– Вы с Эваном, у меня на диване, пожалуй, продвинулись дальше, чем мы с Джейсоном. За исключением того, что мы все же поцеловались. Но даже для этого потребовалась целая вечность.
– Что ты имеешь в виду?
– Я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь. – Она посмотрела в мою сторону, и я ответила ей виноватым взглядом. – Но меня это не волнует. Я люблю секс. А он не хочет ко мне прикасаться. Ума не приложу, что делать. Наверное, он на меня все же не запал.
В ее словах была какая-то тоскливая безысходность. Я не знала, как ее утешить.
– А он тебе все еще нравится?
– В этом я тоже не уверена. – Мы немного помолчали, а потом она осторожно перевела разговор: – Послушай, мы так и не поговорили о том, как прошла твоя встреча с мамой.
– Давай не будем, – отрезала я. – Мне еще о многом надо подумать.
Я не хотела даже мысленно возвращаться к тому, что случилось. Слишком болезненно.
Сара не стала настаивать. Она посмотрела на часы возле кровати и спросила:
– Во сколько за тобой заедет Эван?
– В пол-одиннадцатого, – ответила я и тоже бросила взгляд на часы: – Сара! Он будет здесь уже через час. Мне надо принять душ. Но мы так и не закончили разговор о вас с Джейсоном. Давай завтра поговорим. Хорошо?
– Хорошо, – вздохнула она.
Я с трудом успела собраться, но ровно в десять тридцать уже встречала Эвана в дверях.
– Какие планы на сегодня? – спросила я, подставив лицо неожиданно теплым лучам ноябрьского солнца.
– Не волнуйся. Сейчас увидишь, – ответил он.
Когда мы подъехали к его дому, я обнаружила на подъездной дорожке серебристый «БМВ». Раньше я здесь других машин не замечала. Потом до меня дошло, что, по-видимому, здесь его родители. Как я посмотрю им в глаза после своего чудовищного провала вчера вечером?!
– А кто еще дома? – спросила я в тайной надежде, что он ответит: «Никто».
– Мама. Не волнуйся. Скорее всего, мы ее даже и не увидим.
Но не успел он это сказать, как кухонная дверь отворилась и во двор вышла его мама, причем специально, чтобы с нами поздороваться.
– Или все-таки увидим, – поправился Эван.
На Вивьен были широкие черные брюки и тонкий синий свитер, выгодно подчеркивающий ее стройную фигуру. И даже без украшений она казалась удивительно изысканной.
– Эмили, – улыбнулась она, – как я рада тебя снова видеть.
Удивленная столь радушным приемом, я ответила ей осторожной улыбкой. Даже Эван был явно поражен.
Спустившись с крыльца, она слегка обняла меня. Я страшно растерялась и не смогла ответить ей тем же: все произошло слишком быстро и, честно говоря, стало для меня полной неожиданностью.
– Я так понимаю, что вы с Эваном собираетесь провести вместе день. Чудесно, – просияв, сказала она.
– Мама, что с тобой такое?
– Эван, я просто рада снова видеть Эмили. Вот и все. – Вивьен неодобрительно посмотрела на сына, а потом, словно извиняясь за его бестактное поведение, наградила меня ласковой улыбкой.
– Мы идем в гараж, – посмотрев на нее с подозрением, сообщил Эван.
– Рада была повидаться с тобой, – приветливо произнесла Вивьен. – Надеюсь, ты сможешь как-нибудь с нами пообедать.
– Хм… Это было бы чудесно, – запинаясь, ответила я.
Она была сама любезность, хотя наше непродолжительное общение вчера вечером явно к этому не располагало.
Я проследовала за Эваном в гараж, но он почему-то не поднялся по лестнице в игровую комнату, а сразу прошел в заднюю часть помещения.
Когда мы оказались за закрытыми дверьми, он остановился в задумчивости.
– Что случилось? – поинтересовалась я.
– Ума не приложу, почему она так странно себя ведет, и это меня здорово нервирует. Все пытаюсь найти объяснение. Может, я что-то такое ляпнул или типа того. Прости, что попала из-за меня в глупое положение.
– Да я и сама удивляюсь. Мне казалось, что она должна меня презирать за мое позорное поведение на обеде. И, кроме того, не сомневаюсь, что Кэтрин уже успела на меня наябедничать, – призналась я, но в ответ он только задумчиво улыбнулся, очевидно, вспомнил мой триумфальный уход. – А вообще-то, я, конечно, дико сожалею, – закончила я.
– Ты о чем?
– Я должна была поддерживать тебя во время обеда, а не смеяться как последняя идиотка. Хотя я вовсе не над тобой смеялась. Я переживала, что она достает тебя дурацкими разговорами. Вот и смеялась над ее нелепым поведением.
– Расслабься. Ты мне здорово помогла. Финал был просто супер.
– Ну ладно. А что будем делать? – поинтересовалась я, оглядывая огромное помещение.
Там стояли две самоходные газонокосилки, водный мотоцикл и еще какие-то транспортные средства для активного отдыха.
Эван подошел к черному кроссовому мотоциклу и протянул мне красный шлем.
– Устроим покатушки. – Он выкатил мотоцикл к воротам на другом конце гаража, нажал на какую-то кнопку на стене, и ворота поползли наверх.
Я увидела, как он выехал из гаража, и словно приросла к земле.
– Эван, не думаю, что это хорошая идея.
– Доверься мне, тебе понравится. – И с этими словами он надел черный шлем.
Я медленно, нога за ногу, подошла к нему и тоже надела на голову шлем. Какого черта я все это делаю?!
Эван помог мне застегнуть ремешок, показал, как залезать и куда ставить ноги. Объяснил, что дорога будет в основном ровной, но тряхнуть может. Здорово! Я впервые в жизни собиралась сесть на мотоцикл, причем такой, с которого можно было запросто навернуться.
Эван нажал на стартер, и кроссовый мотоцикл ожил. От его рева у меня зашлось сердце. Потом Эван пару раз газанул, и мне стало еще хуже. Он махнул мне рукой, чтобы я садилась. Чтобы не передумать, я быстро закинула ногу, села в седло, прижалась к Эвану и положила руки ему на талию, но он тут же заставил меня обнять его покрепче. А когда мы рванули с места, я поняла почему.
Мы неслись по полю в сторону леса. От страха сердце у меня трепыхалось где-то в районе горла. Когда мы въехали в лес и местность стала более ухабистой, я еще теснее прижалась к Эвану, чувствуя пятой точкой каждую кочку, каждую ямку, каждый корень, – все еще слишком напуганная, чтобы наслаждаться новыми ощущениями.
Однако постепенно я привыкла к сумасшедшей езде и слегка ослабила свою мертвую хватку. Но продолжала крепко держать Эвана за талию, прекрасно понимая, что если хорошенько тряхнет, то я запросто вылечу из седла. Я старалась смотреть только на деревья, мимо которых мы пролетали, на солнце, пробивающееся сквозь верхушки сосен и елей. В лесу оказалось неожиданно светло, возможно потому, что, несмотря на удивительно погожий день, деревья уже сбросили листву, приготовившись к зиме.
Эван стал постепенно притормаживать и наконец остановил мотоцикл. Слез с него и снял шлем. Выпрямившись, я попробовала сделать то же самое. Но снять шлем мне не удалось. Пришлось попросить Эвана расстегнуть ремешок. От напряжения я едва стояла на ногах.
– Ну как? – избавив меня от шлема, поинтересовался Эван.
– Неплохо, – пожала я плечами.
– Что?! – возмутился он. – Признайся, что тебе понравилось!
– Не совсем.
Но он только засмеялся и покачал головой.
Я посмотрела на залитую солнцем просеку, поросшую высокой травой. Под горушкой весело журчал ручеек, змеившийся по камням в сторону чащи.
– Как красиво! – восхищенно воскликнула я.
– В свое время я сделал здесь несколько замечательных снимков.
– Никогда не видела твоих работ. Если, конечно, не считать фотографий в газету и на обложку календаря.
– Если хочешь, могу показать, когда вернемся домой.
– Конечно хочу.
Мы подошли к ручью, сели на берегу и стали, как зачарованные, смотреть на бегущую по камням воду.
– В пятницу на матче была моя мама, – ни с того ни с сего вдруг выпалила я.
Я вовсе не собиралась это говорить, и если честно, то мне казалось, что я уже успела забыть о неожиданной встрече, но мысли невольно вернули меня к событиям того вечера.
– Ты, наверное, была вне себя от счастья?
– Не уверена, – неестественно рассмеялась я, а так как Эван ждал продолжения, смущенно добавила: – Мне было страшно неловко.
– Очень жаль, – произнес Эван. Он явно не знал, что сказать.
В ответ я лишь передернула плечами, не осмеливаясь открыться ему до конца.
Тогда он, словно случайно, взял меня за руку, и этот дружеский жест почему-то вызвал у меня внезапный трепет. Мы сидели в полной тишине, любуясь блеском стремительной воды.
– Я все пытаюсь понять, что у моей маменьки на уме, – нарушил молчание Эван. – Хотя, может, ты ей действительно понравилась.
– Спасибо на добром слове, – язвительно парировала я.
– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, – попытался успокоить меня Эван. – Вчера вы с ней вроде бы особо не общались. Но она еще никогда… никого так не принимала. Ей реально трудно угодить.
– Оно и видно, – кивнула я. – То-то ты сразу изменился в доме у Джейкобсов. Даже немного странно было видеть.
– Что значит «изменился»?
– Ты стал сразу как-то взрослее. Говорил правильные вещи и вообще был весь такой чопорный, – объяснила я, надеясь, что не слишком обидела Эвана.
– Знаешь, я никогда об этом не думал, но ты, похоже, права. Должно быть, за долгие годы подобные мероприятия наложили на меня свой отпечаток. Это ужасно, – произнес он и, услышав мой короткий смешок, продолжил: – Думаю, чтобы я совсем не потерял своей индивидуальности, тебе надо почаще меня сопровождать. – И он слегка подтолкнул меня плечом.
От его прикосновения у меня перехватило дыхание. А перспектива сопровождать его на званые обеды как-то не слишком вдохновляла.
Потом я услышала какое-то приглушенное гудение. Это у Эвана в кармане зазвонил сотовый телефон. Он прочел на экране имя абонента и, прежде чем ответить, почему-то ехидно ухмыльнулся.
– Привет, Джейк, – сказал он.
От удивления у меня отвисла челюсть. Эван слушал, что ему говорит Джейк, и время от времени с иронической усмешкой посматривал на меня.
– Прости, не сказал, что тоже приду. Не думал, будто это так важно. – Он с минуту выслушивал ответ Джейка. – Я все понимаю, но я ведь тебя предупреждал, что она не такая. – Он снова бросил насмешливый взгляд в мою сторону.
У меня от удивления расширились глаза. Можно было только догадываться, о чем говорит его собеседник.
– Нет, тебе не стоит беспокоиться. Они никому ничего не расскажут. Нет, и Джейсон не станет. Мы с ним вчера это обсуждали. – Длинная пауза. – Я бы сказал, что ее это тоже не заинтересовало. – Эван расплылся в довольной улыбке, а я покраснела до корней волос. – Не парься, все нормально. Увидимся завтра, – засмеялся Эван и выключил телефон.
– Советую тебе по-хорошему сказать, что все это значит! – напустилась я на Эвана.
– Он жутко разозлился, что я пришел. Ему кажется, что ты именно из-за меня ему отказала. А еще он хотел знать, не проговорится ли кто-нибудь из нас. Поэтому вечеринки и устраиваются для узкого круга гостей. Чтобы никто не наболтал лишнего. Ходят какие-то слухи, но никто ни в чем не признается. Есть и хорошая новость. Он больше не будет к тебе клеиться. Похоже, понял намек.
– Замечательно, – согласилась я. – Слишком уж много он о себе воображает. Поверить не могу, что вы с ним друзья.
– Не сказал бы, что мы друзья. Просто я познакомился с ним еще до приезда сюда. Наши матери состоят в одном благотворительном комитете, и мы встретились на одном из обедов. А когда он узнал, что я переезжаю в ваш город, то пригласил меня на вечеринку, чтобы познакомитьс ребятами из школы.
У меня вертелось на языке едкое замечание по поводу так называемого знакомства,но при одной мысли о том, что там могло происходить, как-то противно засосало под ложечкой, и я промолчала, постаравшись не думать ни о чем плохом.
– Кроме того, мы оба играем в футбол и пару раз тусовались с парнями из футбольной команды. Но я не стал бы ему напоминать об этом или напрашиваться на приглашение. Он, конечно, парень не промах, но не хотел бы я оказаться на месте той девушки, на которую он положил глаз. Ты даже не представляешь, какие вещи он говорит… – Эван остановился и виновато посмотрел на меня.
– Эван, ты что, серьезно? Он что, обсуждал меня со всей футбольной командой?! – задохнулась я от возмущения.
– Нет, в моем присутствии он остерегается, так как знает, что это меня бесит, и вообще за мной не заржавеет, я ведь и врезать могу. Он полный козел, так что не бери в голову. Он хотя бы не врет и не говорит, что вы с ним типа вместе.
Я, конечно, понимала, что он просто хочет меня успокоить, но у меня внутри все кипело при одной мысли о том, что Джейк треплется обо мне направо и налево.
– Все, нам пора назад, – оторвал меня от неприятных мыслей Эван.
Мы вернулись к мотоциклу, и он снова помог мне справиться со шлемом. Слава богу, обратная дорога уже не показалась мне такой длинной. Да уж, кроссовый мотоцикл не самое мое любимое средство для выброса адреналина в кровь.
Оставив мотоцикл в гараже, Эван повел меня наверх. Как только мы вошли в комнату, он тут же включил музыку. Какой-то парень, небрежно перебирая струны гитары, бархатным голосом пел о звездном небе над головой, и мне показалось, что я очутилась на морском побережье.
– Есть хочешь? – спросил Эван. – Могу принести нам парочку сэндвичей.
– Хорошо, – ответила я.
Он убежал вниз, но я этого даже не заметила. Я сидела на диване, всецело отдавшись во власть музыки.
– А вот и я! – воскликнул Эван, вернув меня к действительности. – Ты какая-то рассеянная. Да?
– Просто не слышала, как ты пришел, – объяснила я.
Но он только рассмеялся и поставил передо мной тарелку, а еще бутылочку рутбира.
– Твоя мама все еще дома?
– Ага. Устроила мне жуткую головомойку за то, что прокатил тебя на кроссовом мотоцикле. Но я заверил ее, что ты вовсе не такая хрупкая, как кажешься.
Я с трудом сдержала улыбку. Надо же, его мама печется о моей безопасности, а ведь она меня почти не знает!
Когда с сэндвичами было покончено, Эван спросил меня:
– Ну что, хочешь посмотреть снимки, о которых я говорил?
– Конечно.
За столами с настольным футболом, оказывается, был проход еще в одно помещение. Это была комната в деревенском стиле со стенами из бруса. Из двух маленьких окошек открывался вид на подъездную дорожку. Вдоль одной стены были установлены две одинаковые кровати под синими покрывалами, а вдоль противоположной – длинный письменный стол с фотопринадлежностями и простой шкаф, открытые полки которого были заполнены одеждой, оборудованием для фотосъемки и книгами.
Первое, что я заметила, войдя в комнату, был Сарин белый шарф, висевший на спинке офисного кресла.
– Ну да, ты оставила его в моей машине. Забыл тебе отдать, – перехватив мой взгляд, заявил Эван.
Я кивнула, так как не совсем поняла, что бы это могло значить, и решила не обращать внимания.
Эван принялся показывать развешенные над столом снимки живописных пейзажей, попутно объясняя, где и когда их делал. Он так подробно все рассказывал, что у меня возникло полное ощущение, будто во время съемки я стояла рядом.
Затем я стала просматривать фотографии, валявшиеся на столе. Эван сперва комментировал некоторые из них, но вскоре замолчал, предоставив мне полную свободу действий. Я же потеряла дар речи. Конечно, я уже знала, что он талантлив, но даже не представляла насколько.
Когда я открыла черный альбом, Эван нервно вздохнул. Я сразу остановилась, решив, что он не хочет это никому показывать.
– Здесь мои работы для художественного класса, – сказал он, что ни в коей мере не объясняло его странную реакцию.
– А можно мне взглянуть? – Я еще никогда не видела его таким. Он был как натянутая струна.
– Конечно, – тихо сказал он и замер в напряженном ожидании.
Тем временем я перелистывала страницы, внимательно рассматривая запечатленные им картины природы, события спортивной жизни и просто абстрактные предметы. И оцепенела, перевернув очередную страницу. Эван за моей спиной застыл, когда мое внимание привлекла очередная фотография.
На фотографии я увидела лицо девушки, снятой в профиль. На темном фоне ее кожа казалась белоснежной. Мокрая прядь волос прилипла к полураскрытым губам. По лицу, стекая с носа, катились капли дождя. Ее устремленные куда-то вдаль миндалевидные глаза были слегка подернуты дымкой, что еще больше подчеркивало их трагическую глубину.
– Как красиво! – выдохнула я, восхищенная эмоциональной силой фотографии.
– Мне нравится этот снимок, – признался Эван. – Наверное, потому, что мне нравится запечатленная там девушка.
В полном смятении я медленно повернулась к нему:
– Что?!
Внезапно мне стало трудно дышать. В горле образовался комок.
– А ты разве не помнишь, когда я сделал эту фотографию? – спросил он, но я не понимала, о чем он говорит. – Ты тогда как-то странно притихла и сидела вот так очень долго. И ничего не ответила мне, когда я решил проверить, как ты. Поэтому я пошел за камерой, думал поснимать ребят на вечеринке, а заодно дать тебе время прийти в себя.