— Куда же они исчезли? Есть предположения?
— Сергей, я же не знаю всего. Моё дело чтобы вода всегда была. Раз задумали что-то, значит что-то знают. Но я предполагаю, что у нас по соседству завелась какая-то сила. Странно еще, что с военными внезапно прекратилась связь. Все было хорошо, мы активно обменивались по железной дороге, а тут бац, пропала связь и поезда перестали ходить с их стороны. Связано между собой это или нет, не знаю.
— А у нас в гараже я занял шкафчик какого-то Магомедова. Мне не рассказали о нем, но я понял, что там кроется какая-то тайна.
— Это с их гаража парень. О той экспедиции не принято болтать перед новичками. Хотя все знают о тех событиях, но делают вид, что это тайна.
По молодости и по горячности присущей этому возрасту, меня чрезвычайно заинтересовали эти истории.
— Пап, а из кого набирают людей в эту группу?
— Таак! Я чую откуда ветер дует. Ты только месяц как нашелся, чуть не помер с голодухи в пути, а тебя опять на приключения тянет?
— Я просто спросил. — Соврал я.
— Спросил он. Если спросил, значит уже в мыслях что-то кумекал.
— Да ладно пап, мне просто интересно. Я уже все видел у вас, кроме таких групп. Вот и подумал из кого их набирают?
— Смотря по какому делу едут. Если за продовольствием, то одних, если за оборудованием, то других. Группу прикрывает с десятка полтора бывших военных. Но оружие есть у всех. Раньше, это было совсем не опасно. Вся эта шелупень вдоль дороги разбегалась только завидев нас. До того момента.
На том мы разговор прекратили, но жажда к приключениям горела во мне нестерпимым жаром. Стараясь не подавать вида при отце, я начал пробивать информацию о том, как попасть в группу. Новая идея захлестнула меня настолько, что я на время забросил массовые забеги в женское общежитие.
На «Элеваторе» существовала определенная структура власти. Отличалась она от той что существовала до катастрофы тем, что представители этой структуры не имели кабинетов, а занимались работой, каждый по своей профессии. Мой отец был не последним человеком во власти, даже совсем наоборот. Но он каждый день одевал робу и шел к своим насосам. Это не мешало ему раздавать нужные распоряжения, и он всегда был в курсе даже самых мельчайших нюансов своей работы.
Меня интересовал Роман Григорьевич Старостин. Бывший работник ФСБ. На его плечах лежала тяжелая задача по внешней и внутренней безопасности лагеря. На «Элеваторе» существовал свой гарнизон. В их обязанности входило только несение службы. На расстоянии нескольких километров от «Элеватора» находились круглосуточные секреты. Поговаривали, что в разные банды, коих в округе было немало, внедрялись его агенты. По периметру забора стояли вышки, на которых тоже круглосуточно несли караул. Я предполагаю, что и среди жителей нашей общины имелись добровольные осведомители, помогающие Старостину всегда быть начеку.
Примерно в середине мая руководство «Элеватора» решилось на эксперимент, который заключался в том, чтобы высадить некоторые корнеплоды, в основном картофель, за территорией. Наш начальник цеха собрал всех работников на утренней планерке.
— На три дня нужен доброволец, садить картошку за забором? — Саша обвел нашу небольшую команду взглядом.
То ли я привык уже к дикой жизни, но ограничение в виде забора начинало на меня давить, и я решился поднять руку. Начальник критично посмотрел на меня.
— У тебя силенок хватит три дня копать? Там не зашаришь, как в гараже.
— Хватит! На неделю хватит! Пожалуйста, Александр Викторович? — Что называется без мыла влез. Никто так не называл нашего небольшого босса, и моя лесть явно понравилась ему. К тому же мои коллеги не горели желанием идти на сельхозработы и были благодарны мне за инициативу.
— Ну, хочет если человек, то пусть идет. — Высказался вслух Яков, держа в руках свою забавную шляпу и сдувая с нее пылинки.
Народ одобрительно поддержал его точку зрения.
— Понятно, отмазались значит. Дедовщину разводите. — Критически оценил единогласие коллектива начальник.
— Ни в коем случае, Александр Викторович! Мочи нету сидеть за забором. Это мое решение, и никто на меня не давил.
— Смотри, Сергей, если придет твой отец накручивать нам рога… — Начал было Саша высказывать свои опасения.
— Я с ним договорюсь. — Пообещал я.
— Тогда иди к КПП. Там сейчас должны формировать бригаду. Запишись, не забудь, что ты от нашего цеха.
— Хорошо! — Через пару секунд я уже мчался в сторону ворот.
Шумная толпа разномастно одетых людей громко собиралась на работу. Люди подходили к небольшому мужчине в ватнике и толстых очках, чтобы записаться. Мужчина выслушивал фамилию и место постоянной работы человека, затем всматривался в человека через увеличивающие стекла очков, как будто они помогали ему понять, насколько человек честен с ним. По всем повадкам я отнес его к бывшим кладовщикам или бухгалтерам. Обеим профессиям свойственна щепетильность в учете.
— Пастухов Сергей, шестой авторемонтный цех. — Мужчина уставился на меня увеличенными раза в два глазами. Под его взглядом я даже засомневался, а я ли тот человек, за кого сам себя считаю.
— Копать будешь, бери лопату. — Сказал мужчина.
— Что? — Я немного растерялся.
— Бери лопату и отходи в сторону, или ты глухой?
Он сказал это не грубо, но настойчиво. Я успел заметить, что у мужчины во тру не хватает зуба спереди, а те что есть имеют невероятную длину. В дополнение к мистическому взгляду, зубы делали его внешность совсем карикатурной. Я не сдержал улыбку, которую мужчина понял по своему.
— Они, что там только с весенним обострением на работу отправляют? То плачут, то лыбятся, как идиоты. — Его речь донеслась мне в спину.
Мне выдали лопату и отправили садится в вагон, в котором до катастрофы перевозили различные грузы. Оказывается, поле, которое присмотрело наше начальство было на расстоянии не меньше километра от элеватора. Маневровый тепловоз ухал мощным мотором. На его площадках стояли несколько вооруженных человек.
Мне подали руки из вагона и помогли залезть. Я осмотрелся и никого не встретил из знакомых.
— Откуда ты? — Спросила меня женщина, в цветастом платке.
— Авторемонт.
— Новенький наверно? Я раньше обеды возила к вам.
— Ага, новенький. — Согласился я.
— А я слышал, что у вас там парень объявился недавно, его чуть живого подобрали. Говорят он по дороге к нам волков стрелял и ел? — Пожилой мужчина отодвинул тетку в цветастом платке, чтобы задать мне вопрос. — Не ты ли это?
— Нет не я. — Мне стало неудобно.
Все, кто были в вагоне повернули в мою сторону головы, надеясь услышать сенсационную вещь, но я их разочаровал. Мне не нравилось быть на виду у публики.
Я протиснулся к стене, и присел опершись на нее. Пока народ забирался внутрь, я решил не тратить время зря, сомкнул глаза и сразу задремал.
Проснулся оттого, что вагон качнулся и поехал. Дверь не закрыли, и я занялся тем, что рассматривал мелькающие картинки. Проехали ворота и пейзаж заняли мелькающие ряды вагонов, тележек и цистерн. Мне быстро наскучило. Тогда я стал рассматривать людей с которыми ехал. В основном, они все объединились по группам и общались между собой.
Мой взгляд скользил по ним, пока не остановился на черноволосой девушке. Она сидела на перевернутом вверх дном ведре и равнодушно смотрела в дверной проем. Я видел лишь ее профиль. Смуглая кожа, прямой, но небольшой острый носик. Черные крутые брови, пухлые губы. От нечего делать, она крутила браслет на своем запястье, и не отрываясь смотрела в одну точку. Я подумал, что мыслями она далеко отсюда.
Есть у меня дурацкая черта, если мне кажется что у девушки нет настроения, и она хороша собой, то я непременно должен подарить ей счастье. Я почти решился подойти к ней. Девушка как-будто почувствовала мой посыл и повернулась в мою сторону. Она посмотрела на меня, как на пустое место, и мой пыл как-то сразу иссяк. Я снова откинулся к стене и продолжил рассматривать мелькающий пейзаж.
К счастью, мы доехали до места назначения очень скоро. Народ, помогая друг другу принялся вылезать из вагонов.
Местность представляла собой небольшую пойму. Пологий берег, недалеко от которого мы высадились, очень подходил для возделывания корнеплодов. Речка должна была питать подпочвенные горизонты близкой влагой, а противоположный высокий обрывистый берег, должен был защищать культуры от ветров. А может быть и от случайного взгляда. Метрах в пятистах от железной дороги уже были возведены временные беседки.
— Мужики, берем на горб по мешку и дуем к тем строениям. — Все тот же распорядитель в толстых очках отдавал приказы.
Я пошел брать мешок, но из головы у меня не шла холодная черноволосая красотка. Я поискал ее глазами в толпе. Она как раз выпрыгивала из вагона без посторонней помощи. Спрыгнула, отряхнулась и пошла вместе со всеми не примыкая ни к кому.
Я пошел брать мешок, но из головы у меня не шла холодная черноволосая красотка. Я поискал ее глазами в толпе. Она как раз выпрыгивала из вагона без посторонней помощи. Спрыгнула, отряхнулась и пошла вместе со всеми не примыкая ни к кому.
Мне показалось странным её обособленное поведение. Может быть она тоже новенькая и никого не знает толком? Я решил, что узнаю о ней больше.
Мне взвалили на спину мешок картошки. Вначале я не чувствовал его веса, но с каждым шагом, я все явственнее ощущал каждую картофелину воткнувшуюся в мою спину. Тем не менее я продолжал любоваться природными пейзажами, от которых успел отвыкнуть за месяц с небольшим. Ветер на природе имел более густой и естественный запах, чем на «Элеваторе». Почти все пространство окрест пестрело желтыми цветами одуванчиков. Над нами кружили сонмища насекомых, коих близ водоема всегда было много. Мужики под тяжестью мешков потели и пытались неловко отмахиваться от слепней, комаров и мух. Что касаемо меня, то я радовался тому, что снова на природе и старался не замечать назойливых насекомых.
Мимо нас, на всех парах, так же с мешком картошки на горбе промчался учетчик в мощных очках. Ободряющими фразами, типа «доходяги кривоногие», «Терентий, он все видит, как вы тут ноете», «моя мама, беременная мной и то быстрее бегала», стимулировал нас продолжать путь. Полкилометра с мешком картошки, который весил ровно столько, сколько я совсем недавно, это испытание. Но я выдержал его с достоинством. Пару раз мне хотелось остановиться, сбросить мешок и упасть лицом в одуванчики. Но внутренний голос, упрямство которого только усиливалось после пережитых мною испытаний, не давал мне потакать своей слабости. Я шел за мелькающим впереди ватником смешного мужика, постепенно проникаясь уважением к нему.
Наконец-то полкилометра испытаний закончились. Я сбросил мешок на указанное место и почувствовал себя пушинкой. Наверно так же чувствуют себя зараженные, когда гриб высасывает из них последний жирок.
Народ растянулся по всей дороге. Учетчик приложил ко лбу ладонь, чтобы закрыться от солнца и что-то проворчал, глядя на растянувшуюся колонну. Не представляю, что он мог видеть через свои очки.
— А ты молодец, новенький. — Неожиданно похвалил он меня. — Не деревенский, случайно?
— Нет, из города.
— Крепкий, не то что эти, доходяги, ети иху мать. Ползут как черепахи, а им еще весь день работать. Сейчас доползут и начнут просить отдыха.
— Но мешки-то на самом деле тяжелые? — Я хотел защитить людей.
— Да ладно, тяжелые. Знаешь сколько весил мешок пшеницы в дореволюционной России? Больше ста килограмм. Их так же на горбу люди таскали. С корабля по шаткому трапу. Весь день.
— Сергей Ильич, покажите нам делянки? — К учетчику подошла женщина с вопросом.
Они вместе пошли к размеченным заранее участкам. Надо же, еще и тезка мой. Я даже как-то перестал замечать его смешную внешность. Мне снова вспомнился красивый профиль девушки и я зашарил глазами в ее поисках. Ориентиром для меня была её выцветшая джинсовая бейсболка, из под которой спадал густой хвост блестящих черных волос. Масса женщин в пестрых одеждах колебалась, вызывая головокружение.
Кепка мелькнула и пропала. А может просто показалось. Сергей Ильич со списком в руках ходил по участкам размахивая руками и вымеряя длинными шагами какие-то наделы. Когда толпа женщин упорядочилась я увидел ее. Она скинула ветровку с плеч и повесила на пояс, обмотав вокруг него рукавами. Девушка наверно заметила, что я пристально смотрю на нее. Взяла и демонстративно отвернулась в другую сторону. Надо же какая высокомерная? Мисс Вселенная, не иначе.
Подошли последние мужики с мешками и к нам уже спешил Сергей Ильич. Он начал оглашать список и направлять каждого на свой участок. Мне очень хотелось попасть в ту же группу, где была строптивая красавица. Но как я и предполагал, мне досталась другая. Меня и еще одного мужчину, вдвое старше меня направили к двум теткам.
— Ширина в ряду между ямками, два штыка. Ряды прочерчены, смотрите не затопчите разметку. У кого будут кривые ряды, тот и будет их полоть летом. — Свирепствовал Сергей Ильич.
— Разошелся Полиграф Полиграфыч. — Негромко произнесла женщина из моей группы.
Я даже прыснул. Прозвище очень подходило ему.
Началась работа к которой многие были привычны и еще помнили с тех благодатных времен, как им приходилось попой кверху на дачах и огородах проводить свои дни. Моего напарника звали Миха. Так он мне представился. Женщин звали Лена и Виктория. Они не настаивали на том, чтобы произносить их имена с отчеством. Наверно, уважительное к их возрасту произнесение имени, постоянно напоминало им о возрасте. Называя их только по имени даже легче общалось, да и они чувствовали себя раскованнее в моей компании.
Мы шли с напарником параллельными курсами. Работа была монотонная, но единственное что меня отвлекало от нее это смуглая мордаха той самой девушки. Я, время от времени кидал взгляды в ее сторону. Но она была так далеко от меня, что я не мог понять, смотрит она хоть немного в мою сторону или нет. Незаметно для нас, закончился мешок картошки.
— Всё, больше нету. Пора идти за новой. — Сказал Миха заглядывая в пустой мешок.
— Что за издевательство на горбу таскать за тридевять земель. — Я представил снова себе это испытание.
— Давай, Сергей, ты сейчас сходишь за мешком, а потом я, в следующий раз.
Я посмотрел на солнце, давным-давно перевалившее через зенит. Миха наверно надеялся, что мы не успеем рассадить второй мешок до вечера. Следовало торопиться, чтобы напарнику жизнь медом не показалась.
— Ладно, я побежал, а вы тут тоже без дела не сидите, ямки копайте. — Я шутя отдал распоряжение своей группе.
К вагонам я выбрал дорогу так, чтобы пройти рядом с той девушкой. Когда я был на минимальном расстоянии от нее мне показалось, что она меня увидела и задержала на взгляд. Может я и сам себе это придумал, потому что очень хотелось в это поверить, но меня это очень приободрило. Я решил, во что бы то ни стало подкатить к этой смуглянке. Только потом. Я представил, что сейчас подойду к ней и попытаюсь познакомиться, у меня аж дыхание сперло и в ногах потяжелело.
Я так и прошел мимо. Мне так хотелось обернуться, чтобы посмотреть смотрит она мне в спину или нет. Дурацкая гордость, вместе с трусостью, так и оставили этот вопрос открытым.
Машин нам не полагалось по простой причине. Посадку нужно было произвести как можно скрытее от чужих глаз. Терентий считал, что нельзя создавать ажиотажа вокруг работ, иначе поля придется оборонять от изголодавшихся людей, которые непременно приведут за собой и зараженных. А было еще предчувствие, что где-то вокруг бродит сильный враг, и точит зуб на «Элеватор».
Вдоль натоптанной тропы, которая вела к поезду стояли несколько подчиненных Старостина. Они все время переговаривались по рации и осматривались по сторонам. Помимо автомата, в их экипировке обязательно присутствовал короткий меч. Опыт войны с зараженными подтвердил мои соображения насчет такого оружия. Оно было намного эффективнее чем огнестрельное. Зомби не стояли на месте и не ждали, когда в них попадут. Крепкие как стальные канаты мышцы зараженных спокойно выдерживали перелом кости, вызванный прямым попаданием пули в нее, и даже не хромали. Про внутренние органы вообще молчу. Нужно было несколько раз попасть в сердце, чтобы зараженный умер. Стрелять в живот или легкие было вообще бесполезно. От своих коллег в гараже я наслушался рассказов о том, когда в самом начале полчища зомби ежедневно испытывали «Элеватор» на прочность, многие, наконец убитые зомби, имели по три десятка попаданий.
Природа поведения зараженных была совершенно не изучена, но я склоняюсь к тому, что им свойственна некоторая сообразительность. Поняв бесплодность атаки на защищенную крепость зомби бесследно исчезли, просто одномоментно. Для всех это стало сюрпризом. С тех пор только одинокие зараженные, или небольшие группы периодически появлялись недалеко от крепости и погибали от пуль снайперов или мечей патруля. От отца я узнал, что споры гриба, жившие внутри человеческих тел, живут не более двух суток на открытой поверхности. Это если в тени, а на солнце, так вообще погибают за несколько часов.
Я подошел к вагону. Мужчина с покалеченной ногой подтянул мешок и положил его мне на спину.
— Устал? — Спросил он меня.
— Не очень, пока шел сюда отдохнул.
— Ты первый, кто за вторым мешком пришел.
— Ладно, давай, я пошел. — Я встряхнул мешок на спине, чтобы его содержимое распределилось по моей спине более равномерно.
— Пока.
Усталость немного давала о себе знать. Поясница, с непривычки, начала болеть. Ветер сменился и стал дуть со стороны обрывистого берега. Он колебал только вершины редких тополей, растущих вдоль русла. В низине установилось душное затишье. Пот заливал глаза. Чтобы не выпускать мешок из рук мне приходилось выкручивать голову и утираться о плечи.