«Я сюда обязательно вернусь, – пообещала она самой себе, – вернусь в ином статусе, с иным выражением лица. Как Джулия Робертс в фильме „Красотка“!»
А Наталья уже протягивала ей нечто воздушное, кремовое, благородно поблескивающее слезинками хрустальных страз. Алена прикоснулась к платью рукой… и тотчас же забыла обо всех своих мелких обидах. Все же она была семнадцатилетней девчонкой, выживающей на обочине мира роскоши, латающей колготы и выдающей бисерную сумочку из ларька за эксклюзивную вещь авторской работы. Мода Алену завораживала. Еще лелея надежды на модельный успех, она мечтала именно о подиуме, мечтала о парижской неделе от кутюр, о возможности стать частичкой искусства, почти музейным экспонатом, гордо идти вперед, представляя миру вдохновенный предмет чьего-то таланта.
Атлас был таким нежным, а нижние юбки такими воздушными, что ей захотелось зарыться в это чудо лицом, зажмуриться и помечтать о чем-нибудь хорошем, вдыхая тонкий аромат богатства.
Видимо, Наталью не зря приняли на работу в этот бутик – у нее был глаз-алмаз, и платье село на Алену, как будто бы было сшито специально для нее. Приподнимающий грудь и сдавливающий талию корсет, струящиеся многослойные юбки, кружева ручной работы… И этот цвет – поблекшая чайная роза, – он «убил» бы большинство лиц, но бледную рыжую Алену превратил в нереальную красавицу. У нее даже дух перехватило, когда Наталья закончила шнуровать корсет и позволила ей повернуться к зеркалу (хотя, возможно, в сбившемся дыхании было виновато не только восхищенное удивление, но и сам корсет).
– Чудо какое-то, – пробормотала она, – сколько же стоит это чудо?
– Вам знать необязательно, – хмыкнула Наталья, но потом все же снизошла: – Двести восемьдесят тысяч. Со скидкой Леонида Сергеевича, разумеется.
Алена прикусила язык и решила больше ни о чем не спрашивать.
А Наталья принесла откуда-то из кулуаров золотистую обувную коробку.
– Нога у тебя ого-го, как у мужика, – прищурившись, она наклонилась к Алениной ступне, и та машинально поджала пальцы, – сорок первый, да? Выбора нет, в таком размере у меня есть только одна пара.
– Сорок второй, – вздохнула Алена, – у меня сорок второй. С обувью проблема, чаще всего приходится мужскую носить.
– Значит, придется немного потерпеть. Если бы мне дали хотя бы три часа, я бы, разумеется, достала пару сорок второго размера. Но… – она развела руками и протянула Алене коробку, – вот.
Внутри оказались приглушенно золотые туфли на тонкой шпильке, украшенной розовыми самоцветами. Не без труда Алена впихнула в них ступни – такое впечатление, что на нее надели знаменитый инквизиторский «испанский сапожок» – твердая кожа давила со всех сторон, расплющивала пальцы.
– Держи уж, спрячь в сумочке, – Наталья протянула ей упаковку пластырей, – да нет, не в свою торбу. Сумку я тебе тоже дам, не можешь же ты явиться с этим уродством… А желтое платье я бы на твоем месте вообще сожгла бы, как масленичную куклу.
– Передам его хозяйке ваши пожелания.
Когда Алена вышла из-за ширмы – как и было оговорено, через двадцать минут, – Леонид Сокольский восхищенно ахнул:
– Вот это я понимаю. Эта девушка и правда тянет на мой эскорт. Все будут спрашивать, кто это такая, но я, разумеется, никому не открою наш секрет.
Алена заметила, что, выходя из магазина, он сунул в проворную руку Натальи стодолларовую купюру. «Ну ничего себе чаевые, – подумала она, – интересно, а эскорт-девушкам чаевые полагаются?»
– Едем в один частный загородный клуб, – перехватив ее вопросительный взгляд, сообщил Сокольский и добавил, обращаясь уже к водителю: – Это по Волоколамке. Мне надо быть там через двадцать пять, максимум тридцать минут.
Алена хотела возразить, что ведь им придется продираться через непролазные московские пробки. Но не успела – водитель поставил на машину мигалку и бодро порулил по встречной. В итоге ровно через двадцать пять минут они, словно пассажиры машины времени, перенеслись из загазованного моросящего противным дождем города в тихий желто-бурый лес, медленно переодевающийся к зимнему сну. Это казалось таким нереальным! К тому же Алена забыла, когда она в последний раз была на природе, когда дышала такой влажной свежестью, когда слышала трели незнакомых птиц. Кажется, еще в прошлой жизни, в N-ске, когда они с Галочкой выбирались на пикник, прихватив с собой корзину с бутербродами, фотоаппарат-мыльницу и прошлогодний Playboy (самовлюбленной Галине нравилось фотографироваться, копируя позы девушек с разворота).
Загородный клуб, о котором рассказывал Сокольский, находился, казалось, в непролазной чаще. Расступились мокрые еловые ветки, и грейдерная дорога уперлась в глухой забор. Сокольский кому-то позвонил, и тяжелая дверь медленно отъехала вбок.
Алена вышла из машины, потянулась, вдохнула полной грудью. Вокруг было так непривычно тихо! Только лес вздыхал, кряхтел и поскрипывал суставами веток, как усталая старуха. На территории за глухим забором находился дом – на первый взгляд небольшой и нежилой. Состаренный кирпич, искусственный плющ вьется по стене, острые готические башенки стремятся проткнуть низкие тучи, за полукруглыми окнами – темнота и тишина. Алена с опаской покосилась на Сокольского: а что, если ее обманули? Что, если никакого делового ужина нет и в помине, а весь маскарад с платьем затевался лишь затем, чтобы привести ее туда, откуда невозможно запросто улизнуть? И если так, что он собирается делать: устроить оргию с уклоном в некрофилию – нечто такое, о чем любят рассказывать в телепередаче «Независимое расследование»?
Леонид перехватил ее взгляд и усмехнулся:
– Не волнуйтесь, барышня. Дом пустой лишь на первый взгляд. Все самое главное находится внизу, в подвале.
– Надеюсь, под «самым главным» вы подразумеваете не бензопилу и крюки для говяжьих туш в потолке? – попробовала пошутить она.
– Аленушка, сейчас вы сами все увидите, – он подтолкнул ее в спину.
Тяжелую дубовую дверь со стилизованной чугунной смотровой решеткой открыл для них молчаливый лакей в смокинге – это обнадеживало. Он же забрал у Сокольского зонт, а у Алены – ее клетчатое пальто. В отличие от магазинной Натальи ему было наплевать, сколько стоила ее одежда – он держал секонд-хендовское пальто так бережно, словно это была раритетная вещь, которую в единственном экземпляре сшила сама легендарная Коко.
Вслед за Сокольским Алена осторожно спустилась по каменной винтовой лестнице. На стенах из необработанного камня висели факелы – не трогательная электрическая имитация, а настоящие факелы в виде львов с разверстой пастью, на языках которой беззаботно плясал оранжевый огонь. Каждый шаг давался Алене с трудом – туфли так жали! Но удивление и любопытство были сильнее боли. Сердце ее едва не выпрыгивало из тугого корсета. Ну надо же, первый раз она согласилась поработать эскорт-girl и сразу же вляпалась в какую-то таинственную историю.
Шли они долго – у Алены создалось впечатление, что вглубь дом простирался минимум на пять этажей. Подвал имел структуру муравейника – от основного широкого коридора с лестницей отходили узкие коридорчики с дубовыми темными дверьми. Перед одной из этих дверей Сокольский и остановился.
– Прошу, – он распахнул дверь перед слегка запыхавшейся Аленой.
Она осторожно вошла внутрь – сначала заглянула и только потом переступила ногой через порог. Никакой садо-мазо атрибутики внутри комнаты не было. Обычная обеденная зала, разве что мрачновато обставленная – но такой уж был вкус у хозяина всего этого великолепия. Черные шелковые обои с бархатными лилиями на стенах, размашистая черная люстра, украшенная миллионом переливающихся хрусталиков, ложное окно – на самом деле просто подсвеченный витраж, медвежья шкура на полу, старинный стол из черного дерева с резьбой, а за столом – брюнет, похожий на кинематографического итальянского мафиози, и красивая блондинка с отстраненным лицом.
Брюнет улыбнулся, устремился навстречу Сокольскому, они обнялись, похлопали друг друга по плечам.
– Все хорошеешь, – похвалил Сокольский брюнета.
– Прошел курс лечения стволовыми клетками в Швейцарии, – похвастался тот, – если понадобится, могу дать контакт… Познакомьтесь с моей спутницей, ее зовут Елена, она актриса и недавно получила предложение от Тинто Брасса.
Блондинка холодно улыбнулась и кивнула. Ее взгляд буквально вцепился в Алену, сканируя: кто такая, одноразовая ли куколка или законная супруга, и сколько стоит ее платье, и почему она так странно переминается с ноги на ногу: неужели туфли жмут?!
– Алена, – представил ее Сокольский, – модель. Она несовершеннолетняя.
Брюнет понимающе хохотнул. А она подумала – вот что, оказывается, имела в виду Янка, говоря о мужской конкуренции. Они меряются не только автомобилями, домами, яхтами и костюмами, но и сопровождающими их куколками!
– Все хорошеешь, – похвалил Сокольский брюнета.
– Прошел курс лечения стволовыми клетками в Швейцарии, – похвастался тот, – если понадобится, могу дать контакт… Познакомьтесь с моей спутницей, ее зовут Елена, она актриса и недавно получила предложение от Тинто Брасса.
Блондинка холодно улыбнулась и кивнула. Ее взгляд буквально вцепился в Алену, сканируя: кто такая, одноразовая ли куколка или законная супруга, и сколько стоит ее платье, и почему она так странно переминается с ноги на ногу: неужели туфли жмут?!
– Алена, – представил ее Сокольский, – модель. Она несовершеннолетняя.
Брюнет понимающе хохотнул. А она подумала – вот что, оказывается, имела в виду Янка, говоря о мужской конкуренции. Они меряются не только автомобилями, домами, яхтами и костюмами, но и сопровождающими их куколками!
Уселись за стол. Как по мановению волшебной палочки рядом вырос официант. Алена потянулась было за меню, но тот с едва заметной улыбкой покачал головой и сообщил, что у нее есть выбор между лингвини с красной икрой, салатом из камчатского краба и запеченными перепелиными тушками. Она покосилась в тарелку Елены – та была девственно чиста.
– Пожалуй, я не голодна, – она старалась, чтобы голос звучал уверенно и даже немного утомленно, – но я с удовольствием выпью зеленый чай.
Мужчины остановили выбор на перепелиных тушках и бельгийском темном пиве. Они тут же завели разговор о каких-то котировках, акциях, перепродаже офиса на Садовом, открытии клуба на Цветном бульваре и покупке летней резиденции на Кипре. Алена быстро потеряла интерес к разговору. Исподтишка она косилась на Елену, которая тоже явно скучала – нетерпеливо покусывала полную нижнюю губу, беззастенчиво рассматривала покрытые персиковым лаком ногти, обреченно вздыхала. В какой-то момент Сокольский скомандовал:
– Девочки, нам необходимо переговорить тет-а-тет. Почему бы вам не припудрить нос?
Елена послушно поднялась из-за стола, Алена последовала за ней. За одной из дверей оказалась роскошная уборная – светлый мрамор, огромное антикварное зеркало, золоченая раковина.
– Странно так, – Алена решила заговорить первой, ибо блондинка вела себя так, словно находилась в комнате одна, – для того чтобы просто переговорить по делу, они привезли сюда нас, в таких платьях…
На Елене был бальный наряд – декольте, пышная юбка, длинный шлейф топорщится многослойной переливающейся органзой, точно павлиний хвост. Она приподняла подкрашенную коричневым карандашиком бровь и уставилась на Алену – вернее, на ее зеркальное отражение.
– А что в этом странного? – передернула женственными покатыми плечами она. – Ты разве не любишь наряжаться?
– Люблю, но… Здесь ведь, кроме нас, нет никого… – беспомощно развела руками Алена.
– Но это ведь не означает, что я должна носить при своем мужчине растянутый спортивный костюм?
«Какая категоричность, – подумала Алена, – либо такое платье, либо растянутый спортивный костюм».
– И потом, мой мужчина любит шикарных женщин, – немного смягчилась Елена, и ее ледяное лицо даже тронуло слабое подобие улыбки, – вот недавно мы были в Лондоне, и он подарил мне час в магазине Harrods.
– Как это? – удивилась Алена.
– Магазин закрыли специально для нас на целый час, – снисходительно объяснила будущая звезда фильма Тинто Брасса, – чтобы я могла спокойно выбрать именно то, что мне хочется. Меня раздражает толпа. Все пялятся, сплетничают…
«Тоже мне, Бритни Спирс, – подумала Алена, – обычная рослая деваха скандинавского типа. Для модели слишком полная. На что тут пялиться, о чем сплетничать?!»
– Я купила нарядов на пятьдесят тысяч фунтов, – она выжидательно уставилась на Алену.
И та поняла, что по правилам игры она должна либо округлить глаза и ахнуть: «Вот это да-а-а-а!», либо парировать достойным контраргументом, например: «А мой-то, мой чего выкинул – подарил мне розовый самолет с белыми норковыми сиденьями, а вместо стюардов – стриптизеры из „Красной Шапочки“, и вот только что я слетала на нем в Монако!» Ни того, ни другого говорить не хотелось, поэтому Алена просто загадочно промолчала, предпочтя роль серого кардинала.
Они вернулись в зал. Алена приготовилась, осмелев, заказать перепелиные тушки – не так-то часто у нее выдавалась возможность отведать деликатесов, да еще и не платя ни рубля, но Сокольский вдруг поднялся и с милой улыбкой произнес:
– Ладно, остальное обсудим в моем офисе в четверг… Алена, мы уходим.
– Уже? – немного разочарованно прошептала она.
– А ты хотела посвятить мне весь вечер? – подмигнул Леонид, когда они отошли от столика на безопасное расстояние. – Меня предупредили, что ты девушка занятая и твое время стоит дорого.
– Так и есть, – на всякий случай сказала Алена, – просто я не думала, что… – она осеклась. Не говорить же ему, что все это время она только и делала, что ждала подвоха.
– Деньги тебе заплатят в агентстве, – спохватившись, сказал он, – а вот это – лично от меня.
Он впихнул в ее ладошку сложенные в трубочку купюры. Алена покраснела – это были первые в ее жизни чаевые. Почему-то ей было неудобно их принимать, несмотря на то, что она остро в этих деньгах нуждалась.
– Да что вы, не стоит… – смущенно отказывался ее внутренний интеллигент.
Сокольский расхохотался и, обернувшись, по-отечески растрепал ее волосы:
– Ты просто прелесть. Бери, бери, для такой девочки не жалко. Когда мне в следующий раз понадобится эскорт, буду иметь в виду тебя.
– Спасибо, – с благодарной улыбкой пролепетала Алена.
– Представляешь, нет, ты представляешь, он купил платье за двести восемьдесят тысяч, и только затем, чтобы я показалась в нем одному его знакомому! – тарахтела Алена, жадно вгрызаясь в сочный гамбургер. – Всего одному! Вокруг даже не было других людей! И такие туфли мне подарил… Я спросила у девчонок, сколько стоят, и мне сказали, что не меньше штуки. Можно было бы продать, но жалко, хоть они мне и малы.
– А секс предлагал? – поинтересовалась Анфиса, манекенщица, с которой она время от времени пересекалась на кастингах и вот сблизилась настолько, что иногда они выбирались куда-нибудь, чтобы выпить кофе и перемыть косточки всем общим знакомым.
Анфиса тоже занималась эскортом. Но в отличие от Янки и самой Алены она работала на самом высоком уровне – миллионеры, политики, закрытые вечеринки в Портофино, приемы в Лос-Анджелесе. Алена подозревала, что одним сопровождением там не ограничивается, но спросить напрямую стеснялась – ведь они даже не были подругами.
После удачного свидания с Сокольским Алена сама ей позвонила и предложила совместно нарушить модельную диету в каком-нибудь небогемном, но уютном местечке, например American Bar amp; Grill.
– Да так, – неопределенно передернула плечами она, – вроде бы в гости пригласил, намекал, что может оставить мне платье… Но я отказалась, и он уговаривать не стал.
– Так он забрал твое платье? – расхохоталась Анфиса. – Подруга, ну ты и продешевила!
– Я получила двести пятьдесят долларов просто за то, что пару часов посидела с постным лицом за столом, – немного обиженно возразила Алена, – я на такое и не рассчитывала.
– Ты просто недавно в бизнесе, – безапелляционно заявила Анфиса, – не помню, когда я в последний раз получала меньше штуки. То есть, как правило, сумма оговаривается меньшая. Но мужики ведь тоже живые люди, их всегда можно развести. Недавно вот меня снял один итальяшка, и я соврала ему, что у меня день рождения. Удачно подгадала, мы как раз проезжали мимо Tiffany.
– Тысяча долларов за эскорт, – мечтательно протянула Алена, – слушай, но зачем тебе тогда вообще сдался этот modeling? Зарабатываешь такие деньги, а потом встаешь ни свет ни заря, чтобы успеть на кастинг для рекламы утягивающих колгот.
– Сложный вопрос, – нахмурилась Анфиса, – наверное, если бы в моей жизни не было кастингов для рекламы утягивающих колгот, я бы чувствовала себя банальной шлюшкой, разве что очень дорогой.
– Странная логика, – удивилась Алена, – если бы я за вечер зарабатывала тысячу долларов, я бы уж как-нибудь со своей совестью договорилась бы! Тем более что вчера я на собственном примере убедилась, что эскорт – это совсем не так страшно!
Анфиса помусолила в губах коктейльную соломинку. Она была удивительно красивой женщиной – даже странно, что с модельной карьерой у нее не сложилось, да и вряд ли сложится когда-нибудь, ведь к тому моменту, когда Алена с ней познакомилась, ей было уже далеко за двадцать. Огромные миндалевидные глаза на скуластом лице, точеный носик, пухлый рот, густые волосы цвета темного шоколада, тело Моники Белуччи, ангельский голосок, пластика дрессированной пантеры, которая научилась быть послушной и мягкой, но на самом деле по-прежнему является опасной дикой кошкой. Совсем неудивительно, что мужчины теряют от нее голову и послушно, как крысы за волшебной дудочкой, идут покупать брильянты, зомбированные ее обаянием.