Однако мужской разговор в этот день случился не с Городом, а с Тором. Вроде бы и случайно. Потому что не считал я себя вправе специально допытываться у него, зачем ходил он к айкупам и что выходил. Понятно, не любовные переживания дочки двинули его в дальний путь…
— Зачем ставишь ты новые белые хижины? — спросил в этот день Тор, оглядев обе геологические палатки. — Тебе тесно в старой?
— Нам тесно! — Я улыбнулся. — Нас теперь двое. Мне нужен верстак под крышей. — Я показал на дюралевый стол, как бы знакомя вождя с новым словом. — Лу-у тоже нужно место.
— Зачем ей место?
— Я научу её делать лёгкую одежду. Для этого нужно место.
— Одежду из шкур?
— Нет. Из са-тина.
Тор задумался. Что такое «са-тин», он уже знал, но какую из него можно сделать одежду, видимо, не представлял.
— А зачем ещё одна белая хижина? — спросил он.
— Ты помнишь, в маленькой белой хижине спали охотники из ту-пу?
— Помню.
— А если придут ещё и охотники айкупов? Ты хотел вместе с ними охотиться на ломов… Они согласились?
— Лар согласился. Охотники айкупов придут. Они и раньше приходили. Спали между наших костров. Мы выносили им шкуры.
— А теперь ты положишь их спать в двух белых хижинах. В одной — ту-пу. В другой — айкупов.
Тор опять задумался. Я уже заметил, что каждый новый шаг в нормальной обстановке он обдумывал обстоятельно, неторопливо, спокойно. Взвешивал! А быстрые решения принимал только в минуты опасности.
— Значит, надо плести пол, — сделал он вывод и вздохнул. — Большая хижина. Много работы.
— Ты предупредил айкупов, что на них могут напасть хуры? — поинтересовался я.
— Предупредил, — ответил Тор. — Айкупы будут следить за Акой. Если хуры пойдут, их увидят на Аке. И скажут нам. А мы скажем Уйлу. И тоже будем следить за Акой. Так мы решили с Ларом. Будем бить хуров вместе. Со всех сторон. Ты дашь оружие айкупам?
— Дам. Как только появятся хуры. А может, и раньше. Если полечу к ним.
— Тебя там ждут! — многозначительно произнёс Тор. — Ждёт Лар. Ждёт колдун Чат.
— Тун-эм! — пообещал я. — Чат знает, где могила Нур-Нура?
— Знает. Зачем она тебе?
— Надо посмотреть. Если знает колдун айкупов, должен знать и колдун купов.
Довод Тору понравился. Откуда я узнал про могилу Нур-Нура, он не поинтересовался, улыбнулся, погладил меня по плечу и пошёл в «свою» геологическую палатку — видимо, прикинуть объём работы по изготовлению пола.
Именно туда я и принёс ему охотничий нож, который взял для него в Нефти. Как и положено, он обнюхал отдельно ножны и нож, погладил лезвие, осторожно лизнул его, пообещал мне «тун-эм», вернул нож в ножны и заткнул за пояс. Теперь он мог не завидовать моему ножу. Всё-таки мы с Тором стали совсем близкими родственниками…
Дипломатические его способности порадовали меня особенно. Именно он сложил практически тот военный союз, который предложил Уйлу. А объединение мирных племён — вначале для отпора агрессору, потом для развития экономики — вот, собственно, и предел сегодняшних моих мечтаний. Без Тора тут теперь — никуда!
Однако спешить с этой информацией в Совет пока не буду…
Розита в этот вечер вызвала меня сама, не стала для начала допытываться о моих новостях, а передала свои.
— Пленные урумту разговорились, — сообщила она. — Раскрыли политическое устройство племени. Тебе интересно?
— Странный вопрос!
— Не удивляйся. — Она вздохнула. — У нас сейчас много странного… И ты, кстати, в этом участвуешь… — Она помолчала, как бы приглашая меня удивиться, возмутиться или хотя бы уточнить, что она имеет в виду. Но я промолчал, потому что всё понял. А она догадалась, что я всё понял и ничего уточнять не стану. И потому продолжила: — У них руководит племенем пятёрка. Её никто не выбирает. Она сама пополняет свой состав, когда хоронит кого-то из своих членов. Один из этих пяти — вождь. Но племя не знает, кто конкретно. Пятёрка распоряжается от его имени. Имя всегда одно. А кто под этим именем — дело тёмное. Только пятёрка это знает… Распоряжения выполняются беспрекословно. У пленных и мысли нет, что можно не подчиниться пятёрке. Такое вот очень жёсткое коллективное руководство. Говорят, так научил Нур-Нур.
— Опять Нур-Нур!
— Опять! — согласилась Розита. — Может, мы ещё не раз о него споткнёмся.
— Между прочим, сегодня я узнал, что могила Нур-Нура — южнее племени айкупов. А где-то за этой могилой — племя килов. Можете ориентировочно нанести на карту. Авось и спутник подскажет селение килов.
— Любопытно! Значит, всё-таки Нур-Нур — не миф? Приметы могилы тебе не сообщили?
— Увы…
— Значит, со спутника её не возьмёшь. Будешь сам к ней пробираться?
— Попробую… Как отнеслись пленники к своим перспективам?
— Лояльно. На всё согласны, лишь бы вернуться в племя с новыми женщинами. Причём хотели бы получить не по одной.
— Им ещё не объясняли преимущества парного брака?
— Пытались. Но не доходит. — Розита хмыкнула. — По-моему, их легче научить топить печки. Это что-то конкретное. Абстрактное мышление у них не развито. — Она помолчала, как бы раздумывая. Потом уточнила: — У тебя какие-нибудь новости есть?
— Вторую палатку поставил. Один контейнер разгрузил. Хватит! Да здравствует мирная жизнь!.. Кстати, костры перед пещерами ещё не зажглись?
— Об этом тебе сообщили бы немедленно! — жёстко ответила Розита. — Ну, ухр!
И отключилась.
Деловой разговор. Без эмоций…
Я посмотрел на часы. Раньше в это время её в студии уже не было, дежурил Омар. Похоже, у них сдвинулась сетка. И это вполне естественно, если не нужно после работы мчаться в биолёте на космодром за десятки километров, если можно просто подняться на лифте и спокойно войти в квартиру.
Значит, в звездолёте Розиты уже нет…
49. Дворцовый переворот
— Сандро! Считай, что сегодня я вызываю тебя вместо Розиты. Понимаю, это неравноценно. Но разок переживёшь?
— Всегда рад тебе, милый Бруно! В любых обстоятельствах.
— У меня мужской разговор.
— Как кстати! У меня к тебе — тоже.
— Тогда, может, ты и начнёшь?
— Уж лучше я кончу. Тут дело чисто хозяйственное. А у тебя, небось, высокая политика?
— Как ты угадал?
— Ну, какие ещё у нас с тобой могут быть мужские разговоры? Женщины меж нами не гуляли. И, надеюсь, не будут.
— Я тоже надеюсь.
— Слушаю тебя, Бруно.
— Я тут, знаешь, мозаикой увлёкся… Выкладываю красочное панно из событий на Западном материке. Всё-таки краем ногтя и я теперь к ним прикоснулся… И почему-то мелькают белые пятна. Там, где их быть не должно.
— Вообще-то это занятие скорее в характере Тушина.
— Снова ты угадал! — Бруно коротко хохотнул. — Мы это делаем вместе.
— Теперь всё понятно. Где пятна?
— Ты летал куда-то на север. Освобождать каких-то женщин. Или собирался лететь… Был такой душевный порыв?
— Был полёт.
— Освободил?
— Одну из четырёх.
— Остальных уволокли в пещеры?
— Увы.
— Подробности помнишь?
— На склероз не жалуюсь.
Коротко я выложил ему подробности.
— А почему ты пошёл туда один?
— Если ты знаешь, что я туда пошёл, ты должен знать и то, почему один.
— До меня докатилась такая крылатая фраза: «Нечего разбойничать на территории другого племени. Даже если оно само разбойное». Ты подобное слышал?
— Слышал.
— Тогда всё ясно. Теперь: что предшествовало угону прекрасных дам?
— Ты помнишь, как я просил тебя и Джима собрать в лесу оружие?
— Помню. Но помню и то, что это было практически невыполнимо. А что, они вернулись?
— К сожалению.
— Подробности ещё не забыл?
Я снова выложил ему кошмарные подробности возвращения урумту в посёлок «пещерных крыс». Вплоть до трупов, которые плыли потом по Аке.
Бруно слушал, не перебивая. Мне приходилось спрашивать его: «Ты тут? Слушаешь?» — «Тут, — отвечал он. — Жми дальше!»
— Какие выводы сделали вожди? — поинтересовался потом Бруно. — Мы поняли, что какие-то выводы были, раз уж есть у нас анализ крови Уйлу.
Я рассказал ему о выводах. В том числе — о визите Тора к айкупам.
— Сколачиваешь союз трёх племён? — уточнил Бруно.
— Его сколачивают урумту. А я лишь не препятствую. Союз-то оборонительный! Люди впервые почувствовали, что могут достойно сопротивляться. Я ведь тут ничего никому не навязываю. В «Малахите» нам не раз цитировали Герцена: «Взять неразвитие силой — невозможно». Это я помню. Всё происходит в меру их развития. Просто я приоткрываю им какие-то новые возможности. Коих раньше не было.
— Почему же ты обо всём этом молчал?
— Потому что нарвался на знакомую тебе крылатую фразу. Она погубила трёх женщин. Их вполне можно было отбить. Не хотел чего-нибудь ещё в том же духе. В конце концов, у каждого свои представления о справедливости. И каждый действует в соответствии с ними.
— Почему же ты обо всём этом молчал?
— Потому что нарвался на знакомую тебе крылатую фразу. Она погубила трёх женщин. Их вполне можно было отбить. Не хотел чего-нибудь ещё в том же духе. В конце концов, у каждого свои представления о справедливости. И каждый действует в соответствии с ними.
— Но мне-то ты мог бы сказать! Или Михаилу…
— С детства отучен жаловаться. Родители воспитывали фразой: «Решай всё на своём уровне!» Так и живу. Претензий никому не предъявляю.
— Ты не берёшь на свою душу тех трёх женщин?
— Нет. Я мог бы спасти их только ценой массового убийства. Устелить их путь к вертолёту трупами… Но не решился. Да и карабина с собой не прихватил. Однако: были бы три вертолёта и шесть человек — хватило бы и слипов. Вернули бы домой всех дам.
— Ты и дальше собираешься зажимать информацию?
— Для Совета — да. Для тебя всё открыто. Сменится председатель — всё вернётся на круги своя…
— Ну что ж… — Бруно хмыкнул. — За Западный материк я теперь спокоен. С твоим характером он не пропадёт… А что у тебя за мужской разговор?
— Так, мелочь… У меня тут скопились семь контейнеров. Два из них — холодильники. Один, я надеюсь, мне будет позволено оставить. Как раз в качестве холодильника. Из остальных пяти три тоже хотелось бы оставить, в качестве шкафов. Вчера я один очистил и прикинул. Работы немного. И тогда шкафы сюда не возить. Имею я право на какую-то мебель?
— Ты имеешь право вообще эти вещи не согласовывать. Я не понимаю, почему ты об этом заговорил?
— Потому что есть какой-то список моего довольствия. Раз список — значит, ограничения. Обсуждать их с Женькой — противно. Впутывать Розиту — не хочется. Сам понимаешь…
— Да… — Бруно помолчал. — Сплошные неудобства… Но какой список? До меня только сейчас дошло… Ты там знаешь, а я тут — нет!.. Ты не шутишь?
— Увы… Список существует. Так контейнерами я могу распорядиться?
— Конечно! И не спрашивай больше никого ни о чём. За это отвечаю я. Как член Совета. Завтра я тебя вызову. В это же время. Не возражаешь?
* * *— Сандро? Это опять я. Сутки отстучали… Розита сегодня тебя вызывать не станет.
— Я уже понял, Бруно. Ты взял её обязанности на себя?
— Ты сильно огорчён?
— Я люблю вас обоих.
— А ей ты это когда-нибудь говорил?
— Она не слышит.
— Вы оба ещё так молоды! Всё впереди!
— Спасибо! Теперь мне будет легче жить.
— Тебе вообще будет легче жить. — Бруно хохотнул. — С сегодняшнего вечера председатель Совета я. И дальше, как обычно, пойдёт по кругу. Евгений из него выпал. Пока… А там видно будет.
— Дворцовый переворот? Впервые на этой планете?
— Всё проще, старина. Всё проще… — Бруно вздохнул. — Мелкое исправление в графике дежурств. Только и всего.
— Как же это случилось?
— Собрались командиры. Кофейку попили. Только командиры кораблей! Всё пошло от них… Толя Резников поделился с отцом своими соображениями. Отец — с Михаилом. Михаил приволок меня. Вы, мол, друзья… Выясни обстановку… Ну, я доложил. С твоей помощью… Рассудили они здраво. Тебя сейчас заменить невозможно. Некем! А Евгения заменить — никаких проблем. Собрали Совет. Он и заменил… А дальше передаю тебя снова в нежные объятия Розиты. Завтра вызывай её. Или она тебя… Информацию не прячь. Всё будет понято правильно. Мне ты веришь?
50. Мир за чужой счёт?
Утром я выгребал в вертолёте из второго контейнера остатки сатина, ленты, нитки, иголки, ножницы. Первый контейнер уже стоял в палатке, и по пути к вертолёту я подыскал в лесу длинный гладкий сучок. Чтобы сделать временную перекладинку для одежды.
Сидел я в машине спиной к пульту управления, боком ко входу, и дверка была распахнута, И вдруг в ней мгновенно бесшумно возникла тёмная фигура в мешке из шкур. Кто-то прыгнул на ступеньку сбоку, подкравшись за фюзеляжем машины.
Ни один из купов так не поступил бы — это я знал. Ни один из купов не ходил в мешке из шкур — только в набедренных повязках. Автоматически я схватился одной рукой за слип, другой — за карлар, и в ту же секунду слип был направлен на человека.
— Сан! Сан! — услышал я.
Человек протягивал ко мне открытые тёмные ладони. В них ничего не было.
Я поднял взгляд от рук к лицу. Передо мной стоял Вук.
Поймав мой взгляд, он тут же сделал молниеносное движение вокруг головы — попросил мыслеприёмник. Запомнил…
Как обычно, три дуги висели возле дверки на стене салона. Я протянул одну неожиданному гостю, другую надел сам.
— Ты отпустил меня, — сказал Вук. — Ты дал мне в дорогу еду и быстрый огонь. Я никогда этого не забуду.
— Ты отпустил знакомую девушку, — ответил я. — Её удалось вернуть домой. Я тоже никогда этого не забуду.
— Она сказала, что я отпустил? — Вук улыбнулся. Впервые увидел я на его мрачном лице не усмешку, а именно улыбку.
— Сказала, — подтвердил я.
— Она звала тебя, — вспомнил Бук. — Ты звал её. Поэтому я отпустил.
— Вы насиловали её? — спросил я.
Вук опустил голову и не ответил.
— И ты?
Вук глядел в пол вертолёта и молчал.
Вообще-то теперь я имел моральное право выпнуть его из машины и с наслаждением растереть в порошок. И мускулы мои уже напряглись.
Но пронзительная, как молния, мысль остановила меня: ведь он парламентёр! Он безоружен! И, значит, не пришёл бы сам по себе. Его послали! Он был единственный гонец из разбойного неукротимого племени, который вообще мог сюда прийти с каким-то разговором. Парламентёрами далеко не всегда посылают ангелов. Чаще всего посылают просто тех, кто способен о чём-то договориться. Значит, в племени урумту считают, что Вук — способен?
Растереть в порошок безоружного парламентёра я не имел права. Политического права! Политикам сплошь и рядом приходится общаться с полными ублюдками и даже с явными убийцами. Это тошнотворное общение — их работа по защите интересов собственного народа. Пока был далёк я от политики, был свободен и от такой постылой обязанности. Но уж коли взялся за гуж…
Да и что нам делать потом с этим племенем, если с парламентёром не договоримся? Ведь другого гонца может и не быть. А договариваться всё равно надо. Ибо вести войну на уничтожение мы не имеем права.
— Что привело тебя сюда? — как-то невольно замедленно, заторможенно спросил я. И убрал за пояс оружие.
— Пятёрка прислала. — Вук, похоже, быстро сообразил, что ни убивать его, ни усыплять я не намерен. Он осмелел и присел боком на порог салона.
— Что она просила передать?
— Чтобы ты не мешал нам идти к айкупам.
— Все, кто пойдёт туда — погибнут, — пообещал я. — Никто не вернётся. Неужели вы не поняли?
— Мы поняли, что у ту-пу есть твоё оружие. Раньше у них такого не было. Мы видели за оврагом купов. Мы не пошли на купов и больше не пойдём на ту-пу. Мы не можем отдавать десять охотников за одну женщину. — Вук говорил бойко, как будто выучил не свои слова. — Пропусти нас на айкупов! Иначе племя может погибнуть.
— Я знаю, где стоят ваши плоты. — Рукой я показал в сторону бухточки, которую разглядывал однажды в полёте. — Недалеко отсюда… Если вы туда придёте, вас окружат сразу три племени. Сыны неба видят сверху все ваши походы. И предупредят ваших врагов. У них будет наше оружие. Ни один урумту не уйдёт живым. Лучше не приходите!
— Что же нам делать? — растерянно спросил Вук. — Ведь племя погибнет.
Я вспомнил его слова на «допросе»: «Раньше умирает тот, кто достоин смерти». Напомнить бы ему их сейчас!
Но что-то сдержало меня. Наверное, с детства внушённое: «Лежачих не бьют»? Как и тому древнему политику, потомку двух прекрасных писателей, никто не напомнил его аналогичных безжалостных слов, когда погибала, рассыпалась от всенародного презрения его мертворождённая «партия» — последний оплот его так называемых «идей», надолго разоривших великую страну.
«Наверное, надо о другом», — подумал я.
— Вас убивают ваши пещеры, — сказал я Вуку. — Из их стен сочится смерть. Поэтому вы умираете молодыми. Поэтому и может погибнуть ваше племя — от пещер. Ваши женщины умирают раньше, потому что вы не выпускаете их на воздух. Без свежего воздуха любой человек умрёт раньше. Попробуй на себе — раньше всех помрёшь! Вам надо уйти из пещер в хижины, жить каждому со своей женой. Тогда будете жить долго, и вам хватит женщин. В других племенах женщины живут дольше мужчин. Но мужчины не держат их взаперти.
— В твоём племени — тоже? — с явным любопытством поинтересовался Вук.
— В моём — тоже, — успокоил я его. — Поэтому нам женщин хватает… Мы можем дать вам тёплые хижины. Два ваших охотника сейчас учатся жить в таких хижинах. Они вернутся к вам со своими жёнами и с тёплыми хижинами. Уйдёте из пещер — племя не погибнет!
— Откуда у вас двое наших? — Вук очень удивился.