Мисс Джейкоб вернулась и поставила на стол флакончик с лавандовой водой «Ярдли». Холмс открутил крышку и понюхал, затем поднес поближе к свету.
— Они слишком упростили мне задачу, — пробормотал он себе под нос, а затем обернулся к нашей клиентке. — Насколько я могу судить, мисс Джейкоб, вы часто пользовались лавандовой водой после вашего дня рождения.
Она немного смутилась.
— Случилась неприятность. Маленький китаец А Квонг прибирал комнату и случайно опрокинул флакон, стоявший на туалетном столике.
— Бедный бой! Вероятно, духи пролились в ящики стола и пропитали все содержимое, — сочувственно произнес Холмс. — Случилось это, надо полагать, в первую неделю октября. А вы были дома в этот момент, мисс Джейкоб?
— Нет, — растерянно ответила она. — Я ушла в город по поручению миссис Кэрью, а когда вернулась, она мне рассказала.
— И злополучного А Квонга за его неуклюжесть уволили еще до вашего возвращения, поскольку он провинился не в первый раз.
— Да. А откуда вы знаете, что этого растяпу прогнали в начале октября? — простодушно удивилась девушка. — Кто мог вам рассказать?
Холмс рассмеялся, на этот раз успокаивающе:
— Вы слишком высокого мнения обо мне, мисс Джейкоб. Я не могу знать таких подробностей. Это просто предположения. Порой я оказываюсь неправ. В общем, надеюсь, что вы сохраните пустой флакончик из-под лавандовой воды на память об этом запутанном деле.
Он встал и вышел из комнаты. Через открытую дверь я услышал, как он приказал — в его голосе звучал металл, а не просительные интонации — немедленно освободить нашу невиновную клиентку.
VIII— Вы все знали с самого начала, Холмс! — воскликнул я, как только за нами закрылись двери тюрьмы. — И вероятно, взялись за это дело только для того, чтобы немного отдохнуть от Бейкер-стрит!
— Не совсем так, — вздохнул Холмс. — Я окончательно разобрался в этой истории лишь на следующий день после визита доктора Джейкоба. Дату рождения Мэри Джейкоб я, разумеется, выяснил в архивах Сомерсет-хауса. После этого я зашел к моему брату Майкрофту в клуб «Диоген». Замечательное место для recherche [49], Ватсон! Думаю, вы удивитесь, узнав, что читальный зал клуба выписывает «Японскую газету». Ее доставляют с большим опозданием, но я все же отыскал подробный отчет о расследовании смерти Уолтера Кэрью. Мне нужно было убедиться, что информация доктора Джейкоба правдива, — в итоге так и вышло. Миссис Кэрью подтвердила, что всегда покупала фаулеров раствор в европейской аптеке Шеделя в Блаффе. Мэри Джейкоб, как мы с вами убедились, испытывала слабость к сентиментальной литературе. Неудивительно, что она отправилась в аптеку Маруя, где также была расположена книжная лавка. Если бы миссис Кэрью знала, что в фаулеров раствор, приготовленный в японских аптеках, не добавляют экстракт лаванды, мне вообще не пришлось бы покидать Бейкер-стрит.
Доктор Джейкоб, скорее всего, разорился бы, если бы уплатил истинную стоимость наших услуг. Но Холмс предпочел расценить нашу экспедицию в Японию как увеселительную поездку. Он наотрез отказался брать деньги с нашего клиента. Однако последняя встреча с Мэри Джейкоб получилась такой же неловкой, как и все предыдущие.
— Вам следует уяснить, мисс Джейкоб, — бесстрастно напомнил ей Холмс, — что присвоить чужое письмо или подделать чью-либо подпись позволительно невинному ребенку, но подобный поступок взрослого человека считается преступлением. Надеюсь, урок пойдет вам на пользу.
В газетах сообщалось о том, чем закончилась эта история. Следствие по делу Мэри Джейкоб приостановили, а слушания в консульском суде ее величества были отменены. Позже в том же суде миссис Эдит Кэрью признали виновной в убийстве супруга. Был хмурый зимний день, с Тихого океана надвигался ливень. Судья Моуэт, сидевший рядом с присяжными, надел черную судейскую шапочку [50]и огласил приговор по этому делу, настолько необычному, что Холмс не пожелал уезжать из Йокогамы, не узнав его итогов.
— Эдит Мэри Кэрью надлежит немедленно взять под стражу в зале суда и заключить в тюрьму британской военно-морской базы в Йокогаме. В назначенный особой комиссией день она будет подвергнута смертной казни через повешение.
Консул отправил приговор на утверждение британскому посольству в Токио. Однако посол напомнил, что японский император объявил накануне о смягчении наказаний всем осужденным в этот день. Смертный приговор миссис Кэрью заменили пожизненными каторжными работами. Ее перевезли на родину в тюрьму Эйлсбери, откуда спустя четырнадцать лет выпустили на свободу.
В день нашего отплытия солнце светило уже по-весеннему. Холмс любовался искрящейся в золотых лучах гладью Токийского залива.
— Вот видите, Ватсон, я говорил правду. Настоящая загадка в конце концов заключалась не в «призраке профессора Пеппера», не в прочности и эластичности материалов, изучаемых профессором Ванеком из Будапешта и другими физиками. Гораздо интереснее то, что творится в голове человека, способного день за днем потчевать больного с ложечки ядом — с добросердечной улыбкой и без малейшего раскаяния в том, что он обрекает другого на смерть, и не мгновенную, мой дорогой друг, а медленную и мучительную. Считаю, что новая наука психопатология еще недостаточно продвинулась в изучении этой особенности человеческого разума. Полагаю, наш с вами опыт в подобных делах необходимо зафиксировать. Может быть, мне стоит на обратном пути написать короткую монографию по этой теме, которая заслуживает пристального внимания.
Примечания автора
Рассказы, вошедшие в этот сборник, основаны на реальных исторических событиях, в которых можно увидеть намек на вмешательство великого детектива. За исключением Шерлока Холмса и доктора Ватсона, почти все остальные герои играли в действительности те же роли, что им приписаны здесь. Лишь в ряде случаев добавлены персонажи второго плана, чтобы обеспечить целостность и последовательность сюжета.
В рассказе «Дух в машине» события переданы почти без изменений, кроме появления самого Шерлока Холмса в роли эксперта, спасшего доктора Сметхёрста от виселицы. Судебные следователи действительно совершили тогда ошибку, едва не стоившую жизни подозреваемому.
В рассказе «Регалии ордена Святого Патрика» версия ограбления основана на изучении характеров и биографий двух известных мошенников эдвардианского периода: Фрэнка Шеклтона и Ричарда Горджеса. Горджес отсидел свой срок за убийство полицейского и умер в нищете в 1950-х годах. Сэр Артур Викарс и Пирс Махони скончались именно так, как описано в рассказе. Сокровища ордена так никогда и не были найдены.
Рассказ «Невидимая рука» основан на событиях истории Третьей республики в период между 1894 и 1909 годом. Основная сюжетная линия позаимствована из воспоминаний Маргерит Стенель «My Memoirs» (Eveleigh Nash, 1912). О смерти президента Фора в постели мадам Стенель президент Казимир-Перье сообщил в письме французскому послу в Санкт-Петербурге Жоржу Морису Палеологу, который опубликовал его в книге «Journal de l’affaire Dreyfus» (Librairie Plon, 1955). Гюстав Амар и Альфонс Бертильон были заметными фигурами в своих подразделениях службы Сюрте. О преступной деятельности графа де Балинкура и его сообщников рассказывается в воспоминаниях Маргерит Стенель. Существует эпическое полотно «Президент Фор на смертном одре», на котором великий государственный деятель изображен умирающим в окружении родных, министров и священника. Мадам Стенель пережила и этот скандал, и обвинение в двойном убийстве. Она получила титул шестой баронессы Абингер и умерла в 1954 году в Англии, в приморском городке.
Слухи о морганатическом браке будущего короля Георга V с дочерью адмирала Калм-Сеймура, заключенном на острове Мальта в 1890 году, появлялись в прессе неоднократно, пока в 1911 году Эдварда Майлиуса не привлекли к суду за клевету. Документы, упомянутые в рассказе «Королевская кровь», хранятся в Государственном архиве Великобритании под индексом PRO KB28/704/1. Во фрагменте дневника принца Георга за 1888 год, процитированном в книгах «King George V» Кеннета Роуза (Weidenfeld & Nicolson, 1983) и «Harold Nicolson: A Biography 1930–1968» Джеймса Лис-Милна (Chatto & Windus, 1981), упоминается некая женщина, с которой принц спал в Портсмуте, и еще одна девушка — из Сент-Джонс-Вуд, — которую он делил со старшим братом, герцогом Кларенсом. «Она такая краля [51], — добавил он». О смерти шантажиста Чарльза Огастеса Хауэлла, послужившего прообразом Чарльза Огастеса Милвертона из рассказов Конан Дойла, сообщали Оскар Уайльд и Томас Джеймс Уайз в «Библиографии Алджернона Чарльза Суинбёрна» (1919–1920). Однако в официальном свидетельстве причиной смерти названа пневмония.
Оправдание Роберта Вуда и «убийцы на зеленом велосипеде» стали одними из самых громких адвокатских триумфов сэра Эдварда Маршалла Холла. В рассказах «Убийство в Кэмден-тауне» и «Пропавший стрелок» Холмс выведен партнером знаменитого адвоката. Оба дела завершились полным успехом. Убийцу из Кэмден-тауна так и не нашли. Однако маниакальное стремление Уолтера Сикерта вновь и вновь рисовать жертву убийства наводит на подозрение о его причастности к этому преступлению. Сикерт — друг Роберта Вуда, молодого художника, обвиненного в убийстве, — помог собрать деньги для его защиты. Стивен Найт в книге «Jack the Ripper: The Final Solution» (Harrap, 1976) не только придерживается мнения о том, что именно Сикерт был убийцей из Кэмден-тауна, но и связывает его имя с широко известными преступлениями в Уайтчепеле в 1888 году.
Оправдание Роберта Вуда и «убийцы на зеленом велосипеде» стали одними из самых громких адвокатских триумфов сэра Эдварда Маршалла Холла. В рассказах «Убийство в Кэмден-тауне» и «Пропавший стрелок» Холмс выведен партнером знаменитого адвоката. Оба дела завершились полным успехом. Убийцу из Кэмден-тауна так и не нашли. Однако маниакальное стремление Уолтера Сикерта вновь и вновь рисовать жертву убийства наводит на подозрение о его причастности к этому преступлению. Сикерт — друг Роберта Вуда, молодого художника, обвиненного в убийстве, — помог собрать деньги для его защиты. Стивен Найт в книге «Jack the Ripper: The Final Solution» (Harrap, 1976) не только придерживается мнения о том, что именно Сикерт был убийцей из Кэмден-тауна, но и связывает его имя с широко известными преступлениями в Уайтчепеле в 1888 году.
Убийца Беллы Райт также не предстал перед судом. Но отношение Эдварда Маршалла Холла к Рональду Лайту до и после процесса позволяет предположить, что он считал молодого человека виновным в убийстве — по всей видимости, непредумышленном. Он даже ни разу не побеседовал со своим подзащитным, за исключением нескольких фраз, произнесенных уже в зале заседания. В журнале «Стрэнд мэгэзин» была публикация, описывающая, как единственная выпущенная охотником пуля, предназначенная сидящей на воротах вороне, пробила птицу навылет и попала в Беллу Райт. Автор не объяснял, почему охотник стрелял патронами четыреста пятьдесят пятого калибра и какое оружие он мог при этом использовать.
О расследовании, послужившем основой для рассказа «Йокогамский клуб», в Англии почти не упоминалось, но о нем подробно рассказывала «Японская газета» в 1896–1897 годах. Эдит Кэрью потребовала привлечь к британскому консульскому суду служанку Мэри Эстер Джейкоб по обвинению в убийстве ее работодателя Уолтера Кэрью. Улики против нее в точности совпадают с теми, что описаны в рассказе. Дело внезапно прекратили, после того как были обнаружены свидетельства виновности самой миссис Кэрью. Тот же самый консульский суд приговорил ее к повешению, но исполнение этого решения было отложено из-за вмешательства английского посла в Токио. Смертную казнь заменили пожизненным заключением, которое Эдит Кэрью отбывала в Англии, в тюрьме Эйлсбери, откуда была выпущена на свободу в 1911 году. О фокусе с призраком подробно изложено в шестой главе книги Жана Эжена Робер-Удена «Secrets of Stage Conjuring» (1881). Упомянутые в рассказе фокусники пользовались широкой известностью в Викторианскую эпоху.
Книга также проливает свет на дальнейшую судьбу Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Долгое время считалось, что Холмс в 1903 году удалился на покой и занялся пчеловодством на холмах Южного Суссекса, неподалеку от Кукмер-Хейвен, пригласив в экономки миссис Хадсон. Неудивительно, что в скором времени он заскучал без старых друзей и стимулирующих мозг детективных расследований. Государственная необходимость также заставляла его часто появляться в Лондоне. Как следует из некоторых опубликованных в книге рассказов, Холмс снова поселился в освободившейся квартире на Бейкер-стрит и чередовал напряженную работу частного детектива в Лондоне со спокойной жизнью пчеловода в Суссексе до окончания Первой мировой войны.
Первые два брака доктора Ватсона заставили его уехать с Бейкер-стрит. В 1902 году он женился в третий раз. Теперь он неделями гостил у Шерлока Холмса, когда третья миссис Ватсон «по семейным делам» отлучалась из Лондона, а также в тех случаях, когда старые друзья занимались расследованиями государственной важности, такими как исчезновение регалий ордена Святого Патрика.
Шерлок Холмс и голос из склепа
Два «фиаско» Шерлока Холмса Отрывок из биографических заметок доктора Джона Г. Ватсона
Общеизвестно, что Шерлок Холмс всей своей артистической душой презирал условности и никогда не стремился стать примером для подражания. Должно быть, именно эта его черта заставила меня воссоздать на письме те эпизоды, что предлагаются сейчас читательскому вниманию. Казалось бы, они совсем не вписывались в мой замысел. Но едва я подумал об этом, в моей голове тут же зазвучал знакомый голос: «Ватсон! Если в вас есть хоть капля порядочности, вы занесете в свои анналы эту мою оплошность наравне с моими успехами».
Я никогда не верил в призраки! И все же задался вопросом, где и когда слышал эти слова прежде. Через мгновение я нашел ответ. Прошло больше тридцати лет с того дня, как Холмс произнес эту фразу, глядя на играющие солнечными бликами окна Риджент-стрит и качая головой. Нас только что оставили в дураках. Человек, за которым мы следили, уезжал в кебе, и не было никакой возможности пуститься за ним в погоню. Мы впервые столкнулись тогда с мрачной семейной легендой, получившей известность благодаря повести «Собака Баскервилей».
Через несколько недель, как известно, нам довелось встретить среди утопающих в густом тумане скал Дартмура огромного зверя, чья пасть светилась в темноте. Затем мы преследовали Джона Стэплтона от Меррипит-хауса до Гримпенской трясины, где он погиб медленной и ужасной смертью. И все-таки много лет спустя, уже понимая, что жизнь его подходит к концу, Холмс вспомнил именно тот солнечный день на Риджент-стрит.
«Ватсон! Если в вас есть хоть капля порядочности, вы занесете в свои анналы эту мою оплошность наравне с моими успехами».
Мой друг сидел на ступеньках деревянной лестницы, что вела на чердак нашего дома на Бейкер-стрит. Когда я подошел, он протянул мне свернутые в трубочку документы и блокнот, на обложке которого, испачканной чернильными и водяными пятнами, было написано: «Анализ скополамина как смертельного яда».
Холмс уже давно ушел на покой и успел пресытиться неторопливой жизнью суссекского пчеловода. Еще недавно мечтавший о деревенском уединении, он с радостью вернулся в старую квартиру на Бейкер-стрит. Беспокойная жизнь частного детектива оказывала на него такое же возбуждающее действие, как и доза кокаина, но при этом меньше вредила здоровью. В периоды бездействия Холмс испытывал потребность в наркотике, но не было случая, чтобы он вспоминал про это зелье, когда занимался очередным расследованием.
На чердаке хранились бумаги, связанные с прежними делами детектива. Многие из них я не успел описать в своих рассказах. Мой друг чуть ли не каждый день поднимался туда после обеда и оставался там до сумерек. Жестяную коробку, которая прежде лежала среди разнообразных безделушек в его спальне, по настоянию медсестры, миссис Клэтуорти, тоже отнесли на чердак. Эта добрая женщина неоднократно заявляла, что снимает с себя всю ответственность, если пациент не наведет порядок в своей комнате.
Холмс же использовал любую возможность, чтобы снова взглянуть на свои сокровища. Он любил перебирать кипы документов, разложенных по папкам с красными завязками. Некоторые относились к тому времени, когда я еще не был с ним знаком. Другие содержали сведения, к публикации которых, как говаривал мой друг, «мир еще не готов». Две-три такие пачки посвящались его «фиаско».
В тот день Холмс, по обыкновению, уединился на чердаке, чтобы еще раз окунуться в прошлое. Был октябрь, к пяти вечера за окном стало смеркаться, я решил, что моему другу в потемках будет неудобно идти по лестнице, и отправился за ним. Он расположился прямо на ступеньках, вероятно не найдя в себе сил добраться до стола, и склонил голову над листом, исписанным его собственным четким готическим почерком. Рядом лежала папка, озаглавленная «Дело обнаженных велосипедисток». Холмс молча передал мне бумаги, чтобы я уложил их обратно в коробку. Тем временем мой друг медленно, однако без посторонней помощи спустился в гостиную.
Я убрал документ в папку вместе с другими, в беспорядке разбросанными по ступенькам. То и дело мне на глаза попадался знакомый каллиграфический почерк мистера Боукера, секретаря сэра Эдварда Маршалла Холла. Этот блестящий адвокат сотворил почти столько же чудес в зале суда, сколько великий детектив Шерлок Холмс совершил за его пределами. Нередко эти два выдающихся человека работали в одной упряжке. Шуршали бумажные листы, поднятые мной с пола, перед моим взором мелькали знакомые имена: сначала доктора Криппена и Этель Ли Нив, затем Оскара Фингала О’Флаэрти Уиллса Уайльда и эсквайра Джона Шолто Дугласа, маркиза Куинсберри, и, наконец, Оскара Слейтера. На обороте одного из документов рукой Холмса было написано: «Убийство на ярмутском пляже».
Некоторые из этих фамилий воскресили в моей памяти самые трудные расследования Холмса. Однако никто другой на его месте не стал бы расценивать их как неудачи. Так, летом 1910 года к нам по рекомендации Эдварда Маршалла Холла обратился за помощью поверенный доктора Криппена, обвиняемого в убийстве.