– Он чего, каждого с ружьем встречает? – вполголоса пробормотал он недовольно. – Что за дела, Домовой? Или ему кто про нас стукнул?
– Что ты гонишь? Кто ему мог про нас стукнуть? – сквозь зубы ответил Домовой. – Ты посмотри, глушь вокруг какая! Жил бы здесь – сам бы со стволом не расставался.
– Ну, смотри! – неопределенно сказал Цыган. – Тебе виднее.
– Кто такие?! – крикнул с крыльца хозяин, не испытывая абсолютно никакого смущения от собственного негостеприимства. – Чего надо?
– Извини, друг! – добродушно крикнул Домовой. – Мы в Ветловку правильно идем? Нам сказали – по дороге. Мы идем-идем, а деревни все не видно…
– Нет тут никакой Ветловки! – отрезал хозяин. – И не было никогда. Там дальше поле, а еще дальше – река. Ближайшее село тут в десяти километрах к западу. А про Ветловку я вообще никогда не слышал. Ты точно название запомнил?
Домовой название только что выдумал, но сделал вид, будто эти слова ввергли его в сомнение.
– Вроде Ветловка! – сказал он, разводя руками. – Сват у меня там живет. Жигалин Сергей Антонович – не слыхал?
– Кто тут, Володя? – послышался вдруг женский голос, и на крыльцо выбралась полная простоволосая женщина с подоткнутым подолом. – А, чужие… А мне показалось, голос на Пашин похож… Померещилось. А чего хотят, ищут кого?
– Жигалина Сергея Антоновича, – сердито сообщил хозяин. – Ветловку какую-то. Не было тут отродясь никакой Ветловки! Вы, мужики, должно быть, хорошо опохмелились, раз сюда забрели. Советую вам обратно отправляться! И прямо до дороги! Попробуйте в другом месте свою Ветловку поискать!
– Понятно! – крикнул Домовой. – Мы так и сделаем. Только, это самое… У тебя нельзя как-нибудь переночевать, хозяин? А то мы, по правде сказать, уже на пределе. Километров десять по этой каше отмахали! Назад не дойдем. Тем более смеркается уже. Может, договоримся?
Хозяин задумался, покачал на ладони ружье, которое на фоне его огромного тела казалось игрушечным, оценивающе еще раз осмотрел пришельцев.
– Ладно, найду я вам угол! – решил он наконец. – Только с одним условием! У меня тут рабочих рук дефицит, а мне позарез дрова в сарай уложить нужно. Давайте-ка по-быстрому перекидаем сейчас все засветло, а потом сразу ужинать. Наташа, проводи мужиков в комнату, которая у нас пустая стоит. Пускай переоденутся. А я пока еще Степана позову. Вчетвером-то мы мигом управимся.
Он даже не стал слушать – согласны гости заняться физическим трудом или у них какие-то иные планы, – свистнул собак и пошел куда-то с крыльца, махнув Домовому рукой – мол, проходи, не стесняйся.
Домовой и Цыган пошли за полной женщиной. Она провела их через весь дом в маленькую комнатку без мебели и показала на прибитые к стене крючки.
– Вы одежу-то сюда повесьте, – посоветовала она. – А я вам сейчас для работы дам что-нибудь… – Она вышла.
– Ни хрена себе! – Цыган сплюнул прямо в раскрытое окно. – Житуха все интереснее, Домовой! Дрова вот сейчас таскать будем. А там, глядишь, полы вымоем, ботинки им всем тут почистим… А не пошли бы они все на…
– Ладно, закрой пасть! – мрачно сказал Домовой, вешая на крючок плащ. – Мне не больше твоего хочется пахать. Но выбора у нас нет, понимаешь? Слышал – тут ближе десяти километров ни хрена нет? Не согласимся сейчас – куда пойдем? Я в степи ночевать не привык.
– Правильно! Ты нас сюда затащил! – зло отозвался Цыган. – Козе было понятно, что делать тут нечего!
– А я вот не уверен! – заявил Домовой. – И у меня насчет всего этого свое соображение имеется. Пока он нас здесь переодевает, его племянник вполне может куда-нибудь спрятаться в надежное место. Ох, чую я, здесь он! Подожди, перероем все хорошенько – сразу все станет ясно!
Вернулась женщина с какими-то старыми халатами, которые были предложены гостям взамен плащей. Домовой и Цыган, сопя, натянули их на плечи и отправились вслед за хозяйкой.
Вскоре после того, как за ними закрылась дверь, в окне показалась физиономия здоровяка Володи. Он окинул взглядом комнату, подтянулся на руках и сел на подоконник. Потом не спеша скинул сапоги, бросил их вниз под окно, а сам в одних носках прошел через комнату и быстро обшарил карманы висящих на стене плащей. Какие-то находки заинтересовали его – он что-то долго рассматривал, хмыкая и покачивая большой головой, шуршал какими-то листочками. Потом сложил все обратно по карманам и покинул комнату тем же путем, что и пришел – через окно.
Из-за дома доносился прозрачный деревянный стук – гости в компании наемного работника Степана складывали поленницу. Хозяин ухмыльнулся и пошел в противоположную сторону. Он обогнул амбар, свинарник и вышел к маленькой мастерской, внутри которой горел свет и звякало железо. Хозяин открыл дверь.
Внутри два молодых человека возились с мотоциклом. Один, помоложе, лицом был удивительно похож на хозяина дома, однако в комплекции уступал ему сильно. Видимо, эта разница должна была наверстаться с годами. Второму было лет тридцать, и он тоже имел отдаленное сходство с хозяином. При этом, в отличие от своего молодого напарника, в работе над мотоциклом он участвовал явно без охоты. Выражение глубокой задумчивости словно застыло на его лице. На вошедшего он посмотрел с некоторым беспокойством, но не сказал ни слова.
Заговорил сам хозяин.
– Так, братцы-кролики! – с насмешливой интонацией сказал он. – Целый день тут гнобитесь, а где результаты? Или решили в холодке отсидеться?
– Батя! Ты же сам говорил, что без мотоцикла как без рук! – с упреком заметил молодой, не поднимая головы. Он возился в моторе, и у него был перепачкан в смазке даже кончик носа.
– Да гори он огнем, твой мотоцикл! – с пренебрежением сказал хозяин. – Мне завтра в райцентр за удобрением ехать. Не на мотоцикле же!.. Я вижу, ты нашел себе игрушку!
– Так бросать, что ли? – с сожалением пробормотал из-под мотоцикла сын.
– Да ладно, корячься, если другого занятия у тебя нет, – махнул рукой отец и повернулся ко второму молодому человеку, который молча стоял в стороне, перебирая в испачканных пальцах гаечные ключи. – Владиславу вон надоели все наши проблемы! Физиономия у него кислая, как будто мы его исключительно одними лимонами кормили. Что, племяш, по-другому себе жизнь в деревне представлял? Лужайки, ручейки, цветочки?.. Нет, брат, тут говно! Говно и труд с раннего утра до позднего вечера! А кому ручейки нужны – пускай в Москве в Ботанический сад идет!
– Дядя Володя, давай не будем! – поморщился Владислав. – Знаю я все твои тезисы. Наизусть выучил. Я ведь тебе денег дал за проживание. При чем тут эта ежедневная мораль?
– А при чем тут деньги? – не растерялся хозяин. – Я, может, хочу, чтобы из тебя человек вышел?
– Да вроде поздно, дядя? – без сожаления сказал Владислав. – Вроде уже все выросло?
– К сожалению! – буркнул дядя. – Ладно, тебе жить. Я чего зашел? Ты, конечно, в такую глушь примотал, потому что по дядьке с теткой соскучился, по брату двоюродному, это понятно… Только вот что интересно – за тобой следом сюда еще гости из Москвы пожаловали! Необычно, правда? Годами ни одна собака не забредает, а тут…
Гаечный ключ со звоном выпал из руки Владислава. Он невольно дернулся, словно хотел побежать.
– Что?! Из какой Москвы?! То есть я хочу сказать – что за люди?
– А это уж я не знаю, – усмехнулся дядька. – Двое. Здоровые такие! Я их сейчас послал дрова в сарай укладывать. А что? Пускай поработают, раз уж приехали. И у тебя будет время подумать. А из Москвы – это точно. Я в карманы их заглянул – железнодорожные билеты сохранились. Один на фамилию Широков, другой на фамилию Рубанов. Не знаешь таких? Ну, тогда к столу не выходи – Ленька тебе сюда ужин притащит. Но ты хорошенько подумай – может, зря ты сюда приехал?
Глава 8
Гуров снисходительно посмотрел сверху вниз на поникшую девичью фигурку, которая робко семенила рядом с ним по широкому коридору, стены которого были увешаны большими глянцевыми фотографиями. Агрессивные сочетания цвета, неожиданные ракурсы, рискованные позы – фотографии в основном изображали обнаженную женскую натуру. Но были здесь и портреты знаменитостей – не врачей и космонавтов, конечно, а знаменитостей из особого замкнутого круга, героев столичной тусовки, законодателей мод и кумиров толпы. Все эти лица были Гурову смутно знакомы, а некоторых он даже сумел вспомнить по фамилии, что немало порадовало его, потому как давало надежду, что он тоже шагает в ногу со временем. Правда, в определении конкретного вклада каждого конкретного лица в общее тусовочное дело Гуров уже несколько затруднялся, но утешался тем, что никто не в состоянии объять необъятное. Фотографий и героев в редакции было очень много, потолки высокие, интерьер современный, дерзкий, сотрудники раскованные, деловые и креативные – они летали по коридорам и переговаривались звонкими отрывистыми голосами. От женщин пахло удивительными духами. Мужской контингент брал белозубостью, дорогими галстуками и тщательно выпестованной небритостью. Посторонний человек чувствовал себя здесь не слишком уютно. Тут за версту видели персону. Простые смертные мало кого здесь интересовали – ну разве что в качестве читателей.
В эту продвинутую редакцию Гуров вряд ли когда-либо даже заглянул, если бы не девушка Альбина, которая до недавнего времени была подружкой Владислава Копылова, а после известных событий, испытав душевное потрясение от вероломства этого человека, вдруг испытала симпатию к рыжему официанту из бара «Престиж», не слишком красивому, но, судя по всему, куда более надежному молодому человеку. Неизвестно, правда, как она отнеслась к тому факту, что и официант на следующий день после знакомства сдал ее оперативным работникам, – Гуров не стал углубляться в такие моральные дебри. Было ясно одно – Альбина до предела напугана и готова сотрудничать с властями, не ставя никаких условий.
К сожалению, выяснилось, что знакома она с Копыловым не слишком давно и не слишком тесно. Очень многих подробностей из его жизни она попросту не знала. Например, ей было совершенно невдомек, чем занимается ее любовник. Ни о какой фирме, которую он якобы учредил, Альбина не знала. Более того, она даже не слышала о ней ни слова, хотя довольно часто общалась с Копыловым как раз в то время, когда, по идее, его фирма прогорала. Но, по ее словам, никаких терзаний по этому поводу он не испытывал. Он был постоянно свободен, никуда не торопился и только уже в последние дни вдруг начал нервничать и прятаться от людей – так она сказала. Ходил по каким-то жутким забегаловкам, куда нормальные люди вообще не ходят. При этих словах в голосе Альбины слышалась неподдельная обида. Гуров вспоминал странный запах в «Престиже» и мысленно с ней соглашался.
Однако Альбина сумела назвать нескольких друзей Копылова, и двое или трое из них заинтересовали Гурова. Особенно журналист по имени Артем, который, по словам Альбины, работал в гламурном журнале, был настоящим душкой, и отношения у них с Копыловым были неразлейвода. С него Гуров и решил начать.
К счастью, Альбина однажды заглядывала с Копыловым в редакцию, где работал Артем. К счастью, потому что ни названия журнала, ни фамилии журналиста девушка не помнила – такой чепухой она память не обременяла. Она могла отвечать только за то, что сама видела.
Редакция оказалась немаленькой, и пришлось приложить некоторые усилия, чтобы отыскать нужного человека. Альбина сникла, вдруг начала путаться и несколько раз указывала Гурову на дверь кабинета, за которым никакого Артема не обнаруживалось.
Гуров уже начал думать, что произошла ошибка, но тут им навстречу промчался молодой человек, почти юноша – розовый, в розовой рубашке, с вымытыми до бриллиантового блеска волосами и с огромной золотой печаткой на безымянном пальце левой руки. Гуров, которому уже надоело без толку слоняться по диковинному миру гламура, довольно бесцеремонно перехватил молодого человека и, придерживая его за локоть, вежливо, но твердо попросил:
– Помогите-ка нам, юноша, отыскать вашего сотрудника! Мы, правда, знаем только его имя – Артем, – но ведь не сто Артемов у вас тут!
– Не сто, – согласился молодой человек, внимательно и серьезно оглядывая Гурова и его спутницу. – Их у нас четверо или даже пятеро – это как посмотреть.
– Это как же? – не понял Гуров.
– А вот видите? – Юноша ткнул пальцем себе за спину. – Эти отвязные фотки видите? Это персоналка нашего штатного фотографа Артема Полутонова. Слышали про такого? Нет? Про него все слышали. Самый крутой сейчас фотограф, между прочим. Ну, вы сами видите. Но он теперь от нас ушел – свой салон открывает. А эту выставку он как бы на память устроил. Вот я и говорю, что Артемов у нас типа четверо или пятеро. Если Полутонова считать.
– Кажется, фотограф нам не нужен. – Гуров повернулся к девушке. – Твой Артем ведь не фотограф, нет? Нет, он, видимо, репортер. И знаете, он дружит с Копыловым – ну, с сыном того самого Копылова, представляете, да?
Во взгляде молодого человека что-то изменилось. Гуров готов был держать пари, что юноша насторожился. Настораживаться ему было абсолютно вроде не с чего, но все-таки он насторожился. И в голове у Гурова будто звякнул тревожный звоночек – его мозги заработали теперь в форсированном режиме, не пропуская ни единого нюанса в речи собеседника.
– А! Я, кажется, понял, кто вам нужен, – вежливо сказал юноша, непроизвольно выглядывая кого-то по сторонам. – Вам нужен Артем Парфенов.
– Точно! – радостно пискнула Альбина. – Я вспомнила! Его фамилия Парфенов. Точно!
– Ну, лучше поздно, чем никогда, – проворчал Гуров себе под нос и опять обратился к молодому человеку: – Ну вот, кажется, мы его почти нашли. Осталось указать, в каком он кабинете находится…
– В кабинете? Ах, да! А он сейчас не в кабинете! – с преувеличенным энтузиазмом сказал парень. – Он сейчас вообще пошел… Тут напротив нашего корпуса есть кафе – Артем там всегда кофе пьет. Он по десять раз в день кофе пьет. Для работы. Ну, я побежал? А то у меня тоже работы полно!
И он побежал опять – в ту сторону, откуда появился. Гуров подождал секунду и решительно двинулся за ним следом.
– А вы куда? – робко спросила Альбина. – Он же вообще не в этом здании! Он в кафе! Мы тоже можем кофе выпить, кстати.
– Мне, девочка, кофе уже вредно, – сказал Гуров, продолжая шагать в прежнем направлении. – А напротив этого корпуса, между прочим, никакого кафе нет и в помине. Соврал этот парнишка! Да и побежал он забавно – не в ту сторону, в которую он бежал до этого.
Альбина с испугом посмотрела на него, но ничего не сказала, а тоже ускорила шаги. Они дошли до конца коридора и оказались в холле, где на фоне большого сверкающего окна стоял высокий стройный человек в сером костюме и, картинно куря длинную сигарету, просматривал одним глазом длинную полосу бумаги с каким-то текстом. Читая, он скептически хмыкал и стряхивал пепел на паркет.
Гуров только собрался задать этому чрезвычайно занятому гражданину наводящий вопрос относительно того, куда мог скрыться молодой человек в розовой рубашке, как вдруг совсем рядом распахнулась дверь, и тот сам выскочил, как ошпаренный, в холл, жестикулируя и приговаривая приглушенной скороговоркой своему спутнику:
– Все, как ты и говорил: солидный мужик, здоровый. А по глазам видно – убьет сразу! Комплексов вообще никаких, представляешь?!
Тут он поднял голову, увидел Гурова, и глаза его сделались большими, как тарелки.
– Я представляю! – по инерции сказал его спутник, но, заметив, что приятель ведет себя как-то странно, оглянулся по сторонам и тоже увидел Гурова.
Гуров мог поклясться, что видит этого человека впервые в жизни – обыкновенный, ничем не примечательный парень, разве что очень даже неплохо одет и в манере держаться присутствует откровенная самоуверенность. Но самоуверенность эту точно корова языком слизала, едва парень увидел Гурова. Вряд ли он тоже когда-нибудь видел полковника, но, судя по всему, взгляд Гурова ему тоже не понравился. Он поджался, фыркнул, как перепуганный кот, оттолкнул дружка в розовой рубашке в сторону и сломя голову бросился бежать.
– Стой, дурик! – заорал Гуров, срываясь с места. – Стой, поговорить надо!
И тут обманщик в розовой рубашке совершил, наверное, самый отчаянный поступок в своей гламурной жизни – спасая друга, он подставил ногу полковнику милиции. Он подставил ногу и тут же сам едва не умер от страха. Он побледнел как стена, отпрянул назад и только потому остался жив, что убедился – его подножка не сработала.
Гуров действительно в последний момент успел среагировать на коварный прием, которого он, кстати, совершенно не ожидал. Перепрыгнув через тощую ногу этого тщедушного смельчака, Гуров мысленно возблагодарил бога за то, что тот не позволил ему растянуться по коридору на глазах у изумленной публики. Гуров очень не любил этого делать, особенно в присутствии женщин.
Но все-таки он среагировал и как ни в чем не бывало продолжил погоню. Он уже не сомневался, что убегающий от него человек – тот самый Артем, которого он искал. И еще в одном он был теперь уверен: идет он по правильному пути, потому что обычно журналисты все-таки не бегают от посетителей как зайцы. Тем более что Артем вовсе не криминальной хроникой и не большой политикой занимается. Но почему-то при этом он боится солидных здоровых мужиков с беспощадными глазами. Гуров не был уверен, что его собственный портрет именно таков, но, видимо, что-то близкое к этому идеалу в нем усмотрели. «Со стороны, как говорится, вернее, – подумал Гуров про себя не без юмора. – Но все-таки здесь больше сработал принцип – у страха глаза велики. А парнишка напуган до последней степени. Бегает по редакции как таракан, не боится за репутацию…»
Тем временем Артем перед самым носом Гурова ворвался в какую-то дверь и попытался запереть ее изнутри на ключ. Гуров приложил усилия и с грохотом вышиб дверь, воспрепятствовав этим замыслам. Изо всех кабинетов начали выбегать встревоженные сотрудники. Никто не мог ничего понять.
– Вызывайте милицию! – повис в воздухе чей-то истерический вопль.