен, я вызову тебя. Да, вокруг местность смотрели?
— Так точно! Все спокойно! Никто не то что подозрительный, а просто посторонний в деревне и округе за последние сутки не появлялся.
— Добро! Иди!
Шаламеев вошел в дом, а Штерн с Шориным поднялись по внешней лестнице на второй этаж. Возле одной из опор Штерн остановился. Отсюда он хорошо видел сидящих на диване и в креслах латышей-наемников, которым Шаламеев читал лекцию. Наемники слушали бывшего капитана. Но так, для проформы, потому что тот ничего определенного не говорил. Лишь общие фразы. Латыши Штерну понравились. Роботы смерти! Эти выполнят все, что им прикажут. И умрут, если что, так же спокойно, как и слушают пустую болтовню инструктора.
Генерал отошел от опоры, подал знак Шорину, и они вернулись на улицу. За калиткой Штерн достал портативную радиостанцию, нажал сигнал вызова и тут же отключил рацию. Шаламеев, почувствовав легкий удар тока от своей станции, разрешил латышам покурить, не выходя наружу. Покинул комнату через главный вход. Обошел дом, вышел через калитку к начальству.
Генерал проговорил:
— Бойцы хорошие! Такие нам и нужны. В восемнадцать часов, Виктор, берешь троих из них и везешь к деревне Росиновка. Проводишь к дому, где обосновалась родня жены господина Брединского. Пока светло, пусть понаблюдают за хатой, а ночью берут мать и дочь под полный и жесткий контроль. Надеюсь, понятно, что это означает?
Шаламеев усмехнулся:
— Понятно! Баб в подвал или кладовку, на цепь, жратву два раза в день, парашу в угол. И постоянное устрашение. Так?
— Так. Но, Витя, предупреждаю: ни мать, ни девчонку не трогать. Ты понимаешь, о чем я? Не дай бог, кто из латышей решит трахнуть их. Ответят все по полной программе, ты не исключение.
Бывший капитан вздохнул:
— Эх, Юрий Иванович! Лишаете единственного удовольствия, я и так бабу уже почти месяц не видел, а тут такие курочки! Особенно девочка! Конфетка нетронутая! Ведь им же все равно не жить? Чего жалеть?
Штерн прошипел:
— Ты не понял приказ?
— Да понял я все. И сделаю, как приказано.
Бывший капитан вздохнул:
— Эх, Юрий Иванович! Лишаете единственного удовольствия, я и так бабу уже почти месяц не видел, а тут такие курочки! Особенно девочка! Конфетка нетронутая! Ведь им же все равно не жить? Чего жалеть?
Штерн прошипел:
— Ты не понял приказ?
— Да понял я все. И сделаю, как приказано.
— Вот и хорошо. После выборов я отдам тебе всех проституток Переславля. Вот тогда натрахаешься вволю.
Шаламеев скривил рот в похотливой ухмылке:
— Ловлю на слове, Юрий Иванович! Мне ничего другого и не надо. Никаких должностей, постов и окладов. Лишь контроль над шлюхами и борделями. Вот где я развернусь. И порядок заодно жесткий наведу.
Генерал прервал тайного помощника:
— Ну хватит, размечтался, аж слюну пустил, «инструктор»! Мое слово крепкое. Если, конечно, не допустишь ошибки.
Шаламеев заверил:
— Не допущу, генерал! Будьте уверены.
Штерн продолжил:
— Значит, троих в Росиновку. Двоих, в том числе старшего группы, здесь готовить к устранению Туганова. После его «обличительной» речи против Брединского ликвидация уважаемого Николая Валерьевича вполне может рассматриваться в народе как месть Брединского. Это нам выгодно. Но даже, если убийство Туганова не поднимет особого шума, то все равно нам по-любому убирать бывшего губернатора. Многое он знает, а свидетель на финише гонки опасен. Свою группу сосредоточь в загородной резиденции и офисе. Задача ясна?
— Так точно!
— Ну и последнее. Подготовь план ликвидации самих наемников. Я их у чеченов выкупил, так что теперь они — моя собственность. Сделают свое дело и уйдут. На дно болота, которых в Мещере, слава богу, еще достаточно. Ликвидация наемников на тебе, Витя. Естественно, по моему личному приказу.
Шаламеев согласно кивнул головой:
— Я все понял, Юрий Иванович! Как скажете, так и сделаю. На меня можете рассчитывать, как на себя.
Штерн ткнул пальцем в грудь бывшего капитана:
— Иногда, Витя, даже на себя нельзя полностью рассчитывать. Давай иди к наемникам. Как только родственниц Брединского латыши возьмут под контроль — доклад мне.
— Есть!
Шаламеев вошел во двор, закрыв за собой калитку.
Штерн с Шориным направились в лес. Оттуда старым маршрутом вернулись в город. Предстоящую ночь отставной генерал вновь решил провести в офисе, в обществе проститутки Ангелины. Расслабиться перед решающим боем.
Глава 8
В 23.30, поцеловав Катю, Сергей, стараясь не шуметь, спустился в свою квартиру. Строители справились с заданием, приведя гостиную в надлежащий вид. Теперь в комнате вполне можно было провести служебное совещание. Решив, что Капустин-старший с дороги не откажется подкрепиться, Солоухов сварил крепкий натуральный кофе.
Ровно в полночь в дверь квартиры № 4 аккуратно постучали. Сергей, выйдя в прихожую, посмотрел в глазок. И увидел знакомое лицо генерал-майора Капустина, отца своего бывшего подчиненного, продолжавшего служить на Кавказе. Рядом с генералом находился еще один человек. Оба гостя были в гражданской одежде. Сергей открыл дверь.
Мужчины вошли в прихожую.
Капустин протянул майору руку:
— Ну, здравствуйте еще раз, Сергей Викторович! Искренне рад видеть вас в добром здравии.
Солоухов ответил на рукопожатие.
Генерал между тем представил своего сопровождающего:
— Знакомьтесь, майор! Начальник УВД Переславской области генерал-майор Юрий Степанович Костин.
Сергей пожал руку и областному милицейскому начальнику.
— Так это с вами я решал вопрос о «прослушке»?
Костин ответил:
— Да. Помогла она вам?
— Помогла. И не только мне, надеюсь.
Сергей повернулся к Капустину:
— Вы говорили, Александр Андреевич, что прибудете в Переславль с двумя спецами.
Генерал ФСБ подтвердил:
— Точно. И ребята здесь, в городе. Скажу больше — они рядом с вашим домом, но побеседуем сначала без них.
Солоухову пришлось согласиться:
— Как скажете. Извините за бардак в квартире — ремонт, сами понимаете. Проходите в гостиную. Думаю, там мы сможем поговорить. Один вопрос: кофе не желаете?
— Не откажусь!
Генералы прошли в комнату. Сергей принес кофе, присел за стол, выложив пачку сигарет с зажигалкой, диктофон, в котором стояла отредактированная кассета с предсмертным обращением к Солоухову Дервиша, пленку полевого командира, касающуюся предательства Шорина, и магнитофон прослушивающего устройства. Отдельно положил папку с бумагами Дервиша.
Капустин воскликнул:
— Ого! Наложили вы аппаратуры и документов, Сергей Викторович! Видимо, не зря я ехал сюда. С чего начнем? Впрочем, определите порядок сами, вам видней, в какой очередности представить полученную информацию.
Высокопоставленный чиновник из Москвы заметил тень недоверия, которая мелькнула в глазах майора, поэтому посчитал нужным добавить:
— Генералу Костину, Сергей Викторович, вы можете доверять, как мне.
Солоухов закурил:
— Хорошо. Прослушаем для начала предсмертное обращение ко мне Дервиша, в прошлом авторитетного полевого командира чеченского сопротивления, если так можно назвать бандформирования Масхадова и Басаева.
Сергей включил диктофон.
Когда закончились откровения Умара Балаева, Солоухов взглянул на Капустина и пояснил:
— Факт отправки вооружения в Чечню и в сроки, указанные Дервишем, подтверждены директором машиностроительного завода Брединским и документами, переданными посыльным Дервиша, они в папке.
— Брединским? Это одним из кандидатов в губернаторы?
— Да.
— Ясно. Я свяжусь кое с кем в Главном управлении, и данная информация будет тщательно проверена. Проверена и станция назначения! Что дальше?
Сергей вставил в диктофон вторую пленку Дервиша.
— Дальше запись переговоров Дервиша с Корсаром, предателем в штабе дивизии, которой командовал Штерн. Или, точнее, Дервиша с бывшим уже майором оперативного отделения штаба, а ныне помощником отставного комдива на выборах здесь, в Переславле.
— Хорошо. Включайте запись.
После того как диктофон замолчал, Капустин не выдержал и ударил кулаком по столу:
— Ну и сука! Тварь! Скольких же наших ребят этот подонок обрек на смерть?
Сергей ответил:
— Многих, генерал. Шорин, по сути, торговал солдатами и офицерами, не оставляя им шанса выжить. Точно так же, как его непосредственный начальник Штерн торговал оружием и боеприпасами. Тем, из чего убивали проданных военнослужащих.
Начальник УВД покачал головой:
— Да… И эта мразь свободно разгуливает по Переславлю. И официально ничего против него я сделать не могу.
Капустин взглянул на Солоухова:
— Извините, Сергей Викторович, но почему именно вам передал компромат на Штерна и Шорина Дервиш? А ранее беспрепятственно отпустил вас с солдатами из плена? Ведь из тех показаний, что вы давали, еще будучи действующим офицером дивизии, следует, что Дервиша вы не знали до момента пленения. Как объяснить, что к вам, умирая, полевой командир отправил курьера, а не в особый отдел любой другой части, дислоцирующейся в Чечне? Почему только вам он доверился перед смертью?
Солоухов вздохнул:
— Сейчас нет смысла скрывать то, что я действительно ранее знал его лично. Более того, мы были друзьями, учились и служили вместе в Афгане. Однажды я спас ему жизнь, и Дервиш считал себя обязанным мне. Правда, я не могу назвать, а вас прошу не просчитывать истинную фамилию того, кто долгое время представлялся Умаром Балаевым, или Дервишем. У него жена и сын живут в России. Он не хотел, чтобы близкие ему люди, считавшие мужа и отца пропавшим без вести в Чечне, подверглись прессингу общественности района, где они проживают. Я дал слово Дервишу, что ни при каких обстоятельствах не назову его настоящего имени. Прошу и вас не искать истины в этом вопросе.
Капустин ответил:
— Понятно. Теперь мне все понятно, хотя я догадывался, что ваши, Сергей Викторович, и Дервиша пути где-то раньше пересекались. Но раз вы дали слово офицера, я поддержу вас. Тем более Дервиш в отношении семьи поступил верно.
Он повернулся к Костину:
— Что ты ответишь на просьбу майора?
Начальник УВД пожал плечами, изображая недоумение:
— А что я могу сказать по поводу того, чего не слышал.
Капустин улыбнулся:
— Ясно.
И вновь обратился к Сергею:
— Что у нас на магнитофоне «прослушки»?
Солоухов ответил:
— Беседа, личная беседа между Штерном и Брединским в кафе «Гори», что рядом с рынком в Новом микрорайоне. Интересная запись. Чувствуя себя в полной безопасности, Штерн раскрылся полностью. Наверное, ему доставляло удовольствие издеваться над конкурентом.
— Что ж, давайте послушаем и этот разговор.
Майор включил клавишу воспроизведения записи.
Закончив ознакомление с представленной информацией, Капустин спросил у Солоухова:
— И какие выводы сделали вы, Сергей Викторович?