– Он убьет нас всех, – просто сказала Наташа.
Леше не понравились ледяные нотки в голосе девушки.
– С чего ты взяла?
Он пытался сохранить спокойствие, но выходило это с трудом.
– Призы… Он выполняет желания, чтобы…
– Даже если он действительно исполнил ваши желания, зачем ему вас убивать? Зачем эта чехарда с исполнениями желаний? Почему бы ему просто вас не убить?
Наташа округлила глаза.
– Прости, – понял свою ошибку Одинцов. – Но если уж так далеко зашло, то почему столько трудностей? Для чего этот мелкий босоногий паршивец так все усложняет?
Копылова напряглась. Леша попытался отфильтровать только что сказанное, но ничего не вышло, и он спросил:
– Что?
– Ты сказал – босоногий?
Черт! Проговорился.
– Да. И что?
– С чего ты взял, что он босоногий?
Почему ей не интересно, с чего он взял, что пацан паршивец?
– Я видел его, – просто сказал Леша, решив, что откровенный разговор может помочь им остаться в живых.
– Где?
«Да везде! – хотел сказать он. – Даже сейчас, вон он стоит на коньке крыши соседа».
Пацан действительно балансировал, расставив руки в стороны, на крыше двухэтажного дома. Леша отвел взгляд, чтобы этого не заметила Наташа, а когда вновь посмотрел на дом соседа, призрака уже не было.
– Впервые я его увидел на детской площадке. Он катался на горке и не отличался от живых. Ну, разве что я подумал, что он сбежал из дома. Не по сезону одет – в шортах, футболке и босиком.
– Впервые? Были и другие видения?
– Да.
Тут Одинцов решил взвесить каждое слово. Не хватало, чтобы они еще запаниковали. О присутствии мертвеца здесь он решил умолчать.
– В «Ближнем» в Москве и сегодня утром у аптеки в Львовском.
Наташа посмотрела в глаза Леше, будто пытаясь распознать подвох.
– Хорошо хоть, он здесь не появляется, – произнесла она и зачем-то посмотрела в сторону дома соседа. – Не появляется же?
– Нет, конечно, – поспешил ответить Алексей, взяв под руку Наташу. – Пойдем в дом, перекусим чего-нибудь.
Наташа послушно встала, еще раз посмотрела на крышу соседа и сказала:
– Мы должны остановить его. Слышишь, Леша? Мы ему ничего не сделали. За что он нас…
Одинцов подумал, что она хотела сказать: убивает, но Копылова удивила его.
– За что он нас так ненавидит?
Алексей обнял девушку.
– Мы это обязательно выясним.
Леша пропустил Наташу вперед. Вдруг по спине пробежали мурашки, ощущение, что за ним наблюдают, было настолько сильным, что сковывало движения. Одинцов, поборов страх, обернулся. Мертвец стоял у крыльца. Когда он увидел, что привлек к себе внимание одного из живых, призрак улыбнулся и закрыл лицо руками. Потом открыл и снова закрыл. Ку-ку. Открыл, закрыл. Леша невольно поднял руки к глазам, повторяя жест призрака. Когда он их опустил, мертвец исчез.
9
Егор сделал шаг вперед. Еще один, и еще. Он выставил перед собой руку, и когда ладонь коснулась прохладного пластика, толкнул дверь. Она медленно открылась, показав Егору пустую кабинку. Авдеев шумно выдохнул и вернулся к раковинам. Включил воду и посмотрел на свое отражение. Снял очки – картинка тут же стала расплывчатой. Егор умылся и протянул руку за очками. Их не было на том месте, куда он их положил минуту назад. Он попытался сфокусировать зрение на раковине, но вдруг нахлынувшая паника не давала этого сделать. Он только видел общий контур раковины. Очки как сквозь землю провалились. Он ощупал раковину, вторую, третью. Их нигде не было.
– Раз, два, – послышался за спиной детский голос.
Егор напрягся, но оборачиваться не стал. Он посмотрел в зеркало прямо перед собой, мало надеясь на то, что ему удастся хоть что-нибудь рассмотреть. Но он рассмотрел. Пацан стоял на перегородке между кабинками. Причем о том, что это перегородка, Егору оставалось только догадываться, потому что вся картинка была размазана серым пятном, и только мальчишка в оранжевой футболке виделся ему настолько ярко, что можно было подумать о возврате зрения. Возможно, призрак ни на чем не стоял, а парил над кабинками.
– …это не только слова. Три, четыре – меня нету в этом мире, – продолжил считалку призрак и перепрыгнул на следующую перегородку. – Пять, шесть – у меня есть весть.
Егор повернулся к нему лицом, но картинка не изменилась. Мальчишка был ярким пятном на сером фоне, словно оранжевый листик на засохшей осенней грязи.
– Семь, восемь – как наступит осень. – Мальчик повернулся лицом к Авдееву и улыбнулся. Жуткий оскал монстра, а не беззаботная детская улыбка. Лицо призрака вытянулось – черты стали заостренными – и побледнело. Оно стало мертвенно-бледным, с синюшно-желтым отливом и восковым блеском. Мертвец спрыгнул с перегородки на кафельный пол в метре от Авдеева. Плитка под его ногами с хрустом разлетелась, будто он прыгнул в замерзшую лужу. Егор невольно отступил назад и скорее машинально начал ощупывать раковину в поисках очков. Он нашел их практически сразу. – Девять, десять – вас всех повесят.
Егор нацепил на нос очки и понял, что в туалете не один. Призрака не было, да и пол у ног Авдеева оставался целым. На него ошеломленно смотрели парни из отдела маркетинга. Он не знал их имен, но догадывался, что именно с ними Смирнов идет в боулинг.
– Ты как? – спросил один из них у Егора.
– Нормально, – ответил он и тут же добавил: – Просто очки уронил.
– Понятно, – понимающе закивали парни.
Когда Авдеев выходил из туалета, до него долетел отрывок разговора:
– Ты слышал, что он шептал?
– Вас всех повесят…
– Придурок.
– Да ладно тебе, может, устал просто.
– Может, и устал. Эта чертова работа кого угодно с ума сведет.
Егор вздохнул. Его желание точно исполнилось.
10
Анатолий не любил пить в одиночестве, но компания кого-то подобного Максу ему была противопоказана. Толик был агрессивным, а такие, как Макс, просто не умели себя вести и постоянно вызывали огонь на себя. Сегодня ему конфликтов не хотелось. Его жизнь в последнее время – сплошной конфликт. С Наташей отношения не заладились сразу же, но там понятно почему – у нее любовь. Затеяли какие-то сраные прятки. И странное дело – он знал… Нет, даже не так, не знал, а назначил виновного. Виновный для того и назначался, чтобы Толик мог выплеснуть весь негатив, всю агрессию, но он ничего не чувствовал. Более того, ему было жаль Авдеева. Жаль, как самого себя. Им конец. Почему он так решил? Да потому что всему когда-нибудь приходит конец. И плохому, и хорошему. Завершение плохого зачастую люди воспринимают с облегчением. Толик иногда, когда в нем уже была пара бутылок пива, думал, что плохое заканчивается в любом случае. Смерть – это тоже конец, правда, всего – и хорошего, и плохого. И с каждым погибшим другом они приближаются к логическому завершению игры. Кто будет следующим? Он сам или Авдеев? Одинцова с ними не было, но Данилов отчего-то хотел, чтобы следующим был он. Может, они были правы, когда предлагали держаться вместе? Может, этот мертвец не способен выхватывать свои жертвы по одному, если они сидят в одной комнате? А их – Егора и его – мертвецу изувечить как раз плюнуть.
– Может, все-таки позвать Макса? – спросил сам у себя Анатолий.
К Егору ехать далеко, тем более он сейчас еще на работе. А к Одинцову на дачу он не поедет, даже если его Копылова позовет.
Толик открыл окно скайпа, поменял статус на «в Сети» и просмотрел все доступные контакты. Авдеев был доступен. Это всегда так, или Егор только на работе пользовался скайпом, Толик не знал, потому что ему было наплевать. Его контакт он добавил только из-за глупой вежливости. Редкое, надо признать, для Данилова состояние. Анатолий нажал на видеовызов и приготовился ждать. Кстати, он давно был готов ждать. Бутылка недорогого коньяка и стакан всегда стояли рядом. Он не хотел себе признаваться, что его чувства уже давно контролируются спиртным, а общаться для него легче в виртуальном мире. В Сети ему мало кто захочет сказать: придурок, бросай пить. Даже если и скажет, что с того? Дружба в Сети штука непостоянная. Сегодня ты друг, а завтра просто подписчик, а может, и вовсе в черный список попадешь. Поэтому-то Толику здесь и нравилось.
Егор ответил, когда Анатолий налил в стакан на пару глотков.
– Ну, тебе не дозвониться, дружище, – произнес Толик и осушил стакан.
– Да я тут…
– Ага, – кивнул Данилов, закинул в рот уже подсохшую дольку лимона и скривился. – А я тут.
– Блин, я бы сейчас тоже выпил.
– Тогда айда ко мне, – пьяно улыбнулся Толик. – Хата на отвязе, дружище.
– Если тебя старшая сестра не накажет, то заскочу.
– Где сестра, а где мы. Ну, через сколько тебя ждать?
– Толь, ты знаешь, у меня тут еще дела. Да и тебе, наверное, племянника еще укладывать.
– Ну, как знаешь, – улыбнулся Данилов. – Племянника укладывать, – хмыкнул и отключил Скайп.
Взял в руки стакан и бутылку.
– Ну, как знаешь, – улыбнулся Данилов. – Племянника укладывать, – хмыкнул и отключил Скайп.
Взял в руки стакан и бутылку.
– Сегодня вы мои племяш и сеструха.
11
Одинцов прошел на кухню и поставил чайник. Из головы не выходил призрак. У всего происходящего должны быть причины, по крайней мере, так оно и было до недавнего времени. Сейчас ни причин, ни элементарного объяснения Алексей не мог найти. Не мог ни найти, ни придумать, и от этого ему было не по себе. Леша боялся, что его состояние вмиг передастся девушкам, поэтому, как только в кухню вошла Наташа, нацепил маску героя.
– Спит, бедняжка, – сказала Ната и присела за стол напротив Леши. – Тяжело ей.
Леша не мог понять, о чем именно она говорит. О беременности, или о том, что любовник Ритки оказался подлецом, или обо всем сразу, еще и приправленном мистической игрой в прятки. О чем бы Наташа сейчас ни говорила, ясно было одно. Беременной и без любовника жить можно, а вот с мертвецом за каждым углом, желающим получить свое, вряд ли.
– Леш, а где сейчас твои родители? – спросила Копылова.
Одинцов не сразу понял, о чем его спрашивают.
– Родители?
– Да.
– А почему ты спрашиваешь?
– Ну я знаю, что твоя мама была вечно занятой, – улыбнулась Наташа. – А вот о папе я даже в школе ничего не слышала.
– Папа тот еще профессор, – улыбнулся в ответ Леша. – Он ушел от нас еще пять лет назад. Будто ждал, когда мне восемнадцать исполнится, паршивец. – Несмотря на то, что Алексей улыбался, ему было совсем невесело. – Я как раз в институт поступил, а тут такая новость – папа женится.
– Извини, – перебила его Наташа. – Если тебе неприятен этот разговор, то давай не будем…
Неприятен? Не то слово, как неприятен, но лучше вспоминать грехи предков, чем думать о мертвеце, бродящем по двору.
– Нормально. Папа женился, а мама, казалось, этого не заметила. Симпозиумы, слеты, лекции и черт знает что еще. В ее ежедневнике было расписано все наперед, не было ни одной чистой странички. Вот только записи об уходе отца, похоже, там не было, не запланирован он был. Наверняка поэтому остался и не замечен деловой женщиной. Ты знаешь, я отца теперь понимаю. Ему нужна была женщина, а не робот, у которого все по расписанию. Мы с ним иногда созваниваемся. У него все хорошо.
Леша замолчал, размышляя над тем, что счастье все-таки относительная величина. Кто-то счастлив от того, что у него сегодня кусок мяса на ужин вместо гороховой каши, а кто-то от того, что провернул удачную сделку на сумму с шестью нулями. Мама счастлива на работе, отец с женщиной, которая посвящает все свободное время ему, а Алексей был счастлив, когда родители были вместе. Получается, что эти двое украли его счастье.
– А мама? – спросила Наташа.
– Работает, – вздохнул Леша. – Она всегда работает.
Но они же не могли отобрать счастье все, целиком. Нет, не могли. Его родители живы, он с ними видится, и это счастье. Он сейчас сидит на кухне собственной дачи с девушкой, которую любит с седьмого класса. И это счастье. У него неплохая работа с приличным заработком. «Черт! Да я счастливчик!» Леша улыбнулся своим мыслям.
– Ты чего? – Наташа тоже улыбнулась.
– Да так. – Леша ни за что бы не признался в том, что мысленно вывел формулу собственного счастья, поэтому нужно было выкручиваться. – Вспомнил кое-что. В детстве я терпеть не мог ходить по дому в тапочках. Так мама меня убедила простой фразой: будешь ходить босиком, умрешь, как дядя Юра. Я знал, что у мамы умер брат, давно, еще до моего рождения, поэтому после этих слов с меня тапки снимали только после того, как я усну.
– Жестко, но эффективно. Слушай, – Наташа выставила босые ноги, – у тебя нет случайно тапок? Что-то так жить захотелось.
Они рассмеялись, на секунду позабыв, что их жизням действительно угрожает опасность.
12
Егор терпеть не мог алкоголиков. Причем таковыми являлись для него все, кто мог позволить себе выпить в его обществе. Он сторонился таких людей. К черту! Кого он хотел обмануть. В первую очередь это люди сторонились его, а уже во вторую он старался избегать пьяных компаний. Егор был долбаным магнитом неприятностей. А алкоголь, в ком бы ни находился, нес их. Каждый подвыпивший норовил помочиться в его сраную чашу терпения, которая никогда не переполнялась. Но для себя в оправдание собственной трусости Егор выбрал моральную сторону вопроса. То есть он не хотел себе признаваться в том, что боится оплеух и зуботычин. Ему просто было жалко родню забулдыг, видящих представления изо дня в день. Вот и сейчас, глядя, как его приятель напивается в присутствии племянника, ему стало противно. Мальчишка, вошедший в комнату, когда они разговаривали по скайпу, явно хотел поиграть, а его дядя уже играл со своими взрослыми игрушками. Толик напился настолько, что даже не заметил вошедшего подростка. Авдеев бы тоже его не заметил, если бы в какой-то момент Данилов не отклонился немного в сторону и не показал ему дверной проем. Вот тогда-то Егор и увидел темный силуэт ребенка. Он хотел поиграть. Например, в прятки. Только теперь, после воспоминаний об этой игре, Егор смог связать видения в туалете и с камеры Толика.
Авдеев подскочил. Стул откатился к двери, клавиатура упала на пол.
– Не может быть, – прошептал он. – Этого не может быть.
Он схватил телефон и принялся судорожно вдавливать кнопки в поиске номера Данилова. Его нужно предупредить. Нажав вызов, Егор поднес трубку к уху, взял стул и присел, так и не подкатив его к своему столу. Пока гудки раздражали, он подумал о том, что отсутствие Смирнова во время недавнего приступа сохранило их и без того некрепкую дружбу.
Не видать бы тебе боулинга, как своих…
– Але, – крякнуло в трубке.
Толик за прошедшие с их последнего разговора минут тридцать, судя по голосу, принял суточную дозу.
– Толик, это Егор.
– А-а-а, дружище! Решил все-таки помочь мне «уложить племяша»?
Так это племяш! Егор даже выдохнул, а потом набрал воздуха, чтобы спросить теперь уже и так очевидное.
– Так у тебя и правда гостит племянник? А то я тут себе напридумывал…
– Ты напридумывал. – Голос Толика изменился. – Слушай, Авдеев, кто из нас сейчас пьяный?
Егору вдруг показалось, что время повернулось вспять и к нему относятся так же, как три дня назад.
– Моя сестра живет в Железнодорожном, помнишь?
Егор кивнул, и плевать, что его никто не видит. Он просто об этом помнил, а это значило…
– И неужели ты думаешь, что она оставила бы десятилетнего пацана с таким непутевым братом?
– Нет, – сказал пересохшими губами Егор. – Ты сейчас в квартире?
– Чего? – не понял Толик.
– Если ты сейчас в квартире, то уходи немедленно.
– Слушай, Егор, что за херня у тебя в голове? Я же тебе сказал: я здесь один. Приходи, составишь компанию.
– Толик, в квартире есть кто-то еще. Я видел его за твоей спиной.
У Авдеева от собственных слов мурашки побежали по спине.
– Уходи, – сказал он в пустоту. Абонент отключился.
13
Данилов дернулся и медленно повернулся в кресле. В комнате никого не было, но ощущение присутствия кого-то чужого появилось и не хотело уходить. Несмотря на выпитое, Толик пытался мыслить здраво. Он знал, что есть рациональное объяснение тому, что увидел за его спиной Егор. Он просто увидел силуэт. А что может напомнить… Толик встал и отошел к столу. Посмотрел на светлый прямоугольник дверного проема, потом присел, чтобы глаза были на уровне камеры. Он мог принять за силуэт мальчишки белье, сваленное в кресле. Точно, если наклониться чуть вправо и вперед, то… Нет, Толик понимал, что это всего лишь белье. А Егор мог и не понять. Искажение камеры, преломление света, да что угодно, хоть таблетки экстракта валерьяны, принятые до этого Авдеевым, могли нарисовать любые картинки. Егор увидел то, что хотел увидеть.
Толик, довольный собой и удачным расследованием, сел в кресло и подъехал к столу.
– Дело закрыто, – сказал он и, взяв бутылку, налил в стакан. – За недостаточностью улик.
Шорох за спиной раздался, когда он с шумом выдохнул и поставил пустой стакан на стол. Слабый, едва различимый на фоне работы вентиляторов системного блока и музыки из наушников, звук заставил напрячься. Толик молча смотрел прямо перед собой, пытаясь уловить какой-нибудь еще звук. В квартире было тихо. Но это также могло значить, что кто-то притаился. Толик взял пустую бутылку за горлышко и встал, так и не обернувшись. В наушниках играла какая-то муть, на мониторе завораживал зрительный образ «космический полет». Полет затягивал в экран, и у Толика даже закружилась голова, поэтому он поспешно отвернулся. Краем глаза он уловил какое-то движение и резко обернулся, держа бутылку наготове. Ни силуэтов, ни пацанов. Куча белья лежала в кресле, только пара тряпок (то ли наволочки, то ли еще что) валялась на полу. Скорее всего, это они и произвели тот страшный шорох. Толик выдохнул и с сожалением посмотрел на пустую бутылку. Сейчас бы не помешало выпить.