— Спасибо, мамуля! Полностью тебе доверяю. Передай этот список в Совет. Пусть готовят контейнер. Но с холодильником! Тут жарковато. Подготовят — заберу.
— Я боялась, тебя придётся долго уговаривать… Но раз так — привет от Миши!
Мама отключилась. Как она учуяла момент? Ведь не знала ничего о нас с Розитой. Всё у нас было тайком. Материнская интуиция?..
А ведь стало чуть полегче!
Значит, списочек составили? Кому, кроме Женьки, это может прийти в голову? И ему-то — зачем? Что можно оттуда извлечь? Персидские ковры под моей раскладушкой? Или биотуалет из золота?
Вызову-ка Марата! Сто лет с ним не разговаривал…
Маратова номера в моём тедре нет. Одной кнопкой не вызовешь. Набирать приходится тремя ударами.
— Амиров слушает! — раздаётся в динамике.
— Маратик, это Сандро. Добрый вечер!
— О-о! Наконец-то! Ты, видно, настолько поглощён людоедами, что на старых друзей тебя не хватает.
— Отбиваюсь, Маратик. У тебя-то хоть спокойно?
— Пока — да. Просвещаю.
— Нескромный вопрос: женился?
— Нескромный ответ: всё по потребностям. Нет проблем!
— А психологические?
— Они могут возникнуть, если я заберу Даю в Город. Там — да! А тут она дома. И Город нам пока не светит. Розита нашла для меня точный термин: «невыездной». — Марат вздохнул. — Если отсюда уеду, то только навсегда. И опять стану «невыездным». Но уже в Городе… Они же начнут за мной охотиться. Как за предателем… Так что твоей свободе завидую белой завистью. Ты, говорят, на Материке частый гость.
— Не такой уж частый.
— Это мелочь. Всё лучше, чем моё глухое заточение. Дальше посёлка гезов мне ходить не рекомендуется.
— Твоя жена из какого посёлка?
— Как раз из гезов. Они как-то мягче, добрее, беззащитнее. Да и миловиднее, скажем прямо! Жена всё-таки должна соответствовать каким-то эстетическим критериям. А что, у тебя назревает эта проблема?
— Может, и назреет. Но мне хотелось проконсультироваться у тебя не по этому поводу.
— А по какому?
— Представь себе: о кошках и собаках.
— Ну-у! Уж лучше давай о женщинах. Это как-то ближе…
— О женщинах сколько ни говори, никогда не наговоримся. А с кошками и собаками что-то можно решить.
— Кого тебе не хватает, Жучки или Мурки?
— Лично мне — Мурки. Под капроном в палатке бегают мыши. Сидел в хижине у вождя, там под плетёным полом тоже мыши. Одна скреблась в шкуру, на которой я сидел. Могла цапнуть за ракетоноситель.
— О-о? — протянул Марат. — Эту деталь стоит беречь! А собаки кому нужны?
— Аборигенам. Чтоб бывшие людоеды не могли напасть неожиданно. Вся их сила — только в неожиданности нападений. Особенно беспокоит меня селение ту-пу. Тут я сам, и меня предупредят спутники. А там — ни спутников, ни меня. Собак надо прежде всего туда.
— У тебя есть там хорошие знакомые? Завязанные на тебя чем-то личным…
— Только что появились.
— Что-нибудь доброе ты для них успел сделать?
— Кажется…
— Вот — попроси их об одолжении. Недолго подержать щенка. Тебе сейчас почему-то он мешает… Они же за десяток дней так привяжутся к этому щенку, что уже не отдадут его. Щенки умилительны! А потом можно подарить второго — соседям. Третьего — родственникам. Но не бери в своё селение.
— Почему?
— Нормально спать не дадут. Я двух щенков подарил родителям жены, так когда у них ночую, не высыпаюсь. Брешут, проклятые! Воспитания-то там — никакого!
— Спасибо, что предупредил. Спать я люблю.
— И ещё одно, Сандрик… Если в каком селении заведёшь собак, кошек туда уже не тащи. Растерзают! А если сначала заведёшь кошек, то щенки потом примут их как неизбежность обстановки. И будут жить мирно. Так что, подарив своим ту-пу щенков, ты надолго избавишь их от кошек.
— Спасибо! Теперь полная ясность… Да, Маратик, а щенков и котят включают в твой список довольствия, или это идёт мимо него?
— Какой ещё список довольствия? — Марат хмыкнул. — Ты шутишь?
— Ничуть! Ну, общий список того, что ты получаешь…
— Впервые слышу о таком списке. А что, он существует?
— На меня заведён. Я думал на тебя тоже. Нас всего двое…
— Странно… Никто мне этого не говорил. Даже Фёдор Красный, когда был здесь… Никто ни в чём не ограничивал. А тебя?
— Ограничений тоже пока не было. Но, если есть список, они могут возникнуть. Слишком много одного, другого…
— А сам ты не замечаешь, чего у тебя слишком?
— Думаю… Может, геологических молотков, каёлок… Зато я ни одного топора не взял. А ты, помню, с них начал.
— Точно! Но в моих племенах и жилищных проблем нет! Ра и гезы строят столько, сколько им надо. С топорами это быстро! Может, ты зря избегаешь топоров?
— Подумаю. Свои племена я пока знаю хуже, чем ты — свои.
— Изучай! Если что — звони. Обнимаю!
…Так… Списочек, значит, сугубо индивидуальная форма работы… Новая форма нового председателя… Что ж! Стихийно, кажется, я сегодня начал то, что надо продолжать вполне осмысленно. Поменьше информации! Пока Женька — председатель… Чем меньше будет знать, тем меньше сможет навредить. Чем меньше у него информации, тем меньше у меня запретов. Органов безопасности тут пока нет, следить за мной некому… Потом как-нибудь отчитаюсь… При следующем председателе!
Интересно, чего будет стоить его власть, если полностью лишить его информации? Чего вообще стоит власть, лишённая информации о событиях на подведомственной территории? Ведь решения её автоматически становятся бредом, очевидным для всех.
А что такое власть, принимающая явно бредовые решения? Власть ли это?
И ведь всего-то и надо — не давать информацию! Чисто теоретически вопрос…
46. Баллада, которую сочинила Лу-у
Думалось, и не уснуть мне в эту ночь. Уж очень густой вечер обрушился после спокойного «хозяйственного» дня. И особенно этот распухший труп с моим ножичкам… Да и после него… Пока мозг всё переварит, рассортирует, уложит…
С тем и лёг. И провалился в черноту.
И опять снилась нежная моя Бирута: качалась и тихо пела возле меня. Будто к себе звала — печально и безответно. В третий раз! Во сне само сосчиталось. Нет, не может быть такого, чтоб один сон — в третий раз!
Прерывать сон ещё в «Малахите» научился. Но, увы, так и не овладел умением Давида Ливингстона, знаменитого путешественника по Африке — засыпать прочти моментально, где угодно и когда угодно. Тот дар мне не даден. Но моё — всегда при мне. И я открыл глаза.
Опять Лу-у сидит возле моей раскладушки, качается и поёт — на фоне открытого входа в палатку. Какая ни тьма — всё-таки вход светлее… И на голове девушки заметна дуга.
Снова, что ли, сон во сне? Мыслеприёмники до сих пор ещё не снились…
Я выключил суперЭМЗ, достал свой мыслеприёмник из-под подушки, натянул на голову и, не вставая, тихо спросил:
— Лу-у, о чём поёшь ты?
— О том, что с детства я мечтала о старшем брате, — ответила она. — Чтоб он защитил меня от хуров. Смерть им! Но старшего брата не было…
— А ещё о чём?
— С детства я мечтала о друге. Чтоб он защитил меня от хуров. Смерть им! Но такого друга не было…
— А ещё о чём?
— С детства я мечтала о женихе, сильном и смелом. Чтоб он защитил меня от хуров. Смерть им! И он пришёл, прогнал хуров и трижды согласился стать моим мужем. Но не допускает меня к своему телу… За что мне такая жизнь? Зачем мне такая жизнь?.. Вот что пою я. Если уж ты спросил…
«Это стихи! — подумал я. — Но она ведь и понятия такого не знает. Скажи ей, она спросит: «А что такое стихи?»
— Лу-у, кто же твой избранник?
— Ты.
— Когда же я трижды согласился?
— Когда мы купались в Аке. Первый раз. Помнишь, я потёрлась носом о твоё плечо, а ты погладил мои волосы?
— Помню.
— Я этим сказала, что выберу тебя перед купами. А ты согласился, чтобы я тебя выбрала.
— А второй раз?
— Помнишь, ты вернулся от сынов неба и спешил в свою хижину?.. Я встретила тебя и потёрлась носом о плечо. Многие видели. Тор стоял рядом. А ты опять погладил мои волосы. Помнишь?
— Помню. Но я не знал, что это значит.
— Ты хочешь отказаться?
— Нет! Как можно отказаться от такой девушки, как ты? Хочу понять. Я ведь пока не знаю обычаи купов.
— После этого я пошла в твою хижину на ночь. И на другую ночь. Я уже не могла не пойти. Надо мной смеялись бы… Что за жена, если она ночью не в хижине мужа?.. Может, у неё не всё как у людей?.. Но ты не допустил меня к своему телу. Тогда я попросила Тора взять меня к колдуну.
— К айкупам?
— Да. У нас же нет своего колдуна.
— И что сказал колдун айкупов?
— Сказал, что у разных племён разные обычаи. То же, что ты сейчас сказал. Этого я не знала. Колдун сказал, что за могилой Нур-Нура есть племя килов. Девушка там тоже сама выбирает мужа. Она щёлкает жениха по носу. Если он за это шлёпнет её, значит, согласен. Отвернётся — ей надо искать другого. Колдун сам женился в этом племени. Его жена — из килов. «Может, у сынов неба — такой же обычай?» Это сказал колдун. «Попробуй!» — посоветовал он. Я вернулась и попробовала. Ты шлёпнул. А теперь опять не допускаешь меня к своему телу. За что мне такая жизнь? Зачем мне такая жизнь?
— К айкупам?
— Да. У нас же нет своего колдуна.
— И что сказал колдун айкупов?
— Сказал, что у разных племён разные обычаи. То же, что ты сейчас сказал. Этого я не знала. Колдун сказал, что за могилой Нур-Нура есть племя килов. Девушка там тоже сама выбирает мужа. Она щёлкает жениха по носу. Если он за это шлёпнет её, значит, согласен. Отвернётся — ей надо искать другого. Колдун сам женился в этом племени. Его жена — из килов. «Может, у сынов неба — такой же обычай?» Это сказал колдун. «Попробуй!» — посоветовал он. Я вернулась и попробовала. Ты шлёпнул. А теперь опять не допускаешь меня к своему телу. За что мне такая жизнь? Зачем мне такая жизнь?
«Стихи! — опять подумал я. — Она тут целую балладу сочинила».
— Лу-у, — тихо произнёс я, — разве купы не говорят со своими избранниками о любви?
— А что такое любовь? — спросила Лу-у.
Больше выдержать я не мог. В конце концов, оба мы совершенно свободные люди, как сказала бы сейчас Розита. Сколько же можно мучить девчонку? Зачем? Ради чего? Ради кого?
Я поднялся, нащупал снаружи, над входом в палатку, свёрнутый валик клейкой плёнки, перенёс на внутреннюю сторону и размотал до самого низа. Так сказать, вход в спальню запечатан. Просим не беспокоить!..
47. «Труп врага — хороший труп»
Утром готовил описание хижины — раз уж обещал… Писал разборчиво, чтоб передать по факсу вместе с чертежом. Рулетки, конечно, не нашлось, и окружность измерял шагами вокруг хижины Тора. Глядели на меня при этом как на помешанного. Никому ведь ничего не объяснишь…
Когда всё было готово, собрался топать через лесок к вертолёту. Факс там… Лу-у увязалась со мной. В этот день она от меня не отходила. И в машину поднялась вслед за мной. В салоне огляделась с любопытством, посидела на полу, потом на всех откидных поочерёдно и выбрала опять пол. Тут ей удобнее. В кресло пилота не садилась. Только погладила его и понюхала.
— Тобой пахнет, — объявила она. — Твой запах лучше всех запахов.
— Теперь сиди молча, — попросил я. — Надо поговорить с сынами неба.
Аня Бахрам приняла по факсу описание хижины и чертёж, обещала быстро переправить Веберу, а потом вдруг предложила:
— Включи экран! Давай покалякаем по-русски. А то кругом сплошная «глоба». Даже на собственной кухне… Раньше мы хоть с Ольгой по-русски шушукались. А когда её убили, совсем худо стало.
— С Бирутой вы тоже шушукались! — Я включил экран и улыбнулся «беленькой» свеженькой голубоглазой гладко причёсанной «вологодской» Ане. — Не раз я видел…
— Но не по-русски! — возразила она. — Бирута твоя, конечно, понимала по-нашему всё! Но спросишь её что-нибудь по-русски, она коротко ответит и тут же перейдёт на «глобу». Она как бы снисходила до русского языка.
— Со мной она всегда говорила только по-русски, — признался я. — Латышского не знаю… Кроме отдельных слов да названий магазинов…
— Она же любила тебя! — Аня как-то растерянно, беспомощно улыбнулась, словно извиняя крайнюю мою бестолковость. — И, наверно, сильнее, чем ты её. Со стороны это замечалось… С тобою русский был для неё языком любви. Как ты этого не понимаешь?.. А ты вот латышского, видишь, так и не освоил…
— Ты, конечно, права, Анюта, — поспешно согласился я. — Интересно, кто у вас раньше освоит язык любви: ты — арабский или Али — русский?
— Ну, ты даёшь! — Аня расхохоталась. — Тебе палец в рот не клади!.. Но нашу семейную тайну я тебе не открою!.. Скажи, для Совета у тебя какая-нибудь информация не завалялась?
— Только что передал! Вебер же — член Совета.
— А кроме?
— Вчера всё доложил Розите. Ночь прошла спокойно… — Тут я слегка запнулся. Но не докладывать же о том, что было ночью! — Неужто Женька скучает без моей информации? Других забот у него нет?
— Да плевать тебе на Женьку! — Аня махнула рукой. — Ну, все знают, что вы друг друга не терпите… Подежурит и уйдёт. Не бери к сердцу! Плевать! — Аня опять махнула рукой. — Я — о деле. Утром слышала, тебе снаряжают медицинский контейнер. Может, туда ещё чего сунуть?
— Рулетку! — обрадовано заорал я. — Рулетки нет! Размеры хижины я шагами мерил.
Аня буквально легла на стол, за которым сидела.
— У тебя же там всё в метрах! — сказала она, отсмеявшись.
— Так я ведь технарь! Не смогу перевести шаги в метры? Микроны всё-таки тут не ловят…
— Да! — Аня хлопнула себя по лбу. — Тебе же предстоит ловить комаров! Совсем забыла… Натан Ренцел интересуется: заполнились ли ловушки? Когда позовёшь его в гости за комарами?
— Ловушки пока в нераспакованном контейнере. Некуда его выгружать. Вот поставлю палатку, перетащу всё туда, доберусь до ловушек. Тогда и приму Натана.
— Он собирается вместе с лаборанткой.
— С кем угодно! Пусть только прихватят с собой раскладушки с матрасиками. У меня всего одна. Оставят тут — и для вас с Али пригодится. Он мечтал ко мне на пленэр…
— Да плевать на раскладушки! — Аня снова махнула рукой. Очень энергично у неё это получалось. — Плевать! Мы можем переночевать и в вертолёте. Лишь бы действительно смотаться к тебе на спокойный пленэр! У нас ведь тут весь пленэр только на крыше Города… В иных местах сразу полетят стрелы…
Ещё в «Малахите» Аня писала пронзительные акварельные пейзажи — миниатюрные, яркие, сочные, словно умытые родниковой водичкой. Я там как-то ляпнул: «Удивительно тонко ты чувствуешь Урал!» Она рассмеялась: «Какой Урал? Ты чо? Я свой вологодский посёлок написала… По памяти…»
Потом, когда мы с Аней простились, и погас экран, Лу-у поднялась с пола и спросила:
— Что такое «плевать»?
И махнула при этом рукой. Точно как Аня.
Я стал объяснять ей терпеливо, обтекаемо, хотя и сам догадывался, что неконкретные термины ей непонятны: не придавать значения, не обращать внимания, перешагивать через мелочи, неважно, несущественно… Всё это было не то. Лу-у слушала и не понимала. А буквальное значение слова объяснять ей я не хотел. Вдруг начнёт плеваться? Потом ведь не отучишь!
Из вертолёта я унёс геологическую палатку и в тот же день её поставил. Как раз над своим верстаком. Наблюдали за этим делом только ребятишки. А у взрослых купов шла какая-то непонятная суета за моей спиной. Меня не тревожили, и я решил, что вникать не стоит. Но потихоньку посматривал… Женщины убегали к реке, прибегали обратно — кто с рыбой, кто с водой в ведёрках, уводили туда мужчин… Тор зачем-то ходил на реку с пустыми руками. И безо всякой ноши вернулся — нахмуренный, мрачный. Посидел у костра и исчез в своей хижине. После этого Лу-у перестала мне помогать и молча рванула реке. А попозже, когда мы вместе пошли купаться, она объявила:
— Плавать будем там, где в первый раз!
— Почему? — удивился я. — На вчерашнем месте лучше.
— Туда опять приплыли хуры, — сказала Лу-у. — Двое мёртвых… Может, ещё приплывут. У обоих пробито темя. Копьём сверху не пробьёшь. Если палицей — тоже не так… Но знаю, чем их убили.
«Каёлками, — подумал я. — Или геологическими молотками. Как раз придётся по темени…»
Однако ей этого объяснить не стал. Повторил только, что это ту-пу сопротивляются, защищают своих женщин.
— Молодцы! — одобрила Лу-у. — Тор был на реке, смотрел… Тор сказал: труп врага — хороший труп. Не всё ли равно, чем их убили? Лишь бы не приходили больше сюда!
Трупы, приплывшие по реке, легли, разумеется, на мою совесть. Как и те, что были зарыты после боя в неведомом мне лесу… Но, если не нашлось бы у «пещерных крыс» четырёх каёлок, четырёх молотков и двух сапёрных лопаток, по Аке плыли бы сейчас другие трупы и в куда большем количестве. Плыли бы трупы не разбойников, а невинных жертв. И десятки молодых женщин навсегда сгинули бы в урановых пещерах. Подумать жутко, что их там ждало!
И так зло — и эдак! Середины не отыщешь! Из двух зол выбирают меньшее. А оно всегда на той стороне, где присутствует справедливость, где защищаются, а не нападают.
И особенно на той, где защищают женщин.
Пожалуй, это единственное, что скажет когда-нибудь здешняя история в моё оправдание. И других оправданий мне нет.
Совершенно того не желая, полез я, по сути дела, в политику. А тут уж всегда так — чистеньким не выскребешься….
48. «Будем бить хуров вместе…»
На следующий день удалось поставить вторую палатку и полностью разгрузить один из трёх контейнеров, стоявших в вертолёте. Внимательно оглядев пустой пластмассовый ящик, весом в шесть-семь килограммов, я понял, что из него несложно сделать шкаф. Если с полочками, то для инструментов или посуды, если с вешалками, то для одежды. Всё равно, какая-то мебель нужна, и работы тут совсем немного. Но говорить об этом с дамами — дело пустое. Это мужской разговор. Женщины непременно предложат прислать хорошую мебель, «настоящую». А зачем она тут?