Ольга спорить не стала.
Тетя Лика достала из кармана ключи Галины, подошла к ее квартире и попыталась вставить ключ в замочную скважину.
Ключ не входил.
– Да что же это такое!.. – бормотала Гликерия, пробуя один за другим остальные ключи. – Что я, связки перепутала?
– Дай-ка мне. – Ольга протянула руку, взяла ключи у тетки, попробовала открыть дверь – но, как ни странно, ни один из ключей не подходил.
– Может, ты правда перепутала связки? – раздраженно спросила Ольга, которая здорово устала за этот день. У нее разболелась голова – от вида унылых серых стен крематория, от отвратительного запаха и вообще от похорон.
– Да не может быть! – Лика растерянно перебирала ключи. – Вон же, брелок на них – рыбка стеклянная… это точно Галины ключи! Не могла я перепутать!
И в это время замки квартиры заскрежетали, и дверь широко распахнулась.
На пороге стояла толстая женщина лет пятидесяти, в розовом шелковом халате, накинутом поверх коричневого платья, с крупными розовыми ушами и рыжеватыми волосами, закрученными в мелкие бараньи колечки.
– Вы чего в чужую жилплощадь ломитесь? – осведомилась эта незнакомка, выпучив бесцветные рыбьи глаза. – Вы чего людям отдыхать мешаете?
– То есть как… то есть что… – растерянно залепетала Гликерия и на всякий случай проверила номер квартиры – не ошиблись ли они от расстройства этажом.
Номер был правильный – именно сюда она несколько лет таскала тяжелые сумки с продуктами, одежду из химчистки, именно в этой квартире она убирала, гладила белье и драила сковородки, мыла к празднику окна и чистила ковры.
– Вы кто такая? – резко спросила Ольга, неприязненно оглядев незнакомку от бараньих кудрей до розовых тапок с собачьими мордами. – Что делаете в этой квартире?
– Нет, да как вам это понравится! – возмущенно заквохтала та. – Приходят тут какие-то на нашу законную жилплощадь и еще вопросы задают! Тимофей!
Последнее слово адресовалось явно не Ольге с Ликой, и в ответ на этот призыв за спиной розовой особы появился толстый мужик с блестящей лысиной, в широких тренировочных штанах, едва не лопающихся на просторном животе, и выцветшей майке.
– Тимофей, вызывай милицию! – воскликнула розовая особа. – К нам в квартиру ломятся какие-то!
– Гуленька, – примирительно загудел мужик и стрельнул на Ольгу масляными глазками. – Ну зачем же сразу милицию, женщины то приличные, они, наверное, просто дверью ошиблись… Надо разобраться, прежде чем милицию…
– Прили-ичные? – презрительно протянула розовая, окинув Ольгу и ее тетку неприязненным взглядом. – Это они-то приличные? Ты, Тимофей, как я погляжу, в людях совсем не разбираешься! Ты знаешь, сколько сейчас жуликов развелось? И все прили-ичные – пробу негде ставить! Так вот ошибутся дверью – а потом ценная бытовая техника пропадает! Или сбережения!
Ольге показалось, что она сходит с ума. Все происходящее больше походило на бред – и эти невесть откуда взявшиеся люди, и масляные глазки мужика в майке, и презрительные речи его жены… Голова болела все сильнее.
– Да кто вы такие?! – выпалила она, прервав бесконечные разглагольствования незнакомки. – Что вы делаете в квартире Галины Тимофеевны?
– Мы-то известно кто! – Розовая тетка подбоченилась. – Муж мой, Тимофей Семенович, к примеру, тети-Галин племянник, а я его законная жена и нахожусь тут в своем полном праве. А вот насчет вас хотелось бы разобраться!..
– Как племянница? Почему племянница? – залопотала Лика, сделавшись сразу маленькой и жалкой. – У Галины ведь не было никаких родственников…
– Очень даже были! – И тетка жестом циркового фокусника извлекла из кармана халата паспорт. – Очень даже были родственники! А вы, значит, втерлись в доверие к одинокому старому человеку и хотели попользоваться?! Понаехали тут из своих Замухрыщенсков, повылезли из всех щелей, как тараканы!
– Лика, пойдем отсюда! – процедила Ольга, которой вдруг сделалось невыносимо противно. – Пойдем к себе…
Она уже примерно представляла, что последует дальше, и хотела уберечь тетку от лишнего унижения.
– Вот, правильно! – оживилась розовая тетка. – Мотайте к себе, и чтобы духу вашего здесь больше не было!
– Нет, постойте! – Лика вдруг взбодрилась, глаза ее засверкали, она выступила вперед. – Какой еще племянник? Пока Галина болела, не было никаких племянников! Хоть раз вы к ней приехали? Хоть раз вы ей продуктов принесли? Уборку к празднику сделали?
– Незачем нам этим тыкать! – взвизгнула розовая мегера. – Наша любимая тетя ни в чем не нуждалась и вполне могла сама себя обслужить! И вообще, нечего посторонним нос совать в наши близкородственные отношения! Они никого не касаются!
– То есть как это могла? – возмутилась Лика. – Да она из дома уже давно не выходила! Я ей и продукты покупала, и лекарства… одной картошки сколько переносила за эти годы! Мусора вынесла, грязи вымела, посуды вымыла!..
– Это ваше личное дело! – отрезала розовая особа и попыталась закрыть дверь, но Лика влезла ногой в щель и снова распахнула ее, закричав:
– На похороны теткины – и то не пришли! Я на свои ее хоронила! Да правда ли вы ее родственники? Что ты мне свой паспорт тычешь? В паспорте родственники не указаны, кроме мужа!
– А ты на моего мужа не зарься, кошелка старая! Своего завести не смогла, так на чужих глядишь?
При этих словах Ольга невольно перевела взгляд на Галининого племянника, который во все время разговора стоял позади своей дражайшей розовой половины и изредка косил глазом на Ольгу. При этом было понятно, что делает он это исключительно от скуки. Ольга поняла, что все пропало, эти двое не просто так явились сегодня в квартиру Галины, уж слишком нагло держится баба.
– Пойдем отсюда! – Она попыталась утащить Лику. У нее от отвращения уже заломило зубы, но тетка вцепилась в дверь и никак не желала уходить.
– Нет, постой! – выкрикнула она и выложила последний свой аргумент: – Она же завещание оставила, Галина! Она же свою квартиру вот ей оставила, племяннице моей! – И Лика указала на Ольгу трясущимся, скрюченным артритом пальцем.
– А вот фигушки вам! – радостно воскликнула самозваная родственница Галины и сунула под нос Лике какую-то бумагу. – Вот ее завещание!
– Как?! Какое завещание? – Тетя Лика вцепилась в листок трясущимися руками, поправила очки, прочитала, запинаясь и то и дело возвращаясь к началу: – «Я… Сурепкина Галина Тимофеевна… находясь в твердом уме и здравой памяти, завещаю принадлежащую мне на правах собственности квартиру по такому-то адресу своему племяннику Осокину Тимофею Васильевичу, проживающему там-то, паспортные данные… подпись завещателя и его последнюю волю заверяю… государственный нотариус Магомедова…»
– Убедилась? – розовая тетка осклабилась, чрезвычайно собой довольная.
– Да что же это… как же… – бормотала Лика, перечитывая завещание. – Но она же Олечке квартиру завещала… я же своими глазами завещание видела, по всей форме…
– Завещала, да передумала! Решила, что незачем всяким жуликам пользоваться, надо и о родне позаботиться! Ишь, разбежались на чужую жилплощадь!
– Но у нас тоже завещание…
– А ты на дату погляди! – веселилась новая хозяйка квартиры. – Дата недавняя, две недели всего, как составлено, значит, все прежние завещания отменяет! Так что можете ваши бумажки в сортир отнести, им там самое место!
– Так не бывать по-твоему! – воскликнула Лика, пылая глазами, и мелко изорвала злосчастное завещание. – Вот тебе! Вот тебе! Вот твое завещание!
Мелкие клочки усеяли пол.
Розовая тетка радостно захохотала:
– Довольна, да? А ты его еще съешь! Может, подавишься! Хочешь, еще одно дам? – И она вытащила точно такой же листок. – Я знаешь, сколько копий наделала?
– Мерзавка! – выпалила Лика, разглядывая новое завещание.
– А это еще как посмотреть! Это конкретно ты со своей племяшкой на наше семейное имущество зарилась! И еще проверить надо, целы ли тетины вещички! Может, вы пока тут хозяйничали, прибрали к рукам ценности!
– Лика, пойдем отсюда! – Ольге наконец удалось оттащить тетю от двери и буквально отволочь ее к лестнице.
Лика брела, ничего не понимая, и только монотонно бормотала себе под нос:
– Как же это? Почему же это? За что?
Уже войдя в свою квартиру, она вдруг замерла посреди прихожей, как будто увидев привидение, и воскликнула:
– Это же я знаю, когда Галина такую пакость устроила! Она меня как раз две недели назад попросила на кладбище съездить, могилку мужа ее покойного проведать! Я, как дура последняя, могилку веточками хвойными украшала, а она, значит, тем временем нотариуса на дом вызвала и переписала завещание…
Ольга молчала, за время работы администратором она научилась скрывать свои эмоции. Бывает, разорется богатая клиентка, а в ответ и сказать ничего нельзя, приходится улыбаться да кивать головой, как китайский болванчик.
Ольга молчала, за время работы администратором она научилась скрывать свои эмоции. Бывает, разорется богатая клиентка, а в ответ и сказать ничего нельзя, приходится улыбаться да кивать головой, как китайский болванчик.
Обошла их Галина Тимофеевна, обманула, объегорила, объехала на кривой козе. Если честно, то Ольга и не очень удивилась, уж больно подлая баба была Галина, чтобы ей на том свете досталась пригорелая сковородка. Как она тетку изводила, как мучила, какими словами обзывала! И ведь знала же Ольга, что никому в этой жизни доверять нельзя, а вот поди ж ты, так сильна мечта была о своей собственной отдельной квартире, что дала она слабину…
Что ж, жизнь еще раз доказала свою правоту, еще раз расставила все по местам. Лику вот только жалко, выходит, зря она столько лет на ту скотину батрачила.
– Все, Лика, хватит, забудь! – сказала Ольга. – Не изводись! Еще, не дай бог, заболеешь…
– Как я могу забыть? – причитала та. – Это же надо, как она меня обманула… я ей, как прислуга какая, все делала… чего только не вытерпела… до чего же люди бывают подлые! Это просто уму непостижимо!..
– Говорила я тебе, брось ты это дело! – не утерпела Ольга. – Не ходила бы к ней! Пускай бы она подыхала в грязи, как свинья!
– Да разве ж так можно? – ужаснулась тетя. – Да я бы спать спокойно не смогла, совесть бы замучила…
– Совесть? – протянула Ольга. – А вот ее, Галину-то, совесть, видать, не мучила. Еще небось и радовалась она, когда такую гадость замышляла. И этих, – она топнула ногой, – совесть нисколько не мучила, когда они даже похоронить Галину не пожелали! Потому что у одних совесть есть, а у других – нет?! И ничего, живут себе припеваючи, еще даже лучше, без совести-то…
– Не знаю, как там насчет совести, а только Галине за ее подлость точно в аду гореть!.. – пробормотала Лика и утомленно присела на диван. – А за добрые дела рано или поздно воздастся!
– Долго ждать! – буркнула Ольга.
Она посидела с теткой еще немного и отправилась домой. Взяла сегодня выходной, так хоть домашними делами заняться, чтобы день не пропал.
Спускаясь по лестнице, она вынуждена была остановиться: из квартиры покойной Галины Тимофеевны выносили старую мебель, и смуглые грузчики перегородили всю лестничную площадку.
В дверях квартиры возвышалась новая хозяйка в том же розовом халате и командовала, как капитан тонущего корабля:
– Осторожно, вы, чурки нерусские! Как несете? Осторожнее, вам говорят! Не дрова грузите! Ты, длинный, справа заходи! Не урони шифоньер, я с тебя за него вычту!
– Хозяйка, зачем шуми? Не надо шуми! – подал голос бригадир грузчиков. – Не надо ругайся! Это же старье! Кому оно нужно? Ему самое место на помойка!
– Тебе самому на помойке место! – взъерепенилась хозяйка. – Хорошая мебелишка, крепкая, я ее на дачу отвезу, еще сто лет прослужит! Вон ту коробку вы правда по дороге на помойку закиньте… – И она показала на картонную коробку из-под телевизора, в которую покидала все вещи покойной, не представлявшие с ее точки зрения никакой материальной ценности.
Ольга прижалась к стене, пропуская грузчиков. Она хотела только одного – чтобы эта мерзкая особа не заметила ее. Ругаться совершенно не было сил.
Шифоньер проплыл мимо нее, чуть не задев блестящим полированным боком.
Дорога освободилась, и Ольга устремилась вниз, перескакивая через ступеньки. Она едва не налетела на приземистого грузчика, который тащил на плечах огромную картонную коробку с вещами, предназначенными на выброс.
– Ох, шайтан! – тот жизнерадостно ухмыльнулся, показав белоснежные зубы, посторонился. – Торопишься очень, да? Проходи, дамочка, проходи, красивая!..
«Только мне не хватало для полного счастья комплиментов от гастарбайтера!» – подумала Ольга, обходя его.
Коробка на плече грузчика качнулась, из нее выпал какой-то маленький предмет, похожий на кольцо, со звоном покатился по лестнице. Ольга не обратила на него внимания, прибавила шагу и через минуту была уже на первом этаже. Перед выходной дверью она замешкалась – в сумочке зазвонил мобильник.
Ольга полезла в сумку за телефоном и при этом выронила ключи. Чертыхаясь, наклонилась за ними, подобрала, сунула обратно в сумку, наконец достала телефон.
Звонок уже прекратился, и номер на дисплее высветился какой-то незнакомый.
Ольга выбросила это из головы и поехала домой.
Хотя, конечно, трудно было называть домом эту съемную квартиру, неуютную и холодную, пропитанную чужими запахами и чужими воспоминаниями.
Тем не менее это была хоть какая-то крыша над головой, единственное место, где она могла побыть одна. Только теперь она осознала окончательное крушение своей мечты. Все рухнуло, у нее по-прежнему ничего нет.
Ольга остановилась перед дверью, достала ключи.
За связку ключей что-то зацепилось…
Она удивленно уставилась на этот предмет.
Это было кольцо из какого-то странного, тускло поблескивавшего металла.
Как оно сюда попало?
Ольга открыла дверь, прошла на кухню, удивленно разглядывая кольцо.
Странный перстень, очень тонкой работы, представляющий собой свернувшегося кольцом гибкого маленького зверька – горностая? А может быть, ящерица? Маленькие глазки зверька казались живыми, они как будто смотрели прямо в душу Ольге…
Все же как это кольцо оказалось в ее сумке?
Видимо, оно зацепилось за ключи там, в темном теткином подъезде, когда она выронила их, доставая мобильник. А как оно оказалось на полу подъезда?
Тут Ольга вспомнила картонную коробку на плече грузчика, вспомнила, как оттуда что-то выпало.
Теперь она не сомневалось, что это было то самое кольцо.
Оно прокатилось по ступеням до самого низа лестницы, и там Ольга подобрала кольцо вместе с ключами.
Как будто оно, это кольцо, караулило ее там, словно хотело попасть в ее сумку!..
Бред какой! Лучше всего его выбросить, тем более что оно уже лежало среди вещей, предназначенных для помойки.
Снова зазвонил мобильник.
Ольга схватила его, поднесла к уху.
В трубке молчали.
– Кто это? – выкрикнула она раздраженно.
Из трубки по-прежнему не доносилось ни звука.
Она снова взглянула на дисплей. На нем был тот же самый незнакомый номер.
И тут с удивлением Ольга заметила, что кольцо со зверьком надето на ее безымянный палец.
Когда она это сделала? Она совершенно не помнила, когда надела его. Может быть, случайно сунула палец в кольцо, когда доставала мобильник?
Но она не могла отделаться от безумной мысли, что кольцо само наделось на ее палец, как само подкараулило ее в подъезде и забралось к ней в сумку…
Гибкий зверек на кольце ловко изогнулся, припал к ее пальцу, он казался довольным, и маленькие блестящие глазки смотрели прямо в глаза Ольге.
Наверное, это кольцо все же принадлежало Галине Тимофеевне. Ольге совершенно не хотелось вспоминать о ней после той ужасной сцены перед дверью квартиры.
Эта мерзкая, наглая баба в розовом халате!.. Как все-таки несправедливо устроена жизнь! Таким наглым и бессовестным всегда достается самое лучшее. Не зря говорят: нахальство – второе счастье. Правда, кое-кто считает, что за все злые дела человеку непременно воздастся, но когда и где? Вот если бы за такое воздавалось здесь и сейчас, в этой жизни!
Она вспомнила, как орала на них с Ликой наглая баба, как топорщились ее волосы, завитые мелкими бараньими колечками, вспомнила розовый халат и тапочки с собачьими мордами и передернулась от отвращения.
– Чтоб она сгорела! – в сердцах проговорила Ольга и вздрогнула от звука собственного голоса.
Что это, она уже разговаривает сама с собой… так недолго и свихнуться!
И вдруг ей показалось, что глаза зверька на ее пальце тускло блеснули и стены кухни плавно качнулись. Воздух зыбко задрожал, как это бывает в очень жаркий день, и поплыл радужными пятнами…
Ольга схватилась за стол, перевела дыхание.
Нет, хватит с нее на сегодня, слишком много событий…
Валентин Сорокин сидел за своим столом, как всегда, заваленным старинным оружием, шкатулками, чашами и прочими восточными редкостями, и внимательно разглядывал богато инкрустированные кинжальные ножны.
– Привет, Дима! – проговорил он, не поднимая головы. – Чем могу помочь?
– Очень даже можешь. – Старыгин подошел ближе к приятелю. – Расскажи мне про тот перстень, который ты мне дал прошлый раз. Ну, тот, в форме виноградной лозы или ветки растения. Какого он времени, из какой страны происходит… все, что можешь!
Сорокин отложил ножны, поднял глаза на коллегу. Рыжеватые волосы его были всклокочены.
– Ты знаешь, это очень странно!.. – проговорил он с какой-то неуверенностью в голосе. – После твоего ухода я стал искать тот перстень в описях отдела, среди единиц хранения, и ничего не нашел. Он у меня не числится…
– То есть как – не числится?
– Очень просто: не числится – и все. Такой перстень не упомянут ни среди единиц постоянного хранения, ни в актах новых поступлений. Не представляю, как такое может быть. Так что, когда ты его вернешь, мне придется заново его оформлять, как новое приобретение. Та еще головная боль…